Читать книгу Оттепель. События. Март 1953–август 1968 года - Сергей Чупринин - Страница 21

1 августа. Открытие Всесоюзной сельскохозяйственной выставки после масштабной реконструкции. С 1959 года весь комплекс будет называться Выставкой достижений народного хозяйства СССР.

2 августа. Отдел науки и культуры ЦК КПСС сигнализирует в ЦК о «резком увеличении выпуска пластинок танцевальной музыки – за счет всех других записей». Особенно нетерпимо, что «<…> в 1954 г. выпуск западных перезаписей составлял больше половины всего выпуска легкой музыки».

Предложено

указать Министерству культуры СССР и Министерству торговли СССР на неправильную политику в выпуске грампластинок легкой музыки и предложить им пересмотреть план выпуска (Аппарат ЦК КПСС и культура. 1953–1957. С. 290, 291).

3 августа. В «Литературной газете» (с. 3) статья И. Эренбурга «О статье К. Симонова» – защита «Оттепели» от неквалифицированных нападок на нее.

В этот же день А. Твардовский и А. Дементьев были вызваны к ответственному работнику ЦК КПСС П. А. Тарасову, который, как указывает А. Твардовский в дневнике, зачитал им

постановление ЦК о «Н<овом> мире» – постановление, ненужность которого мне объяснял Н. С., как и на Секретариате, где меня по случаю беды моей не было.

Тарасов: – Нет, то речь шла о постановлении типа «Звезды» и «Ленинграда» – для печати. А это – так, как бы внутреннее.

Остается: партгруппа Правления Союза, Президиум, «пожатие руки» в редакции. <…>

В газетах начинаются вычеркивания из «обоймы» и мелкие, глупые щипки по «Далям». Мелькнуло уже нечто и в письмах (А. Твардовский. Дневник. С. 145, 146).

10 августа. Состоялось, – как сказано в информации Отдела науки и культуры ЦК КПСС, – заседание партгруппы Правления ССП СССР, посвященное ознакомлению с решением ЦК КПСС от 23 июля 1954 г. «Об ошибках редакции журнала „Новый мир“». <…>

Признав, – информирует ЦК КПСС зам. зав. Отделом науки и культуры ЦК П. А. Тарасов, – справедливость решения ЦК в отношении журнала «Новый мир», т. Твардовский не дал политической оценки своей порочной поэмы «Теркин на том свете». Он заявил, что ему гораздо труднее осмыслить пункт решения ЦК о поэме. «Я не оспариваю решения ЦК. Раз об этом говорит ЦК, я обязан принять его оценку моей работы… Но вы должны понять меня по-человечески. Каждое новое произведение – этап в жизни писателя. Нужно время, чтобы все осмыслить, подумать… Мое авторское отношение к этой вещи остается отношением родителя к своему детищу. Хотя для общества оно кажется ублюдком, а у родителя к нему сохраняется еще и другое, родительское отношение».

Отвечая Твардовскому, – говорится далее в информации, —

тов. Лесючевский <…> говорил о том, что постановление ЦК КПСС, небольшое по объему, имеет не меньшее значение, чем постановление 1946 года «О журналах „Звезда“ и „Ленинград“». В нем еще раз подтверждаются те идеи, которые были заложены в постановлении ЦК 1946 года. <…>

Осуждая выступление А. Твардовского и его заявление о том, что поэма «Теркин на том свете» – дорогое для него детище, он советует Твардовскому отнестись к этому детищу так, как у Гоголя Тарас Бульба отнесся к своему изменнику-сыну, т. е. убил его (цит. по: Р. Романова. Александр Твардовский. С. 425–427).

11 августа. На расширенном заседании президиума правления ССП обсужден вопрос об ошибках журнала «Новый мир», напечатавшего статьи В. Померанцева, Ф. Абрамова, М. Лифшица, М. Щеглова.

