Читать книгу ЧАША ОГНЯ. Цикл «Лицом к солнцу» - Сергей Дмитрюк - Страница 4

Медленные мягкие волны набегали одна за другой, и было очень трудно сопротивляться их уверенной силе. Но страха не было. Рядом плавали странные существа – незнакомые и загадочные, но очень добрые, удивительно вовремя приходившие на помощь. Их огромные тёмные спины скользили среди волн, неожиданно появляясь из зелёной глубины и исчезая вновь. Они подплывали снизу, подставляя свои гладкие, скользкие от воды тела; отплывали в сторону, совсем по-человечески улыбаясь и блестя тёмными глазами.

И такие же огромные и загадочные, плыли рядом два человека – мужчина и женщина. Их головы опускались и поднимались над водой, а лица выражали тревожную заботу. Глубокие, нежные и удивительно большие глаза женщины светились лаской. Её мокрое лицо, с мягкими и тёплыми чертами, не походило на большое и твёрдое лицо мужчины. И тело её, лоснящееся от воды на солнце, отличалось от его тела. Гибкая и подвижная, она походила на этих удивительных существ, что кружили вокруг. В её тёплом и мягком теле чувствовалось что-то удивительное и непонятное. И, вообще, к ней почему-то неодолимо тянуло, гораздо больше, чем к мужчине – массивному и немного пугающему. Это трепетное влечение не поддавалось пониманию. Оно исходило откуда-то из глубины души, словно было там всегда. Да и вряд ли его вообще можно было понять…

Я лежал без движения, широко открыв глаза, в полнейшей темноте. Лицо почему-то было мокрое. Странно. Я провёл по щекам пальцами, облизнул их – солёные. Что это?.. Слёзы?.. Неужели я плакал во сне?

Я сел на постели, отбросив в сторону простыню. Темнота не отступила, а надвинулась вплотную. Мысли текли медленно, будто преодолевая сопротивление какой-то вязкой пустоты, наполнявшей мою голову, но всё же я чувствовал, что ещё очень рано.

Что же это со мной? Что такое мне снилось?..

Я снова лёг на постель, глядя в темноту перед собой и пытаясь вспомнить только что виденный сон. Что это было? Дельфины?.. Море?.. Ребёнок в воде?.. Неужели?..

Ну, конечно! Ребёнок – ведь это я! А те двое – мужчина и женщина – это мои родители. Невероятно! Как могло сохраниться в моей памяти это воспоминание? Ведь тогда мне было всего несколько месяцев. Тем не менее, видение было столь отчетливым, как будто я увидел всё наяву теми самыми глазами – глазами ребёнка. Чем больше я вспоминал увиденное во сне, тем сильнее становилась щемящая тоска на душе. Я всегда старался заглушить в себе её, не дать ей вылиться наружу, но сейчас копившиеся много лет чувства неожиданно вырвались на свободу, вплетаясь в призрачные образы сна.

Когда я видел своих родителей в последний раз?.. Сейчас, даже трудно вспомнить. Кажется, это было на Праздник Братства шесть лет назад?.. Ну да, конечно! А ещё раньше?.. Они прилетали на Землю, когда мне исполнилось двенадцать…

Два раза – всего два раза за двадцать лет! С тех пор, как они простились со мной, шестилетним мальчиком, я не видел их, наверное, целую вечность! Я ещё могу понять отца. Он исполняет свой долг перед обществом, но мать… Она ведь могла остаться здесь, на Земле, и видеться со мной гораздо чаще… Хотя, нет. Что это я? Как раз она-то никогда бы не оставила отца одного на чужой планете. Как сейчас я помню её слова: «Быть всегда рядом с любимым человеком – вот истинное счастье. Делить с любимым все горести и радости – долг каждого, кто любит. Запомни это, сынок».

