Читать книгу Бродяжка - Сергей Ермолаев - Страница 2

Берёзы вперемежку с елями стояли ровными рядами слева и справа, а между ними вдаль уходила железная дорога. Но ни её, ни деревьев почти не было видно в полной темноте. Лишь иногда кое-что различалось, если присматриваться. Зато постоянно был слышен шум. Листва шелестела тысячами пересудов, ветви скрипели старыми суставами. Лес, казавшийся в темноте невероятно высоким и невообразимо страшным, словно негодовал, возмущался. Как живые, деревья раскачивались, швыряя в темноту шишки и обломки коры, их верхушки сливались в яростный танец. Они взбудоражено обсуждали что-то и бранились. Временами ненадолго затихали, будто прислушиваясь. После паузы гневный шум возобновлялся. Их голоса вселяли страх, но минуты молчания пугали больше. Пугали до такой степени, что хотелось сорваться и побежать, крича в ужасе и отчаянии. Именно в этой тишине отчетливей всего слышался шепот. «Уходи… Уходи…» – нашептывали мхи. «Сгинь!» – скрипела старая сосна. «Мы видим тебя», – шелестели папоротники, облизывая стволы дрожащими языками листьев.

Нет. Она не кричала. И даже старалась не плакать. Не хотела привлекать к себе внимание ветвистых великанов, которые и без того следили за каждым её шагом. Она – маленькая девочка во фланелевой пижаме и в поношенных кроссовках без шнурков, вся мокрая и продрогшая из-за недавнего дождя, спешащая среди ночного леса по шпалам заросшей высоким сорняком железной дороге в неизвестном ей направлении. Большие глазёнки смотрели вперёд испуганно и одновременно с тем устало. Одинокая путница прижимала к себе дрожащими ручонками небольшой свёрток. И всё брела, брела, брела, оставляя позади себя шпалу за шпалой – то бетонную, то деревянную… деревянную, ещё деревянную, снова бетонную, опять деревянную… Останавливаться было нельзя. Где-то позади ей чудились шаги… Ощущение погони не покидало ни на мгновение.

Когда деревья замолкали и становилось совсем тихо, где-то не очень далеко угадывались звуки автомобильной трассы. Как раз там, возле транспортной развязки, малышку накрыло дождём. Зря она не отсиделась под мостом. Однако рядом с дорогой её могли заметить люди. Опасаясь быть пойманной и не прекращая думать о том, что за ней могут гнаться, она вновь двинулась через лес вдоль заброшенной железнодорожной линии – всё дальше в глушь, в непроходимую ночную темень. Повезло: дождь закончился уже вскоре, но путница успела изрядно вымокнуть и замёрзнуть. А тут ещё эти звуки – пугающие голоса лесного массива, невидимого за завесой ночи! Вообще-то она не боялась темноты. Но теперь страх брал своё. И чем сильнее девочке становилось холодно и голодно, тем крепче страх сдавливал свои оковы.

Наконец, девочка споткнулась обо что-то и, взвизгнув от неожиданности, рухнула в сырую траву на краю железнодорожной насыпи. В то же мгновение все деревья притихли, слушая и наблюдая, что будет дальше. Не выпуская из рук свёрток, она сжалась и зажмурилась, в ужасе трепеща. Тишина. Ни единого подозрительного звука ни позади, ни дальше по пути. Даже автомобилей на трассе не слышно. И всё же страх никак не отпускал. Не в силах пошевелиться, путница заплакала, тихонько шмыгая носом. Так плохо ей никогда не было! Разве что в тот день, когда в её одинокой, но почти счастливой жизни появились злые люди в костюмах, которые насильно увезли её и заставили жить вместе с другими детьми в каком-то странном месте. Не хотелось бы это вспоминать. Но произошедшее непрерывно напоминало о себе, никак не хотело забываться. От этих воспоминаний становилось невыносимо. Девочка продолжала лежать в траве, заливаясь слезами и уже не беспокоясь о том, что кто-то может обнаружить её здесь.

Прошло немного времени. А может, и больше. Ночная путница затихла и даже почти задремала. Однако вдруг вскочила на ноги, глядя по сторонам округлёнными глазёнками. Нет, не стоит беспокоиться, ведь кругом было по-прежнему безлюдно. И даже не так темно, как прежде. Небосвод постепенно очищался от облачности и становился светло-синим. Кажется, вот-вот начнётся восход! Насмотревшись на небо, девочка подобрала с земли свой мокрый, вывозившийся в грязи свёрток, и двинулась дальше вдоль железной дороги. Ноги плохо слушались, подкашивались от усталости. Но медлить не стоило, нужно было идти дальше, искать свой дом! И она шла, через силу перебирая ножками то в сырой траве, то по мокрым и скользким камням.

