Читать книгу Приговор в рассрочку - Сергей Долженко - Страница 3

Белоснежные пики горных вершин остались позади. Серая лента спидвея с ослепительно белой разметкой, точно рисованная чистейшей акварельной краской, стелилась под новенькие бошевские протекторы. Слева переливались зелеными огнями пальмовые рощи, серебряные барашки океанских волн бежали на песчаный берег. Перламутровый «бьюик» Шмыги бесшумно рвался вперед, едва касаясь дорожного полотна. Взлетевшее солнце грело правую щеку, руки покойно лежали на кожаном чехле рулевого колеса, под напольным ковриком пощелкивала автоматическая коробка передач…

– Герл, ю вил би э вумен, – напевал умиротворенный детектив хитовую песенку из тарантиновского «Криминального чтива». – Девочка, скоро ты будешь женщиной и придешь ко мне, – продолжал он вольным переводом.

И ничего, что он пока сошел с переполненного маршрутного автобуса, и какая-то дачница отдавила ему ноги в начищенных до блеска туфлях мешком семенной картошки, а проспавший остановку рыбак, очумело выскакивая из салона, хлестнул концом удочки по лицу… Мелочи! Житейские пустяки. Последний сор перед зеркально чистой дорогой, летящей в роскошное будущее. Тридцать тысяч евро и ни копейкой меньше. Стопроцентная предоплата. При торге можно остановиться на бартере. Но чтобы хвостик штук в пять остался. Нужно будет доработать салон по цветовой гамме, установить Hi-Fi аппаратуру, JPRS-навигатор… – Иван Петрович не зря вчера до двух ночи штудировал глянцевые автожурналы.

По улице Родионова тянулись за сплошными заборами особняки новых властителей российской жизни. Финские сборные домики с коричневой черепицей, миниатюрные готические замки, американские коттеджи с классическими коротко стриженными газонами перед стеклянной входной дверью, и добротные кирпичные купеческие дома с маленькими узкими оконцами-бойницами, забранными решетками с прутьями толщиной в руку.

Дом автомобильной королевы принадлежал к последнему типу, выпирая мощными обводами из чащи высоких развесистых тополей. В сплошном металлическом заборе детектив еле отыскал узкую входную дверь с панелькой кодового замка под никелированной крышкой. Набрал шифр, небрежно начерканный чернильной ручкой на визитке.

Вошел, с опаской озираясь. Ему почему-то казалось, что по двору обязательно должна рыскать свора оскаленных ротвейлеров в шипастых ошейниках. Однако никто не выбежал навстречу, да и в самом особняке, пожалуй, не обратили внимания на его появление, когда он постучал в парадную дверь большим медным кольцом, висевшим на вычурной скобе.

Постоял в нерешительности. Делать нечего, пошел вдоль стен. Может, они парадным не пользуются; или на лужайке за домом лежат в шезлонгах под цветными полосатыми тентами, лениво цедят шерри-коктейли, а в бассейне с подогревом плещутся загорелые русалки, или в этот момент усаживаются в зале за длинный стол, а дворецкий в белых перчатках на серебряном подносе вносит фарфоровую супницу…

Иван Петрович ни разу не угадал. Парадным входом жильцы пользовались регулярно. Но сейчас это было бы затруднительно, поскольку массивную дверь с начинкой из бронированной стали подпирали могучими плечами два «мерзавца» из службы безопасности фирмы «Мечта». Погруженные в загадочные смертные сновидения, изрешеченные крест-накрест 7,62-мм акээмовскими пулями, они не слышали, как робко стучал вежливый гость. Слуг тетя Маша, воспитанная на социалистических идеалах, сроду не держала, но вход в дом-крепость со двора был. И на его широких ступенях из розового мрамора сидела в спортивном костюме сама хозяйка дома с таким беспомощным выражением лица, будто только что совершила длительную пробежку и рухнула от усталости, не добравшись до кресла. Очки на золотой цепочке висели на груди, глаза широко открыты…

Иван Петрович автоматически хотел брякнуть «Здравствуйте!», но мгновенно понял, что ответа не получит. Под колесами его перламутрового «бьюика» шоссе оборвалось, он внезапно оказался в Нижневолжске, рядом с трупом пожилой некрасивой женщины, а машина, кувыркаясь, полетела в пропасть, оставляя за собой дымный след, словно от горящего самолета.

