Читать книгу В начале была женщина. И звали её… - Сергей Геннадьевич Лысков - Страница 2

Ей было десять. Маленькая девочка первый раз отправилась с родителями на море. Она впервые видела столько воды: было забавно, когда в безветренную погоду она шевелилась – вода бескрайнего моря. Мелкая галька приятно согревала ноги, а вода шевелилась, раз два, раз два… словно живая. Вдали плавал парусник – маленький кораблик с белыми парусами, – как в той сказке про девочку Ассоль. Вокруг резвились дети, купались взрослые. На каменистом пляже – кто на шезлонгах, кто на надувных матрасах, а кто, просто постелив полотенце, – пытались получить морской загар. Солнце было в самом зените.

– Лена, идем домой.

– Нет, пап, я хочу ещё купаться.

– Пошли, доча, пообедаем и часам к четырем вернемся.

– Ну, пап…

– Пошли, а то обгорим на солнце.

Вечером после душа из пресной воды мама Лены расчесала ей волосы, и девочка отпросилась играть. Лена за неделю, проведенную в городке на побережье моря, подружилась с соседкой по домику. Девочки были погодки, но Лена выглядела младше. В тот вечер к ней подошел парень, он был нарядно одет, но почему-то стеснялся, хотя было от чего. Парнишка первый раз в жизни признавался в любви, а юная девочка его почти не слушала, изредка хохотала. А он краснел, но все же говорил заученную наизусть речь.

– Я… кажется, люблю тебя Лена, – наконец-то произнес он и покраснел ещё сильнее.

– Ха-ха, – рассмеялась девочка.

– Это правда, я сейчас уезжаю, – растеряно говорил парень. – Вот держи…

Он протянул ей бусы из белых камешков.

– Это мне? – растеряно спросила Лена.

– Я люблю тебя… – прошептал парень и побежал сломя голову прочь.

И маленькая девочка только тогда поняла, что ей первый раз в жизни признались в любви, она перестала качаться на качелях. Показалось, мир изменился вокруг. Её подружка, улыбаясь, смотрела то на неё, то на убегающего парнишку, завидуя, что не ей подарили бусы из белых камней. А потом, словно специально, говорила весь вечер о вечной любви. Но тому вечеру суждено было когда-нибудь закончиться, впрочем, как и другим вечерам в её жизни.

Многое исчезнет из памяти Лены о том вечере, но она запомнит те качели – обычные – со спинкой, покрашенной в желтый цвет… с черными точками, словно шкура леопарда…и те бусы из морских камушков белого цвета.

После школы, когда ей исполнилось шестнадцать, она поступила в педагогический институт. Маленькая хрупкая девушка, ну никак не тянула на роль учителя. Закончив факультет русского и литературы, она вернулась в родной городок – к родителям. Устроилась в среднюю школу и начала работать. Её можно было спутать с ученицей старших классов, но шло время, и Елене Сергеевне дали свой класс…дружный класс – он стал её отдушиной.

И через пять лет был выпускной и слезы. Очень не хотелось прощаться с ребятами и девчатами, которых казалось, знала, как своих детей. Мать с отцом состарились и все чаще стали болеть, выискивая все новые болячки друг у друга. Потом появился муж – казалось, влюбилась, он сразу же забрал её к себе и стали жить; детей не было, а годы шли, он все чаще стал задерживаться с друзьями, возвращаясь домой хмельным от алкоголя. Она терпела. Настал день, когда он поднял на неё руку, и она ушла. Он запил ещё больше, а потом под новый год задохнулся в гараже, не заглушив автомобиль. В тот же год умер отец от инфаркта, мать поначалу держалась, но потом слегла: её парализовало. И Лена взялась присматривать за ней. Полгода мучилась бедная женщина, потом её похоронили рядом с мужем – Лениным отцом.

Шли годы, Елена Сергеевна вернулась в школу, но это было уже не то поколение, над её маленьким ростом подшучивали, издевались. Работа стала в тягость, и она кое-как довела класс до выпуска. На этот раз не плача от горя, что расстается, а радуясь, что уходят.

