Читать книгу Хронометр-4. Издание группы авторов под редакцией Сергея Ходосевича - Сергей Ходосевич - Страница 7

Прихожая в новой квартире помыта.

Зелёными были когда-то полы.

Вдали там теперь и стоянка открыта

Машин… поезда уже ушли.

В секцию номер четыре на дв'ери.

Дядька заехал с кучей детей.

Месяц он спал, не вставая с постели.

В пустой голове нет давно уж идей.

День не приходит, спит снова и снова.

Чакры открыты, в мозгу ничего.

Вечность и миг, ну что тут такого?

Слова по земле поползли уж давно.

…Поблёкла лужайка, скосили траву.

Луна солнца свет отражает.

Мальчишка стоит там один, наяву.

И взгляд свой к отцу устремляет.

Тот постарел, и ему не родной.

Громкий он, страшный, закрытый.

Чёлка упала седою волной.

Рубашка листками покрыта.

Сын побоялся дотронуться, взять

З«а ногу папку – мужчину.

Растроился, сник… ну что тут сказать.

И медленно кепку надвинул.

Оба стояли, не смели мечтать.

Обн'ялись, но как-то не крепко.

За смерть не хватаются, им ли не знать.

Они не красивы, нелепы.

Туман обволакивал папку опять,

И он оказался в низине.

Не надо бежать и сына искать.

Он знал, где сын будет отныне.

Не видит отец, что отрок стоит.

Глаза в небеса устремлённы.

«Плачь сколько влезет,» – ему говорит.

Мужчина стоял несмирённый…

Душу закрыл он, в квартире светло,

А сердце наполнено грустью.

Ему не понять, что спасенье ушло.

Бессонница ведь не отпустит.

Обшарпанный дом, грязный подъезд.

В подъезде зелёные стены.

Рядом шлагбаум и переезд.

Поезд машинам на смену.

В квартире под номером сто двадцать пять

Жила одинокая тётка.

Неделю совсем не могла она спать,

А мысли стучали так чётко.

Вот ночь наступила, не спится опять.

Закрыты глаза, снова мысли.

Мгновенье и время повёрнуто вспять,

И мысли в полёте зависли.

…Поляна зелёная, много цветов,

И солнце играет лучами.

Идёт по поляне девчушка из снов.

Ручонками тянется к маме.

Она молодая, та женщина – мать.

Тиха, миловидна, открыта.

Из – за уха выбилась чёрная прядь,

А платье цветами расшито.

Дочка уже дотянулась, взяла

За руку, женщину – маму.

Слегка улыбнулась и так расцвела,

Поправила быстро панаму.

Они побежали навстречу мечте.

За руки держась крепко – крепко.

Обе прекрасны в своей красоте.

За жизнь ухватившись так цепко.

Рассеялась дымка и женщина – мать,

Осталась одна на равнине.

Куда ей бежать и где дочь искать?

Не знает она и доныне.

Увидела мама, к ней старец пошёл.

Ему до земли поклонилась.

«Не плачь, дорогая, ей там хорошо!»

И женщина сразу смирилась…

Открыла глаза, кругом темнота,

Но радостно сердце забилось.

Она поняла, что уже спасена,

И в сладостный сон провалилась.

Липкий, вязкий, тягучий туман.

Поглотил с утра чудесный город.

Крыши видно или обман?

Город этот стар или молод?

________________________

Я проснулся… дышу… открываю глаза.

Вижу плохо, какие-то шоры.

Их наверно туман залепил, как всегда.

Так стараюсь открыть эти шторы.

Вижу парк… на скамейке сидела семья.

Муж, жена, рядом с ними ребёнок.

Между ними незримо стояла стена.

Инвалидом был мальчик с пелёнок.

Вот качели у садика номер один.

С них упала девчонка когда-то.

Ученик пролетел мимо новых витрин.

И его догоняли ребята.

А вон там… во дворе, на Проспекте Зелёный.

Старичок – ветеран песни пел о войне.

Рядом слушал стоял красномордый, холёный

Молодой человек и смеялся в себе.

А на площади Ленина шла подготовка.

Репетиция, танцы, песни, стихи.

У солдат в карауле за спиною винтовка,

И торчат в небеса вертикально штыки.

В лесопарке теплица, рядом с ней проходная.

Огурцы, помидоры, укроп – круглый год.

На воротах старушка, такая чудная.

Всем кто хочет пройти… от ворот поворот…

________________________

Сполз туман боязливо, с опаской,

Обнажая стены домов.

Открывая душу нараспашку,

Приглашая гостей

под свой кров.

