Читать книгу Искры в таёжной ночи - Сергей Жоголь - Страница 5

В деревню вошли – тихо, как на кладбище. Утро раннее – все спят. Но тишиной наслаждались недолго. Дворовые псы, словно ожив, громыхнули цепями, залаяли, один другого злее, в некоторых окнах показались заспанные лица. Когда миновали третью по счёту избу, за забором закукарекал петух. Второй поддержал его, потом третий, четвёртый… Две псины выскочили как из-под земли. Косматые, злые, вот-вот набросятся. Женька прикрылся сумкой, Софья прикрикнула. Одна собака, небольшая дворняга с торчащими ушами и острой мордой, притихла и завиляла хвостом.

– Признал, – пояснила Софья. – Это Буяша – Дарьи Чеботарёвой пёс. А ведь больше года меня не видел.

– Зато этот не признал, – продолжая удерживать сумку перед собой, пролепетал Женька. – Того и гляди вцепится.

Второй пёс продолжал яростно лаять и кружить у самых ног Софьи. Крупный ухоженный гончак с гибким и сильным телом.

– Этот может. Ты виду не показывай, что испугался, а то точно вцепится. Это Корел – Рыковский пёс. Они сами нас не очень-то любят, вот и собаку свою науськали. Он и на меня, и на отца всю жизнь лает, только куснуть остерегается. Знает, что это ему с рук не сойдёт. А вот тебя может хватануть…

– Тебя, похоже, здесь каждая собака знает, – Женка усмехнулся.

– Ну, конечно. Я же выросла здесь.

– А ты, значит, тоже всех собак изучила, даже с родословной. Непременно опишу это в твоей статье.

– Ну, тебя, – Софья зашагала быстрей, – и чего я тебе помогаю?

– Ладно-ладно, шучу, – Женька тоже ускорился, собаки вскоре отстали.

За десять минут они прошли половину деревни. Избы неброские, но добротные. То там, то тут техника: тут трактор, тут косилка, там старенький грузовик. Вдоль берега с дюжину катеров да лодок, небольшая пристань с мостком. Дорога вдоль реки выстелена щебнем. Все дворы с оградой, за заборами постройки с резными окнами, за ними огороды, за огородами лес. Громыхнула щеколда, на пороге ближайшего дома появилась женщина. Круглолицая, в руках ведро с какой-то бурдой. Увидела молодую пару, поставила ведро, подошла к забору.

– Сонька, ты что ль?

– Я, тёть Вер, вот отца навестить приехала. Что-то не пишет долго, вот я и обеспокоилась.

– Так пропал он, батяня твой. Говорят, что в тайгу ушёл. Хотя не все верят. Куда ему с клюшкой-то егоной? Тут ведь у нас в последнее время такое твориться. По этому поводу даже участковый твой приезжал, всех расспрашивал.

Женька перевёл взгляд на Софью, лицо девушки побелело.

– Сашка? И чего же он выяснял?

– А всякое такое и выяснял. Ну, по поводу… А эт чё? Кто ж с тобой таков? Не иначе – жених, – женщина уставилась на Женьку.

Софья махнула рукой.

– Да какой там жених. Так – в автобусе познакомились. Он по своим делам приехал, просил дорогу показать. Ты мне про отца расскажи, куда подевался?

– По делам приехал, говоришь? А чё за дела?

– Журналист я. Из Москвы. Буду статью про вас писать, – встрял в разговор Женька.

Женщина поправила платок, выпрямилась.

– Журналист? С самой Москвы?

– Вы сказали, что у вас тут такое твориться. Это вы про что?

– Я сказала? – женщина прижала к груди растопыренную ладонь. – Да ничё я вроде не говорила.

– Тёть Вер, ты мне про отца скажи. Ты сказала в тайгу ушёл. Кто так говорит? И что Сашка Сомов спрашивал?

– Сомов? Спрашивал? А я почём знаю? Он ведь не меня расспрашивал, а этих… Чеботарёвых… Ой, чего это я? – женщина огляделась, увидела оставленное ведро, махнула рукой и засеменила в сторону сарая. – Некогда мне с тобой, Сонечка, болтать. Пора скотину кормить, а про батяню твоего я боле ничего не знаю.

– Тёть Вер, да как же? – из уст Софьи вырвался глухой стон, она повернулась к Женьке. – Почему ж они все такие?.. Случилось что-то с отцом, а эти…

Круглолицая тётка уже скрылась в сарае и захлопнула за собой дверь. Софья бросила на стоявшую у забора лавку вещи и уселась, сложив руки на колени. Женька прищурился и подошёл ближе.

– А Сашка это кто?

Софья вздрогнула, насупилась и опустила взгляд.

– Сашка – это участковый. Сомов Александр Константинович.

– А почему он твой? Эта скрытная особа его твоим назвала.

