Читать книгу Сказки-фантаски. Чаcть I. Фиола - Сергей Е. Динов - Страница 2

«В неким царстве, в неким государстве…» – так обычно начинала рассказывать сказки перед сном своему внуку старенькая бабушка из города Мышкин. Но об этом позже. Пока что…

Холодными дождями осень неприятно наступала детям на пятки. Мокрыми ботинками раздавливала на чёрном асфальте опавшие, скользкие лягушки разноцветных листьев, жёлтых, оранжевых, красных. Кленовых, осиновых, дубовых.

С каждым ненастным, дождливым днём осень портила Генке настроение. С каждым учебным часом неуправляемый мальчишка становился злее, капризнее, непослушнее, вреднее. У мальчугана выпали три молочных зуба. Один – спереди. Теперь Генка был похож на драчуна с выбитым зубом. Мог цыкнуть слюной в неприятеля.

Первого сентября Генка только-только пошёл в первый класс, но уже устал учиться. Через две недели ему надоело выводить в тетрадках каракули, лень было даже списывать у девчонок на переменках «домашку». Дома хотелось запереться в своей комнатке, подключить наушники к плазме и делать вид для родителей, будто решал задачки по «матике», выполнял задание по «окрмиру» (окружающему миру!) или по русскому языку, а самому резаться в «плей-стейшен», сражаться на лазерных мечах с чёрными монстрами-завоевателями из страны злодеев – Драгофагов.

Каждый день на уроках вредные училки – «препики» нудно долдонили о непонятных цифрах, буквах, растениях, деревьях. Генка отключил в мозгах звук и ничего не слышал, кроме своих грустных, тягучих, как кисель, мыслей. Ему было ужасно скучно. Весь урок он мог тупо пялиться в окошко.

В тот день в серых, унылых клубках туч просверкивали веселые, задиристые золотинки лучей остывающего, осеннего солнца. Генке хотелось удрать с уроков, закатиться в киношку или зоопарк. Точно! Лучше в зоопарк. Корчить рожи мартышкам, передразнивать забавных сурикатов, прикалываться и прыгать по аллейке как кенгуру. Лопать, сидя на лавочке, миндальное мороженое, пить вишневую газировку от пуза. И ни о чём не думать. Отдыхать-отдыхать-отдыхать. К семи годам первоклассник очень устал от жизни.

Генка Шашура становился невыносимым психом. Шашура – это папина фамилия Генки. Шашура грубил девчонкам, мальчишкам и взрослым, задирался ко всем подряд. Даже к учителям. Генке не нравились все в классе. Не нравились девчонки, задаваки, зубрилки, училкины подлизы и ябеды. Не нравились мальчишки, шумливые, крикливые, задиристые дураки.

Головастик очкарик Митька Грызиков изводил Генку своей прилежностью. Злил даже своей фамилией – Грызиков. Ботан Грызя сидел за соседним столом в классе, записывал за учителями всё подряд, каждое слово, каждую букву, даже запятые с точками. Высовывал набок розовый кончик языка, аккуратно выводил цифры и буквы в тетрадках. Записывал и записывал, записывал и записывал. Чем невероятно злил бездельника Генку. Злил… пока не звенел звонок об окончании урока. На переменках Генка задирался к очкарику, сминал в бумажный «снежок» его тетрадки, бросался в мальчишек, сбрасывал портфель Грызи на пол, рассыпал из его пенала карандаши и ручки. Ничего не помогало. Грызя, молча, собирал свои школьные вещички, шмыгал сопливым носом, терпеливо сносил все генкины задиры. Никто за очкарика не заступался. На переменках мальчишки играли в крестики-нолики, «морской бой», переписывались в мобильниках, если удавалось «стырить» гаджет с учительского стола, или носились, как сумасшедшие, по коридорам школы.

Перед уроком выключенные мобильники дети сдавали учителю, как только входили в класс. Девчонки на переменках перешептывались, сплетничали, хвастались новыми туфельками, бантиками, заколками, хмурились на проказы Генки, но замечаний не делали, боялись за свои косички.

Две недели Шашуре удавалось проказничать, задирать одноклассников и не получать отпор. Затем он нарвался на истерику Метёлки – Светки Метёлкиной. Она оказалась жуткой плаксой. От подзатыльника и лёгкого щелчка в лоб от Генки отличница Метёлка завыла как сирена «пожарки» – пожарной сигнализации. Тут же в класс ввалилась уборщица тётка Лида, затем прибежала учительница математики, пухляшка Марина-Маргарина, пришла злобная завуч по прозвищу Селёдка, за худобу и строгий вид. Шашуру увели в «учительскую», отчитали, отругали, устно сделали строгий выговор, красным цветом напечатали в «он-лайн» дневнике гневное послание старшим Шашурам, на другой день вызвали в школу маму.