Конечно, она искала любовь, искала всеми доступными для неё способами. Давала объявления в газеты, в Интернет, регистрировала все новые и новые анкеты, пыталась знакомиться в театре, в музее, в библиотеке… и даже на кладбище в Родительский день. Но все реже и реже мужчины упоминали о серьезных отношениях. Почти всем нужна была любовница на одну ночь. Ей порой казалось, что все в этом мире создано на одну ночь, лишь бы сейчас – получил, насладился, использовал – и уже утро. А просыпаясь утром, каждый думает, что вот и хорошо, дальше и не надо, зачем эти серьезные отношения, когда все и так хорошо. Впрочем, ей потихоньку становилось безразлично, что будет наутро. И она, словно по инерции, пыталась повторять всё новые и новые отношения. В надежде услышать заветное: «Я люблю тебя Лена».

«Привет, я хочу тебя!!! ;)», – так начиналась каждая вторая её переписка в Интернете. Кому-то она отвечала, кому-то нет…

Я увидел Елену Сергеевну в маршрутном такси. Она не изменилась, всё та же маленькая и хрупкая женщина со взрослыми глазами. У неё в руках был лишь сиреневый зонт и сумочка. По-моему, на ней были светлые джинсы, темная куртка, а может, я ошибаюсь, но я точно помню на ней бусы из морских камешков белого цвета.

Она меня не узнала, а может, сделала вид, что не узнала. Но мы вышли на конечной остановке. Я пошел на работу, она пошла в сторону вокзала.

Там, сев на рейсовый автобус, она уехала в соседний город на свидание с мужчиной, чуть младше её. Ничего особенного – таких встреч было десятки: какие-то перерастали в роман, какие-то – в легкий флирт, а какие и вовсе оканчивались ничем. Она не думала, будет ли он красивым или богатым, а может, он вообще не придет…

Он был красив, в руке он держал веточку розы, с маленькими розовыми бутончиками. Он был галантен, щедр, обаятелен. И если бы эта встреча была пару лет назад, то Лена, может быть, и влюбилась.

Впрочем, она осталась в его городе, в его доме на ночь, как и в десятках таких же встреч до него… Утром на столе стоял поднос, на котором были свежие булочки, кусочек масла в блюдце и черный молотый кофе в маленьком кофейнике… успевший немного остыть, пока Лена нежилась в постели.

«Дождись меня…»

Всего лишь два слова были написаны на открытке маленьким бисерным почерком. Она подумала: «почему бы нет» – и решила позавтракать.

Квартира была уютной, но холостяцкой, видно было, что мужская рука наводила здесь уют. Позволив себе полюбопытствовать, Лена нашла старый фотоальбом, ей хотелось побольше узнать ее нового любовника. Он, оказывается, был женат, но детей не было, по крайней мере, не было их фотографий. В семье он был единственным ребенком, как и она, и его, как и её, очень сильно любили.

– Не может быть… – прошептала Лена, наткнувшись на старую почти выцветшую фотографию.

На ней был он, её любовник, и его мать… но главное, не в этом. Маленький мальчик сидел на качели со спинкой, покрашенной в желтый цвет с черными пятнышками, словно шкура леопарда, – и это была именно та детская площадка в маленьком городке на побережье моря.

Разве бывают такие совпадения, разве это возможно? И Лена попыталась вспомнить лицо того смешного парнишки, что краснея, шептал себе под нос: «Я люблю тебя Лена» – и, вложив в её руки бусы из морских камешков, побежал сломя голову прочь. Казалось, это был он, и в то же время, не верилось…

Она помнила качели и бусы – и больше ничего....

Кстати, те самые бусы она тогда подарила подруге, потом жалела об этом. И, спустя годы, купила новые, всякий раз надевая их на свиданье. Безумно веря, что ОН её узнает, и заново скажет: «Я люблю тебя Лена!».

Вечером он вернулся, её любовник. Она встретила его голой, надев только бусы из морских камушков.

– Красивые бусы, у моей мамы были такие же, – между делом сказал он. – Правда, она их потеряла на море… но это так, прошлое.

Лена ничего не ответила, только сильнее прижалась к её возлюбленному мужчине. Потом было утро, и она осталась в его городе, в его доме… уже навсегда.