Читать книгу Подросток умер - Сергей Цимбаленко - Страница 4

Как хорошо я жил до тринадцати лет. Вместо подруги – футбольный мяч. Это увлечение было на втором месте после книг. Даже сейчас при воспоминании о мяче я испытываю радость, как от встречи с товарищем. Я мог гонять мяч целыми днями – это была территория свободы и беззаботности. Забить гол – высшее счастье. Если не собиралась команда, я вытаскивал Димона, чтобы постоял за вратаря. Не было его – один бил в ворота, воображая полный стадион игроков и зрителей. Играл до изнеможения. Приходил домой – и валился в постель в обнимку с мячом. Никаких сигарет, выпивки, девчонок не надо.

Отец пытался направить мою страсть в привычное русло – отвел в секцию. Я выдержал чуть больше недели. Мне хотелось играть, а не тренироваться. Достижения в будущем совершенно не грели.

Все закончилось само собой. В тринадцать лет я поехал в летний лагерь вместе с Димоном. Там тоже был футбол, но еще на меня стали обращать внимание девчонки. Я случайно подслушал, как они обсуждали парней из отряда:

– Димочка симпатичный, но у него футбольные ноги. А вот Алеша – это радость, а не мальчик.

Алеша – это я. Как после этого устоять? Я по голосу не узнал, кто так высоко оценил меня, поэтому с открытой улыбкой встречал взгляды всех девчонок. К концу смены три из них считались моими подружками. Одна написала огромное письмо – на трех листах, рассказывая, как страдает из-за того, что не может каждый день, как в лагере, видеть меня. Я все откладывал с ответом, а потом решил, что поздно. Вдруг она уже не может жить без кого-нибудь другого и пишет ему длинные послания.

Любовные похождения продолжились, благодаря однокласснику Валерке. Черноволосый, с пробивающимися усиками, он нравился девчонкам, несмотря на сутулость, почти горб. В подруги он выбрал круглолицую и радостную Олю из параллельного класса, а мне, за компанию, посоветовал обратить внимание на ее подругу Ларису. Пришлось часами простаивать в подъезде и поддерживая разговоры ни о чем. Это называлось свиданием. Мне хотелось чего-то большего. Я все время удивлялся, почему мы должны стоять на лестнице. Неужели родители не могут пригласить нас в дом, напоить чаем. Моя мама наверняка бы так поступила. И Валеркина тоже. Она нам даже умеренную выпивку на днях рождения разрешала: «Лучше дома, чем где-нибудь в подворотне».

Наконец, Ольга однажды объявила, перейдя на шепот, что завтра у нее никого не будет. Валерка предложил устроить вечеринку с вином.

Я перерыл в доме все ящики. Мама испуганно спросила:

– Что случилось?

– Где мои чистые трусы?

Мама нервно засмеялась, потом сказала строго:

– Ты все время твердишь, что уже взрослый. А взрослые мальчики сами следят за своим нижним бельем.

Пришлось доставать трусы из грязного тряпья. Мне хотелось белые, хлопчатобумажные. Я постирал их хозяйственным мылом и просушил утюгом. Натянул полусырые, ощущение не из приятных.

Я боялся опозориться с трусами, так как мы с Валеркой надеялись на что-то вроде секса. За остальное я не волновался. К четырнадцати годам я во всех книжках перечитал соответствующие сцены. У Мопассана, о котором девочки говорят, закатывая глаза, на самом деле ничего особенного, преобладают описания раздеваний баб с невероятным количеством одежды. Самое полезное – «Тысяча и одна ночь», конечно, не детское издание, а многотомное, без сокращений. Я начал его читать на даче у родственников, приняв просто за сказки. Огромный набор способов секса меня поразил. Самое забавное, это как мужика заставили бегать, потому что его орудие не хотело готовиться к бою. А он провалился куда-то и оказался голым на улице.

Ничего особенного на нашей вечеринке не произошло. Пока решались, тянули с началом, раньше времени пришла мать Ольги, устроила скандал, увидев нас и бутылку из-под вина.