– Никакой он не мой? – процедила Софья сквозь зубы. – Тебя это не касается. Ты вот лучше скажи, зачем ты в разговор влез? Кто тебя за язык тянул? Скоро вся округа узнает, что к нам в деревню московский писака заявился. А народ тут особый: здесь тайга, все суеверные, скрытные, чужаков тут не жалуют.

Женька пожал плечами.

– Вообще-то я не о них писать приехал, а о твоём отце. Он сам нашему главному согласие на интервью дал, и на просмотр экспонатов.

– Коллекцию я тебе и сама показать смогу. Могу рассказать про то, как чучела готовят. Без тонкостей, конечно. Тонкости тебе никто не расскажет. Настоящие мастера их в секрете держат. А общую картину описать…

– А снимки сделаем? – Женька похлопал рукой по сумке. – Аппаратура со мной.

– Сделаем. Чего ж не сделать? Только на постой я тебя не пущу. У нас условий нет, места маловато – одна комната всего. К тому же, тебя уж и так в мои женихи записали. Не хочу, чтобы слухи всякие пошли. У нас обычно все пришлые у Чеботарёвых останавливаются. У них дом большой, и комнаты специальные для постояльцев есть. За плату, конечно, но не дорого.

– Если не дорого, то можно. Мне ведь только до следующего автобуса переждать. Пощёлкаю ваших зверушек, три дня пережду и обратно. Не собираюсь у вас тут задерживаться.

– Ну и хорошо. Тогда пошли. Чаем уж тебя напою. Да дам просушиться, а там поглядим.

Софья встала и двинулась вдоль заборов. Засеменив следом, Женька оглянулся. Круглолицая тётка, приоткрыв дверь, похоже, наблюдала за ними из сарая.

Они прошли низину с колодцем и вышли к очередной ограде.

– Вот и пришли.

Софья привстала на носки, перекинула руку через забор, подняла щеколду и калитка открылась.

– Проходи, что ли.

Женька вошёл. Двор просторный, дорожки просыпаны песочком, поверх него плитка – дешёвая, старенькая, но за счёт неё – чистота. Срубовой домина с верандой и крышей из слегка потемневшего профнастила. Веранда резная, к ней ведут три ступеньки. Дерево не подгнившее, крашеное. Рядом с домом сарай из саманного кирпича с соломенной крышей. За сараем подсобка для дров, справа у калитки собачья будка.

Софья подошла к будке, подняла с земли цепь с расстёгнутым ошейником на конце.

– Белки нет – это лайка наша. Вон и катера нашего на пристани нет. Может, конечно, и отдал кому, но это вряд ли. Значит отец, всё-таки, на охоту умотал, – Софья покачала головой. – Куда попёрся с его-то коленом?

Женька возразил:

– Не мог он на охоту уйти. Он меня встретить обещал. Такой был уговор.

– Может и собирался, да не успел. Пошёл в тайгу, думал вернётся, но что-то задержало. Дожди вот пошли, поди размыло всё, он и решил переждать.

– До сегодняшнего дня дождей не было.

– Не дожди, так, может, что другое задержало. Перестань меня нервировать. Пошли в дом.

Они поднялись по ступенькам. Шагая за хозяйкой, Женька тщательно вытер ноги о половицу.

– Снимай свои кроссовки. В избе тапки наденешь.

Женька, не развязывая шнурков, скинул обувь и вошёл в дом, остановившись в прихожей. Софья скинула плащ, подошла к шкафу, достала оттуда старенькие брюки и свитер.

– На вот, переоденься, это отцовское. У вас примерно один размер. А своё на стул повесь. Печь растоплю, просушу. Заходи, располагайся.

Женька поморщился, но вещи взял. Переоделся, пока Софья на электрической плитке кипятила чайник и растапливала печь. Вскоре дрова запылали и комныты стали наполнятся приятным теплом.

– Вот, теперь грейся изнутри, – хозяйка подала гостю большую фарфоровую кружку. – Он полезный, с травами.

– Спасибо. А можно я тут поброжу?

– Валяй.

Крохотная спаленка, закуток с простой деревенской печкой, заменявший кухню, две комнаты были оборудованы под мастерскую. Они были заставлены шкафами и столиками, увешаны полками, на которых – по мнению Женьки – размещался самый разнообразный хлам. Склянки с порошками и растворами, мешки с гипсом, оптиками, куски пенопласта и, конечно же, шкуры. Они висели на стенах, мокли в тазах и ванночках, ожидая своего перевоплощения. Хлам кругом, но всё на местах: баночка к баночке, коробка коробке. А этот Лучинин педант, рассуждал Женька, потягивая забористый чаёк. Софья тем временем стояла, прислонившись к стене, и смотрела куда-то в сторону. Чашка в её руках дымилась.

Женька взял в руки коробку со стеклянными шариками. Ба, да это же глаза, а там, что? Зубы? Нет, не зубы клыки. Женька взял со стола кабанью челюсть и повертел в руках. Софья улыбнулась.

