Читать книгу Пьесы, поэмы и лирика - Сергей Геннадьевич Ильин - Страница 5

Я проглотила скуку нашей встречи,

Запив её роскошным сном,

Во сне стояли на коленях

Три храбреца, моля о том…

Моля меня чрез мою скуку…

Моля не помню уж о чём.

Потом подул песчаный ветер,

И в золоте песчаном том

Я поняла, что мне не скучно,

Что каждый вечер ни одна —

И чтоб ни говорил, ни делал, —

Над нами движется Луна.

Я сберегла на лунный праздник…

Я не скажу тебе, проказник,

Что сберегла я для Луны.

И ты ни думай, не стихи!

Я сберегла свою стихию:

Огонь… Ты берегись огня.

Очаг, где я его скрываю,

Согреет не одну меня.

О, как же он тебя закружит…

В какую вьюгу превратит

Твои унылые скитания:

Ты будешь биться, будешь бит…

Спасён… И даже мной обласкан.

Ты станешь, дикий зверь, – ручной.

Ты будешь выходить под утро,

И возвращаться в ночь домой,

И в темноте искать наш запах,

И называть очаг родным…

Ты станешь, может, даже папой…

Ну, если сможешь стать ты им.

Я встала утром:

Утро – утром…

Умыла,

вытерла,

пошла.

Весь день искала я кого-то,

А к вечеру домой пришла.

Темнеет рано: ужин, книги…

И этот сон:

Пойди ты прочь…

Чтоб успокоиться… я вышла…

Я вышла в полночь на балкон.

Полночь выписывает букву S гавани огнями:

Золотыми, плывущими по воде огнями,

Огнями – свечами, огнями – лучами.

Владивосток – рубиново-красный:

Влюбляться в него опасно…

Его стережёт вождь серый,

Говорят, – красный и очень смелый.

Он всех встречает приезжих

И примечает отъезжих.

И я приезжих встречаю, и отъезжих примечаю,

Но стою я чуть выше…

И вижу чуть дальше…

И огни интересней прохожих.

А ещё интересней – двор…

За двором Амурский залив

(очень тёмный),

А во дворе – амуры…

А я дома…

Полью цветочки.

К утру свечи становятся толще,

Светлых огней меньше,

Все вокруг замирает,

И сетка города исчезает.

Амурский залив очень тёмный:

Часы бьют четыре ночи.

Ветер.

Луна из-за туч видна едва,

Но уже над заливом она.

Ветер.

Горизонт очень редких и близких огней

Заканчивает букву S гавани.

Светает.

Над Светланской светает.

В шесть вспыхивает сетка огней:

Просыпается город, подсвечивая дым Сахалинской.

Ветер стихает. Сетки огней разделяются и

Становятся всё уже и уже.

Светает.

Ах, до чего же я люблю

Твои чарующие плечи…

Папа… Работа…

Рано. Интересно. Студия.

Прямой эфир: первый план…

Какой-то скучный кадр,

И очень текст коряв,

Такое только петь!

Подруга режиссёр – уродует, как хочет.

Гримёр – придумал образ лет тридцать пять назад

И на меня всё мажет любимый свой портрет.

Играю паиньку:

Вы пишете – читаю,

Вы вертите – верчусь.

Юла – привычный образ,

И входить не надо, – я в нём вся.

И вся не в нём!

Всё кончилось: ушла.

Полью цветочки…

Вождь внизу…

Жест, указующий в пространство:

Форпост?!

Вождь стал от времени зелёный.

В той стороне одно зелёное пятно:

Остров Елены (слит с Русским островом).

Нужно съездить летом на этот остров.

Романтика… Сюжет:

У города пустые острова…

Короткий фильм. И есть романс

На лето… Впишется в сюжет.

Сияние дня

На боль разлуки

Не променяю больше я

И ваши трепетные руки

В своих оставлю навсегда.

Закончу летом.

Три долгих дня крутила вьюга…

Замысловатое письмо.

Три долгих дня свистело в трубы

И нагоняло странный сон.

Февраль все ждут как свежий ветер,

Как предвкушение весны.

Февраль – краснеющие лица

И льдинки плачущих ресниц.

Февраль – ты чья-то непогода,

Зимы последний господин:

День прибавляет, и в природе

Рождается весенний ритм.

И вы уже не так ленивы.

Ваш странный сон не так уж плох,

И всех соперниц удивила

В походке лёгкость… Что ж, идём.

На круг, задуманный в природе,

Прокрученный ей столько раз,

Что легче улететь ракетой, за чувством новым,

Чем искать чувств обновления в природе.