Читать книгу Лизаветина загадка (сборник) - Сергей и Дина Волсини - Страница 3

– Ой!

– Хей! Не подглядывай!

– Я не подглядываю!

– Подглядываешь!

– Куда мы идем?

– Увидишь!

– Долго еще?

– Сейчас, сейчас. Та-а-к, поворачиваем.

– Куда? Ой!

– Сори! Идем, идем, идем… Еще чуть-чуть… Окей. Почти пришли…

Я оторвал голову от полотенца и посмотрел в сторону бассейна, хотя и без того знал, кто там. Эту парочку знали в отеле все – всегда вдвоем, всегда в обнимку, скачут, хохочут, балуются как дети и как будто нарочно демонстрируют всем свое счастье. Они приехали в отель всего два дня назад, но я уже начал забывать о тихих деньках, которыми наслаждался здесь до их появления. Бабушки и дедушки из европейских стран, заполнившие отель тапочками, палочками, трясущимися руками и громкими запахами духов и лекарств, смотрели на них с умилением – то ли вспоминали о молодых годах, то ли просто улыбались из вежливости, черт их разберет. А других постояльцев в это время года и не было.

На фоне почтенных лиц эти двое казались особенно резвыми и живыми, хотя были не так уж и молоды, во всяком случае, он. Я как-то поднимался с ним в лифте и имел счастье рассмотреть его вблизи – не оттого, конечно, что мне не терпелось установить его истинный возраст, а из-за бабушек и дедушек, останавливавших нас на каждом шагу и покидавших лифт со скоростью улиток; прошла целая вечность, прежде чем мы добрались до четвертого этажа, где, как оказалось, мы оба поселились. На вид ему было не меньше пятидесяти, последние пегие волоски, казалось, вот-вот облетят с его головы, лицо из последних сил удерживало остатки свежести, но видно было, что рубеж пройден и лучшие времена остались позади. При ней он павлином ходил, но стоило ему остаться в одиночестве, как плечи у него опадали, взгляд тяжелел в хмурых складках морщин, и, застав его в такую минуту, невозможно было не подумать о том, до чего он устал от жизни. Он принял меня за иностранца и в лифте заговорил со мной на английском – да на каком! – и двух фраз хватило, чтобы понять, что передо мной человек, живущий за рубежом или, по крайней мере, привыкший там бывать. Я сразу сказал ему об этом, и он ответил, что да, я прав, он живет на две страны – дела. Какую страну он имеет в виду, он не уточнял и вообще как-то насторожился. По его лицу я понял, что он не ожидал встретить здесь русского, и ему это не понравилось.

– Не волнуйтесь, я не собираюсь пристраиваться к вам за завтраком, – заверил я его, понимая, о чем он подумал. Он поспешил оправдаться:

– Нет-нет, ради бога! Я буду рад.

И спросил, подумав секунду:

– Вы не знаете, здесь есть еще русские?

Я сказал, что встречал лишь одну семейную пару с сыном-подростком.

На четвертом этаже перед тем, как нам разойтись по разным сторонам коридора, он обернулся ко мне и с неестественно бодрой улыбкой, еще раз убедившей меня в его иностранности, произнес:

– Окей, мы как-нибудь выкурим в баре по сигаре, да?

Какие сигары, в каком баре – спрашивал я себя, шагая по коридорному ковру к себе в номер. Курительной комнаты в отеле нет, а в барах курить давно уже запретили. По-моему, он просто хотел отделаться от меня и бросил первое, что пришло в голову.