Скоро железнодорожный путь вывел девочку на большое открытое пространство, пересёк дорогу из укатанного автомобильными шинами песка и побежал дальше, вновь углубляясь в лесной массив. Но туда маленькая путница спешить не стала. Остановившись на своеобразном перекрёстке, она с интересом осмотрелась. Песочная дорога вела на какой-то холм. А за тем холмом не было ничего, кроме чистого, подсвеченного ранней зарёй небосклона. Интересно, что там? Содрогнувшись сильнее обычного от внезапного порыва ветра, бедолага тяжко вздохнула и заковыляла по песку в сторону возвышенности. Ей было интересно подняться туда и посмотреть по сторонам. Возможно, с высокого места станет понятно, правильно ли она идёт и куда двигаться дальше. Хотя, следовало признать кое-что: девочка не знала, куда ей идти и где находится её дом. Она не знала даже то, в какой местности находилась в данный момент.

Холм оказался не просто холмом, а специальной насыпью, которая окружала карьер, наполовину заполненный жутковатой коричневой жижей и лишь наполовину – водой. Немного левее среди зарева городской засветки мрачно возвышались большие толстые трубы неизвестного завода. Ночная странница не знала, что это за предприятие, но точно поняла, в каком направлении теперь следовало двигаться. Город там, за теми страшными трубами! Теперь только придумать, как дойти туда и отыскать свой дом! Слегка приободрившись, девочка заковыляла дорогой, проложенной сверху насыпи, медленно огибая карьер по движению часовой стрелки.

Спустя несколько минут, но, быть может, и немного больше, чем несколько, странница снова увидела железнодорожные пути. Их было сразу несколько. Одни, проходя мимо карьера, вскоре сворачивали в сторону толстых труб, но другие продолжали тянуться сквозь высокие заросли сорняка и молодую поросль деревьев. Некоторые берёзки и ели подрастали прямо между рельсов, свидетельствуя о том, что пути были заброшены далеко не первый год. Спустившись к железнодорожным путям по накатанному автомобильными шинами съезду, девочка окинула туманным взглядом окрестности, заметила вдалеке какое-то большое квадратное строение, к которому вели одни из путей, и потащилась по шпалам в его направлении. Она уже почти не думала, куда и зачем идёт. Голова гудела, глаза сильно слезились и болели, ослабевшие ножки то и дело подкашивались, а живот сводило от голода. Устала, устала, устала… Как она устала! Как сильно она устала, застыла и оголодала! И как сильно болели её бедные ножки, всю эту ночь топавшие то через труднопроходимую лесную чащу, то в грязи вдоль автотрассы, то по скользким камням и шпалам… Следовало где-нибудь остановиться и отдохнуть, иначе она могла попросту свалиться без сил. В постройках, маячивших впереди, наверняка можно было укрыться. Конечно, если там никого нет.

Железная дорога привела несчастную вымотанную путницу через распахнутые погнутые ворота на территорию, добротно заросшую сорняком и местами заваленную всяческим мусором, и оборвалась ровно перед большим ангаром. Но малышка не решилась приблизиться к зданию сразу и присела под кустом, немного не доходя до него. С её стороны, где заканчивались рельсы, у ангара не оказалось ни стены, ни каких-то дверей, ничего. Всё его внутреннее пространство было на виду. Только вот смотреть там было не на что: одна пустота, да немного мелкого мусора. Убедившись, что ангар без передних дверей не представляет никакой опасности, девочка переключила своё внимание на длинную постройку слева от себя. На самом деле то был какой-то вагончик, установленный на кирпичах. Только не такой большой, как вагоны поездов. Посреди вагончика чернел дверной проём без двери, а по бокам от него зияли впадины квадратных окон с выбитыми стёклами. Похоже, и там никого! Очень хорошо! Между ангаром и вагончиком – ещё один проезд на территорию, но уже без ворот, однако перегороженный парой бетонных блоков. Так, а справа что? Кажется, ещё строение! Путница присмотрелась: справа от ангара и немного позади него в окружении молодых берёз таился небольшой двухэтажный домик с мансардной крышей. Все его окна также выглядели плачевно: стёкла всюду выбиты, рамы нараспашку. И тишина.

