Читать книгу Август Хромер - Сергей Жилин - Страница 2

Господь Боже Наш – самый неутомимый экспериментатор на земле (или где он там ещё заправляет). Сегодня целью своих трудов он выбрал вашего покорного слугу, который по жизни хочет как раз обратного. «А что будет, если в тот момент, когда Августу уже плевать, выключить дождь?» Жуткий ливень действительно прекратился, стоило парочке охотников на тварей выйти из склада!

Сырые шляпа и пальто висят на мне, как старое-престарое рваньё, которое решили не выбрасывать, а напоследок натянуть на огородное пугало. Слегка утешает лишь одна мысль – Истериан ещё мокрее!

Плохо, что на улицах ещё долго будут стоять глубокие мерзкие лужи, да и капель с крыш выдохнется нескоро. Осень… я уже не раз говорил, что ненавижу многие вещи, и время года, когда принято падать наземь листьям, входит в первую десятку!

Порчу ли я себе настроение намеренно? Вовсе нет – оно у меня вечно поганое.

– Сбежались падальщики, – указал вперёд Истериан.

– Пунктуальны… – мне понадобилась пара секунд, чтобы разглядеть нелепые фигуры.

– Могли бы сидеть в штабе, – самодовольно оскалился мой друг.

– Я гляжу, тебе хочется включить в список своих обязанностей ещё и транспортировку убитой твари до пункта сжигания…

– С этим справятся и сантибы, – справедливо возразил Истериан, – Не вижу смысла в падальщиках!

– Кто у нас тут заговорил о смысле…

Напротив склада остановилась грузовая автокарета экзорцистов [5], вечно спешащих нам на помощь, но также вечно опаздывающих! Как бы поточнее описать экзорцистов… Ну-у, это мужики в кожаных комбинезонах и не менее кожаных масках: всё красное, как нос завсегдатая пабов. Сапоги, перчатки, ремни – эти джентльмены укутаны в кожу с ног до бестолковой головы! На маске два круглых здоровых стёклышка, сквозь которые экзорцисты и взирают на окружающий мир, который, к несчастью, намного тусклее, чем их алые костюмчики.

Бригады экзорцистов призваны бороться с потусторонними тварями, для чего у каждого бравого демонолова имеется по инертному револьверу. Ещё они пользуются кучей всевозможных приборов, в суть которых я никогда не вдаюсь. Дела мне нет до их прибамбасов!

В теории (подчеркнём это слово), экзорцисты обязаны по первому зову съезжаться на место Блика и скручивать демонов пачками. На деле же красные парни редко поспевают раньше, чем к самому концу нашей с Истером зачистки. Таким образом, вся их работа сводится к погрузке убитых тварей на автокарету и транспортировке тела в штаб, где его изучают и сжигают! То есть просто слетаются грифами на падаль, отчего мой длинноволосый друг и называет их падальщиками…

Во главе с инспектором Майером группа экзорцистов двинулась прямо на нас. Сейчас алые получат нужные сведения, мы получим деньги, славу и отдых… Этот план меня устраивает! Кто за? Ах да, Истериан! Он-то не прочь убить ещё пару часов на такую ересь, как ожидание пронырливых газетчиков…

– Можно вас поздравить, господа? – любезно вопросил инспектор.

– Поздравьте лучше граждан, живущих неподалёку, – съязвил я. Любезный Майер не обидится.

– Тварь убита, место чисто! – резюмировал Истериан, – Думаю, в ваших услугах больше нет надобности: отправьте сотрудников домой!

– Не сомневался в вашей компетенции! – растянул Майер улыбку от уха до уха.

– Иначе бы нас здесь не было… – как бы сам себе пробубнил я.

Экзорцисты застыли за спиной инспектора и ждут возможности задать-таки все необходимые вопросы. Старший из них постоянно протирает тряпицей зрительные стёклышки – типичный невротик. С ними неприятно иметь дело: сперва они лебезят перед тобой, постоянно извиняются, но стоит их сбить с намеченной колеи – начинают орать дуриком! Результат – два разрушенных мозга: твой и его, но он-то хотя бы рефлекторно готов…

Мнутся на месте сразу все падальщики, что говорит о пополнении в рядах потенциальных невротиков. Отлично…

– Демон мёртв? – идиот задал самый идиотский вопрос.

Даже язвить как-то стыдно – убогий всё же:

– Мертвее, чем клеточки вашего мозга! – я плохо умею ограничивать рвущуюся наружу грубость.

Под масками, вероятно, такие же красные, как и кожаное облачение, лица. Но господа экзорцисты проглотили обиду вместе с крупной косточкой внутри! Настроение моё улучшилось!

– Можете подробно описать его? – гнёт свои вопросы красный.

– Я займусь этим, господа, – вызвался Истериан и отошёл с падальщиками в сторону. На мне остался инспектор.

Очкастый сантиб ещё должен выплатить гонорар – не люблю напоминать об этом, надеюсь, он сам сообразит. Так уж выходит, что мы не работаем бесплатно, и городское управление знает об этом. Основное наше требование – наличные должны быть выплачены сразу по осуществлению зачистки. Никаких походов в банк, отделение Сантиба и прочая-прочая… Пришли, сделали дело, получили деньги, ушли домой! Несложная схема.

– Экзорцисты уже подогнали громобойцев, – невзначай обмолвился инспектор, – Вы что-то долго сегодня.

– Демон оказался наглым, – безразлично ответил я. А что мне красные со своими громобойцами? Если штурмовым единицам не сидится в штабе, ради Бога, я буду только рад вдоволь посмеяться над зря мокнущими бугаями в броне!

– Вновь город у вас в неоплатном долгу.

