Читать книгу Агриков меч - Сергей Фомичёв - Страница 4

***

Выслушав юношу, Сокол пожал плечами.

– Вы бы ещё на край света отправились, да мышь на верёвке спустили – просто посмотреть, как это слонам понравится, которые твердь подпирают земную. Вот зачем вам потребовалось за Дедушкой подглядывать? Его вурды не трогают, овды родичем дальним считают, а всё равно сторонятся; русские уважительно Лесовиком зовут, хотя никакой он конечно не Лесовик.

Тарко слонов никогда не видел, даже на рисунках, какие ему чародей иногда показывал, и что они твердь земную на себе держат, не слыхал. Сокол-то по всему миру бродил и собрал всяческих небылиц, одна нелепей другой. Но только и сам чародей всегда утверждал, что Земля круглая и висит среди звёзд безо всякой опоры. Понятно, что про слонов это он пошутил, вернее, захотел показать сравнением таким важность покоя для Сказочника. Да видно переоценил познания молодого товарища.

– Не похож он на дедушку, Дедушка этот, – заметил Тарко. – Парень молодой. Такому только меч в руки вложи и хоть к Зарубе на службу – уж не худее Дуболома будет в строю смотреться.

– Он тебе и старухой беззубой мог объявиться, – проворчал Сокол. – Той, что с косой бродит.

– Так ведь он не колдун, – возразил юноша.

– Не колдун. А то оборачиваться одни колдуны умеют.

– Я думал он простой сказочник. Ну, не простой, конечно, древний очень и с духами лесными разговаривать умеет, помощь от них получает. И сказки его не просты, а с подоплёкой, с намёком.

– Сказочник? – Сокол задумался. – Можно и так сказать. Говаривала Кавана, будто сны он теперь на людей наводит. Правда, нет ли, не знаю. Но я думаю если оно и так, то это со скуки.

– А старики говорили, будто раньше ходил он по сёлам и сказки рассказывал. Оттого, мол, и Сказочник.

– В те времена, когда Дедушка к людям заходил, твои старики моложе тебя нынешнего были, вот и напутали. Сустай он. Христиане таких проповедниками называют. Он больше чем колдун. И больше чем карт. Дедушка в себя всю мудрость народов лесных впитал, ей и делился с людьми. И то, что твои старики за сказки принимали, это предания, история наша. Вся суть наша в рассказах его.

Заметив, что Тарко не вполне его понял, Сокол решил объяснить иначе.

– Письмо ведь у нас не придумали, власти единой не поставили, языки и те различаются. Люди завсегда малыми селениями жили, родами. У каждого свои боги, свои обычаи, свои рощи священные, свои предания. А сустай из бисера этого разнообразного единый узор сплетал, нанизывал бусинки на общую нить. И каждый из людей через сустая знал, что он не сам по себе, но частица целого.

А потом рассыпался узор. И не вина в том сустая. Внешняя сила пришла, навалилась, разрушила единство. Города чужие как гвозди в дощечку тонкую вонзились. Трещины пошли, раскололась дощечка. Разбрелись народы по углам, у каждого племени карты да князья толкование преданий на себя взяли. Кто-то попам поверил, крещение принял, а другие разуверились вовсе.

Не нужен стал людям сустай. Вот и ушёл Дедушка в лес дремучий, подальше от мира. Дедушка, кстати сказать, не единственным сустаем был, но до наших дней только он дожил. Я имею в виду из тех настоящих сустаев. Может, потому и дожил, что от людей ушёл вовремя.

– А куда же он теперь отправился? – спросил Тарко.

– Как то есть отправился? – озадачился Сокол.

– Так. Собрал мешок с припасами, дверь в хижинке своей дрыном подпёр и отправился.

– Надеюсь, не от вашего шума он сбежал?

– Да нет, когда мы выглянули, он уже на пороге стоял, и сапоги запасные в мешок запихивал.

– С чего бы ему путешествовать? Он ведь и так, одним духом своим может в любой уголок заглянуть. Незачем костями-то попусту греметь, да подошвы стирать.

– Это если в наших лесах, то и духом можно. А если дальше куда он надумал идти?

– Куда же? Но постой, вижу, задумал ты что-то…

Тарко просиял. Всё же свой человек чародей – всё понимает.

– Раз ушёл Дедушка, то дорога к Стылым Марам теперь открыта, – объявил он свой замысел. – Давно я туда сходить собирался, только его наваждения и мешали пройти.

– Вот оно что, – буркнул Сокол. – Мало тебе князь уши-то драл?

Тарко нахмурился.

– Кабы уши надрал, я бы стерпел, ушей не жалко… – начал он, но договаривать не стал.

А Сокол, занятый своими мыслями, перемен в настроении юноши не заметил.