Читать книгу Все грани осени - Сергей Гурджиянц - Страница 11

Во второй половине дня, сразу после съемок, старый красный Микробус кукольной мастерской Петры Новаковой медленно выехал со двора и свернул на дорогу, ведущую в Прагу. Петра Новакова сама сидела за рулем. В кабине стоял нежный цитрусовый запах духов. Петра обожала духи с цитрусовыми нотками. На ней была короткая синяя куртка-безрукавка, серый свитер, туго обтягивающий грудь, серый с искоркой шарфик, джинсы в обтяжку и белые кроссовки. В ушах болтались овальные белые колечки. На прическу она обычно тратила минимум времени и сил, поэтому волосы были просто собраны в пучок. На макияж не тратилась совсем. У нее было худощавое приятное лицо, небольшие ясные глаза и прямой нос с горбинкой. В ее гардеробной висело девять шарфиков разных оттенков серого цвета. Серый с розовым отливом, серый с голубым, нежный серо-сиреневый. Она была практична до мозга костей мягкой незлобной практичностью. Ее единственный сын Филипп второй год учился в Париже на скульптора, и она во многом отказывала себе, чтобы оплачивать его обучение.

Миновав первый светофор, машина свернула к обочине и остановилась. Петра вышла из кабины и закурила. Пальцы дрожали. Она не могла вести машину, слезы застилали ей глаза. Встреча отца с сыном потрясла ее до глубины души. Ей сразу стала очевидна вся бесперспективность этой попытки сблизить, по сути, постороннего приезжего мужчину с великовозрастным слабоумным дурачком. Нельзя требовать любви от случайного прохожего. Любовь не родится из ничего. Сама она нежно заботилась о Кареле, несла за него ответственность перед пани Магдаленой и перед законом, и относилась к нему как к неразумному несчастному ребенку, нуждающемуся в ее защите, хотя он был старше ее на четыре года. Он уже семь лет числился работником ее кооператива, созданного на базе бывшего интерната для глухих, был счастлив и горд, что ему поручают какую-то несложную работу. За это пани Магдалена несколько раз выручала ее материально. Скольких трудов ему стоило выучить несколько русских слов и произнести их при встрече! «Папа, я так долго ждал тебя!» Она одна знала, как он ждал его, сколько бессонных ночей провел, когда узнал, что долгожданный папа, наконец, объявился и скоро приедет. Несчастный дурачок!

Встреча провалилась. Ужас и брезгливость на лице Андрея Юрьевича невозможно было оправдать никакими объяснениями. Иногда казалось, что у него сейчас подкосятся ноги и он рухнет на пол. Зачем он приехал? Он не мог заставить себя не то что коснуться Карела, обнять его, не мог даже выдавить из себя ни звука. Стоял как пень, онемевший и бездушный. Петра всем сердцем осуждала его. Презирала? Может и презирала.

Докурив, она еще пару минут просто сидела за рулем, шмыгая носом и вытирая глаза шерстяной перчаткой с отрезанными пальцами. Нужно было ехать. Нужно было жить. Она нажала на педаль газа. Вперед – и не оглядываться. Она держала путь в небольшой сувенирный магазинчик в двух кварталах от Карлова моста, который принимал ее продукцию на продажу. Сама выгрузила из машины сумки с игрушками и развесила лучшие образцы в витрине магазина, затем заехала в Национальный Центр Глухих, юридической поддержкой которого она пользовалась и в тесном контакте с которым существовала, потом в Академию исполнительских искусств, чтобы приобрести со скидкой двадцать контрамарок на пьесу для глухих, поставленную силами студентов театрального факультета. Последним номером в ее программе на сегодня значился Национальный театр марионеток, где ее ждал главный художник театра с эскизами кукол, первые образцы которых она должна была представить сейчас на его суд. От его одобрения зависело заключение крупного контракта на эксклюзивные изделия для новой театральной постановки. Король, королева, благородный рыцарь, прекрасная принцесса. Ее глухие резчики с максимальной точностью скопировали этих героев с предоставленных им эскизов, ее швеи пошили им роскошные наряды, художник разукрасил и покрыл лаком кукол, Карел привязал к ним веревочки. Она, сгибаясь под тяжестью выполненных в половину человеческого роста марионеток, прошла по длинным запутанным коридорам театра и вошла в кабинет главного художника. Его рабочий стол был завален большими листами ватмана с рисунками.