– Ну, как неоплатном…

Инспектор молча подозвал одного из подчинённых:

– Вы не собираетесь корректировать изначальную сумму? – тоном вымуштрованного банкира пролепетал Майер – получилось довольно забавно.

– Это не в моих правилах.

– Понимаю, – кивнул инспектор и забрал кошель из рук подоспевшего молодого сантиба, – Если бы только ялеры могли выразить всю нашу признательность…

Высокопарный бред Майера! О чём вообще? В Гольхе люди мало отличаются от тех демонов, что я отправляю в небытиё. Дышащие ядовитыми испарениями переполненной канализации, в которую государственные псы скидывают по ночам пару человек из своих списков. Живущие по законам даже не зверей, а бактерий, люди в городе не способны на благодарность… Благодарен мне лишь Майер, потому что я сделал за него его работу, а заплатил он мне даже не своими деньгами…

Истериан всё болтает с красными, лишая меня удовольствия убраться отсюда как можно скорее. Не терпелось попасть в тепло.

– Специально для вас заказан экипаж, – доложил хорошую новость инспектор, – Не автокарета, но довезёт вас в любую точку Гольха.

Отличная новость! Можно будет вернуться домой раза в три быстрее! Судя по часам ужин Арики ещё не остынет – ненавижу разогретую пищу.

– С чего вдруг такая забота?

– А Вы не слышали? – искренне изумился очкарик Майер, – По городу ночью шатаются сектанты.

Право слово, старший сантиб меня удивляет:

– Сектанты? Считаете, они опасны для нас? – с язвительностью я, похоже, перегнул.

– Они передвигаются всегда большими группами и часто бывают вооружены.

– Тем не менее, нам их нечего бояться.

Инспектор глянул на меня как можно серьёзнее:

– Я бы на вашем месте не отказывался от лишней безопасности!

– Кто говорит, что я отказываюсь? – признаться честно, сильно струхнул, что очкарик оставит нас без транспорта.

– Экипаж стоит на улице Скатов: вы его сразу увидите! А сейчас прошу меня простить, но непременно следует откланяться: меня ждут дела. Всего доброго!

– Угу… – только и буркнул я, но по опыту знаю, что инспектор на грубость не обидится. А если даже и обидится, не беда, мне это не столь важно.

Гораздо важнее, что домой я поеду в удобной крытой коляске! Обычно я не жалую вообще никакие транспортные средства лишь по той причине, что за них нужно платить и немало. Но раз уж правительственная волосатая рука, больше привыкшая брать и загребать, подкинула щедрым жестом бесплатный экипаж, то грех не воспользоваться. Тем более на мне и так немало грехов.

Истер, как видно, не торопится. Неужели нашёл с падальщиками общий язык и интересную тему для беседы? Либо же просто крайне воодушевлённо расписывает красным детали металлической твари. Он-то может!

Совсем рядом со мной проскользнул один экзорцист, лишённый отчего-то маски и перчатки. Незащищённая красной кожей рука падальщика скользнула по моей кисти – так близко прошёл он. Лысый носатый торопыга оглянулся на меня и тут же потерял всякий интерес, унёсшись по своим делам, на ходу натягивая элементы униформы.

Бывает… Забот у экзорцистов немного, но выполняют их так, словно загружены с головой. Даже забывают про требования техники безопасности.

Мимо проковылял здоровяк громобоец – элитный сотрудник экзорцистов. Высокая фигура, облачённая в непременную красную кожу, местами защищена прочнейшей бронёй, способной выдержать зубы и когти тварей. На руках и ногах громобойцы носят особые рукавицы и сапоги с паровыми приводами. Сие приспособления, созданные человеческим гением, усиливают самые простые телодвижения человека, иными словами, приводы ускоряют бег, увеличивают дальность и высоту прыжков, усиливают удары… Чисто теоретически, громобойцы должны стать с этими побрякушками равными нам с Истером, но когда первая же тварь разметала троих таких громил, амбиции экзорцистов поутихли…

Шериф в городе один…

Алый здоровяк оглядел меня с некоторой неприязнью, это видно даже сквозь толстые залитые каплями недавнего дождя стёклышки маски. Выскочку следовало бы разорвать на месте, но чего не стерпишь в угоду пресловутой Гольхской морали. Лучшим ответом служителю закона будет молчание и безразличный взгляд в сторону, но… от ехидной улыбки и задорного подмигивания удержаться оказалось выше моих сил.

Как жаль, что ведро с ножками проигнорировало укол.

Истериан соизволил-таки освободиться, и мы двинулись к экипажу, огибая распылившихся по площади людей. Товарищ заметил, что я всё не оставляю в покое фигуру громобойца:

– Не поладил с падальщиком?

– Взгляд его мне не понравился. Думай, что хочешь, но ему определённо стоило размазать морду.

– Я против избиения людей. Даже если это красные.

Я лишь поправил мокрую насквозь шляпу:

– Чушь, некоторых надо бить.

– Август, ты невыносим! – продолжил зря бушевать Истериан, – Ты же прекрасно знаешь: люди гораздо слабее нас, нельзя этим пользоваться! Нужно сдерживать себя, нужно терпеть людей, нужно мириться с их негативным отношением к тебе! А будешь вести себя вызывающе – они только больше станут тебя донимать!

– Как же красиво ты читаешь морали.

– Я серьёзно, Август!

– Некоторых нельзя оставлять безнаказанными, – теперь уже я лишил свой голос безразличия и добавил жёсткости, – Всякий должен знать своё место!

– Один ты не должен! – в истерике друг поднял руки к лицу, – Одному тебе можно делать, что вздумается!

– Тебя это смущает?

– Это смущает весь город!

– А лично тебя? – я не унимался.

– И меня в том числе!

– Спасибо за ответ.