Изучив все объекты и не почувствовав опасности, девочка немного успокоилась и вышла из своего укрытия. Почти уверенная в том, что она здесь одна, а также подгоняемая нестерпимым голодом и вновь усилившимся ознобом, странница выдвинулась прямиком к домику в берёзах. Вход внутрь оказался с торца здания. На крыльце незваная гостья задержалась, послушала тишину вокруг, ещё раз убеждаясь в отсутствии где-либо поблизости людей, и осторожно стала углубляться в помещения дома. Внутри действительно никого не было. Только много разномастного мусора и досок на первом этаже. Ещё кое-где под ногами хрустело стекло. В помещении на верхнем этаже слева от лестницы обнаружило себя одно единственное целое, но грязное кресло из дерева, а также стоял неплохого вида шкаф. На полу посреди комнаты кем-то были установлены четыре кирпича – по два с каждой стороны от сковороды без рукоятки. И всё кругом в копоти, а по углам – горы золы и пепла. Что тут происходило? Что за странное зрелище! Тем не менее голова уже совсем плохо соображала, а глаза просто-напросто отказывались смотреть. Нужно отдохнуть. И нужно сделать это срочно.

Едва осознавая свои действия, девочка раскрыла дверцы нижней тумбы шкафа, забралась туда и, устроившись поудобнее на боку со свёртком под головой, закрылась там. Места хватило аккурат для её маленького худенького тельца в позе эмбриона. Не то чтобы так лежать было очень комфортно, а всё ж таки не сравнить с условиями, которые предлагал шумный и сырой после дождя лес. Бедолага мучительно вздохнула несколько раз, словно заново переживая всю эту страшную ночь, и провалилась в сон.

Несмотря на убийственную усталость, сон оказался болезненно беспокойным и не особо продолжительным. С тревожно бьющимся сердечком девочка распахнула глаза, прислушиваясь к окружавшей её тишине. Почудилось, что в доме кто-то есть. Но сейчас не было слышно ни шагов, ни других звуков. Может, и правда померещилось? Пролежав некоторое количество времени в напряжённом ожидании неизвестно чего, но так и не дождавшись, она уже почти успокоилась и расслабилась, готовая снова заснуть. И тут почуяла запах чего-то съестного – такой приятный, манящий… Это было похоже на хлеб или какую-то иную выпечку, когда её разогревают для съедения. Ох, как мучительно засосало в пустом желудке! Не в силах сдержать себя, девочка тихонько раскрыла сначала одну дверцу тумбы, потом другую, а затем поползла из шкафа на запах.

Прямо перед ней, на тех самых кирпичах, что были замечены ранее, стояла тарелка с тремя пирожками! Между кирпичами дымился аккуратно сложенный костерок, уже догоравший, но, судя по всему, сделавший своё дело и нагревший тарелку с содержимым. Нестерпимый голод затмил разум. Больше не думая о возможной опасности, не став предварительно выяснять, кем сооружён такой своеобразный очаг и почему это нужно было делать прямо здесь, внутри дома, маленькая странница накинулась на съестное. Как вкусно! Кто б только знал, как ей было вкусно! Какая восхитительная начинка оказалась в этих пирожках!

Пирожки исчезли в мгновение ока. Когда от второго оставался маленький кусочек, девочка вдруг остолбенела, понимая, что рядом кто-то стоит! Затем со стороны дверного проёма раздался негромкий, однако явно сердитый детский голос:

– Мои пирожки! Ты… ты съела мои пирожки?

Гостья с округлёнными от страха глазёнками медленно развернулась на голос и уставилась на… Возле прохода в комнату стояла такая же девочка, как она сама! Хотя… Нет, не совсем такая. Всё же постарше. С тёмными волосами до плеч, в каком-то грязном балахоне почти до колен, больше похожем на мешок с прорезями для рук и головы. На ногах у незнакомки были поношенные сандалии.

– Что смотришь? Ты кто такая? – вновь заговорила незнакомка.

– Я… – начала выдавливать из себя слова ночная скиталица. – Я… это… Даша!

Она уже начала соображать, куда бежать в случае чего. Только вот убегать некуда. В комнате больше не было дверей, а прыгать в окно – не вариант. Как можно было так оплошать? Как она могла позволить застать себя врасплох? Но эти пирожки… Они были слишком хороши.

– Так вот, Даша! Ты съела мои пирожки с морковью! Мои любимые!

– С морковью? – промямлила Даша, посмотрела на недоеденный кусочек пирожка в своей руке, а потом протянула его незнакомке.

Девочка в дверном проёме внезапно рассмеялась.