Читать книгу Мой Томский перекрёсток. Спасительный круг. Стихи, песни, поэмы, воспоминания - Сергей Гуреев - Страница 7

Расскажу я в этой песне,

как когда-то жили вместе,

всё курили, пили, спали

по ночам в родном «Пьеро».

Так же дружно песни пели,

так же что попало ели,

так же что-то сочиняли

кто пером, кто топором.

          Так споём про наши будни,

          наши встречи, наши блудни,

          наши творческие взлёты,

          наши общие года!

          Про ансамбли, про солистов,

          про поэтов не речистых,

          и про всех, кто уезжая,

          возвращались к нам всегда!

Ничего дороже нету,

чем с «Пьеро» бродить по свету,

по пути остерегаясь,

чтоб никто не оплевал.

И концерт предполагая,

с КСП гулять по краю,

одновременно спевая,

что ещё ты не певал.

          Так споём с тобою Паша

          про Наташу, да не нашу,

          про места, где не ступала

          ни рука и ни нога.

          Про лесов дремучих гущи,

          и про нас с тобой ползущих

          на вершину под названием

          Ергак-Торгак-Тайга!

Лучше нету того неба,

где ещё ни разу не был,

где летают, извините,

кучеватые слегка.

А одно, вон то, что с краю,

я конечно уважаю —

это Баушников Витя,

остальное – облака.

          Так давай возьмём с тобою

          нечто очень голубое,

          нечто очень разливное,

          чтоб откликнулась душа.

          Вспомним прежние виденья,

          вспомним пару привидений,

          вспомним наше поведенье —

          Лучше с клюквой не мешать!

Только всё же во вселенной

нет прекрасней Мэри энной —

Леонардовские формы,

Рафаэля чудный мир.

Если б ей на бюст обильный

алый бантик прикрепили,

и без кожи с униформой

был бы красный командир!

          Так споём же, друг сердешный,

          вместе с «Паузой», конечно,

          с чувством при любой погоде,

          сбросив с клавишей вуаль,

          Как исполненный доверья,

          кое-кто проходит в двери,

          ну, а если не проходит —

          ставьте свечи на рояль!

Но случаются мгновенья,

что, отбросив все сомненья,

зал притих от изумленья,

чутко внемлет голосам.

И сегодня им по праву

все кричали: Браво, браво!

Дядя Боря, вы не правы,

лучше б спели что-то сам.

          Так давай споём от сердца

          со стихами Жени Сельца

          о любви, что пел погонщик

          и его несчастный мулл.

          И о том, что каждый слышит

          до тех пор, пока он дышит,

          а когда уже не дышит,

          то и слышать ни к чему.

Лучше нет для нас призванья,

чем ходить на заседанья,

чем взаимное желанье

всюду двигаться вперёд.

Были песни, были ноты,

будут новые заботы.

Не грусти, Лещинский, скоро

нас Обком к себе возьмёт!

          Так споём с тобою, Паша,

          про Марго, по-русски Машу,

          что с тяжёлой хворостиной

          вё витает в облаках.

          Про закат, слегка пунцовый,

          про Володю Брусенцова,

          и ещё про папу Борю,

          про Лещинского Бориса,

          про начальника родного,

          мы ведь все в его руках!

Слушаю. Да. Алло.

Что за шутки с утра?

Я, почему удивлён?

Я даже очень рад.

Я даже закурю,

Всё-таки двадцать лет…

Двадцать лет, говорю,

клуб тебе шлёт привет.

Что за дела у нас?

Как-то все разбрелись:

Пашка с женой – в Кузбасс,

Вовка – в Новосибирск.

Витька домой отбыл,

в Томске не был шесть лет.

Боря «Москвич» купил,

я не шучу, нет.

Припев:

Лёха все строит дом,

хоть и съездил в Алжир.

В старом у них Содом,

помнишь же, как он жил.

«Паузы» больше нет,

Герман уже не томич.

Да, какой интернет?!

Вот у Бори «Москвич»!

Гуреев с наукой всей

носится как с сумой,

считает гусей, лосей —

его и не ждут домой.

Хохмы свои забыл,

над рукописью дрожит.

Боря «Москвич» купил,

а Лёха съездил в Алжир!

Припев:

Тубин в который раз…

Вспомнил ещё, постой:

Дудченко – водолаз,

всё пока холостой.

«Кварта» ещё живёт,

правда, кто с кем забыл,

но всё равно поёт,

а Боря «Москвич» купил!

Зуевы – те по полям,

дети у них в ушу.

Мыльцев забавы для

всё, говорит, пишу.

Вадик уже отслужил,

мучает свой диплом.

Лёха, хоть съездил в Алжир,

всё ещё строит дом.

Лёнька слетал домой,

там «Запорожец» разбил.

Клуб? Да пока живой,

вот Боря «Москвич» купил!

Я?… Как-нибудь потом,

многого не нажил.

Вот Лёха – тот строит дом,

дался ему Алжир!

Припев:

«Пьеро» получил подвал,

Пыжьянов – теннисный корт,

молчит уже года два —

это почти рекорд.

Про Федю пресса была:

Что делал, как пел, где жил.

Галочка родила,

Войцик тоже родил.

Костик наш сторожит,

Ушайку свели дерьмом.

Лёха? Тот про Алжир,

впрочем, я о другом:

Сельц – он такой, как был,

творчество всё постиг…

Если кого забыл,

ты уж меня прости.

Припев: Закрутились мы все в былом,

                 вот бы встретиться нам опять,

                 посидеть за одним столом,

                 песню спеть и за нас принять.

Слушаю. Да. Вы кто?