Истериан воззрился на меня уничтожающим взором, под такими обычно прудят в и без того грязные штаны уличные грабители, по ошибке наталкивающиеся на нас тёмной ночью. Я же такие приступы праведного гнева товарища всегда игнорирую.

– Тебе что же, совершенно безразлично, как к тебе относятся люди?

– Я спасаю их гнилые жизни, – ваш покорный слуга окончательно поутих, – Пусть терпят!

Истериан расстроено отвернулся:

– Ты когда-нибудь поймёшь, что это неправильно!

– Я никогда не жалею о том, что сделал, Истер! – шляпу всё же решил снять, – И вспоминать о своём поведении к старости не буду.

– Я говорю не о старости…

– Короче, больше не смей учить меня жизни! – для убедительности я выставил перед лицом товарища раскрытую ладонь.

– Если не я, то кто же ещё? – ироничный тон длинноволосого полукровки говорил о восстановлении его разума в первоначальное беззаботно-ребяческое состояние.

– Мой отец и настоятель Франц, но они оба уже умерли…

– Кстати о них, – в голосе Истериан мелькнуло живое любопытство, – Об отце, насколько я знаю, ты сам почти ничего не помнишь, а о Франце постоянно умалчиваешь… Может сегодня расскажешь?

Не обмолвиться о двух из четырёх людей, которые имели и имеют для меня хоть какое-то значение никогда не выходит. И это, как раз, довольно плохо, поскольку сразу же следуют вопросы… Я не хотел бы вдаваться в подробности своей прежней жизни, у каждого должно оставаться что-то сокровенно-личное, и я имею право на свои скелеты в шкафу.

– Нет, пожалуй, не сегодня.

На том и порешили.

Экипаж, признаться честно, оказался крайне презентабельным, что определённым образом гарантирует отсутствие тряски, скорое прибытие в конечный пункт и удобные сидячие места. Майер, как ни крути, всё больше и больше начинает мне нравиться!

Извозчик, конечно, спрыгивать и отворять перед нами двери не стал, но и дороги переспрашивать тоже – мягко тронувшись, мы тут же двинулись домой. Первые десять минут езды содержали всего два звука: цокот копыт и негромкий стук колёс. Мы оба молчали. В экипаже, как ни странно, довольно холодно.

– Сколько нам заплатили? – вскинул голову Истериан.

Я достал увесистый кошель, полученный от инспектора. Согласно нашим требованиям, там должно было быть денег в размере тысячи пятисот ялеров. Всю сумму нам отсыпали мелочью, но, по крайней мере, всю. Алчный и жадный мэр любит сокращать наши гонорары. Видимо, надеется на экзорцистов.

– Все деньги на месте, – успокоил я товарища, спустя время, потребовавшееся для подсчётов.

– Падальщики больше не жируют на нашу долю?

– Если бы так, мы бы получили сегодня вдвое меньше, – отметил я.

– Будем откладывать на автокарету?

– Всенепременно, Истериан, – язвительно-весело ответил я, всплеснув руками, – И расшибём её об памятник Валамору!

– Чем тебе не угодил личный транспорт? – сконфужено бросил Истериан.

– Ты, например, способен бегать быстрее любой автокареты.

– А ты?

– А я никогда не тороплюсь, – и это, в принципе, является правдой.

Истериан махнул рукой и уставился в окно. Я от нечего делать последовал его примеру. На улицах копошатся какие-то люди в непонятных тёмных плащах. Сразу вспомнились слова инспектора о сектантах.

Странные личности дружно несут непонятный предмет, я быстро потерял к ним всякий интерес. Наш экипаж свернул и попал на улицу Саренз. До дома осталось всего ничего… Даже Истериан оживился.

Улица тихая и спокойная, из-за чего я её и выбрал. Ни одного питейного или иного увеселительного заведения, пара портняжных лавок, а так – сплошь двухэтажные домики зажиточных граждан, большинство из которых здесь не живёт, а лишь заезжает на время. Места от этого только чище, тише и спокойнее. Я это ценю. Одиночество и спокойствие…

– Сколько времени? – осведомился полукровка.

Я моментально достал многофункциональные часы и глянул на стрелки, которые уже давно показывают время, а не место скопления крови.

– Почти половина восьмого, – на улице темно, это ещё при том, что тучи немного прохудились, подарив городу под вечер пару лишних лучей солнца.

– Нас уже ждёт ужин! Арика обещала приготовить фаршированную утку, как ты любишь!

– Я люблю всё, что готовит наша прелесть, – позволил себе лёгкую улыбку.

– Я ей передам, что ты снова называешь её прелесть! – лукаво оскалился в мой друг.

– Буду тебе признателен.

Коляска вскоре остановилась, и с козел донёсся голос, способный в момент свести в могилу любого логопеда:

– Приехали, господа!

Покинув услужливо предоставленный экипаж, мы двинулись по узкой дорожке меж голых кустов к дому. На ходу Истериан выкрикнул благодарность любезному, но ведь извозчик просто выполнил приказ, и будь его воля – он бы не в жизнь нас бесплатно не повёз! Чего его тогда благодарить? Он меня за то, что металлическая тварь не разнесла его дом, любимый паб, не убила его, его друзей или родственников не поблагодарил.

И так в Гольхе, по моему мнению, всё. Город и люди в нём слишком чёрствые, чтобы проявлять самое своё естество – душу. А раз так, то и я примером для них становиться не собираюсь.

Трещины на плитах, слагающих собой дорожку к ступеням дома, я помню наизусть, поскольку часто пялюсь себе под ноги. Истер с Арикой в один голос кричат, что во всём виновата моя сутулость… Возможно.