Я грустно усмехнулся и зябко передёрнул плечами. Странно, но образ матери сохранился в моей памяти неувядающим – таким, какой она выглядела много лет назад, когда я был ещё совсем ребёнком. В те времена она казалась мне сияющей богиней – самой прекрасной женщиной на свете.

Покосившись в сторону низкого прозрачного столика около кровати, я пододвинул к себе небольшую голограмму, стоявшую на нём. Из синей глубины светящегося кристалла на меня взглянуло юное женское лицо, совсем маленькое в обрамлении густой копны иссиня-чёрных, взбитых ветром, волос. Смешливые глаза под широким взмахом бровей смотрели прямо и смело, как у женщины, впервые осознавшей силу своей красоты. Но в глубине их блестели искорки юного задора и доверчивая вера в детские идеалы.

Юли! Она пристально вглядывалась в меня из глубины голограммы, стоя на фоне безоблачного неба и пышных гроздей якаранды. Губы её едва уловимо улыбались. Я скользил взглядом по её лицу, обводя глазами каждую черточку, знакомую мне до малейших подробностей. Правое ухо Юли выбилось из-под волос. Оно было таким же точёным, как и прямой, короткий носик с закруглённым кончиком, и как улыбающийся, мягко очерченный крупный рот. Но глаза Юли сразу приковывали внимание. Мелкие черты лица делали их просто огромными. В этих загадочных янтарных озёрах я тонул бездумно и покорно уже несколько лет, чувствуя на сердце сладостную истому.

Как же она всё-таки безумно хороша!.. Хотя теперь любой человек в Трудовом Братстве был красив и физически совершенен. После изобретения и широкого применения искусственных генов, генные инженеры из ПОТИ с помощью генной терапии очистили наследственность людей, и теперь на Земле рождаются только здоровые, устойчивые к любым болезням дети. Свершилась исконная мечта человечества о всеобщей совершенной телесной красоте, которая находилась в гармонии с не менее прекрасной душой.

Я отодвинул в сторону портрет своей любимой и снова лёг на постель.

Нет, Юли совсем не походила на мою мать. В облике любимой чувствовалось что-то неуловимое, присущее только юности. Моя мать другая… Или же я только помнил её другой?..

Мой сонный мозг постепенно пробуждался и я сообразил, что совсем скоро в жизни у Юли наступит знаменательное событие – их группа в последний раз прослушает напутствия наставников из воспитательной школы шестого уровня. Бывшие мальчики и девочки, достигшие своего двадцатилетия, превратятся во вполне самостоятельных людей, готовых выйти во взрослую жизнь, наполненную событиями и свершениями. Все они станут стажёрами, каждый из которых начнёт подыскивать для себя какое-то дело, в котором он сможет применить полученные за годы учёбы знания и навыки. И, конечно, искать своё предназначение в этой жизни. Возможно, кто-то отправятся в далёкие странствия, подвергнув себя испытаниям силы духа и воли, или же останется на Земле, где тоже можно найти немало достойных дел. Но все эти молодые члены Трудового Братства примут эстафету у старших – эстафету заботы о других, обязанность совершенствовать жизнь общества уже для своих детей и внуков. Этот извечный процесс передачи знания и мудрости, доброты и сердечной заботы нельзя было остановить ничем. Он вёл людей всё дальше к звёздам, в чужие миры, где мы утверждали законы человечности, озаряя Вселенную золотым пламенем своих душ.

Мелодичный перезвон часов отвлёк меня от воспоминаний и размышлений. Я взглянул на циферблат, мерцавший оранжевым отблеском в темноте. Часы показывали половину четвёртого. Надо было вставать. Потянувшись, я поднялся с постели и подошёл к окну. Убрав со стекла оптические занавеси, выглянул наружу.

Сероватый предрассветный туман залил комнату, обозначив очертания предметов, яснее выступивших из темноты. Постояв немного около окна, я направился в ванную комнату.