Как я и думал, курить нам с ним не довелось. Больше мы с ним не разговаривали, а если сталкивались в холле или в ресторане за едой, он сторонился меня и как будто бы не узнавал. Вероятно, он был из тех, кто ненавидит отдыхать среди соотечественников, и предпочитал делать вид, что русских здесь нет. А вот я наоборот, постоянно ощущал его присутствие. Впрочем, как и все в отеле. Вместе со своей подружкой они были повсюду, и повсюду их было слышно. Стоило им появиться на завтраке или на ужине, как из всех уголков залы можно было услышать его громкие шутки и ее смех. Так же они вели себя на пляже, и на аллее вдоль набережной – он беспрестанно тискал ее, хватал за руки и принимался целовать на глазах у всех; то убегал и кричал ей что-то издалека, то догонял и валил на песок, то падал перед ней на колени; так же они резвились в бассейне – из пяти красивых голубых водоемов лишь в одном воду нагревали, и купались все только в нем, а эти двое моментально становились центром визгов, брызгов и толкотни, от которой окружающим оставалось разве что вздыхать и ретироваться. Я мог обойтись без бассейна, и шумное выражение чувств поначалу мне не слишком досаждало, но все же и я почувствовал на себе последствия их прибытия в первый же вечер. В тот раз я заказал столик в «Бланко», стоящим поодаль от той общей залы, где мы все обычно ужинали, но моим планам не суждено было сбыться, накануне назначенного времени мне позвонили и с длинными извинениями попросили перенести ужин на другой день. Прогуливаясь после вечернего чая, я случайно узнал о причине моего не сложившегося ужина – сквозь распахнутые на мгновенье двери, из которых вылетел с подносом официант, я увидел, что внутри в полумраке среди горящих свечей накрыт единственный стол, за которым сидели эти двое. Он старается произвести на нее впечатление, понял я.

Вот и сейчас он вел ее между бассейнами, одной рукой прижимая к себе, а другой прикрывая ей глаза. Бог знает, почему он решил идти не в обход по дорожке, а прямо здесь, поперек отдыхающих – добрая половина отеля лежала в этот час у бассейнов, принимая солнечные ванны. Они протискивались между лежаками с чьими-то ногами, шляпами, коктейлями, журналами и кремами, попутно что-то роняли, она визжала, ничего не видя перед собой, наступала ему на ноги, хихикала и спотыкалась, он кланялся и извинялся за нее перед встречными, которых сам же зачем-то и потревожил, и в этом был весь он – я не мог отделаться от ощущения, что он играет на публику. Он повел ее в сторону уличного лифта и, все еще не давая ей открыть глаза, завел в кабину, которая укатила их вниз. Там был мрачный скалистый тоннель, темный, хоть глаз выколи, а после него, как вспышка фотоаппарата, блестящее солнце и Черный пляж – изюминка и главное богатство отеля. Солнце собиралось садиться, самое время встречать закат на берегу, я и сам спускался туда каждый вечер, пользуясь тем, что остальные в этот час побегут в номера, чтобы переодеться и войти в ресторан ровно к началу ужина. Только я подумал об этом, как около лифта засуетились. Подкатили тележки с посудой, с едой, погрузили в кабину, а у лифта выставили ограждение. И я понял, что сегодня лишился Черного пляжа – как пить дать, парень забронировал его для очередного романтического жеста.

Он чем-то напоминал мне одного человека, которого я ни разу в глаза не видел, но был наслышан о нем от моего хорошего друга Макса – вот уже два года, как тот был его шефом. Знаменит он был тем, что умел уговорить работать на себя любого нужного ему специалиста, если этот специалист – дама. Причем, работать за смешные деньги. Каким-то образом он умудрялся сделать так, что дама соглашалась работать на него, имея на руках предложения гораздо более выигрышные. И действительно работала, землю носом рыла, все вокруг только диву давались. Как говорил Макс, весь фокус был в том, что с самого начала он давал понять, что неравнодушен к ней и что ее ждут перспективы не только карьерного полета.

Каждый раз он заводил одну и ту же песню о том, что документы уже поданы на развод и что если бы не сложные американские законы, он давно уже был бы свободен и сделал бы ее хозяйкой всей своей жизни. Вдохновленная его речами сотрудница творила для него чудеса – и на работе, и, как сплетничали, в спальне. Когда мы собирались мужской компанией, без жен, не обходилось без того, чтобы кто-нибудь не спросил Макса о том, как поживает шеф, и время от времени Макс радовал нас свежей порцией новостей – жизнь у шефа била ключом. Он все время находился под угрозой разоблачения и поэтому был вынужден бесконечно выкручиваться из всяких щекотливых ситуаций со своими дамами, но делал это так искусно, с такой находчивостью, что невозможно было им не восхищаться. Сколько раз он разводил их между собой в шаге друг от друга, отправляя на разных лифтах или на соседних такси, сколько раз на ходу обрывал свидание с одной, чтобы успеть примчаться к другой и по пути еще оправдаться перед третьей, и ведь ни разу, черт возьми, не попался! Было дело, он исхитрился преподнести одно и то же дорогостоящее колье дважды, сначала одной своей пассии, а затем другой, и, говорили, был чрезвычайно доволен собой из-за удавшейся экономии. А уж какие страсти кипели вокруг него перед 8 марта и Новым годом, на какие выдумки он шел, пытаясь провести обещанную ночь с каждой из них или хотя бы создать у каждой такую иллюзию! Среди нас были такие, кто и с двумя-то женщинами не сумел совладать и за какие-то полгода чуть не отдал богу душу, лавируя между женой и любовницей, а этот виртуоз годами безнаказанно водил за нос нескольких женщин, имея при этом троих детей и жену, которая, к слову, частенько прилетала из своей Америки, чтобы сопровождать мужа на важных мероприятиях, со многими была знакома лично и, судя по всему, ни на секунду не сомневалась в своем благоверном.