Ступени, их всего четыре штуки, как же я рад их видеть: раз я вижу эти ступени, значит, я уже практически дома! Простенькое крыльцо с навесом, фонарь свисает точно над головой, простые перила и белая дверь с изящно сделанными цифрами шесть и девять. Дом номер 69 по улице Саренз – жилище, которое разделяют со мной единственные два человека, которым я могу доверять, которых могу назвать дорогими себе…

Что примечательно, дверного молотка нет, и несчастная дверь вынуждена выдерживать плебейские удары кулаками ждущих моей помощи. Друзья или просто гости в эту дверь не стучатся по той причине, что их попросту нет и не бывает. Хорошо бы, чтоб так было всегда…

Дом 69, посторонним вход воспрещён!

– Наконец-то дома, – пробурчал я.

– Ты, помнится, ещё до прибытия посыльного сантиба собирался выгулять Хориса, – подтрунил надо мною идущий сзади товарищ.

Пёс, конечно, уже окончательно засиделся дома, но время, как ни крути, позднее. Опять придётся менять скромные планы – мелочь, а неприятно.

– Сегодня пусть дома посидит…

– Бедняжка, – засюсюкал Истериан, и мы шагнули в коридор.

Я не успел переступить порог, как из недр дома донёсся взволнованный и робкий голосок Арики:

– Август, Истер, как хорошо, что вы уже вернулись!

– Рады снова попасть в наш уютный дом! – проскользнул мимо меня Истериан.

– Не такой уж уютный… – шутливо покритиковала нас наша служанка.

– Сойдёт и так, – буркнул я.

– Август имеет в виду, что весь уют в доме создаёшь только ты! – Истериан скосил глаза в мою сторону, – За что мы тебе безгранично благодарны!

Требовательный взгляд друга я могу игнорировать сколь угодно долго, но проблема в том, что это Истера не останавливает – взыскательный взор детских тёмных глаз никуда не денется. Молча теребить меня друг способен хоть часами! И это просто превращается в битву крепости нервов, которую я безнадёжно проигрываю раз за разом. Как и всегда, сейчас проще поддаться:

– Да, именно это я и имел в виду, – банальная, необязательная фраза, которую Истериан собирался выбить из меня любой ценой.

– О, спасибо, мальчики! – пропела Арика откуда-то с кухни, – Стараюсь ради вас.

– Мы – неблагодарные лентяи! – завёлся праведной самокритикой Истер.

– Ваши зонты висят на своих местах, – донёсся голос девушки из-за угла, – Неужели забыли?

– Дождь мелкий! – небрежно отмахнулся в пустоту долговязый товарищ.

– По сравнению с водопадом… – зло огрызнулся я.

Истериан рассмеялся: да, он вечно реагирует на моё дурное настроение смехом. Ждёт, когда я начну смеяться вместе с ним, не иначе. Напрасная трата времени: я слишком серьёзен для этого.

– Август, миленький, ты не в духе? – заботливо промурлыкала с кухни Арика.

По себе знаю, что подобные сопливые обращения способны вывести меня из себя. Сюсюканья младенцев мне не по душе, но произнесённые Арикой, они воспринимаются без отречения и отвращения. Для неё мне, почему-то, не страшно побыть и миленьким…

– Просто вымок, – выдохнул я, снимая сырую шляпу, отжав которую, можно заполнить кастрюлю дождевой водой.

– Давайте вещи сюда, – служанка зацокала туфельками в сторону прихожей, – Я их вычищу и высушу.

Миниатюрная Арика появилась из-за угла и мелкими спешными шажочками приблизилась к нам, всё ещё мнущимся в мокрых пальто посреди прихожей, заливая красный половик. Девушка еле достаёт макушкой мне до подбородка, и кажется просто крошечной – представляю, какая она для Истера! Держится и одевается служанка всегда очень скромно, но мне в ней это только нравится…

Стройненькая фигурка принадлежит именно девушке, причём довольно молодой, не соответствующей её реальному возрасту: при её восемнадцати, Арика выглядит от силы на четырнадцать. Но интересные мужчинам объёмы худо-бедно имеются, о чём мне постоянно твердит Истериан. Но согласен…

Каштановые волосы Арики в неизменной причёске: волнистые локоны спадают каскадом до плеч – ей очень идёт. Цвет кожи у девушки отдаёт лёгким бронзовым оттенком, совершенно несвойственным для коренных жителей нашего бледного Гольха. И действительно, Арика родом из государства много южнее Альбиона [6], названия которого я не помню, поскольку ни одного мало-мальского уловимого сочетания звуков в нём нет…

Круглое личико можно охарактеризовать словом приятное. Чуть пухлые щёчки и губки, чуть курносый носик, чуть узковатый разрез глаз, тонкие брови и коротенькие ресницы. Ладная и милая девушка, одним словом.

По дому она выполняет за нас всю работу: уборку, стирку, готовку и многое другое. За качество и скорость выполнения беспокоиться не приходится – Арика настоящая мастерица! Выполняя работу с блеском, она никогда не жалуется, не подворовывает. Идеальная работница по дому, особенно для таких занятых бездельников, как мы с Истером.

За что я ценю её, так это за тактичность, уместность, ненавязчивость, то есть за всё то, чего испокон веков не водится за моим единственным длинноволосым другом. Ещё она очень чуткая, внимательная и заботливая, умеет помочь словом и делом, умеет успокоить, за что ей просто-таки честь и хвала!

Также она способна безо всякого внешнего проявления терпеть мой сварливый характер, что удивительно, учитывая ранимость молодой девушки. В жизни я привык ни над одним поступком не задумываться, не обмозговывать последствия и тому подобное. Единственное, что меня гложет время от времени, так это то, что я без причины могу нагрубить Арике! А она-то всё терпит…

У неё есть большая семья где-то в центре. С ней лично я знаком не был и не знаю их в лицо, не знаю про их в семье отношения. Но на многочисленные предложения взять пару выходных и навестить родных девушка отвечает отказом и всегда с улыбкой. Что держит её рядом со мной, когда я явно не способен располагать к себе людей, и Истерианом, который элементарно может быть для неё опасен, мне неясно, но если этот её выбор продиктован исключительно её собственным желанием, то я не против.