Если многие ребята и девушки, выйдя из стен воспитательной школы на просторы взрослой жизни, и вступив в ряды стажёров, зачастую испробуют не одно занятие, прежде чем найдут своё истинное призвание, то передо мной такой проблемы никогда не стояло. Ещё в школе второго цикла для себя я решил – обязательно буду работать в Охранных Системах Общества, как и мой отец.

Защита общества: что может быть выше, ответственнее и почётнее этого занятия? Завороженный рассказами отца, я с детства жаждал непримиримой борьбы со злом и несправедливостью. В своих мечтах я видел себя древним героем, в помощи которого нуждаются все те, кто пострадал от человеческой подлости и предательства, обмана и лицемерия, бездушия и грубой силы. Я был уверен, что такие люди всё ещё существуют на Земле, хотя сам с ними я никогда не сталкивался в реальной жизни. Всё было как раз наоборот: меня окружали люди, готовые в любой момент прийти мне на помощь, подарить мне свою доброту, отзывчивость и заботу.

Такое расхождение ожидаемого и реальности вызывало во мне глубокие душевные противоречия и метания. Я мучительно переживал из-за того, что не могу воплотить свои детские мечты в жизнь. Тогда я стал уверять себя, что атмосфера доброты и спокойствия царит только в стенах воспитательной школы, что детей нарочно оберегают от познания негативных сторон жизни общества, и что во взрослом мире всё будет совсем по-другому. Увлечение исторической литературой во многом повлияло на мои детские представления и взгляды. Я стал изо всех сил стремиться к этой «истинной», выдуманной мною жизни, страстно желая поскорее повзрослеть и покинуть стены воспитательной школы. Большинство моих друзей не понимали меня, но я погрузился в себя и не обращал на окружающих внимания. И только намного позже я, наконец, осознал, как сильно заблуждался в детстве.

Трудовое Братство прилагало огромные усилия и выделяло колоссальные средства, чтобы навсегда искоренить человеческие пороки и несовершенство общества. Устои общества были основаны на стремлении создать человека, которому не знакомы подлость, коварство, лицемерие и эгоизм, который всегда вступает в борьбу с любыми проявлениями зла и готов нести свою доброту к самым далёким звёздам. Главная и основная роль в этой поистине титанической работе отводилась не работникам Охранных Систем. Она ложилась на плечи воспитателей и наставников, растивших молодое поколение землян в стенах воспитательных школ и упорным, кропотливым трудом взращивавших чистые души нового человека Великой Звёздной Эпохи.

Будучи маленьким ребёнком, я этого не понимал. Переполненный жаждой борьбы со злом и романтических подвигов, я не осознавал, как много делают для меня все эти скромные и мудрые люди, от опеки которых я так стремился тогда освободиться. Но годы шли и я, становясь взрослее, всё отчётливее понимал, что реальная жизнь отличается от моих детских фантазий. Недаром, расставаясь со мной, отец сказал, что, по его мнению, через двадцать лет он со своими знаниями и опытом окажется не у дел, и занятие, которому он отдал лучшие годы своей жизни, станет не столь нужным людям на Земле.

И он как в воду глядел! Хотя, конечно, успокаиваться, и благодушно радоваться своим успехам было бы глупо и необдуманно. Никто и никогда не застрахован от ошибок и просчётов. При отсутствии бдительности и надежной защиты, они могут обернуться ужасной трагедией.

Я осуществил свою детскую мечту и поступил в Школу ОСО. Годы, проведённые в её стенах, были, пожалуй, лучшими годами моей юности. Правда, будущее не сулило мне особых подвигов, но я был счастлив уже тому, что однажды смог надеть свой новенький лиловый мундир работника Охранных Систем.

После окончания Школы мы разъехались в разные уголки планеты, и занялись совсем другим делом, став для общества надежным резервом до тех пор, пока в наших навыках и знаниях не появится необходимость. И только психологи, да генные инженеры из ПОТИ, а так же работники Биологической защиты Земли неустанно продолжали следить за безопасностью общества.