Признаюсь, в наших душах теплилась надежда, что справедливость восторжествует и однажды этот мошенник схлопочет по первое число. Мы гадали между собой, как именно это случится. Представляли, как ему попадется наконец неглупая женщина, которая сумеет противостоять его чарам и выведет его на чистую воду. Да еще и других его любовниц оповестит, из солидарности. Вот тогда-то, злорадствовали мы, он узнает, что такое женская месть. Особенно мы уповали на интернет, ведь нет на свете девушки, которая не захочет похвастаться перед всеми фотографиями подарков, преподнесенных ей мужчиной. А уж он был мастер пустить пыль в глаза и с помпой обставлял любой свой презент, даже обыкновенный букетик цветов. Но надо отдать ему должное, он предусмотрел и это. Как объяснил нам Макс, каждой пассии он строго-настрого приказывал удалиться из всех соцсетей – дескать, он известная личность и обязан заботиться о своей репутации, человек его уровня не может находиться у всех на виду, и если она хочет составить ему пару, придется соответствовать. Вот, мол, когда с документами на развод все уладится и они поженятся, тогда-то служба по связям с общественностью сама разместит их официальные фотографии где следует и как следует, а пока…

Конечно, он проворачивал свои делишки не один – на него работала служба безопасности. Макс никогда не говорил об этом прямо, но я догадывался, что в ход, наверно, шла и слежка, и прослушка, и прочее, что используется для подобных целей. И хоть ребята ворчали между собой и жаловались на то, что шеф ведет себя слишком рискованно, мол, и двоих женщин хватило бы, чтобы загрузить их работой, – службу свою несли исправно. С такими молодцами он мог спать спокойно. Так что напрасно мы надеялись, разоблачения все не случалось.

В тот вечер мне пришлось довольствоваться прогулкой по набережной, где я и так разминал конечности по нескольку раз в день. Набережная одним концом упиралась в проезжую часть, другим в гору, так что все мы, постояльцы близлежащих отелей, челночками ходили туда-сюда, в который раз встречая на пути одни и те же лица. Каждый раз, проходя мимо ведущей на Черный пляж решетчатой калитки, у которой теперь дежурил охранник, чтобы никто не проник внутрь и не помешал влюбленной парочке наслаждаться уединением, я не мог отделаться от мыслей о нем. Вот проныра, думал я, вчера не дал мне поужинать, сегодня занял мое место на пляже. В очередной раз проходя мимо, я увидел, как он выскочил из калитки, прижимая к уху телефон.

– Wait, wait, wait! Послушай меня! Остановись, ты можешь остановиться на минуту и послушать меня? Я буду завтра, окей? И ты мне все подробно расскажешь, окей? Конечно. Я же обещал…

Не зря он напоминает мне того типа, подумал я, наверняка так же пудрит мозги своей барышне и крутит какие-то дела у нее за спиной, а иначе зачем прибежал с телефоном сюда? Я поспешил уйти вперед, чтобы не слышать его разговоров, а потом и вовсе решил оставить набережную и направился в бар к Мигелю пропустить стаканчик, надеясь, что хоть там-то я его не увижу.

