Читать книгу Цена дружбы. Рассказ - Сергей Жигальцев - Страница 4

Старенькая церковь напоминала скорее барак концлагеря, нежели культовое сооружение. Одноэтажная, она уместилась между биржой, чье здание венчал длинный шпиль, и гигантским торговым центром. Место – хуже не придумаешь… Еще один гениальный план имперских крючкотворов: разместить храм вдалеке от паствы (вся она обитала преимущественно в гетто) и воткнуть между едальней и домом, в котором каждый день совершаются миллионные сделки, а вечером – после службы – маклеры на глазах у прихожан усаживаются в дорогие машины, нередко сжимая в лапе задницу любвеобильной кокотки.

В нормальном обществе, подметил Джейк, такая картина непременно привела бы к революции. Но Империя позаботилась и об этом, формально разрешив своим жителям верить во что угодно – хоть в святой карбюратор. Конечно, существует и официальная религия. Она призывает верить в мифического Создателя, который якобы за грехи стер людей с лица Земли и на их место поставил животных.

Церковь, на пороге которой сейчас стоял Джейк, не относилась к числу официальных, и потому не пользовалась популярностью у высших слоев общества. В этом стареньком здании молились человеку – прихожани верили, что когда-нибудь он вернется, и воздаст всем по заслугам. В переводе на язык голытьбы: заберет у богатых деньги и раздаст их бедноте, а заодно уравняет в правах лордов и шахтеров. В старых учебниках (в тех, что удалось расшифровать сопротивлению) этот подход называется, кажется, социализмом. До чего же сильна эта идея…

Джейк толкнул дверь. Она отозвалась скрипом несмазанных петель. Перед взором немецкой овчарки предстала простая – во многом аскетическая обстановка. По периметру храма расположились простые деревянные скамьи. Покрытые белой известкой стены начали осыпаться от времени, что, впрочем, совсем не мешало выглядеть храму величественно. Быть может, из-за гигантской скульптуры, изображающей мужчину с бородой, прибитого к кресту…

– Я все удивляюсь, – сказал Джейк пастору, сухонькой мыше, едва достигающей ростом до плеча пса. – Как вы можете использовать символы человеческой религии в своей собственной практике?

– А что тебя удивляет, Джейк?

– Ну, вы же имеете в виду не конкретно этого человека, а человека в принципе, правильно?

– Ты прав. Христос для нас символ прошлого, человека, который может все изменить. На его месте может быть кто угодно, но зачем плодить сущности? Человеческая религия уходит в глубь веков, нашей – чуть больше двух столетий… Мы верим в человека, а Христос, по крайней мере на Земле, был им. Так что мы верим и в него.

– Слабоватое оправдание, пастор…

– Какое есть, Джейк, – усмехнулась мышь. – Уж точно не слабее двухметровых котов-переростков, который благодарят Создателя за то, что отдал в их лапы целый мир…

Сказав это, священник направился в небольшую комнатку, отделенную от зала для молитв деревянной перегородкой.

– Фух, ну и жаркое выдалось утро, Джейк, – сказал пастор и провел лапой по голове. – Ни минуты покоя!

– Давайте ближе к делу, – сухо ответил пес. – Майкл поднял меня в пять утра явно не для того, чтобы вести светские беседы. Что-то случилось? Что-то серьезное? Кого-то из наших сцапали?

– Все гораздо хуже, Джейк. Все гораздо хуже… – задумчиво проговорил пастор, вращая в руках четки. – Тебе известно что-нибудь об информационной бирже в центре Киртауна?

– Только то, что там хранят данные чиновники со всего города. – ответил Джейк и уселся на любезно предоставленный мышью стул. – Информацию о своих банковских счетах, вилах и прочем.

– До недавнего времени так оно и было, – вздохнул пастор. – Однако после прошлой акции ситуация резко изменилась. Ты ведь помнишь ее?

Джейк помнил. Около месяца назад группе Альбиноса – питбультерьера с характером распоясавшегося волка – поручили устранить чиновника, отвечающего за отправку в концлагеря политических активистов. Большую часть времени этого лебедя (важного, как и все прочие лебеди, состоящие на службе у Империи) охраняли так, что не подступишься.

Однако слежка сумела выявить слабое место птички. Им оказалась семья. Раз в неделю чиновник встречался с бывшей супругой и своей дочкой в небольшом номере отеля. До места он добирался в компании спецназа, однако в самом отеле держиморд было минимум. Этим и воспользовалась группа Альбиноса, ворвавшаяся в номер в самый разгар семейного ужина. Боевикам дали приказ убрать чиновника, но не трогать его семью. Но, как это нередко бывает, у одного из бойцов сдали нервы. Итог – три трупа.

Акция получилась громкой. Слишком громкой, чтобы третье отделение осталось в стороне. Начались облавы. Никого серьезней рядовых курьеров сцапать, конечно, не смогли, но боевым группам пришлось залечь на дно, а команду Альбиноса – спешно эвакуировали из города, поскольку на выходе из номера птички они умудрились положить нескольких спецназовцев. А это автоматически тянуло на смертную казнь. Если убийство чиновника, пусть и очень важного чиновника, власть могла простить, то покушения на спецназ, сиречь оплот законности и порядка, – никогда.

– Конечно, помню, – ответил Джейк. Морда немецкой овчарки приняла настороженный вид. Джейк почесал лапой за ухом. – Получается, после акции агенты всерьез взялись за наши проделки?

– Настолько всерьез, – развел руками пастор, – что со всех концов Киртауна ниточка за ниточкой потянулась информация. По моим подсчетам, третий отдел внедрил к нам минимум пятерых агентов.

– Или они уже были внедрены, – устало парировал Джейк.

– Или были внедрены, – согласился пастор. – В любом случае информационная биржа сегодня – это бомба замедленного действия. Мы не можем знать, какие данные есть на руках у секретки. Эту проблему надо решить.

– Каким образом? – в свою очередь развел руками Джейк. – Там охраны, как блох на заднице у опустившейся на дно макаки.

– Не выражайся, – нахмурился пастор.

– Ой, прости… Совсем забыл, что нахожусь в культовом месте.

– Помни всегда об этом, сын мой, – не без ехидства вставила мышь.