А с сексом надо что-то решать. Трудно отмалчиваться, когда рассказывают, кто, кого и сколько. Так получается, что почему-то не нравятся те девчонки, которым нравишься ты. Вот Лариса. Молча смотрит влюбленными глазами, когда я рядом. И на все была готова на той вечеринке, я чувствовал. Но когда любовь легко достается, не дорожишь ею. Тянет на подвиги, ждешь даму сердца, завоеванную в трудной битве. Правда, с красивыми девчонками скучно. Интересно с толстухой-соседкой Светкой, но это за любовь не считается. Мы с ней обсуждаем книги, всяческие ситуации. Надо с кем-то гулять по-настоящему, с долгими поцелуями. Иначе прослывешь голубым. Мне по большому счету все равно, кто кого любит. Но об этом нельзя говорить вслух даже близкому другу. Не отмоешься.

Я недавно был в Москве у родственников. Не понравилось метро, может, из-за замкнутости пространства. Неприятно, когда в любой момент нельзя выйти. Я старался бродяжничать пешком, в крайнем случае – на неторопливом троллейбусе. Пути-дороги привели к памятнику Пушкину. Я присел на скамейку отдохнуть. Подсел молодой мужик, с толстыми ляжками.

– Ты из Москвы?.. Нет? Значит из Киева?

– Почему из Киева?

– В Москве и в Киеве самые симпатичные мальчики.

Я начал догадываться, что он клеится ко мне, но не знал, какую выбрать тактику, чтобы отвязался.

– Пойдем в гости, я тут недалеко живу. Ты ведь понимаешь меня?

Я решил прикинуться наивным простачком.

– Нет, не понимаю… У нас тут сбор группы, сейчас руководитель подойдет. Я не могу.

– Ну, как знаешь.

Мужик, косолапя, пошел прочь. Страх прошел. Осталась презрительная жалость.

Я понял, что наступает возраст, когда в тебе зреет любовь. Она переполняет, и ты готов ею поделиться со многими. Я недолго был влюблен в продавщицу книжного магазина. Ее чуть округлое лицо с гладко зачесанными назад волосами было всегда приветливо, во всяком случае, ко мне. Я часто интересовался новинками, вступал в разговор. Но однажды я зашел в магазин, а она, не обратив внимания, грызла семечки. Это настолько разрушило образ, который я любил, что я поспешил уйти. С тех пор, заходя за книгами, я старался не встречаться с ней глазами.

От таких вроде бы незначительных историй на душе остаются шрамы, как на теле. Иногда чуть заметные, иногда значительные, болезненные.

Я, совсем малышом, участвовал в школьном концерте, читал стихотворение Маршака «Про одного ученика и шесть единиц». Может, от скуки, может всерьез, на меня обратили внимание старшеклассники – юноша и девушка. Девушка руководила хореографическим кружком в дворовом клубе. Под песню «В серебряном платье березка стоит…» ее девочки плыли по сцене и разводили ручками. Она мне предлагала танцевать вместе с ними. Я представил, как будут веселиться мои одноклассники – и решительно отказался. А юноша, Игнат, подбрасывал меня так высоко, что возникало ощущение полета. Еще серьезно беседовал, как с равным. Я в ожидании своего выхода перебегал от девушки к Игнату, ему это не понравилось.

– Слушай, ты уж выбери, кто твой друг.

Я растерянно переводил взгляд от одного к другой, выбирать не хотелось. Наконец, как в пропасть, шагнул к девушке. Это как-то случайно получилось. Она победно засмеялась, а Игнат отвернулся и с тех пор меня не замечал. Вроде бы ну и что! Он сам был не прав, поставив перед выбором. Но я долго чувствовал себя предателем мужского товарищества. Прошло столько лет, а шрам болит. Почему детство считается беззаботной порой?

Кстати, с тех пор терпеть не могу ультиматумы.

Женщин до конца понять невозможно. Вот Валя – вполне симпатичная бывшая одноклассница, но большое родимое пятно на щеке мешает воспринимать ее больше, чем подружку. Однажды она спросила: «Я хорошая?». От растерянности я долго молчал, потом как бы пошутил: «Нет, ты ОЧЕНЬ плохая». Валя с тех пор со мной не разговаривает. А парни бы вместе посмеялись – и все.