Он присел на корточки и прикоснулся к сонной артерии. Голова на сломанных шейных позвонках завалилась на плечо, обнажив дряблую шею с жирной кровавой точкой.

– Вот тебе и правила симметрии! – ошарашено воскликнул Иван Петрович.

Мария Антоновна была мертва. И, судя по температуре тела, совсем недавно перешла в это состояние. Детектив вытащил сотовый и набрал 01, не отводя взгляда от шеи покойной. «Кошмар! Ей что, сделали инъекцию?»

– Будьте добры…

Над головой звонко клацнул сброшенный предохранитель и в затылок уперся пистолетный ствол.

– Дернешься, останешься без мозгов, – без особых эмоций произнес мужской голос. Мускулистая рука обхватила детектива за горло, приподняла и поставила перед высоким полноватым молодым человеком, в котором явно угадывались фамильные черты семейства Мироновых. Руки он держал в карманах расстегнутого пиджака малинового цвета и смотрел на детектива с такой обидой, словно Шмыга ему только что отказал в червонце на похмелку.

– Это вы убили мою маму? – тихо спросил он.

Иван Петрович что-то просипел и показал на того, кто продолжал сдавливать ему горло.

Сын тети Маши кивнул, охранник ослабил хватку…

– Нет, не я, – выдохнул детектив. – Меня зовут Иван Петрович Шмыга. Мне принадлежит салон «Мадам Фуше». Мы должны были в одиннадцать часов встретиться с вами и вашей матушкой.

– Очень приятно, – проговорил молодой человек. – Виктор Валентинович Миронов. Сеть автомобильных салонов «Мечта». Генеральный директор.

Склонился над мамой.

– Умерла, – беспомощно сказал он и выпрямился.

– Можно продолжать? – спросил Шмыга и показал на сотовый телефон.

– Я сам, – вяло махнул рукой Витенька, и бросил охраннику: – Сережик, отпусти его…

На Верхневолжской набережной, в сером трехэтажном здании с облупившимися колонами по фасаду, где размещалось управление по борьбе с организованной преступностью, царило сдержанное, едва заметное постороннему взгляду, оживление. В дежурке поубавилось праздношатающегося народу, курилки опустели, шлагбаум на въезде то и дело взлетал вверх, пропуская служебные «Волги» и «Вольво» с высшим милицейским начальством.

В жизни бы Мария Антоновна не подумала, что ее смерть вызовет в городе настоящий переполох и соберет в одном кабинете столько людей с большими звездами на погонах.

Хозяин управления полковник Владимир Шивайло, в прошлом возглавлявший отдел по борьбе с бандитизмом, освободил свое кресло для начальника областного УВД генерал-майора Калины, и сидел скромно у стеночки среди других руководителей милицейских подразделений. Калина объяснял текущую ситуацию кратко, но доходчиво:

– На носу выборы губернатора. Еще одного долбо..ба Москва собирается посадить на нашу шею. Обстановка и так накалена до предела. А тут еще ваши уголовники поливают кровью улицы областного центра! Отъели задницы. Расслабились, как у тещи на блинах. Решили, если город входит в красный пояс, где в силе правопорядок, а не уголовный беспредел, то можно спокойно ждать, когда подойдет очередь в кассу за зарплатой?! В двух шагах от управления устроить такое побоище! Только-только отошли от террористов, которые с попустительства ФСБ, фейерверки, понимаешь, пускали… как бандюги распоясались…

Шивайло мрачно постукивал ручкой по коже блокнота. Злые языки могли объяснить красноречие генерала не только тем, что громкое преступление, предвещавшее масштабные криминальные разборки, произошло на вверенной ему территории. Они могли добавить, что и сам генерал, и его домочадцы ездили на иномарках, приобретенных в «Мечте» по очень скромным ценам и в рассрочку на десять лет. Поэтому покойная автокоролева отчасти была права, когда снисходительно бросила Шмыге, что любые наезды ей «по барабану».