Генкина мама работала бухгалтером в соседнем торговом колледже, пересчитывала цифры для будущих торговцев. После уроков она терпеливо выслушала гневную Селёдку, разъяснила, что сын её находится в сложном возрасте взросления, попросила уделять ему особое внимание, оставить на «продлёнке», чтобы под строгим присмотром учителей «её любимый сыночек» мог делать домашнее задание хотя бы на троечку.

С Генкой мама сама не справлялась. Она была терпеливой женщиной. Многое сыну сходило с рук. Мама надеялась на мужа – отца Генки, думала тот повлияет на сына своим мужским авторитетом. Но папа почти не бывал дома. Он летал в облаках. Служил пилотом гражданской авиации, возил людей по воздуху даже за границу, зарабатывал для семьи деньги. Родители копили на новую машину и трёхкомнатную квартиру. После работы мама убегала с подругами в бассейн или фитнес-зал для оздоровления, к косметологу для омоложения. В общем, ей было не до сына. Всеми силами, руками и ногами мама цеплялась за молодость. Молодость уходила заметно со взрослением хулиганского сыночка.

Каждый осенний день Генка грустил о лете. Лето – совсем другое дело! Пора веселья, отдыха и развлечений. Можно жить на даче и бездельничать, сидеть по горло в надувном бассейне и булькать не только «ротом», как шутил сам Генка. Можно с родителями съездить к тёплому морю, заныривать в прохладу солёных волн, затем валяться целыми днями на горячем песочке, загорать и почёсывать пузо от удовольствия.

В тот день младший Шашура пришёл из школы довольно поздно, задержался на «продлёнке» аж до полседьмого. От школы до подъезда дома, где жил Генка с родителями, – пять минут пешком. Заглянул за угол школы и вот он – высотный дом с малиновой генкиной лоджией на третьем этаже.

После нагоняя от учителей, двойки по поведению, Генка притих на время, но решил отомстить плаксе Метёлке. Подстеречь её как-нибудь после школы и обсыпать песком, зашвырнув из-за забора песочный комок ей на голову. Несколько земляных и песочных снарядов было припасено Генкой в засыхающей клумбе у спортивной площадки во дворе школы.

Мётелка всегда уходила домой сразу после уроков. Но не одна. Её встречала бабушка, хмурая и недобрая, толстая и хромая, как злобная Жужу – учитель по ОБЖ – основам безопасности жизни.

Месть к плаксе Метёлке через два дня в Генке остыла. Сегодня он был счастлив, как никогда. Шашура выменял у пацанов из соседнего класса трёх пластиковых трансформеров, размером с обувную коробку, – Кувалду, Косму и Турбо. Теперь его коллекция пополнилась тремя редкими игрушками. Турбо, в армейской, пятнистой, камуфляжной раскраске, можно было сворачивать в бронемашину или танк. Серебристо-синий Косма становился космическим летательным аппаратом. Тёмно-бордовый, зловещий Кувалда мог превращаться из молото-бойца в злобного квадратного монстра с горящими жёлтыми глазами на лампочках и батарейке. На весь обмен хитрый торговец Генка потратил пару пачек жевательной резинки, бутерброд с красной рыбой и пенал с замочком и крохотным ключиком. Пенал особенно понравился Витьке Бязикову, фантазёру, болтуну, сочинителю обзывалок. Это был самый невыгодный для Генки обмен. Пенал ему самому нравился. Расписной, красочный, деревянный пенальчик был похож на сундучок с пиратскими драгоценностями. Но трансформер Кувалда с горящими глазами стоил того, чтоб обменять его на пустой сундучок. Да и Бязик порадовался обменному сундучку и придумал для плаксы-Метёлки из генкиного класса обзывалку:

– Метёлка-метла веником была!

Генке больше понравилась обзывалка для Грызи:

– Грызя любит колбасу, носит велик на носу!

Как раз в тот день на большой переменке Генка отобрал у очкарика Грызи бутерброд с колбасой и съел. Свой «бутер» с красной рыбой Шашура променял на камуфляжного Турбо.

После «продлёнки» Генка вернулся домой, открыл входной замок квартиры ключом, что висел у него на шнурочке на шее. По строгим правилам безопасности, установленным родителями, первоклассник всегда входил в подъезд один. В лифте никогда не ездил. Легко побеждая лень, пешком по лестницам спокойно добирался до третьего этажа. Мама наговорила сыну множество страшных ужастиков. Все уши прожужжала, как взрослые хулиганы могут избить, покалечить малыша, ограбить, отобрать мобильник и ключи от квартиры. И тогда – пиши пропало.