Гаснет пламя у свечки горящей.

Там на улице светит фонарь,

А мой страх, он волной леденящей

Душу кинет мою на алтарь.

Ветер мается бедный – бродяга.

Небо в звёздах о чём – то молчит.

Чертит взглядом там старый трудяга.

Ходит с палочкой, тихо кряхтит.

Тусклый свет снова льётся в окошко.

Я в бесформенном платье стою.

Нужен отдых хотя бы немножко.

Бьётся ветер я вижу в саду.

Спать не хочется мне временами.

Я попутчица, я эмигрант.

Уж полночи меняюсь местами,

Чтобы спать, очень нужен талант.

Мне бы крылья расправить, как птица.

Кляксу стол дорогой приютил.

Этой ночью нисколько не спится.

Быть уборщицей больше нет сил.

Я не сплю, я лежу, наблюдаю,

Рассуждаю, какой же абсурд.

И усну ли сегодня, не знаю,

Так устрою себе перекур.

Слышу прошлого я отголоски.

И окурком рисую узор.

Почернела земля под берёзкой.

Чую запах дождя – петрикор.

Вот туманы на землю ложатся.

Уже утро, а я всё не сплю.

Пробираюсь походкой кошачьей

И с луной до сих пор говорю.

Что ж бессонница – ты надоела.

В свитере на крылечке стою.

Улыбаюсь я утру не смело.

И встречаю густую зарю.

Стол накрыт… красота! Новый год!

Разожгли мы скорее камин.

Ёлка светится, выпрыгнул кот.

В пирожки мы добавили тмин.

На столе изобилие блюд.

Здесь индейка, салат и твор'ог,

Ветчина и лимон тоже тут.

На краю знаменитый пирог.

Шерстяные готовы носки,

Чтоб набить их вкусняшкой скорей.

Мы измаялись уж от тоски.

Ждём давно дорогих нам гостей.

Слышим стук… открывается дверь.

И не громко скрипят половицы.

Это кто же? Скажи нам скорей.

Кто – то должен сейчас появиться.

Мы прижавшись друг к другу сидим.

Громкий голос вдруг слышим, «облава».

И теперь потихоньку дрожим.

Мать честная… пришла баба Клава!

Пригласили мы бабку за стол.

До отвала её накормили,

Похвалив огуречный рассол,

Вдруг сказала, «мы ей угодили».

Бой курантов и вот Новый год!

Поздравляет страну президент.

Прославляет он русский народ!

Дарит каждому нужный презент.

Сегодня не в свою тарелку

Зачем – то встал не с той ноги.

Жена перевела вдруг стрелку.

Раз встал так рано, то беги.

И я собрался, натянул спортивный,

Спросонья даже мыл лицо.

Снял зонт с крючка, такой массивный.

Тихонько вышел на крыльцо.

С утра такая холодрыга,

И на меня напала дрожь.

Прошёл какой-то забулдыга,

Совсем раздетый, словно морж.

Я всё стою… минуту, две.

Сейчас конечно, покурю.

Так зашумело в голове,

Ртом воздух я теперь ловлю.

Вот не даются мне шаги,

Ещё минута и назад.

Зачем я встал не с той ноги?

И собирался наугад…

Луг у дома, полезные травы.

Вьются пчёлы, стрекозы, жуки.

Вдалеке зашумели дубравы.

Сено косят уже мужики.

Пот течёт по рубахе, по белой,

И от пыли слезятся глаза.

Машет дядька косою умело,

Тётка молится на образа.

Бабка стряпает рыбу к обеду,

Ну а в печке томится борщец.

Вспоминает тут старая деда,

– Эх, заправский он был всегда жнец.

Лает пёс в будке снова истошно.

Мужики в дом проходят гурьбой.

Очищают одежду дотошно,

Воду пьют из ведра всей толпой.

Бабка бегает и суетится,

Накормить хочет всех и зараз.

И опять будет поздно ложиться.

Рыба, борщ… как всегда на заказ.

Мужики до отвала наелись.

Косы взяли и снова косить.

А девчонки на лавках расселись,

Песни петь и опять голосить.

На станицу спускается вечер.

Мужики чистят косы, идут.

Кто домой, а кто сразу на встречу.

Ведь их каждого там где-то ждут

Мчится тройка с бубенцами

По наезженной быстрее.

Тройкой правит дядько в с'анях.

Ноги уноси скорее.

Заждал'ись его детишки.

Снег столбом из – под копыт.

Им везёт подарки, книжки.

Он торопится, летит.

Беломорды, белогривы!