Настоящее сокровище, а не человек! Мне повезло, что мы однажды повстречались.

– Промокли до нитки, – с милой жалостью заговорила Арика, – Поскорее снимайте с себя верхнюю одежду!

Я быстро выскочил из мокрого куска ткани и передал вместе со шляпой миниатюрной служанке. Девушка немного просела под тяжестью набравшего воды пальто. Полукровка возился значительно дольше, выкладывая из карманов снаряжение. Когда он закончил, Арика забрала и его плащ и двинулась в сторону кухни.

– К завтрашнему утру будут вновь сухими и чистыми, – заверила нас каштановолосая южанка, – Вы ведь сегодня уже никуда не уйдёте?

– Естественно нет, – крикнул ей вслед Истериан.

Арика кивнула ровно в тот момент, когда уже почти скрылась в дверях кухонного помещения.

– Естественно? – переспросил я товарища, когда девушка уже точно не могла нас расслышать.

– Сомневаешься?

– Есть поводы, – жёстко ответил я.

Истериан наигранно присвистнул:

– Я – паинька!

– Надеюсь на это, – я строго заглянул долговязому в глаза, хотя он на это может просто не обратить внимания. Посчитает, что я с ним шутки шучу!

– Побольше доверяй людям!

– Тебе доверься!

– Ты зануда, Август! – по-ребячески надул губы Истериан.

– Просто за тебя беспокоюсь.

– Вы пока переодевайтесь, приводите себя в порядок, а я займусь ужином, – окликнула нас Арика, не высовываясь из кухни, погружённая в новые заботы.

Мы поплелись каждый в свою комнату. Истериан частично затолкал в карманы брюк, частично понёс своё добро в руках. Мне в сотни раз проще, благодаря системе из ремней. Пройдя пять, шагов по коридору, мы разошлись в противоположных направлениях, поскольку наши комнаты располагаются в дальних концах дома – это я так захотел.

Я свернул направо, Истериан – налево. Коридор, по которому я двигаюсь, соединяет сразу три комнаты: мой кабинет, мастерскую и ещё пустую комнату, которую я с самого первого дня проживания успел заполнить одним лишь громадным настенным зеркалом. За долгие годы запустения и забытья она заполнила сама себя… пылью… Даже Арика, только пришедшая работать ко мне, порывалась на первых порах следить за чистотой и в ней, но через месяц то ли сдалась, то ли приняла мою точку зрения относительно гордого одиночества забытой некогда комнаты.

Прочие две комнаты имеют куда больший интерес, но о своей мастерской я говорить пока не буду, дожидаясь более благоприятного для этого момента. Оставив две комнаты, расположенные напротив друг друга, закрытые совершенно разными дверьми (пустая – однотонной белой, мастерская – цвета лакированного дуба, с полупрозрачным витражом), я прошёл по в святая святых – мой кабинет! У кого есть личная комната, в которой действительно можно уединится от ненормального мира, поймёт меня.

Дверь насыщенного каштанового цвета, ручка, естественно, серебряная. Почему естественно? Как знать, мне это кажется естественным…

Запах до боли знакомый, запах такой родной. Это глупости, что человек так сильно развился, что полностью отдалился от животных. Что-то во всех нас, теплокровных волосатых и всеядных, совершенно не меняется! Так, например, и своё жилище мы различаем по запаху.

Услужливая вешалка слева от входа тянет ко мне свои лапы, чтобы принять хоть какую-нибудь ношу. Расстраивать такой привычный и родной предмет мебели не хочется, и я повесил на него систему, легко расстегнув пару потайных застёжек, сделанных, чтобы с меня никто стащить ремни не сумел.

Преимущество моего кабинета заключается в его компактности. Он ни в коем случае не тесным, а именно компактным: всё на расстоянии вытянутой руки или, в крайнем случае, в полушаге. Но и остаётся масса пространства, чтобы здесь разместилось пять шкафов, тахта, стол со стулом, большой цветок в горшке, а на полу ещё мог растянуться Хорис. Да и ещё много всего по мелочи…

Стол, конечно же, огромный, на нём в абсолютном порядке лежат различные документы, начиная от счетов и заканчивая письмами разных господ, которые я читаю с крайней неохотой – пишут мне полнейшую чушь! Так в первом попавшемся письме я обнаружил приглашение на светский бал в имении миссис Вальди. Знать бы, кто это вообще такая…

За столом я работаю немало – в основном, здесь проходят мои интеллектуальные труды по части нового устройства или реактива. Для успешной борьбы с тварями недостаточно одного меча или револьвера – нужно подключать ум, изобретательность и науку. Этим и занимаюсь.

Помимо стопок разномастных бумаг на широком письменном столе лежит обилие всяких предметов, каждый со своей историей: газовая лампа, чернильница с набором ручек, часы, небольшая шкатулка из кости с чётками из далёких стран и много чего ещё, такого сугубо интимного, личного.

Стул стоит не так, как я оставил его, когда уходил – Арика тайком пробралась и навела порядок немного вопреки всем моим просьбам. Внимание к мелочам? Скорее придирчивость – в любой другой комнате я не заметил бы перестановки всей мебели. Не терплю, когда мои вещи трогают, даже если аккуратно и осторожно. Самое досадное, что это уже въелось в подкорку мозга, и никакой логикой этого не выбить! Привычки сильнее меня.