Широкий диапазон знаний, которые давала каждому ребёнку воспитательная школа, позволял в рядах стажёров проявить себя в любой сфере: в науке, в технике или в искусстве. Как и любой другой человек современной Земли, живущий в наше время устремлениями и помыслами о звёздах, о покорении Вселенной, с некоторых пор и я стал грезить космическими путешествиями, открытиями новых миров, опасными странствиями по звёздным островам. Наверное, эта новая страсть компенсировала мне неудовлетворённость детских мечтаний о героической защите общества. Поэтому, после окончания Школы ОСО, я не раздумывая, окунулся с головой в неповторимый мир звёзд и галактик, придя на работу в Объединённую звездопроходческую Академию. Она была самым крупным научным центром Трудового Братства, занимавшимся освоением Вселенной, и находилась под опекой Совета Звездоплавания.

Большая сеть её филиалов и кафедр охватывала все жилые зоны Земли. Наше отделение занималось вопросами взаимодействия материальной вселенной и вселенной Тамаса, и изучало свойства нуль-пространства. От решения стоявших перед современной наукой проблем в этой области зависели возможности экспансии человечества в самые отдаленные звёздные системы, находившиеся пока за пределами изученных областей пространства. Задачи обеспечения безопасности людей в кораблях нового класса, способных передвигаться за гранью материального мира, пока с трудом поддавались решению.

Здание нашего института, отлитое из красноватого плавленого камня и сверкавшее на солнце широкими полосами зеркальных окон, располагалось на площади Мерцающих Огней в северной части Города. Работа здесь была для меня интересной и временами даже захватывающей. Как всегда на новом месте появились новые друзья и знакомые. В основном это молодые ребята и девушки, многие из которых работали здесь ещё на правах стажёров. Тем не менее, они трудились наравне со старшими товарищами – солидными учёными и профессорами – и к их мнению всегда прислушивались. Трудовое Братство смело доверяло молодым жителям Земли самые трудные и ответственные дела.

Время от времени ко мне приходили и «вести» от начальника Особого отдела Охранных Систем Общества – редкие и от того всегда волнующие. Тогда, втайне от всех, я ликовал, старательно пряча свою радость глубоко в душе. Но к моему огорчению, все происшествия, с которыми нам приходилось время от времени сталкиваться, оказывались слишком незначительными. Они совершенно не несли угрозы обществу. Хотя Влад Стив – нынешний начальник Особого отдела – всегда говорил нам, своим подопечным: незначительных происшествий в жизни общества не бывает, особенно если они затрагивают чью-то человеческую судьбу или угрожают жизни и здоровью одного из членов Трудового Братства. Да, наверное, он был прав в этом.

Вот так незаметно пролетели шесть лет…

Я стоял перед умывальником и смотрел на своё отражение в зеркале.

«Так-то, друг! Жизнь идёт своим чередом, годы сменяют друг друга, а что сделано тобой важного?.. Мало! Катастрофически мало! А необходимо сделать что-то значимое, чтобы оставить свой след на Земле. И не важно, что впереди ещё многие годы. Что они в сравнении с вечностью космоса?».

Я тяжело вздохнул и встал под душ. Решетчатый блок ритмической настройки едва уловимо заурчал, подбирая оптимальный температурный режим. Подумав, я выключил его, и подставил голову под холодную струю воды. Через минуту, окончательно придя в себя после сна, снова вернулся к зеркалу. Журчание текущей из крана воды разбередило в душе лёгкую грусть, которая обычно приходит от сознания чего-то невосполнимо утраченного.

