Читать книгу Жить, не уставая. Секреты здорового сна - Сергей Чугунов - Страница 9

Порой кажется, что через усталость выражаются многочисленные человеческие ощущения: чувство, что что-то не так, низкий порог раздражения, низкая открытость для общения.

«Я слишком устал, чтобы спорить с тобой», – говорят некоторые, когда раздраженны и не хотят с кем-либо разговаривать.

«Приятная усталость», «болезненная усталость» или «божественная усталость» – все эти устоявшиеся словесные формулы обозначают контуры настроения, они напрочь оторваны от сна и бодрствующего состояния, но открыты как промежуточная ступень между ними.

Вроде мы еще бодрствуем, но чувствуем всем своим нутром, что уже расклеились, и, ни на что уже не годны.

Тем временем, многие известные люди утверждали, что должны устать, чтобы сделать что-то хорошее. А Эдисон пошел дальше, говоря, что «гений – это 99% пота», а где пот там, конечно же, и усталость. Однако, все эти утверждения вполне оправданы, потому как нормальные, аналитические мыслительные процессы должны уходить немного на задний план, чтобы подсознательное получало возможность выходить на передний план, а этом как раз и способствует усталость.

Например, французский писатель Марсель Пруст был весьма болезненным человеком, быстро уставал и большую часть времени проводил в кровати. Но именно это болезненное состояние способствовало проявлению его таланта, который функционировал в краевой зоне бодрствующего сознания. Вероятно, это было необходимо, чтобы он смог написать свою знаменитую книгу «В поисках утраченного времени».

Будничная жизнь сильно подавляет творческую личность, заставляет приспосабливаться, чтобы выжить, и у человека полой не остаются сил и времени для реализации своих идей.

Усталость – это как запасный выход, как оправдание нашего невезения и даже лени. «На меня слишком много навалилось», «Я хочу спать», «Я устал». Признайтесь, как часто оправдываем мы себя перед другими, а чаще перед самим собой.

Иногда мы испытываем усталость как доказательство доверия, когда ребенок способен задремать даже на руках у относительно незнакомого человека.

Чаще всего усталость – это потеря скорости соображения или деятельности, и хотя подчас мы при этом не осознаем свое бессилие, но все валится из рук, и соображаем мы действительно туго.

Мы знаем также освобождающую, подавляющую усталость после психического или физического кризиса. Тогда усталость отчетливо определяется как сигнал сна: «Сон вылечит тебя. Спи».

Или мы знаем усталость как знак бессилия, опускания рук: «Я слишком устал, чтобы делать еще что-нибудь».

Свойственная этим ослабевающим и ослабевшим состояниям определенная мягкость и неопределенность противоположна ясному мышлению и бодрствующему сознанию.

Хотим ли мы того, или не хотим – мы устаем, и ясно осознаем свою усталость, формулируя словесные формулы: «устал от информации», «устал от политики», «устал от терапии», «устал от одиночества», «устал от потребления», «устал от карьеры», «устал от отпуска», и не так уж редко встречающееся, «устал от жизни».

Усталость – это предлог для ослабления, отхода, для формирования пресыщения, но также помощь для великих открытий и познания окружающей действительности.

Усталость весьма великодушна. Она позволяет нам функционировать не постоянно, не на все сто процентов. Она немного самоуверенна, но именно она определяет пределы личных возможностей вашего организма, чтобы вместо того, чтобы плыть дальше в штормовом море, мы могли сказать себе: «С меня достаточно».

Как любое другое чувство – усталость является очень важным сигналом для нас, который информирует об общем состоянии здоровья. Именно она стабилизирует наше равновесие, руководит нашим переживанием такой важной фазы сна как подсознательное.

Вероятно, лучше принимать усталость как должное, как реальность, без которой невозможно наше существование, принимать ее принципиально, ожидать с нетерпением, вместо того, чтобы отрицать ее и бороться с ней.

Вместо того чтобы напряженно бежать в гору, лучше провалится в превосходный глубокий сон минут на шестьсот. Можно наслаждаться переходной фазой усталости, получать удовольствие от промежуточной стадии, и расслабляться, окончательно выбившись из сил.

Так как только в более мягких междузонах, а не в абсолютно ясно отграниченные моменты, мы способны анализировать свое состоянии и здраво оценивать психические отношения с другими.

Только в расслабленном состоянии связи становятся отчетливыми, созданное оценивается, неудачи ставятся под сомнение.

«Все же только страдание делает возможным вещи, механизмы которых иначе мы бы вовсе не замечали, понимать и анализировать», говорил все тот же Марсель Пруст.

Он понимал страдание не как боль, а скорее как недовольство, как жало, которое вонзаясь в сознание, переключает внимание на то, что не совсем в порядке. Пруст прав: только в этой фазе, фазе усталости, в которой мы отдаляемся от текущих событий, мы можем углубляться в процесс мышления, чтобы потом предаться безмятежному сну.

Усталость позволяет нам углубиться в сон. Она примиряет нас с прошлым днем и мягко препровождает в относительное бессознательное состояние.