Но дело не в злых языках. Рынки в городе, что автомобильные, что строительных материалов, что компьютерные, прочно сложились несколько лет назад в результате кровавых разборок, когда люди с автоматами на машинах колесили по городу, пуляя направо и налево. Большими стараниями Шивайло и его коллег «автоматчиков» успокоили и развезли – кого на кладбище, кого в Сибирь. Сейчас сектора рынка в случае необходимости аккуратно перераспределялись городской властью, ворами «в законе», олигархами путем доброжелательных переговоров и компромиссов. Поэтому граждане могли не опасаться шальной пули во время прогулки по вечерним улицам.

Вполуха слушая, как распалившийся начальник УВД крыл матом подчиненных, перестройку, Обаму, и уже доходил до войны в Ливии, Шивайло набрасывал в блокноте версии. Конкурентов надо исключить сразу. Со всеми Миронова поддерживала ровные партнерские отношения, да и слухи бы о конфликтах дошли до УБОПа мгновенно, едва бы только этот конфликт зародился. К тому же автомобильную леди крышевала воротынцевская группировка, которая насчитывала в своих рядах около тридцати быков. Ребята серьезные, чуть что – сразу за стволы хватаются. Плюс теплые отношения с генерал-майором Калиной, который бы при любом намеке на угрозу безопасности своей кредиторши, поднял по боевой тревоге весь личный состав.

Случайный налет? Но домушники на дело автоматы не берут. Наследники? Единственный – Виктор Миронов, по кличке «Витек». Ему зачем понадобилось убивать маму? В последний год она постепенно отходила от дел, и в настоящее время наследник и так контролировал девяносто процентов семейного бизнеса.

– … мать вашу! – прогремело в кабинете, и грозные раскаты генеральского баритона стихли.

– Информацию мне на стол каждые два часа! – бросил на прощание Калина, и удалился со своей безропотно молчавшей свитой.

Оставшиеся перевели дух, потянулись за сигаретами. Шивайло занял свое место.

– Докладывать коротко, по делу, одни факты. Начнем с круга лиц, которые могут быть причастными…

Иван Петрович сидел, нахохлившись, в узком, тесно заставленным столами кабинете с высоким потолком. Напротив висел плакат, отпечатанный на старом матричном принтере – «Отсутствие вашей вины – не ваше достоинство, а наша недоработка. Ф.Э.Дзержинский».

– Гражданин Шмыга, давай с самого начала, – попросил толстячок в серой безрукавке, под которой бугрились мышцы борца-тяжеловеса. – Ты заходишь, ломишься в дверь, не открывают… дальше?

– Подумал, может, не слышат, и решил…

– Прогуляться по двору, постучать в окошко, как будто к глухой бабке в деревню приехал, – насмешливо кивнул толстячок. – Ты сейчас достучишься. Четыре часа одно и тоже долбишь, как дятел.

– Вот-вот, четыре часа, – кротко сказал владелец гадательного салона. – Час назад вы должны меня были отвезти к судье, или отпустить, если не собираетесь предъявлять обвинение.

Сказал на всякий случай. По опыту прошлой работы знал, что из себя представляет организация, в недрах которой он сейчас находился. Областные и региональные управления по борьбе с оргпреступностью, созданные в начале 90-х как инструмент противодействия мощным вооруженным криминальным группировкам, по духу и методам работы были схожи с отделением французской тайной полиции Аксьон-сервис, прославившейся крайне неразборчивостью в средствах борьбы с фашистами из ОАС. И те, и другие появились в сложное время становления новых в сущности государственных режимов, что в ельциновской России, что в деголлевской Франции. И те, и другие участвовали в настоящей войне без правил. И что гориллы из Аксьон, и что убоповские опера, хитрые, изворотливые, обладавшие недюжинными оперативными способностями, наделенные беспримерной отвагой и хваткой бультерьеров, дрались не на жизнь, а на смерть с нечистью всех мастей. И те, и другие, к прискорбию капитана юстиции в отставке, бывшего старшего следователя городской прокуратуры, никакого понятия не имели о верховенстве Закона в уголовном судопроизводстве.