– Это молодой поросёнок. У матёрого секача нижние клыки вдвое длиннее.

– Не хотел бы я с таким встретиться на узенькой дорожке.

– А тебе и не надо с ним встречаться. Тебе нужна коллекция. Так, пойдём.

Софья забрала у гостя пустую кружку и отпёрла очередную дверь ключом. Женька точно оказался в сказочной стране – мифическом райском уголке.

Помещение было просто забито экспонатами, но эффекта загромождённости вовсе не было. Каждое существо располагалось на своём месте. В комнате не было окон, но грамотно размешённая подсветка, которую, войдя, тутже включила Софья, делала комнату ещё загадочнее и интереснее. Свет, словно солнечные лучи, проникающие сквозь листву, открывал взору всю красоту застывших фигур. Головы оленей, фигуры волков и лис, увешанные тетеревами и совами стены – чего здесь только не было. Женька тут же потянулся за фотоаппаратом. Вытащил из сумки камеру и хотел уже сделать несколько пробных снимков.

– Вот чёрт! Разряжено же всё. Где у вас тут розетки?

– Вон за тем оленем, – улыбнулась хозяйка и щёлкнула очередной тумблер на стене.

Комната тут же наполнилась шелестом листьев, щебетом птиц, где-то, словно вдали слышалось токование глухаря. Женька поставил приборы на зарядку и стал рассматривать оленью голову, висевшую на стене.

– Это изюбрь. Отец подарил мне его на моё четырнадцатилетние. Точнее не подарил – сделал. Мы долго его выслеживали, потом подобрались, и я убила его с сотни шагов.

– Ты? – Женька опешил. – Хочешь сказать, что убила его сама?

Софья пожала плечами.

– А что такого? Здесь почти четверть трофеев мои.

Женька подошёл к свернувшейся под камнем черной змее.

– Эту тоже ты добыла?

– Нет. Признаться, змей я немного побаиваюсь. Это болотная гадюка. Отец наступил ей на хвост. Толстую кирзу эта тварь прокусить не смогла. Отец не хотел её убивать, но эта стала бросаться. Пришлось убить. Так сказать – вынужденная оборона. Вообще-то её укус не смертелен…

– Не смертелен? Я бы к такой на пушечный выстрел не подошёл.

Когда батарея фотовспышки зарядилась, Женька начал снимать. Когда он сделал не менее сотни снимков, Софья, отодвинув задёрнутую шторку, вошла в небольшую нишу.

– А здесь отец обычно оставляет последние работы… Что это? Нет!.. Да, нет же!.. Нет!..

Женька вздрогнул и чуть не выронил камеру. Софья, бледная как полотно, вышла из-за шторки. Плечи девушки повисли, в глазах застыл ужас. Она прошла к окну, открыла форточку, потом медленно опустилась на табурет.

– Там Белка. Как же такое могло… кто же её… почему?

Женька сдвинул брови:

– Белка? Что в этом такого? Я-то думал, ты там очередную змею увидела, причём живую.

– Говорю же тебе, там Белка.

Женька хмыкнул и сложил руки на груди.

– Я в этом доме уже двух белок видел и обоих уже заснял. А ещё видел куницу, выдру… не пойму, чего ты испугалась.

– Это не такая белка, а Белка – собака наша. Я-то думала, что отец с ней на охоту ушёл, а он…

Женька подошёл к нише и отодвинул шторку.

Белая грудь и передние лапы, чётные морда и спина. Животное сидело, выпрямив спину, и смотрело куда-то в сторону. Торчащие острые уши, высунутый язык, умные, немного грустные, глаза. В первое мгновение Женьке показалась, что она живая…

– Он из неё чучело сделал, – продолжала Софья, на щеках девушки выступили слёзы.

Женька подошёл к собаке, присел. Шкура в некоторых местах ещё не пристала к основе, от деревянной подставки пахло клеем. В нескольких местах вдоль швов из шкуры торчали иголки от медицинских шприцов.

– Её что, чем-то обкалывали?

Софья вытерла глаза и посмотрела на гостя строго:

– Это вместо булавок. Так шкуру крепят к основе, пока клей не просохнет. Знаешь что… думаю, на сегодня хватит экскурсий.

– В смысле?

– Мне нужно побыть одной. С отцом что-то случилось, я это чувствую. Я должна подумать – подумать, что предпринять. Помнишь место, где нас собаки облаяли?

– В самом начале деревни?

– Пойдёшь туда, там дом с красной крышей – он там один такой. Спросишь Чеботарёвых, скажешь, что от меня. Они тебя точно на постой пустят. А мне… мне нужно одной побыть. Зачем же он так с ней? Что-то тут всё-таки случилось.

– Уверена, что помощь не нужна? К тому же, я бы ещё поснимал.

– Уходи, говорю!

Глаза Софьи гневно сверкнули. Женька пожал плечами, уложил камеру в сумку, подхватил ноутбук и вышел за порог.