Что за шутки в ночи?

Просил же тебя раз сто:

Сотовый отключи…

Нет, это я не Вам…

Что значит, слишком груб?

Помню ли я подвал?

Боже, опять про клуб.

Нет, я, конечно, рад…

Ну, разве что куплет,

что-то про дождь и град,

всё-таки тридцать лет…

В чём я сейчас творю?

Чем я сейчас занят?…

Спи, я поговорю,

мне от «Пьеро» звонят.

Припев: Позвонить, как обычно, лень,

                 вспомнить друга? – Какой пустяк!

                 Хорошо, что бывает день,

                 как Дюма – тридцать лет спустя…

Что тебе рассказать?

Дисков полно, кассет.

Костя стал так писать!

Правда, и облысел.

Знаешь, кругом жульё,

даром, что сам Томич…

У Лёхи своё жильё,

у Бори крутой «Москвич»!

Брус всё в том же кругу,

бороду отпустил.

Трубин поёт про Юргу,

это, когда не грустит.

Кузбасс, он как был – Кузбасс!

Там наших не спутать ни с чем.

У Лёхи квартира – класс!

А Боря – на «Москвиче».

Михайлики скрылись в Омск,

добраться к ним – целый крюк.

Вот Витька вернулся в Томск,

а Лёнька – к немцам «цурюк».

Зато губернатор – Кресс,

звучит как российский спич!

У Лёхи квартира – блеск!

У Бори,… в общем «Москвич».

Гуреев фирму открыл,

ко всем сразу стал добрей,

недавно сборник родил,

сославшись, что сам еврей.

«Секунда» ушла ни с чем,

не сделала даже клип.

Вот Боря на «Москвиче»

чуть-чуть не заехал в джип!

Ансамблей почти что нет,

ну, разве ВКПБэ.

Какой партийный билет?

Названье, ну как «Любэ».

Вадик пожил с трудом,

сегодня опять ничей.

Вот Лёха отгрохал дом!

И Боря, на «Москвиче»…

Что после нас поют?

Тут, в общем, целый букет:

Марья с Иришкой дают!

Что ты, такой дуэт!

Игорь себя нашёл,

Ромка – тот блюзы стричь.

Вот Боря совсем отошёл

и дался ему «Москвич»!

Ладно. От всех привет,

тридцать – ведь это стаж.

Клуб? Не поверишь, нет —

дали первый этаж!

Кинули сразу клич,

все ж из «Пьеро» кругом,

Боря, садясь в «Москвич»,

впрочем, я о другом…

Помнишь, пришли в подвал,

выпили. Ты ведь пьёшь?

Кто ж тогда разливал?

Памяти – ни на грош.

Был там один куплет,

что-то про наши дни…

Что ж, через десять лет

не забывай, звони.

Припев: Позвонить, как обычно, лень,

                 вспомнить друга? – Какой пустяк!

                 Хорошо, что бывает день,

                 как Дюма – тридцать лет спустя…

Слушаю. Да. Алло.

Всем опять на парад?

Нет. Я не удивлён,

я даже где-то рад.

Я даже пошучу,

может чего спою,

каждому по чуть-чуть,

в общем, попробую.

Вадик уже не тут,

в Томск ему не с руки.

Классику не поют,

разве что Павлюки.

Марья в Москве давно,

Ирка поёт одна.

Редко нам суждено

выпить теперь до дна.

Трубин завел внучат,

сам жарит гренки им,

ну, иногда звучат

с Пономаренкою.

Где их теперь дуэт?

Был на квартире с ним,

слышал такой ответ —

Мы репетируем!

Баушников – «ни-ни»,

разве что на пари.

Мыльцев теперь с детьми,

в смысле, сидит в жюри.

В ДК иногда поёт,

как жахнет, так будь здоров!

Зинур, тот совсем не пьёт,

и даже не варит плов.

Пыжьянов – вот тот творит,

держит позицию!

Снова он фаворит

в своих композициях.

Придумал таких вещей,

подвластны все «ля» ему.

Короче, «Секунда» вообще

непотопляема!

Зайцев – два раза в год,

Томск ему по нутру,

Визбора всем поёт,

даже, когда в Актру!

Гурыч своим стихом

мучает каждый раз,

всё ему нипочём,

даже незрячий глаз.

Игорь, он снова мил,

песни есть новые.

Рома – тот всех затмил,

бард с басановою!

Вырос за столько лет,

мощно солирует.

В Томске его и нет,

всё гастролирует!

Войцик в ДК рулил,

но его кинули,

вроде не материл,

в общем, задвинули.

Боря совсем пропал,

в вузе свершения,

к нам пару раз попал

по приглашению.

Свете в семье хлопот

с тремя детьми – беда,

на фестивалях вот

встретимся иногда.

А Барсуков, к нему

жизнь не цепляется,

песен он помнит тьму,

правда, стесняется.

Смена растёт? Ну, да,

жанры есть разные.

Да молодёжь всегда

своеобразная!

Могут и свой концерт

не по-сиротскому,

студия есть – «Акцент»

у Миргородского.

Творчество всё при мне.

быстро бегут года.

Все уже в седине,

лысые иногда.

Смотрим и интернет,

ролики там кругом.

Путин – 15 лет,

впрочем, я о другом…

Рано ещё, поверь,

спать на диванчике,

Игорь у нас теперь,

в смысле, Иванченко!

Таня Грязнова есть,

Рита ещё Таран.

Если Исаев здесь —

Господи! Всем – Ура!

                 Хорошо, что бывает день,

                 где всем вместе нам хорошо,

                 даже, если собраться лень,

                 мы с тобой поскрипим ишшо!