Поэтому нужно быть хорошим мальчиком. Только и всего.

Вскоре весельчак исчез, на его месте появился хмурый сосредоточенный мужчина в черной кожаной жилетке. Правая щека его была в глубоких свежих царапинах. Не представившись, положил перед Шмыгой превосходный, отпечатанный на фотобумаге снимок Мироновой, весь в карандашных разметках, и сел на краешек стола, закурив.

– Откуда эта фотка у тебя и что за пометки на ней? Это последний вопрос, который я задал тебе, сучонок, спокойным тоном!

«Вот почему так долго держали. Проводили в салоне обыск, – догадался Иван Петрович. – Надо отвечать, иначе будут бить грубо, сильно, но по мягким тканям».

Откашлялся для солидности, и начал:

– Доктор Автандилов открыл, что перед смертью лицо человека приобретает строго симметричные черты…

Совещание в кабинете начальника управления продолжалось.

– Отрабатываем алиби Витька, – докладывал старший оперуполномоченный майор Меньшиков. Грузный, с круглой головой, утопленной в самые плечи, бывший чемпион России по вольной борьбе, носивший среди коллег кличку Колобок. – Говорит, подъехал к дому в одиннадцать десять, оставил одного охранника у ворот, со вторым прошел во двор, где рядом с трупом Мироновой заметил неизвестного ему ранее мужчину…

– Что с алиби? – перебил Шивайло, любивший последовательность в докладе.

– Нестыковочка в его показаниях, Владимир Николаевич. На посту ГАИ, что на Советской площади, видели его «джип» в десять сорок пять. От площади до улицы Родионова три минуты езды.

– Фигня, – презрительно бросил Александр Скориков, первый заместитель Шивайло. – Встретил подружку на тачке, прижал к обочине, пообщался; или вышел из машины прогуляться…

– Проверяем, товарищ подполковник, – спокойно сказал Колобок. И все знали, что если такой колобок с горки покатится – никто не остановит. И подружку найдет, и прохожих в управление доставит, которые видели, как новый русский вышел из крутой тачки ноги размять, и телохранители Витька всю правду-матку выложат перед ним.

– Дальше. Что за неизвестный?

– Маленький сюрприз! – загадочно улыбнулся Скориков. – Разрешите, доложу.

– Ну?

– Мужчина 75-го года рождения, фамилия чисто наша, воровская – Шмыга. Иван Петрович. Пробили по базе – ранее не судим, но привлекался к уголовной ответственности дважды. Три года назад по подозрению в убийстве несовершеннолетнего Станислава Резанова, и весной прошлого года по обвинению… – Скориков быстро заглянул в папку, лежащую перед ним, – в организации массовых беспорядков, сопровождавшихся насилием, уничтожением имущества, с применением огнестрельного оружия.

– На зоне?

– Нет. Ни одно из дел до суда не дошло. Всегда выкручивался.

– Иван Петрович Шмыга? – со странными нотками в голосе переспросил Шивайло, и бесцельно зашарил руками по столу.

– Мы, видать, упустили из нашего поля зрения. Почему-то в картотеке нашего управления не числится. И вот такого типа мы задерживаем рядом с теткой, которой сломали шею, и он начинает гнать, что просто пришел к ней в гости… И тут пошли приколы.

– Значит, приколы? – еще более странным голосом спросил полковник.

Не замечая изменившегося настроения начальника, Скориков увлеченно продолжал:

– Мои ребята выяснили, что работает он под прикрытием липовой фирмы – гадательного салона «Мадам Фуше». Хотя ничего гадательного мы при обыске не нашли. Офис как офис. Хотя нет, старушка там сидела – чистая ведьма. Мамонту всю морду расцарапала, пока ее не оттеснили в коридор. Но боролись не зря. Изъяли на рабочем месте фотку Мироновой. Причем, всю расчерченную карандашиком в мелкую клетку. Еще один прикол – тетя Маша вчера наведывалась к нему для приватного разговора!