Три шкафа из пяти заставлены книгами: история, география, философия… Я читаю практически всё, что попадается в хороших книжных магазинах. Каждый вечер стараюсь уделить чтению очередного научного труда, потом сравниваю с уже прочтённым. Всё же наука чересчур неточна – самое ужасное, что её пишут отдельные умы, которые, как бы ни старались, не способны охватить свой предмет всецело и непредвзято. Возникают нестыковки, несогласования у разных авторов, но все варианты – официальная наука, многоликая и не всегда неоспоримая. История слишком субъективна, даже субъективнее безосновательной философии. Физика донельзя абстрактна. И так со всем.

Впрочем, следует сказать, что это всего лишь придирки к монументальным трудам. Я люблю науку, подпитывающую постепенно мозг полезной пищей – знаниями.

Вот только я не читаю ни поэзию, ни романов и всего прочего. Мир и так слишком неясен, слишком умозрителен, чтобы познавать его через представления других людей. Особенно бездельников! Все писатели и поэты – бездельники, иначе откуда они находят время настрочить свои писульки? Пусть художественные тексты остаются менее утилитарным господам, чем ваш покорный слуга.

Ещё один шкаф забит всяким тряпьём. Ну, то есть моей одеждой. Выбираю я её всегда без особого интереса. Подбирать фасоны, следовать моде не в моих планах – это занимает много такого нужного времени, а результат полностью отсутствует. Проще нацепить первое попавшееся, главное, чтобы было удобно и комфортно. Я бы обходился и одним-двумя комплектами на сезон, но Арика заботливо решила заполнить мой гардероб самыми разными вещами, да ещё и принялась самым внимательным образом следить, чтобы я не ходил «в чём попало». С сим благородным стремлением милашки Арики я решил не бороться, так что теперь хожу приодетый, чего не слишком-то замечаю…

Последний шкаф застеклён и превращён в витрину. На полках заботливо расставлены экспонаты, добытые в борьбе с тварями. Есть у меня привычка отрезать у самых свирепых и опасных демонов какую-нибудь часть тела, трофей, так сказать. За годы в шкафу скопилось немало разнообразных клыков, рогов, чешуек и много чего ещё. Поковырявшись в памяти, я способен вспомнить, какой именно экспонат принадлежит тому или иному демону, которым Истериан понапридумывал невыговариваемые имена.

Рядом с окном стоит горшок с моей любимой формозаной. Почти двухъярдовое растение мне подарила исключительно впечатлительная госпожа, в чей дом забрался мелкий демонёнок, с которым расправилась бы без труда и пара крепких мужчин. Но престарелая миссис была так добра, что отблагодарила таким вот изящным подарком. Цветковый кустарник я успел полюбить, теперь тщательно о нём забочусь. Уход особый ей не требуется: ежедневный полив да побольше света, которого в Гольхе постоянно не хватает, в связи с чем, я установил в кабинете поистине громадное окно. Забота о зелёной красавице несложная, и её я ни при каких обстоятельствах не решаюсь хоть частично перекладывать на Арику.

Ещё у меня в углу стоит мольберт с настоящими красками! Идиотский подарок Истериана, не нашедшего, как бы поизощрённее насмехнуться надо мной! Подаренный два года назад чистый холст так и простоял в углу, ни разу не тронутый кистью. Но и выкинуть бесполезный мольберт мне не хватает духу: словно ребёнок, обидится Истериан, расстроится Арика, решившая, что я сделал это ему назло.

Прочая обстановка комнаты не требует сейчас детального осмотра…

К тому же я уже успел сменить испачканную и подмокшую одежду на свежую кремовую рубашку с широким воротом и манжетами. Брюки одел самые простые тёмно-серые да ещё и сменил обувь, достав из нижнего ящика шкафа блестящие лакированные туфли. Ребятам, наверное, понравится, мне же абсолютно наплевать на свой внешний вид.

Грязные вещи даже и попробовать захватить с собой я не успел: стук в дверь означал пришествие молодой служанки, успевшей за недолгое время накрыть на стол в гостиной. За тремя звучными ударами маленького кулачка последовал и голос Арики:

– Август, ты закончил, я войду?

– Да, конечно, – отозвался я, отворяя перед юной южанкой дверь.

Арика улыбнулась, внимательно оглядывая меня с ног до головы, сверкая глазами от радости. Но дойдя до моего лица, девушка огорчённо выдохнула и склонила голову на бок. Рука служанки нырнула в карман на фартуке и достала длинную мужскую расчёску.

– Август! – с показной строгостью сказала служанка, – Ты постоянно забываешь причёсываться!

– У меня не такие длинные волосы, чтобы их укладывать, – вяло попытался я оправдаться.

– Просто ты – разиня.

– Не считаю нужным следить за собой.

– Так ты будешь отталкивать от себя людей, – не прекращала нравоучений Арика.

– Мне это не мешает…

– Ты должен быть ближе к людям.

– Сдались они мне, – равнодушно бросил я и отступил на шаг назад, стоило девушке прекратить меня расчёсывать.

– Ну ты и злюка! – рассмеялась Арика и проскочила в кабинет.

Мои грязные вещи она сложила в мгновение ока и двинулась с ними на выход. По пути она посмотрела мне в глаза и задорно улыбнулась, стараясь таким образом поднять настроение, которое у меня всегда одинаково, лишь изредка чуть хуже, чем обычно. Но спасибо ей огромное за старания!

– Идём, а то Истериан уже, наверное, ужинает!

– Даже нас не подождал…

– Он устал за день! – подмигнула Арика, – Давно у вас не было работы, вот он и с непривычки…

– В нём здоровья больше, чем во мне, – я направился за миниатюрной девушкой широченными шагами, – Но я что-то совершенно не устал…

– Ты с ним строг.

– Не маленький уже!

Арика чуть слышно посмеялась.