Весь следующий день я провел в библиотеке, выбегая наружу только чтобы перекусить чем-нибудь в баре. Я заканчивал вычитку рукописи своей новой книги, ради которой и приехал сюда – издатель мой кипятился и напирал на том, чтобы мы отдали книгу в печать сразу после новогодних праздников. Он не хотел терять впустую две недели каникул и зарядил верстальщика, чтобы тот сделал макет в новогодние праздники, меня же он умолял отдать ему рукопись хотя бы тридцатого декабря, в последний полурабочий день уходящего года. Я обещал. Сидеть целыми днями в номере было довольно неудобно, и я облюбовал себе тихую комнатку на первом этаже с пафосной вывеской «библиотека», там стояло несколько рабочих мест и жиденькие стеллажи с книгами, оставленными постояльцами. Я заметил, что тут редко кто появлялся, разве что круглолицый официант из лобио-бара приходил иногда стереть пыль со стеллажей специальной метелкой. Мы с ним быстро подружились, и за чаевые он делал мое времяпровождение здесь намного более приятным – с утра пораньше проветривал комнату, начищал стол, за который я обычно садился, приносил мне из бара кофе и булочки. Прибавить к этому тишину, яркие солнечные окна, всегда открытый ресторан, пополняемый свежими блюдами, и возможность в любой момент выйти к океану, чтобы дать передышку глазам и проветрить мозги – и картина получалась райская. Грех было не воспользоваться такими условиями, я погрузился в работу с головой. В два присеста разобрался с замечаниями издателя, затем взялся за вычитку, одолел большую часть текста за пять дней вместо семи и теперь вознамерился добить оставшееся одним днем, а освободившиеся сутки до моего отъезда посвятить безделью и отдыху, на которые я и не рассчитывал, когда отправлялся сюда.

Мой план удался. Вечером я поставил точку в рукописи, и утром седьмого дня, поднявшись по привычке ни свет ни заря и потрусив туда-сюда по набережной, пошел на завтрак с чувством полного удовлетворения от выполненного долга. Народу в этот час было мало, я сидел на террасе, уплетал яичницу и круассаны и с наслаждением размышлял о том, как проведу день. Погода на острове стояла весенняя, и хотя туристы, я слышал, жаловались на переменчивое солнце, мне это настроения не портило. Все эти дни я не ходил никуда дальше набережной и сейчас решил, что поеду в Лас-Америкас, погуляю среди туристов и, кстати, – хорошо, что вспомнил! – куплю подарков жене и детям. С этой своей книгой я совсем забыл, что до Нового года осталось всего несколько дней. Я представлял, как обрадуется жена, узнав, что я покончил с рукописью и теперь смогу быть с ними все каникулы. А как обрадуется мой издатель, получив манускрипт раньше срока! Я так и видел, как он бросится читать и как обрадуется еще сильнее – я нашел способ включить в текст парочку его идей, с которыми нам пришлось было распрощаться, но еще не говорил ему об этом. Все-таки он молодец, подумал я, это была его идея отправить меня сюда, и она оказалась блестящей.

Я сидел, курил и в мыслях уже принимал поздравления с выходом очередного романа. Перед глазами так и стояла стопка плотных свеженьких книг, пахнущих типографией, я уже держал наготове ручку для автографов и раздавал интервью, в которых вспоминал о том, как начинал писать эту историю, как спорил с издателем, менял героев и трижды переписывал сюжет.

– Доброе утро!

Я оглянулся больше из любопытства, к кому это здесь могли обращаться по-русски? Оказалось, здоровались со мной. Лицо показалось мне знакомым, но я не припоминал, кто это.

– Как ваша книга?

А, вспомнил. Вчера. Она заходила в библиотеку, искала что-нибудь почитать. Я не обратил на нее особого внимания, кажется, она стояла у стеллажей, а потом, так ничего и не найдя, спросила, не одолжу ли я ей на время книгу, лежащую на моем столе, мол, здесь нет ни одной книжки на русском, а от телевизора ее уже тошнит, толстенный роман как раз то, что ей сейчас нужно. Я сказал, что с радостью одолжу, да только вряд ли он ей поможет, так как это не роман, а словарь синонимов. Я думал, она развернется и уйдет, но она взяла словарь и устроилась рядом. Не знаю, сколько она так просидела – когда я оторвался от рукописи, ее уже след простыл. И словаря моего тоже.

Я не расстроился – не так уж он был мне нужен, особенно сейчас, когда я только что закончил работу. Это была скорее привычка, чем необходимость, я таскал его с собой и пролистывал в свободную минуту. Вообще-то я читаю не только словари, но только не в то время, когда пишу сам. Есть писатели, которым, чтобы расписаться, надо читать что-то ободряющее, они обкладываются разными книгами и ищут вдохновения, я же наоборот, как только берусь за книгу, бросаю все и возвращаюсь к чтению только, когда закончу свое. Словарь нужен мне как раз в моменты, когда писать не выходит, а занять мозги чем-то надо.