– Почему раньше не доложили? – вкрадчиво переспросил Шивайло, грубые черты его лица окаменели, глаза нехорошо сузились.

– Чтобы раньше времени не обнадеживать начальство, решили отработать Шмыгу по полной программе.

– Отработали?

– Мамонт с этим астрологом занимается. Да вы не сомневайтесь, Владимир Николаевич, еще не родился тот жулик, который бы не раскололся перед Мамонтом! В деле явно наметилась перспектива…

– Перспектива, говоришь! Отставить! – взревел, наконец, Шивайло. – Возьми эту перспективу и засунь себе в задницу! Вам что, совсем память отшибло? Задержанного ко мне!

Колобок выкатился из кабинета так стремительно, что не успела захлопнуться за ним дверь, а его шаги уже застучали в конце коридора.

– А тебе, – круто повернулся рассвирепевший Шивайло к богатому на «сюрпризы» заместителю, – «кавитон» принимать надо. По пачке в день!

– Зачем? – ошарашено переспросил уничтоженный Скориков.

– Чтобы голова лучше работала! Ты что, не помнишь, как два года назад из-за этого астролога мы потеряли пятерых классных ребят?!

– В гостинице «Центральной»?! Что ж я сразу не догадался? То-то думаю, фамилия знакомая…

– Ага, «чисто воровская»… Если он и здесь замешан, то приколов будет гораздо больше, я тебе обещаю.

Владельца печально знаменитого в правоохранительных кругах салона «Мадам Фуше» с неслыханного для этого заведения вежливостью и даже с некоторым подобострастием ввели в кабинет начальника управления. Под правым глазом Ивана Петровича красовался небольшой синяк, узенький, с красной царапинкой, который не только не портил детектива, а даже подчеркивал благородство и мужественность его лица.

– Здравствуйте, Иван Петрович, – стремительно поднялся с кресла Шивайло. – Приношу свои извинения в связи с необоснованностью вашего задержания… Кофе, чай? Вы любите с молоком, с лимоном?

– Водки, соточку, – угрюмо ответил Шмыга. – С лимоном, но без сахара.

Полковник поперхнулся, но кивнул Колобку, который тут же исчез в приемной.

– Присаживайтесь. Надеюсь, наши сотрудники вели себя корректно? – спросил он, стараясь не глядеть на астролога, которого сейчас ненавидел больше всего в жизни.

– Да, в высшей степени! – кивнул Иван Петрович, отряхивая с лацканов пиджака пыль с ковровых дорожек мамонтовского кабинета. – Просто, с вашим оперативным сотрудником возникла небольшая, но крайне эмоциональная полемика насчет последнего открытия доктора Автандилова…

– Понимаю. Понимаю. Мамонт… то есть, Игорь Поликарпович будет предупрежден о неполном служебном соответствии. Если хотите, проведу служебную проверку.

– Да, бросьте, полковник, туфту нести, – скривился детектив. – Что, я ваших бойцовых собак не знаю? Поэтому, честно говорю, обращались со мной на удивление интеллигентно, пока вы меня не отвлекли.

– Тогда к делу. Что сказала Миронова? Какую тему вы собирались обсуждать? О чем вы говорили с ней вчера?

– Переживала за сына. Мечтала уйти на покой, купила дом в деревне. Хотела, чтобы я консультировал Виктора Валентиновича на переходном этапе. Разговор был кратким, договорились о встрече на следующий день, чтобы обсудить все детали. Вот и встретились… Остальное в объяснительной.

– Ваша водка! – впорхнула смазливая блондинка лет тридцати с крохотным подносом в руках.

– Спасибо! Ему, – кивнул брезгливо в сторону ненавистного гостя начальник. Терпеливо подождал, пока астролог выпил, смачно разжевал лимон и выплюнул корочку на блюдце. И задал вопрос, который свинцовой подушкой лег ему на сердце с тех пор, как узнал, что в деле появился тот самый человек, из-за которого он когда-то угробил половину своего отдела.