Что пиши?! Куда пиши?! Генка уточнять не стал. Запуганному мальчишке по вечерам за каждым углом мерещился жуткий лохматый дядька, который обязательно отнимет у него мобильник. Генка попросил папу записать его в спортивную секцию карате, чтобы научиться пинать любого хулигана. Секция начинала занятия с октября.

Шашуре оставалось ждать меньше месяца, когда его научат драться. Тогда держитесь все! Гроза округи и всех окрестностей Геныч-Великий выходит на тропу войны!

Мальчишки из класса Шашуру прозвали Генычем, наверное, из уважения. Так хотелось думать самому Генке. Бязик придумал обзывалку, которая Генке даже немного понравилась, что он «главный», хотя и ворчун:

– Генка-драчун, главный ворчун!

Сбросив с плеча ненавистный школьный ранец у порога своей комнаты, Генка для наглядности лютой ненависти к учёбе пнул гремучий ранец дважды. Даже трижды. Потому что ранец «позорного», жёлто-коричневого цвета был похож на противный, девчачий сундук за плечами, как у Метёлки.

Продавщица магазина «Детский мир» посоветовала маме Генки купить именно этот ранец, убедила, что это «самый, что ни на есть мужской цвет». Мама торопилась на фитнес с подругами, потому быстро согласилась. Даже папа остался недоволен раскраской школьного ранца.

– Прям цвет детской неожиданности, – сострил папа на кухне. Мама не обиделась, фыркнула от смеха.

Сколько раз Генка просил папу, занятого полётами, купить ему модный рюкзак с «принтом», с фоткой того же трансформера Кувалды, с кармашками для мобильника и очков. Но папе всё было некогда. Покупками в семье занималась мама.

Кармашек в рюкзаке Генке был нужен для тёмных, «шпионских» очков. В этих очках после отдыха у моря Геныч напоминал сам себе перед зеркалом секретного агента или шпиона. В школе тёмные очки носить не разрешали. На улице, даже в непогоду, Геныч всё равно, с шиком и гордостью, напяливал на нос «шпионские» очки, скрывая шкодливый взгляд от скучного дня и серого вечера, а также от ненавистных, ругачих взрослых.

В своей комнатке, одним решительным взмахом руки, Генка смёл с полки на пол оставшиеся старые, детские книжки с картинками. Туда же на пол полетели пластиковые стаканчики с цветными карандашами, коробочки с акварельными красками. Мама не смогла вдохновить и научить сына рисовать красками. Хотя в детстве сама прекрасно рисовала кукол в самых фантастических нарядах, но после школы отказалась от карьеры модного художника-модельера, пошла учиться в финансовый институт по настоянию своей мамы, бабушки Генки, бухгалтера-счетовода с «немыслимым стажем», как говорила мама.

Многоэтажные полки пристенного шкафа-этажерки уже занимала гвардия самых невероятных трансформеров и гоночные автомобили, небольших размеров, с флакончик маминых духов и папиных одеколонов. Гиганты-мутанты Кувалда, Косма и Турбо как раз помещались в полный рост на полке для фотоальбомов и больших книжек.

Книжку-раскладушку с цветной обложкой Генка последней вышвырнул с полки за ненадобностью. Книжка с яркими картинками особенно нравилась маме. Это был её подарок сыночку на трёхлетие. Мама надеялась раскрыть у ребёнка дар к фантазии, побудить придумывать и рисовать сказочные картинки, сочинять волшебные истории, о чём в детстве мечталось самой.

При открытии страниц в книжке раскрывались замечательные картонные декорации королевского дворца, рыцарского замка, волшебного леса с корявыми, уродливыми деревьями-чудовищами. Генка давным-давно перепортил все страницы книги, из вредности разрисовав кое-как, сикось-наискось цветными карандашами, красками, да еще шариковой ручкой «поднакрутив» невероятные клубки и спирали, запутанными вихрями «каляк-маляк» испортив почти все декорации сказки. Некоторым картонным вырезкам надорвал края, даже выдрал из книги пару страниц, пытаясь вырезать и сложить летающих голубков и самолётик, чтобы вышвырнуть в последний полёт из открытой фрамуги пластикового окна во двор. Окно детской комнатки Генки выходило на лоджию двухкомнатной квартиры и было почти всегда открыто до октября, чтобы удобнее было вылезать через окно на лоджию и пускать бумажные самолётики вниз или тайком швыряться картошками в прохожих.

Теперь же, если открыть книжку-раскладушку, великолепный, позолоченный дворец принцессы так и оставался лежать сложенным, как серые, перепачканные доски при ремонте сарая на даче.