Миновав коридор, мы оказались снова в прихожей, откуда ведёт четыре пути, о которых следовало сказать раньше, чтобы яснее представлялась планировка дома. Направо, куда и свернула шустренькая Арика, находится кухня, кладовая и комната служанки. Если пойти обратно, вернёшься в коридор, ведущий в мою комнату, мастерскую… уже сказано было… Прямо располагается гостиная, за которой находится комната Истериана, в которую я всеми силами стараюсь не соваться! Ну и налево – дверь на улицу… туда я стараюсь не соваться даже упорнее, чем в комнату товарища, но, к несчастью, менее результативно.

Истериан ждал меня в гостиной. Большое помещение обставлено мною лично с уютом: обилие мягких кресел и диванов, отделанные плиткой из еловых шишек стены, крупный камин, виртуозно вытесанный мастерами из громадных базальтовых блоков, низкий широкий стол, люстра под потолком. Большое окно легко можно занавесить плотными занавесками, и очутиться в изолированной от внешнего мира комнате, немного тёмной, но всё равно приятной.

Истеру и Арике гостиная тоже по душе, что удивительно, учитывая наши радикально идущие взгляды.

– А вот и ты! – Истериан светится радостью, – Пора уже налетать!

– Как ты можешь столько есть? – спросил я, усаживаясь в глубокое кресло.

– А чего такого? – вопросом на вопрос ответил Истериан.

– Ты не толстеешь.

– Это же хорошо!

– Просто любопытно…

– Не знаю, – пожал плечами мой друг, – Видимо, обмен веществ у меня тоже не как у людей! Вот в меня и влезает полно всего.

– Что тут у нас? – я уже внимательно осматривал сервированный стол.

– Фаршированная утка! – огласил на всю гостиную длинноволосый полукровка.

Кроме моего любимого блюда на столе стоит ещё много всего, начиная от жареного картофеля, заканчивая экзотическими салатами из овощей, мясных и кисломолочных продуктов. За недолгое время Арика умудряется наготовить массу всевозможных яств! Мы с Истерианом не перестаём её за это благодарить: мой друг – бубня с набитым ртом, я – молчаливым признательным взглядом.

Истериан уже уплетает картофель с тефтелями под чудесным острым соусом. Я потихоньку пустился вдогонку, отрезая пышущее жаром крыло румяной птицы. Арика готовит утку чаще всего во время затяжных дождей, когда моё настроение катастрофическим образом падает. Нашла способ влиять на меня…

– Как вам, мальчики? – спросила бодрая служанка, входя в гостиную.

– Как, вшехда бефпадобно! – силится произнести набитым ртом Истериан, – Ты прелесть! – сказал он, проглотив всё же свою порцию.

Арика смущённо сложила руки на переднике и уставилась в пол. Улыбка милая.

– Так Август сказал! – подмигнул мне жующий полукровка.

Улыбка служанки расползлась ещё шире, щёчки покраснели, а скромный милый взгляд из-под свалившейся на лоб прядки волос побежал по полу. И, наконец, произнесла:

– Спасибо большое, Август!

– Всегда пожалуйста, – промямлил я себе под нос, – Ты, действительно, молодчина…

Уплетали мы недолго, ровно до тех пор, пока Арика не сняла фартук, который она за долгий трудовой день даже не запачкала, и села за рояль. Да, забыл упомянуть, что у нас в гостиной стоит рояль, на котором мы с Арикой довольно сносно умеем играть!

Мелодии у девушки всегда выходят удивительно тонкими и изящными. Слушать её – одно удовольствие! Свои собственные аккомпанементы мне такого удовольствия не приносят, как бы мастеровито я не играл. Наверно, потому что я работаю, когда играю сам, и отдыхаю, когда слушаю со стороны – отношение к музыке совершенно разное.

Не знаю, как моя игра, но её просто-таки завораживает! Слушал бы вечно! Но сегодня Арика сыграла всего одну «Тихую луну» и резко развернулась на круглом стуле ко мне лицом. В глазах её светилось лёгкое напряжение:

– Август, я совсем забыла, – виновато начала она, – Тебе же пришла почта! Там письмо с печатью Парламента!

Интересно. Парламент! Что этим бездельникам понадобилось от простого человека? Мне аж интересно стало…

– Не страшно, – успокоил я «провинившуюся», – Давай, я посмотрю.

Арика унеслась из гостиной, быстро перебирая туфельками. Истериан наморщил лоб, не отрываясь при этом от еды. Но не влезть со своим вопросом не мог:

– Думаешь, что-то важное?

– Сильно сомневаюсь.

– Парламент не стал бы писать по несерьёзному поводу! – возразил Истериан.

– С них станется…

Вернулась Арика, держащая в руках целых два письма, одно из которых довольно тонкое, а вот второе представляет собой толстый пакет, запечатанный в почтовую бумагу. Молча передав мне оба конверта, служанка вернулась к роялю, но играть больше не стала. Сперва выбор пал на письмо, подписанное неизвестным экзорцистом. Я разорвал плотный бумажный конверт и бегло осмотрел содержание: предлагают выкупить Дикобраза. Незаконченное ещё оружие продавать экзорцистам – верх глупости! Особенно по предложенной цене! Первое письмо без дальнейшего к нему интереса было отброшено на письменный столик…

Теперь настала очередь пухлого конверта. Увесистый пакет залеплен сургучом, на коричневой поверхности которого оттиснут размашистый герб Палаты Парламента – широкий щит со львом и лисой по краям и совой в короне на верхушке. Сила, хитрость и мудрость – три составляющих Парламента. Моя бы воля – на гербе красовались гадюка, жаба и комар на фоне гигантского кошелька с ялерами! Этот набор гадов точнее характеризовал бы истинную суть нынешнего правительства!