– Скажите, Иван Петрович, по вашим прогнозам, с чем мы столкнулись? Что нам ждать? Вы можете дать какой-нибудь прогноз на ближайшее будущее… – произнес полковник, запинаясь и багровея из-за идиотского положения, в котором оказался с этим вопросом. Но не задать его он не мог, поскольку зловещий астролог всплывал всякий раз, когда в городе происходили нехорошие события большого масштаба.

– Понятия не имею, – последовал после некоторого молчания ответ. – Если это начало, то самое скверное из тех, в которые я попадал.

Когда свидетель с подбитым глазом покинул кабинет, Владимир Николаевич, отдышавшись, вызвал своего боевого зама.

– Может быть, я немного помешался на Шмыге… – начал Шивайло, когда Скориков явился. – В городе намечается беспредел, а тут некий гражданин, в принципе законопослушный, начинает путаться под ногами… начальство твое нервировать.

– Понял вас, Владимир Николаевич, – посмел улыбнуться Скориков. – Я попрошу ребят из УБНОНа, они сделают выемку наркоты из гадательного салона. Выглядит вполне естественно – дурили клиентов прямом смысле. Ни один судья дело не тормознет. Звонить?

– «Дурь» – хорошо. Но с другой стороны, он же не вор в законе, чтобы наркотой баловаться, да и грубо чересчур. Надо помягче, помягче… слушай, а почему бы ему на некоторое время не исчезнуть из города. Скажем, съездить в служебную командировку, на отдых в санаторий, к родне в деревню. Только подальше и подольше, пока мы тут с недругами тети Маши разбираться будем. У него нет родственников за границей, в Ямало-Ненецком округе, или, на худой конец, в Хабаровской области?

– Нет, – честно ответил Скориков, изучивший недолгую трудовую биографию астролога. Задумался, и глаза его на миг весело блеснули. – Есть тут в запасе один сюрприз, если позволите.

Домой Иван Петрович вернулся поздно и в скверном расположении духа.

– Раздевайся, мой руки! Я приготовила тебе сюрприз, – пропела из кухни Анечка.

– Ненавижу сюрпризы, – пробормотал детектив, швыряя костюм в стиральную машину, и обшаривая туалетные шкафчики в поисках тонального крема.

Ему повезло, что для сюрприза молодой жене потребовалось зажечь свечи, и он в очаровательных сумерках пробрался, склонив голову, к своему месту на угловом диванчике.

– У-у… гуляем сегодня! – удивленно окинул богато сервированный стол. Мясное, рыбное ассорти, в хрустальной вазочке оливье, подрумяненные в тостере хлебцы с красной икрой и веточкой петрушки. – Чтоб я так жил! – нарочито бодро воскликнул он.

– Что-то еще будет? – спросил, заметив освобожденное пространство в центре стола.

– Да! – гордо сказал Аня, снимая с талии фартук в розовую клетку. – Запеченная курица на бутылке. По рецепту твоей мадам Фуше.

– Это и есть сюрприз?

– Нет, он будет позже.

Положив себе на тарелку прожаренную с хрустящей корочкой ножку, жена неожиданно спросила:

– Тебе нравится со мной жить?

– Очень! – искренне ответил Шмыга, не зная с чего начать. Решил с оливье. – Жена, о которой может только мечтать пожилой тридцатилетний мужчина, измученный годами беспросветной холостяцкой жизни. Студентка юридической академии, красавица, дочь миллионера…

– Ну, а как женщина я тебе нравлюсь?

– Если бы ты осталась в фартучке, сбросила юбочку, чтобы я мог видеть твои прелестные ножки в черных колготках…

– Было, – засмеялась она, и глаза ее под мохнатыми ресничками лукаво блеснули. – Мы тогда стали ужинать лишь под утро. А ты обратил внимание, какого цвета свечи и что в бокалах испанское вино?

– Свечи как свечи. Горят. А что? Подай, пожалуйста, еще бутерброд с икрой.

– Да ничего, сегодня ровно год с тех пор, как мы стали жить вместе!

Ивану Петровичу стало жарко. Кажется, с утра он еще помнил об этом.