Почему-то мне вспомнился выпускной вечер в воспитательной школе девять лет назад. Затемнённый большой зал был тогда полон народа. Тихая и немного грустная музыка лилась на головы медленно кружащихся в танце пар. Голова девушки лежала на моём плече. Мы танцевали, молча, не глядя друг на друга. Её волосы цвета мёда касались моей щеки и слегка щекотали кожу. От этих волос исходил легкий и невесомый запах ландыша и ещё чего-то прозрачного и едва уловимого. Я ясно чувствовал под тонкой тканью платья девушки её горячее и крепкое тело, и сердце моё радостно замирало в груди, наполняясь безграничным счастьем. Тонкие руки девушки лежали на моих плечах, и я осторожно касался губами её длинных тёплых пальцев. Тогда она бросала на меня лениво-ласковые взгляды и слегка улыбалась кончиками пухлых губ…

Какие у неё были глаза?.. Нет, сейчас я этого уже не помнил, только имя этой девушки ещё осталось в памяти – Сомма. Именно она была моей юношеской влюбленностью. В тот день мы прощались с воспитательной школой, и, как оказалось, друг с другом. Больше я никогда не видел своей юной подруги. Всё закончилось, как сон – слишком прекрасный и слишком быстротечный…

Я посмотрел на голубую пластмассу крана, покрывшуюся холодной испариной. Воспоминание, того далёкого вечера и той девушки, пробудило в душе неясные чувства, и сердце тоскливо заныло в груди. Ведь всё тогда могло сложиться совсем иначе. Кто знает, может быть, сейчас эта девушка занимала бы в моей судьбе гораздо больше места?..

Нет! Я почему-то испугался этих мыслей и поспешил отбросить их от себя. Всё это простая тоска по ушедшему детству. Такое бывает, когда человек подходит к определенному этапу в своей жизни и невольно оглядывается назад, на прожитые годы, оценивая уже достигнутое.

Взяв полотенце, я стал, не спеша вытирать лицо. На левой руке что-то сильно саднило. Только сейчас я вспомнил о вчерашней ране. Осмотрел рубец. Он уже затянулся, но выглядел весьма внушительно – от запястья до самого локтя. На память сразу пришли события вчерашнего дня, когда я имел неосторожность похвастаться перед ребятами из института своими знаниями приёмов самозащиты, которым нас обучали в Школе ОСО.

Артур Сароян – кудрявый здоровяк, непоседа и выдумщик, с лукавыми зелёными глазами и носом древнегреческого бога – имевший обыкновение всегда докапываться до истины, и запальчиво пускавшийся в жаркие дискуссии, сразу же предложил проверить мои умения. Ему не верилось, что я обладаю навыками, которые сильно отличаются от тех знаний, которым обучали всех остальных ещё со школы на случай рукопашной схватки с опасными животными или людьми недостойного поведения. Разумеется, я стал отнекиваться и всячески увиливать от подобного «испытания», не желая причинить никому вреда. К тому же, специальные навыки рукопашного боя закладывались в нас на уровне подсознания и активизировались только в экстремальных ситуациях под действием адреналина. Спор с Артуром не был той самой экстремальной ситуацией. Увы. Но мои уловки только больше распалили Сарояна.

Выставив вперёд «бычью» грудь, он напирал на меня, насмешливо приговаривая при этом: «Испугался, да? Испугался?». Наконец, он предложил использовать «настоящее оружие». Артур был полон решимости, а наши девочки с явным любопытством наблюдали за происходящим, поэтому мне, в конце концов, пришлось сдаться.

«Настоящим оружием» оказался заострённый кусок алюминиевой пластины. Сароян зажал его в правой руке, как нож, и встал напротив меня, широко расставив ноги и насупившись. Ситуация была явно игровой, и в крови у меня не было ни капли адреналина, поэтому я не был готов серьёзно воспринимать его намерения. На мгновение мне показалось, что он собирается нанести удар снизу, но Артур неожиданно вскинул руку, и обрушил её на меня, словно кузнечный молот. Я парировал его удар, но приём получился неуклюжим, рука соскользнула, и Сароян порезал мне предплечье.

Из комнаты донеслись призывные звуки. Я сообразил, что это фабрика-кухня ближайшего Дома Пищи доставила завтрак по обыкновенному недельному расписанию. Бросив полотенце на сушильную решётку, я направился на кухню.