Содержимое конверта оказалось более чем странным: три бумажки, сложенных вдвое, и металлическая пластинка с выдолбленными по особой системе отверстиями, что-то вроде перфокарты. Её я отдал подсевшему поближе Истериану, который моментально начал вертеть штуковину в руках. Я же занялся письмами, входящими в комплект к пластинке. Первое не имело чёткого адресанта – подписано было просто, но громко – Парламент Альбиона. Благодарность за проделанную работу, за своевременную помощь городу и прочая-прочая мишура! Седовласые толстосумы задумали подмазываться ко мне, как мило! Из их чёрствых уст любая лесть отдаёт эхом летящего следом кнута! Не в моих привычках терпеть такое…

Однако наличие ещё двух писем настраивает на продолжение. Второй аккуратно сложенный листок оказался несколько более неожиданным, чем первый – это приглашение на публичную демонстрацию новых творений Адама Негинва, конструктора оружия, военной техники и тому подобного. Площадь Париса, пятница, в полдень. Через день меня хотят видеть в конкретном месте, хотя и не понятно с какой целью! Причём не военные, не экзорцисты, а именно Парламент…

Следует поскорее изучить и последнее письмо. Подписавшимся был некто Салли Фер. В письме нацарапана всего пара фраз:

Надеюсь на встречу с вами в пятницу, сэр Хромер. Если надумаете прийти, не забудьте полученный вами в конверте жетон.

Письма перекочевали к Истериану, который изучал каждую бумажку куда тщательнее меня. Глаза полукровки так и бегают по строчкам, стараясь уцепиться за то, что я наивно пропустил. Но скривлённое лицо друга сообщило о полном фиаско его вчитываний. Первой голос подала Арика:

– Что-то серьёзное, Август?

Степень серьёзности этих отрывков мне понять пока не дано, но я точно уяснил, что первые два из них – чистой воды фарс. Писавшие либо уверены, что я явлюсь в указанное место, либо будут убеждать встретиться и дальше, что, скорее всего, выльется в лишний геморрой! На что мне это? Проще уж один раз пойти им навстречу.

– Не думаю, – запоздало ответил я служанке, – Пока хотят просто встретиться…

– Надеюсь, у тебя неприятностей не будет, – устало кивнула Арика и глянула на настенные часы, показывающие уже десять часов, в это время года темень за окном непроглядная!

Что-то вспомнив, девушка вскочила на ноги:

– Пойду к Хорису, он сейчас на кухне, как бы чего не съел. Какие-нибудь просьбы ещё будут?

– Думаю, на сегодня ты можешь быть уже совершенно свободной, – ответил я, – Ещё раз спасибо за ужин.

– Абсолютно не за что! – ответила девушка и ушла, оставив меня с Истером вдвоём.

Истериан молчал, ожидая моей реакции, но я не намерен вступать в бурные обсуждения корреспонденции. Позволю другу первому начать, чем тот и воспользовался:

– Есть соображения, Август?

– Определённые есть…

– Поделись, – Истериан ещё повертел пластику перед глазами, – Сверим мнения.

– Парламентские шавки желают встречи со мной, но не наведываются сами и даже не приглашают к себе. Возможно, наша встреча должна оставаться тайной для определённого круга членов, а публичная демонстрация – отличное место для беседы: слишком людно, можно затеряться в толпе, и присутствие члена Палаты Парламента там будет довольно естественным.

– Либо же они планируют что-то такое, что тебе сильно не понравится, – вставил свою мысль Истериан, стоило мне на секунду запнуться, – Попытаются использовать мирных граждан как живой щит, если ты вздумаешь разорвать этого Салли!

Я глянул на друга так, чтобы он почувствовал себя полным дураком – не вышло, Истер, похоже, и без того полный дурак!

– Письмо с благодарностями выглядит как-то неуместно, – продолжил, не смутившись, мой товарищ.

– Более чем, – не стал я спорить, – Попытались взять меня лестью?

– Плохо они тебя знают!

– Вообще не знают…

– Этот Фер… – Истериан задумчиво почесал затылок всё той же пластинкой, – Не слышал о нём?

Не оставалось ничего иного, как отрицательно покачать головой:

– У Парламента на побегушках…

– Вероятнее всего, – поджал губы долговязый друг, – А зачем пластинка?

– Больше всего похоже на отличительный жетон, – высказал я своё предположение, – Но уж слишком причудлив. Готов спорить, что в нём есть и другой смысл.

– Так всё-таки, думаешь, это несёт серьёзные последствия?

– Решу, когда встречусь с Салли, – мрачно заключил я.

– А ты уже принял решение пойти и встретится? – оживлённо вскинул брови Истериан.

– Считай, что мне любопытно.

Ехидная улыбка Истериана только тронула его лицо, как тут же была скручена крупным зевком. Мой друг чертовски устал. Судя по кроличьим глазам, он еле сдерживает себя, чтобы не свалиться в забытьи прямо в гостиной. Растерев шею, Истериан небрежно бросил жетон на стол и поднялся со словами:

– Не знаю, как ты, а я что-то уже на ногах не стою – пойду спать. Ты скоро ляжешь?

На сей раз я даже смотреть на товарища не стал, поскольку он и сам через мгновение поймёт, какой же он идиот. Так и случилось:

– Ах да, извини… – виновато сжал лицо Истериан, – Вечно забываю…

– Спокойной ночи, – безразлично кивнул я.

– Спасибо, – ответил мне товарищ и побрёл в свою комнату. Выжатый, как лимон, он проваляется завтра до полудня.

Я остался сидеть в гостиной. Если быть внимательным, можно вспомнить, что в моей комнате нет кровати, которая мне, собственно, и не нужна. Всё дело лишь в той маленькой детали, что я никогда, ну просто абсолютно никогда не сплю…