– Да-да… Я поздравляю тебя… – торжественно начал он, берясь за бокал.

– Себя поздравь, – оборвала Аня. – С твоей работой скоро сам себя забудешь, не то, что первый день нашей совместной жизни. В тот вечер мы пили красное сухое вино и горели между нами сиреневые свечи. Ладно, проехали… Теперь мой сюрприз!

Достала из шкафчика небольшую коробку, завернутую в алый хрустящий станиоль. Сняла белый цветок банта.

– Глаза закрой. На счет три открывай. Раз, два… три!

Муж послушно выполнил приказание.

На столе в колеблющемся пламени свечей красовался уменьшенный в сотни раз «бмв», отливая благородным черным лаком покрытия. Мощный приземистый корпус, утопленные в двери ручки, тонированные стекла, серебристая решетка радиатора, бампер с номерным знаком, даже рисунок на протекторах шин был как в настоящей машине.

– Мы же хотели «бьюик»… – робко прошептал Иван Петрович, не отводя взгляда от крохотного чуда.

– «Бмв», – мягко поправила Аня.

– «Бьюик», – еще тише повторил Иван Петрович, и близко перед собой увидел безмерно усталое лицо автомобильной королевы, вздувшуюся багровую точку на ее шее. Левой рукой она упиралась в мрамор ступени, словно и мертвая пыталась встать.

– Ладно, – покорно вздохнул Иван Петрович, и разлил по бокалам вино. – «Бмв», так «бмв». Как скажешь, милая.

Аня радостно взвизгнула и перегнулась через стол, чтобы поцеловать мужа, но в испуге отпрянула.

– Что у тебя с лицом? Подожди, не отворачивайся…

– Рабочие моменты, – как о чем-то несущественном отозвался детектив. – Пустяки. Давай выпьем за нас!

– Смотри, синяк! Да какой здоровый!

– Ерунда! Я хочу добавить, что мне повезло с тобой… – но его снова перебили:

– Эти рабочие моменты, – встревожено спросила Аня, – больше не повторятся? Ты мне ничего не хочешь рассказать?

– Не обращай внимания! Я говорю, пустяки, – произнес досадливо Шмыга, и постарался придать своему голосу максимальную убедительность. – Проводил опыты с симметрией, с оппонентом возникла полемика. Чистая наука, никакой уголовщины.

И тут по квартире пронесся странный глухой звук – будто сильно ударили по оконной раме. Оба замерли.

– Ты это слышала? – побледнев, вскочил детектив.

Аня рассмеялась:

– Параноик несчастный, это в дверь стучат! Какие-то болваны решили, что мы отключили звонок. Сиди, я открою!

Но вот в чем беда, стук в дверь, Иван Петрович мог поклясться в этом, раздался несколько позже! На секунду, но позже! Не успел он что-либо сказать, как жена исчезла в прихожей.

– Иван, это к тебе! – позвала его. – Виктор Валентинович Миронов, говорит, вы с ним знакомы.

В прихожей действительно стоял Витенька, весь в черном, словно гробовщик из ковбойского боевика. В руках он нервно мял барсетку из черной кожи, и выглядел гораздо более несчастным, чем в их первую встречу. Однако следов допроса на его измятом припухшем лице не было.

«Жениться надо было на старушке. Пока до двери доползла, успел бы сказать, что на ночь глядя никому не открывают!» Но затевать даже маленький скандал на людях было неприлично. Поэтому он только сухим, предельно официальным тоном попросил жену:

– Анечка, оставь нас, пожалуйста!

– Хорошо! Только смотри, без «рабочих моментов», – сказала жена, и строго посмотрела на гостя: – А вы запомните, что наша квартира оборудована сигнализацией и наряд милиции прибудет сюда в случае необходимости через три минуты.

Вышла с гордо вскинутой головой.

Витенька кротко спросил:

– Это ваша супруга? Какая красивая! Ради Бога, извините за беспокойство! Передайте ей мою визитку… – полез во внутренний карман пиджака, но Иван Петрович остановил его.