– Простите, что унесла вчера ваш словарь.

– Ничего страшного.

– Я пыталась спросить вас, но вы были так заняты, что не слышали ничего, и я решила не отвлекать вас. Давайте я схожу за ним, вы еще будете здесь?

– Да бросьте, не надо. Ешьте спокойно.

– Точно?

– Я закончил работу, так что…

– Вам он сейчас не нужен? Значит, я могу оставить его себе на пару дней?

Не думал, что кого-то может заинтересовать мой словарь, неужели здесь настолько тоскливо?

– Пожалуйста. Оставьте хоть насовсем.

– Нет, ну это уж слишком! Я верну его, конечно, просто вчера я весь вечер его листала, и мне пришла в голову одна идея… Я вас не отвлекаю?

Ясно было, что отвлекать меня не от чего, так что я пригласил ее присесть.

– Понимаете, мне очень нужен человек, который сможет хоть немного подтянуть моих оболтусов, заставит их говорить на нормальном русском языке. Я бесконечно борюсь с этими их «клево», «круто», «прикольно», меня страшно раздражает этот современный мусор. Я уже приводила к ним одного специалиста, но безуспешно – они стали выражаться осторожнее при мне, и все. А в остальное время они говорят так же, как раньше, ничего не изменилось…

Я решил, что она говорит о своих детях-школьниках, но выяснилось, что речь идет о ее работе.

– Может быть, у вас есть кто-нибудь на примете, кого вы можете порекомендовать, все-таки вы ближе к этой сфере?

У меня не было никого на примете на этот случай, и вряд ли я мог чем-то помочь.

– Вы считаете, это безнадежная затея, да? Вот и муж так же говорит. Говорит, что я не наигралась в учительницу. Ему главное, чтобы они продавали, а как они при этом разговаривают с клиентами, правильно или с ошибками – какая разница? Но я так не могу. Это же просто безграмотность какая-то! И лицо компании страдает опять же. Ну все, все, не задерживаю вас больше, – она торопливо поднялась со стула, – скажите только, какой ваш номер? Я занесу вам словарь.

Не успела она дойти до своего столика, как на пути ей попался главный по ресторану. Увидев ее, он рассыпался в приветствиях, как это делают перед особо дорогими гостями:

– Доброе утро, сеньора! Вам уже подали ваш кофе? А где же сеньор? Разве он не должен был вернуться сегодня?

– Дела, – ответила она.

– Да, да. Понимаю. Бизнес есть бизнес, правда, сеньора? Ну ничего, будем надеяться, сеньор скоро вернется.

– Он только что звонил мне, сказал, что взял билет на завтра.

– Завтра? Ну вот и прекрасно, сеньора! Мы ждем, ждем!

Тут только я понял, что это, должно быть, та самая парочка – то-то давно их не было слышно. Я никогда не присматривался к ней и толком не знал, как она выглядит, почему-то все мое внимание с первого дня было приковано к нему, и теперь с некоторым удивлением переваривал тот факт, что это и есть его подружка. Судя по всему, парень испарился куда-то под предлогом срочных дел и оставил ее одну. Так это его она называет мужем?

Я снова встретил ее, когда спустился в холл, чтобы ехать в Лас-Америкас. Более того, вышло так, что мы отправились туда вместе. Всему виной менеджер Карлос. Пока я выяснял у отельных, как лучше туда добраться, он, услышав наш разговор, подскочил ко мне и стал уговаривать воспользоваться его машиной – не поедет же наш дорогой писатель на автобусе! Карлос всегда называл меня «наш дорогой писатель» и вообще относился ко мне с каким-то пиететом, я так и не понял почему, то ли писательское ремесло было у них в почете, то ли он набивал себе цену, рассказывая всем вокруг, что в их отеле гостит писатель.

– Для нашего дорогого писателя я распоряжусь подготовить свой мерседес! Мой водитель отвезет вас, куда прикажете. И, кстати, покажет вам хороший магазин – не для туристов. Вот сеньора как раз туда собирается, поедете вместе? Она тоже русская. Сеньора! – позвал он мою знакомую. – Сеньора, вы спрашивали про Лас-Америкас? Не хотите ли поехать вместе с нашим уважаемым писателем? На моем мерседесе? Вам двоим это выйдет совсем недорого. Зато подумайте, как удобно! Никаких такси, никаких автобусов!

