Читать книгу Милосердие смерти. Истории о тех, кто держит руку на нашем пульсе - Сергей Ефременко - Страница 5

На переговоры в один из крупнейших банков Москвы (по поводу открытия кредитной линии на поставку химикатов в Африку) я решил поехать с Димкой. Мы вместе служили последние пять лет после московской академии, вместе увольнялись, вместе пришли в корпорацию. Он отвечал за техническую сторону сделки, я, как всегда, за финансовую схему – простую и старую, как мир. Сумма контракта была семь миллионов долларов США.

Африканцы выставляли нам аккредитив в любой из указанных нами банков, и, при выполнении поставки на условиях FOB, деньги автоматически становились нашими. При всех удачных слагающих мы зарабатывали около семнадцати процентов. Деньги проводились через нерезидента, так что после шести процентов налога в стране резидента и вычета всех слагающих (взятки африканцам и нашим чиновникам) мы получали порядка миллиона двухсот тысяч. Правда, было одно большое «но»: мы не могли воспользоваться деньгами на аккредитиве. Своих оборотных в таком объеме у нас, естественно, не было. А посему на время прохождения товара нам был нужен технический кредит на 28 банковских дней. Предварительные переговоры с банком были проведены, документы поданы в кредитный комитет, и нас пригласили на последнюю беседу с руководителем кредитного отдела.

Из-за стола переговоров встал человек, безумно похожий на Аркадия – бравого майора, с которым я не раз пересекался в своей капитанской молодости лет пятнадцать назад. Он был храбр, умен, в совершенстве знал химию и, конечно же, химзащиту. Аркашка был бы первым кавалером гарнизона, если бы не изумительной красоты жена – вся ему под стать. А еще он был дипломатичен до тошноты и, видимо, поэтому и ушел от нас в военно-дипломатическую академию, или иначе ГРУ. Да, это точно был он. Но, господи, что делают с людьми годы и беды. Из статного красавца, с черной копной непокорных волос и отличной выправкой, Аркадий превратился в сутулого банковского червя с глубокими залысинами и печальными, как у бассета, глазами.

Бывшие офицеры на гражданке все равно что братья. И порой их теплые взаимоотношения непонятны гражданским «пиджакам».

Он моментально узнал меня, и мы молча сошлись в объятии. У Димона отвисла челюсть. Это была «пруха», это было то, что называют удачей на всю жизнь. Судьба кредита уже не представлялась проблемной. Аркадий усадил нас за стол, я представил ему Димку. Разговор сразу же стал конкретным и теплым. Бывшие офицеры на гражданке все равно что братья. И порой эта теплота во взаимоотношениях некогда служивших вместе и встретившихся впервые за долгое время людей непонятна гражданским «пиджакам».

Пройденный путь, гарнизоны, командировки, войны и лишения объединяли иногда сильнее, чем кровное родство. Офицеры в гражданской жизни часто чувствуют себя инородными телами и, конечно же, тянутся к подобным. Их прямота и четкость мыслей, обрубленность фраз, непременное «есть» в конце разговора гражданским часто представляется скудоумием и ограниченностью.

– Аркадий Львович, как вы живете, как вас занесло на такие высоты? – спросил я, подчеркнуто обращаясь по имени и отчеству. Аркадий вдруг моментально помрачнел, весь скукожился и начал свой рассказ.

Аркадию было необходимо прооперироваться, но он пока не мог лечь в больницу, не мог уйти из дома.

Десять лет назад при выполнении спецзадания, будучи уже полковником, Аркадий был контужен. Провалялся в коме два месяца – сперва в ростовском госпитале, затем в 3-м госпитале в Москве. Реабилитировался год назад и был комиссован по инвалидности. Жена с детьми ушла через год после увольнения из армии, и Аркадий стал жить один. Он каждый день буквально вытягивал себя за волосы из постели, заставляя работать над собой, – так постепенно восстановилась речь, прошел парез в левой руке. Ребята из ГРУ отправили его на курсы банкиров, и вот уже восемь лет Аркадий Львович служил верой и правдой в этом, не чужом для его спецслужбы, банке.

– Но, понимаете, ребята, – медленно и нудно продолжил Аркадий, – у меня подозревают рак предстательной железы. Через неделю я должен лечь в госпиталь для проведения операции… – Слеза медленно катилась по его желтоватой морщинистой щеке. – Вы, как мужчины, конечно же, поймете меня…

Наступила пауза. И тут, вместо речи о возможной потери потенции после такой операции, мы неожиданно услышали:

– Понимаете, со мной живет четырнадцатилетний кот – последний год он страдает сахарным диабетом и вот-вот умрет. Мне приходится каждый вечер делать ему инъекции инсулина. Я не могу лечь на операцию, я должен, я должен… – И слезы покатились уже ручьем из его глаз – когда-то ярко-лучистых, а ныне выцветших и погасших голубых глаз. – Я должен проводить моего дружка в мир иной, должен…

Мы с Димоном, видавшие много смертей, страшных и нелепых, буквально оторопели. Слезы душили меня. Я схватил открытую бутылку минералки и залпом выпил ее до дна.

Спустя сорок минут мы покинули банк. Аркадий пообещал, что последнюю свою банковскую операцию он посвятит нам и во всем поможет. Он умер на сутки раньше своего кота.