– Она нам не понадобится. Рад, что вы пришли принести извинения за бесцеремонность вашей охраны, которая кидается на порядочных людей, словно на преступников… Принимается. Всего доброго. Выражаю искреннее соболезнование в связи с постигшей вас утратой.

Стал легонечко подталкивать нежданного гостя к выходу, но Витенька вдруг всхлипнул и сел на маленький табурет в прихожей. Щеки его побагровели, нос припух.

– Я всегда слушался свою маму!

– Виктор Валентинович, я вас умоляю! Переживайте свое горе достойно. И не стройте из себя образцового сына. Это скучно и неправдоподобно. Мы все не слушались своих родителей, но это еще не повод себя обвинять. Ребята! – выглянул на лестничную площадку детектив. – Хозяину плохо, помогите! Ау, где вы?

– Я их в машине оставил, – проинформировал осиротевший наследник, вытащил из кармана черный платок, и, заискивающе глядя хозяину в глаза, попросил. – Не выгоняйте меня, пожалуйста, я вам аванс принес.

– Какой еще аванс? – в недоумении остановился Шмыга.

– Тридцать тысяч евро. Вот. – Наследник полез по карманам и стал вытаскивать тонкие в банковской упаковке пачки европейской валюты и складывать на пол. Пересчитал, достал из барсетки последнюю упаковку, и придвинул всю стопку к владельцу гадательного салона.

Тут и у Шмыги подогнулись ноги. Он опустился на корточки.

– За что? – прошептал он.

– Мама сказала…

– Не врите. Когда мы видели в последний раз вашу маму, она уже ничего не могла сказать.

– Накануне, вечером. Сказала, что только вы сможете мне помочь.

– Помочь в чем?

– Чтобы меня не убили, как маму.

– Бр-р-р, ничего не понял. Она предполагала, что ее убьют?

– Нет, что вы! – испуганно затряс головой Витенька. – Мы бы весь город на уши поставили, у нас есть хорошие друзья. Ну, в крайнем случае, спрятались, за бугор свалили.

– Детский лепет какой-то – «хорошие друзья», «спрятались»! – пожал плечами детектив, не отводя взгляд от кучи денег, брошено лежащих у его ног. Но евро были не детскими, не игрушечными. От них исходил волнующий запах свежей типографской краски, перегретого металла счетных машин, клея красной упаковки…

– Настоящие? – не удержался и спросил он, потрогав пальцем верхнюю пачку.

– Обижаете, Иван Петрович! Детектор внизу, в машине, можем проверить. Или вам лучше перечислением? Или…

– Завтра в девять утра в моем салоне. Ночуйте где угодно, только не дома. Снимите номер в гостинице, поезжайте на всю ночь в сауну, кинотеатр…

– А в ночной клуб можно?

– Нет! Езжайте туда, где вы никогда не были! Охрану не отпускайте от себя ни на шаг. Выключите мобильник, оставьте машину на любой стоянке, сами возьмите такси.

Витенька торопливо кивал, на его лице отразилось напряженное внимание студента, которому экзаменатор, сжалившись, подкинул спасительное решение.

– Вы жить хотите? – напоследок спросил Иван Петрович, приподнимаясь, подавая будущему клиенту барсетку, которую тот, в спешке вскочив, забыл на полу.

– Да.

– Тогда выполняйте. Деньги заберите. Подпишем завтра договор, тогда и рассчитаемся.

– Нет. Оставьте. Это вам! – замахал руками Витенька, пятясь к выходу. – Большое спасибо, что не оставили меня… Мама говорила, что вы спасли жизнь президенту…

– Дался им этот президент! – ворчливо сказал Шмыга, запирая дверь на все замки. – Как будто президенты не люди и жить не хотят.

Аня выключила телевизор и живо повернулась к нему.

– Ушел? Кто это? Зачем приходил? Вы с ним занимались научными проблемами? Что у тебя в руках?

– Деньги, – ответил только на последний вопрос Иван Петрович, все еще приходя в себя от столь сумасшедшего поворота событий. Наклонился и высыпал скользкие упаковки на тахту. Выпрямился и развел руками:

– «Бмв», так «бмв» – как скажешь, родная!