Читать книгу Сетевой маркетинг не предлагать! - Сергей Буянов - Страница 2

Ранней, тёплой весной оживает природа. Животные выходят из спячки, люди суетятся живее обычного. На лотках лиц кавказской национальности появляются свежие розы. Хозяева летних кафе с утра врубают зажигательную музыку в сопровождении пулемётных очередей исковерканных английских слов.

В то время когда ещё не успели убрать прошлогодние листья, а чахлая городская трава-мурава еле зеленела, в одном из летних кафе за пластмассовым столиком сидел молодой человек. Не смотря на средней величины нос и несколько округлые черты лица, трёхдневная щетина, взращённая на его лице, как бы говорила: «Эта физиономия явно кавказской национальности!» На вид посетителю было около двадцати трёх, не более. Для обслуживающего персонала это не имело значения. Молоденькой девчушке в фирменном фартуке безразлично, кого обсчитывать. Она была рада редкому посетителю. В прошлую смену, например, заявилось двое малообеспеченных студента. И только. Так и проскучала за стойкой до самого вечера. Посетитель был одет более-менее: импортные чёрные туфли, белые носки, отглаженные брюки, рубашка с коротким рукавом и галстук. С такого мог быть толк.

Девушка просто не захотела замечать, что туфли посетителя давно не чищены, белизна носков только относительна – на фоне чёрных брюк с «вечными стрелками», рубашка выглажена дней пять назад, а кончик шёлкового галстука побывал в салате, о чём говорило темноватое пятно с присохшей кожуркой помидора. У лица кавказской национальности попросту не может не быть денег!

С выражением собственного достоинства девушка выплыла из-за стойки. Посетитель не повёл бровью. Официантка подошла к столику, нарочито наклонилась, показывая бретельки бюстгальтера.

Молодой человек заказал сто пятьдесят граммов легонького коктейля в пять градусов, и всё! «Денежный клиент» расплатился сразу, выложив на стол кучку мелочи. Доставая монеты, он едва не вывернул карманы наизнанку.

Что ж, первый блин комом! Официантка приволокла пластиковый стакан и молча удалилась на рабочее место. Первоначальный интерес к раннему посетителю испарился в мгновение ока. Она врубила на полную громкость американский рэп и углубилась в чтение женского романа.

Молодой человек отхлебнул половину и вынул сигарету. Он с отвращением закурил и положил сигарету на край стола. Большой глоток заграничного зелья только добавил тупости в голове. Двигаться по-прежнему не хотелось. Сморщившись, он ещё отхлебнул чуточку и огляделся по сторонам. Молодой человек встал с постели в предчувствии хорошего дня. А утро оказалось таким мерзким. Единственный клиент уличной забегаловки продолжал сидеть скованным, с обречённостью отхлёбывая мерзкое пойло. Глотки его становились всё мельче и мельче, время шло, но ничего не происходило.

На улице праздно шатались незнакомые люди, заходя во все магазины подряд, не обращая внимания на вывески. Так делают проезжающие через Город транзитные пассажиры. Они убивают время в ожидании своего поезда или автобуса. Обычные прохожие, каких в большом городе пруд пруди в любое время дня.

Почему-то один из них завернул в уличное кафе. Завидев нового посетителя, официантка не двинулась с места. Клиент был одет в несколько помятый костюм, удачно сочетающийся с его отёчным лицом. Мужчина лет сорока направился к единственному занятому столику. Он сел напротив молодого человека и заказал «пятьдесят, без ничего!» Понятное дело, и этот пуст. Иначе заказал бы побольше.

Изрядно переморщившись, посетитель залпом опустошил стаканчик, затем поднёс к губам сжатый кулак и шумно выдохнул носом. Его передёрнуло. Зачем пил эту гадость? Спроси – не ответит. Молодой человек и не спрашивал.

– У тебя сигареты не найдётся? – спросил мужчина.

Традиционное мужское приветствие. Молодому человеку «кавказской национальности» ничего не оставалось делать, как придвинуть раскрытую пачку незваному собеседнику. Двигать языком ему было по-прежнему тяжело.

– А меня вчера жена выгнала из дому, – поделился мужик.

Молодой человек оглядел подсевшего. Оно и заметно, что выгнала. Видать, ночевал у друга, жаловался на судьбу часов до четырёх утра. Теперь, не выспавшись, оказался за порогом дружеского убежища.

– Бывает, – не хотя буркнул молодой человек.

– Ты прав, бывает и хуже! – с неестественной радостью согласился помятый мужичок.

Ему-то откуда знать, что оно бывает хуже?

– А меня выкинули из универа, за два месяца до защиты диплома.

– М-да…

Больше и сказать нечего.

– Думаешь, за пьянку?