Другая бывшая одноклассница, Лиза, повзрослела и подурнела, когда согласилась жить как жена с нашим второгодником. Ну, совсем в тетку какую-то превратилась. А была такая недотрога, с длинной косой. Переросток Серега защищал меня, потому что сидел рядом на контрольных по математике. Приходилось решать два варианта. Однажды разговорились с ним, может ли он убить человека. Серега сказал: «Запросто. Нож входит в тело как в масло». Я поверил, что может. Жутковато. Многие ребята в нашем районе ходят с ножами. Вспомнил строчки из Гарсиа Лорки: «И куда не пойдешь – всюду нож».

Смерть вообще неприятная штука. Бежал человек через дорогу, сбила машина – и это уже просто мешок костей. Смерть вроде игры в офицерскую рулетку: осечка или пуля. Как-то я чуть не нанизал себя, как на шампур, на острый прут забора, когда лез без билета на футбольный матч. Однажды в летнем лагере пришлось плыть, хотя я кое-как умел держаться на воде. Это из-за того, что отец, когда мне было лет шесть, решил учить плавать народным способом: бросил на глубине. Я вместо того, чтобы бороться за жизнь, с испуганной улыбкой пошел на дно. С тех пор тело боится воды, мне больших усилий стоит удерживаться на поверхности. Так вот, в лагере, пока не было взрослых рядом, зато наблюдали девчонки, мальчишки моего отряда решили переплыть речку. Я не мог признаться, что не умею плавать. Вроде противоположный берег недалеко, решил плыть. На середине почувствовал, что силы оставляют меня. Возвращаться обратно – такое же расстояние. Хотелось крикнуть: «Тону, спасите!» Но не смог. Решил плыть дальше, сколько выдержу. Невероятными усилиями продвинулся еще вперед. Только решил, что буду тонуть, как почувствовал под ногами дно. Обратно побежал через мостик.

Сколько раз я был на волоске от смерти, не сосчитать.

А вот Сашка, мой бывший одноклассник, напился и в темноте не смог выбраться из небольшого болотца в парке культуры и отдыха. Я представил себя на его месте, как теряешь ориентир, кругом вода. Куда идти?.. Его нашли недалеко от берега, поседевшего от страха. Ребята, с которыми он пил, оставили его. Потом поднимали стаканы с дешевой водкой за помин души. И я пил, хотя смотреть на этих пацанов, оставивших приятеля подыхать, было противно. Я не решился сказать им этого, промолчал.

Любовь и смерть – вот, пожалуй, главные проблемы в нашем возрасте. К такому выводу я прихожу. В четырнадцать лет у меня были романтические отношения с взрослой девушкой Натальей, музыкальным работником в лагере. Это на следующий год я еще раз поехал в надежде на любовь старых подруг. Они не обращали на меня внимания, не восхищались моей стройной фигурой, как прежде. Я вытянулся и стал тощий, как узник концлагеря. Наталья обращала, несмотря на разницу в возрасте. У нее были две косы, вьющаяся прядь волос на лбу и такая развитая грудь, что хотелось ее потрогать. Наталья играла на баяне и пела красивым грудным голосом. Мне нравилась незнакомая песня «Сплин ты мой милый…» Наталья иногда пела ее специально для меня и играла со мной в любовь. А я ей дарил свои стихи, которые щедро выливались на бумагу. Когда разъезжались по домам, Наталья написала мне записку с адресом и объяснила: «Приходи в субботу, если будет хорошая погода. Родители уедут на дачу». Трусы постирать время было, но случилась другая неприятность. Когда я вышел на улицу, погода была хорошая. Подошел к ее дому – начался дождь. Я не знал, что делать. Успели родители уехать или нет, не известно. Не судьба. Вернулся, написал стихи о пропавшей любви, отослал. Больше не пошел, хоть Наталья младшую сестру ко мне подослала. Та с ухмылкой передала записку. Зря старалась.