По мнению открывшего обсуждение А. Суркова,

позиция авторов этих статей вызывает такое резкое противодействие потому, что авторы эти под видом критики недостатков советской литературы на тридцать седьмом году нашего пути поставили в «Новом мире» под сомнение такие ценности, которые святы для нас, для наших читателей у нас в стране и во всем мире. Вот почему так отвратителен нездоровый, мещанский нигилизм авторов названных статей в «Новом мире»!

В своем выступлении А. Твардовский признал, что он, будучи главным редактором «Нового мира», в первую голову виноват в тех серьезных политических ошибках и той неправильной линии, которую занял журнал.

Нельзя не заметить, – говорится в отчете «Литературной газеты», – что, взявши вину на себя, А. Твардовский ни словом не обмолвился о том весе и влиянии, которыми пользовались в редакции бывший заведующий отделом критики И. Сац и даже внештатный, но постоянный консультант отдела М. Лифшиц. Зато выступавшие в прениях назвали их имена и правильно оценили их деятельность (За высокую идейность нашей литературы! // Литературная газета, 17 августа. С. 3).

В обсуждении приняли участие С. Антонов, В. Ермилов, А. Караваева, С. Сутоцкий, В. Кожевников, М. Бажан, А. Софронов. Было зачитано письмо критика И. Лежнева, показавшего, что

М. Лифшиц возвращается к некоторым из тех нигилистических, антипатриотических «концепций», которые принесли в свое время печальную известность журналу «Литературный критик».

Президиум правления Союза советских писателей постановляет:

1. Осудить неправильную линию журнала «Новый мир» в вопросах литературы.

2. Освободить тов. Твардовского А. Т. от обязанностей главного редактора журнала.

3. Назначить главным редактором журнала «Новый мир» тов. Симонова К. М. (Об ошибках журнала «Новый мир»: Резолюция президиума правления Союза советских писателей // Там же).

Не позднее 28 августа. На партсобрании московских писателей Александр Дементьев и Сергей С. Смирнов выступили с признанием серьезных ошибок, допущенных ими как членами редколлегии журнала «Новый мир».

28 августа. Выступая на пленуме Ленинградского обкома КПСС, его первый секретарь Ф. Р. Козлов, среди прочего, обрушился с резкой критикой на статью Федора Абрамова «Люди колхозной деревни в послевоенной литературе».

После перерыва в заседании Абрамов был вынужден признать свои ошибки, а 31 августа записал в дневник:

Я думал об одном: помочь партии – если надо, ценой собственного унижения, да что унижения, ценой отказа от истины – не дать торжествовать нашим врагам. Раз ЦК осудил мою статью, я как солдат партии должен выполнять решение (цит. по.: А. Пинский. С. 608).

Тем не менее в заключительной речи на пленуме Козлов, – как пишет Абрамов, —

глумился, издевался надо мной, назвал мое выступление «покаянной речью». Это признание-то самоотверженное! Потом он сказал, что я будто бы был не до конца откровенен, не назвал тех, кто меня направлял. Наконец, потрясая кулаками, он разразился дикими угрозами: я, мол, подрываю советский строй, выступаю против колхозного строя. И все это с высокой трибуны Пленума. Каково мое состояние! У меня было впечатление, что он кричит, обращаясь к разведке: берите его, чего смотрите (Там же. С. 608–609).

И в той же дневниковой записи:

Да, напрасно я выступал, напрасно сознавался в том, в чем не виноват. В резолюции сказано, что я огульно охаиваю советскую литературу, выступаю против всего передового и защищаю все старое, что я не понял постановлений ЦК по вопросам сельского хозяйства и т. д.

Неправда все это! Где, когда я выступал против передового, в защиту старого? Я выступал против плохого изображения передового.

Какой позорище! И кому нужно было мое выступление? <…>

Нет, не надо было выступать с покаянием. Теперь все будут плевать мне в лицо. Да и сам я первый плюну (Там же. С. 611).

31 августа. В «Литературной газете» (с. 2) фельетон Александра Лациса «Рифмы ради…» о «спившемся» и «разложившемся» поэте Николае Глазкове.