Мужик вздрогнул. Оглядев собеседника, он не нашёл никаких признаков алкоголизма. К тому ж, ему было всё равно, за что этого оболтуса выкинули из ВУЗа. И всё же, хотелось пообщаться.

– Думаю, нет, – сказал он.

– Правильно. Нет! – кивнул молодой человек, допив остатки коктейля.

– А ты женат?

– К счастью, нет.

– Всё равно, мы с тобой товарищи по несчастью! – заключил мужик и неожиданно добавил: – Вот мы сидим, разговариваем, а до сих пор незнакомы! Меня зовут Витус.

Молодой человек приподнял брови.

– Зовут, или действительно, имя такое?

– Именно. Витус Абрамович Похирис!

– Как, как? Пох`ирис или Похир`ис? – взрыв похмельного хохота заставил вздрогнуть официантку.

– П`охирис, – поправил Витус с серьёзной миной. Он вынул паспорт и показал, добавив веселья. Особенно графой «национальность», где обозначалось: русский.

– До получения паспорта моя фамилия была П`охерус, – пояснил мужик. – Потом в паспортном решили, что это неприлично.

Витус рассказал историю происхождения своего имени. Грудным младенцем он попал в Дом малютки. Единственным документом имел бирки, привязанные к ручкам. Там было что-то написано чернилами, которые частично затёрлись, частично замазались.

– Почерк врачей всем хорошо известен, – сказал Похирис.

Молодой человек кивнул.

Витус продолжил свой рассказ. В начале шестидесятых, во времена оттепели, никто не удивился необычности фамилии. Медсестра в приёмном покое Дома малютки как разобрала, так и переписала. Из букв имени сохранились только три. Она догадалась: «Витус». Отчества не было вовсе. Работники Дома малютки рассудили так, у столь странных инициалов должно быть подходящее отчество.

– Работники паспортного стола сочли, что такая фамилия несколько противоречит моральному кодексу строителя коммунизма. Так я стал Витусом Абрамовичем Похирисом.

Недаром говорят, что минута смеха заменяет человеку стакан сметаны, молодой человек окончательно взбодрился.

– Клим, – представился он в свою очередь. – Клим Торгуев. Бывший студент-психолог.

Они пожали друг другу руку.

– А я, бывший Главлит, – Похирис назвал известную областную газету. – Затем редактор, затем корректор, а ныне незарегистрированный безработный. Уволен по сокращению штатов и изгнан из дому в один вчерашний вечер.

– Куда теперь?

– Понятия не имею. Пока не определился со своим статусом. Бомж или бич, как оно приятней звучит?

– Тебе, кроме фамилии, нечего добавить! Лучше, Похирис. Этим всё сказано!

– Тебе смешно, – улыбнулся Похирис, – а мне идти куда-то надо, что-то искать…

– Пойдём-ка ко мне. Пивка возьмём, что-нибудь да придумаем!

Бывший главлит не вызывал подозрений, и бывший студент пригласил его к себе. Товарищи по несчастью взяли несколько бутылок пива. Витус Абрамович располагал кое-какими средствами. Он сторговал у старушки у магазина парочку сушёных рыбёшек вместе с обёрточной газеткой.

В однокомнатной полупустой берлоге друзья уселись на кухне и продолжили разговор, периодически прикладываясь к пиву.

Выяснилось, что Клима отчислили, всего лишь, за неуплату. Его отец в очередной раз сменил мачеху на более молодую. Повышенные запросы новой жены заставили папашу «позабыть» про сына. Намного раньше он приобрёл Климу квартиру, чтобы сплавить отпрыска подальше от «новых мам». Теперь же, батя не стал оплачивать обучение Клима. И это перед самой защитой!

Торгуева младшего вызвал обрюзгший декан и недвусмысленно напомнил об оплате за обучение. Через две недели Клима ознакомили с приказом об отчислении. Торгуев забрал документы и от горя гулял с друзьями несколько дней кряду. К сегодняшнему дню, оказавшись на мели, он решил завязать и подумать о будущем.

Пиво, впрочем, не располагало к трезвым мыслям. Малоалкогольный напиток подействовал на обоих собутыльников снотворно, к полудню оба дрыхли без задних ног. Как гость Похирис лёг на единственную кровать. Хозяин, сняв с ней матрас, расположился на полу.

Весь следующий день друзья провалялись. Каждый на своём месте. Попеременно они тяжело поднимались, следовали на кухню, с наслаждением пили водицу из-под крана и снова ложились тупо смотреть в экран телевизора.

К вечеру Похирис отыскал в кухонном шкафчике кулёк риса. Гость отварил «китайский хлеб», добавил кетчупа, сняв с него плесневую корочку.

Есть нисколько не хотелось, но Похирис настоял. Через силу оба поужинали, затем завалились и забылись тяжёлым похмельным сном. Равномерное жужжание пустого экрана телевизора изредка прерывал кратковременный храп Похириса.