Кони дивной красоты.

Сказочны они, игривы.

Исполнители мечты.

Трое их в одной упряжке,

Все стройны, как на подбор.

За сан'ями там дворняжка,

Мчится вслед во весь опор.

А мороз крепчает снова.

Щиплет уши, щёки, нос.

Жинке вот в сан'ях обнова.

Поскорей бы всё довёз.

Дядько громко понукает.

Проезжает он собор.

Наконец теперь въезжает

На широкий светлый двор.

©Ольга Бабошкина

Мы разругались в пух и прах.

Обида, горечь и осадок.

Душа болит, ведь это крах,

А следом дух пришёл в упадок.

А дождь уж льёт, как полчаса.

Замёрзла я, мне одиноко.

Взять надо было два зонта.

Ушла в себя, да так глуб'око.

Мой парень мокнет под дождём.

Зонт держит только надо мною.

И мысли все мои о нём.

Я так люблю его, не скрою.

Нет больше у меня терпения.

Ну почему же он молчит.

Пойду сама на примирение.

Душа моя уже кричит.

А он сидит, молчит, страдает,

И мысли точат его мозг.

Как подобрать слова, не знает.

Ведь разговор будет не прост.

Он любит, любит, любит очень

И быть не может без неё.

Бессонные он вспомнил ночи,

Когда кричало вороньё.

И вот решился, повернулся.

Глаза в глаза и боль ушла.

Он от безумия очнулся,

И сразу подобрал слова.

Подарите мне кто – нибудь крылья.

И тогда я взлечу к небесам.

Я устал от немого бессилья,

Просыпаться, стонать по ночам.

Мне так хочется вместе с любимой

Унестись в бесконечную даль.

Чтобы были лишь только одни мы,

С губ сотру поцелуем печаль.

Два крыла подарите мне люди.

И любимой отдам я одно.

Улетим мы и всех позабудем,

Будет нам там вдвоём хорошо!

Я слезинки до капельки выпью,

Осушу дорогое лицо.

Я любовью покрылся, как сыпью.

Всё вдруг стало совсем не мил'о.

Подарите мне кто – нибудь крылья!

И любимой отдам я одно.

Я укрою её, как мантильей,

Чтобы вместе нам было тепло.

Я пригласила Ларку на обед.

Чтобы поесть, поднять иммунитет.

И поболтать и передать привет,

И похвалиться, показав ей раритет.

Я принесла свой Ариокарпус.

Это мой каменный дружочек кактус.

А рос он в маленьком горшочке

И в специальном розовом мешочке.

Особенность – совсем был без иголок,

И отличался от дворовых ёлок.

Он просто очень уникален

И потому наверное печален.

Подруга ела витаминный винегрет,

Чем поднимала свой иммунитет.

Подняв глаза она сказала,

«Татьяна, как я от тебя устала»

Уж лучше б родила себе ты, дочку,

Ну или накрайняк хотя б сыночка.

Собаку можно было б завести

Или котёнка уж приобрести.

Поела, встала и ушла,

Конфеты тоже забрала.

Сказала мне потом, «прощай»,

Давай подруга, «не скучай».

Опять немытая посуда

Стояла горкой на столе.

Сегодня мыть её не буду.

Потом помою я, к среде.

А в среду соберутся гости

На мой тридцатилетний юбилей.

Друг другу перемоют кости,

И будут петь, «по рюмочке налей».

И Вадик, тот ещё транжира

Мне купит умопомрачительный букет.

А Стасик – он такой задира,

Начистит морды, скажет всем, «привет».

Ну а потом из ниоткуда

Опять появится Семён.

И снова полетит посуда,

И будет слышен её звон.

И полицейский Веня заберёт Семёна,

И повезёт, как дорогого пассажира.

Прихватит ещё Вадика, Антона,

Транжиру и другого дебошира…

Ходила по базару… но

опять не то.

Нашла одно, не моего размера.

А продавщица, просто как мегера.

Оно вам будет велико.

Я говорю… куплю себе авто.

Она… не стоит и пытаться…

А я… мне всё равно кататься.

Какая всё же злыдня – продавщица.

Я ей в ответ… тебе надо лечиться…

Какое твоё дело? Я же покупаю!

Она в ответ… ты девушка, больная?

И намекаю я тебе прозрачно,

А доведёшь… пошлю тебя я смачно.

«Да что ж это такое? – говорю.

И от стыда уж снова я горю.

Засунь свою прозрачность вон туда!

И показала ей со злости я, куда…

Вот не куплю себе опять пальто.

Хожу я по базару, всё не то…