На двоих и впрямь выходило так выгодно, что я был не в силах отказаться, уж очень не хотелось переплачивать таксистам или ехать с туристами в автобусе, который в эти дни ходил здесь нечасто. «Сеньора» как будто засомневалась на мгновение, вероятно, не меньше моего удивившись нашей повторной встрече, но когда я сам пригласил ее ехать вместе, обрадовалась и побежала в номер за сумочкой – через пять минут мы уже сидели в машине. Протиснувшись сквозь узкие улочки нашего городишка, мы выбрались к трассе, и тут уж водитель помчал вовсю.

Лас-Америкас встречал настоящей курортной жизнью. По сравнению с местечком, где мы жили, здесь было так бурно и так по-летнему живо, что наш отель казался мне теперь пансионатом-лечебницей. На широкой набережной было яблоку негде упасть, тьма народу кочевала между витринами магазинов и верандами ресторанов; и солнце здесь светило жарче, и люди были одеты наряднее, не то, что наши бабушки и дедушки в кофтах до пола и клетчатых плащах – тут повсюду были шелковые юбки, загорелые коленки, голые плечи, праздник, молодость и смех. На волне всеобщего веселья я накупил ворох подарков, начиная от сумочки для жены от какого-то местного дизайнера и заканчивая косточкой для нашей собаки – все мне нравилось и все хотелось увезти с собой. Возвращаться в отель не было никакого желания. Я решил, что останусь здесь по крайней мере перекусить, запах горячей еды так и бил в нос – было около двух часов дня, город сел обедать. Заняв свободный кусочек асфальта пакетами с покупками, я ждал свою новую знакомую напротив торгового центра. Хотел отпустить ее домой с нашим водителем, а сам вернуться потом на такси, но когда она появилась, понял, что радостное жужжанье курортной жизни подействовало и на нее. До сих пор сдержанная и деловитая, она подбежала ко мне, ни с того, ни с сего чмокнула в щеку и взбудораженно заговорила:

– Я должна благодарить вас! Вы так вовремя появились! Благодаря вам мне скинули цену в два раза!

– она вынула из сумочки футляр и открыла его передо мной, внутри лежали мужские запонки, насколько я мог судить, с бриллиантами.

– Ну как? Они прекрасны, правда?

Я подтвердил.

– Вы же видели его? Он такой человек… ну вы понимаете, вы же писатель. Банальностей он не приемлет. Я должна была найти что-то особенное. Мне кажется, это то, что нужно. Как вы считаете?

Я снова кивнул, а она не могла сдержать радости:

– Вы не представляете, как я рада! Конечно, я бы все равно их купила, но когда мне предложили полцены, я поняла – они ждали меня! И искать больше ничего не надо!

До этой минуты она не пыталась завязать со мной разговор. Всю дорогу в машине она молча смотрела в окно и заговорила только, когда я спросил ее о чем-то. Я узнал, что она тоже хотела подыскать подарки к Новому году. Как и я, она не выходила из отеля, и только сегодня, когда узнала, что муж не прилетит, решилась на поездку. В торговом центре мы сразу разошлись каждый по своим интересам, чтобы не мешать друг другу, и договорились встретиться через два часа. За это время я заметил ее только один раз внутри ювелирного магазина. Она помахала мне, я ответил, но не стал подходить. Оказывается, в ювелирном решили, что я ее муж, и тут же дали большую скидку. Наверно, подумали, что появление на горизонте мужа-скряги спугнет драгоценную покупательницу.

– Ну а вы как? Удачно? – спросила она меня, и я показал на свои пакеты. – Ого! Да у вас, я вижу, немало желающих получить от вас подарки!

Я сказал ей, что решил остаться здесь на обед, и тем самым невольно как будто пригласил и ее остаться тоже. Во всяком случае, она восприняла мои слова именно так и с готовностью согласилась, заявив, что уже изнемогает от голода и от вида всех этих аппетитных блюд вокруг себя. Водитель наш наотрез отказался уезжать без нас, и мы уселись на веранде одного из ресторанов, зная, что можем не беспокоиться на счет обратного пути, он будет нас ждать сколько потребуется. Из обширного меню я выбрал паэлью с морепродуктами – я нацелился на нее, еще когда бродил по магазинам, но оказалось, что ее подают только на двоих. К счастью, моя спутница выручила меня: