Читать книгу Глазок. Сборник мистики и хоррора - Сергей Жоголь - Страница 8

***

– Ну вот, тринадцатое октября, Пятаев Егор Андреевич— единственный кто под ваше описание подходит. Девяносто восьмого года рождения, был доставлен каретой скорой помощи с признаками сердечной недостаточности, – зачитала сводку из дежурного журнала сидевшая в регистратуре тётка. – Умер он, тот парнишка, в тот же день и умер, не успели до операционной довести. Я сама его не видела, но девчонки много про него болтали, всё как вы и описываете: в очёчках, сутуленький, симпатичный.

– Симпатичный? – Саша достала носовой платок и сильно чихнула.

– Только картавил он сильно, и ещё заикался… и чепуху какую-то нёс. Всё время кричал про какое-то копьё, – женщина нахмурила брови, – а вы что родственница?

– Нет-нет, что вы! E меня просто парень пропал, – замахала руками Саша. – Только мой не Пятаев… не Егор. Моего… это… Димой зовут, да и не симпатичный он вовсе, а так…

– Бывает, – регистраторша понимающе кивнула.

– Загулял наверное, гад.

– Мужики – они все такие.

Саша глупо улыбнулась и быстро-быстро закивала.

– Точно-точно – все!

Женщина поправила очки и нахмурила брови.

– А вы уверены, девушка, что вам самой не надо к врачу? Вон, чихаете, нос красный как помидорина. Ходят тут, не лечатся, только людей заражают.

– Нет-нет, у меня всё нормально, – Саша замахала руками, – порошочки попью, и всё пройдёт.

– Тогда ступайте и не мешайте работать.

Значит, этот заика всё-таки умер, а эс-эм-эски писал Блоха, или лучше всё ещё раз перепроверить? Саша на цыпочках отошла от окошка, спустилась в курилку, там стояли двое в синих халатах. От санитаров девушка узнала, какое похоронное бюро забирало тело Егора Пятаева из реанимации. Поехала туда и справилась об усопшем, представилась родственницей. Работник похоронной конторы посмотрел на Сашу строго, но всё-таки сообщил на какое кладбище увезли бедолагу и назвал номер могилы.

Погода и в этот день была полное дерьмо: дул ветер, моросил дождь, из-за пасмурного неба стемнело раньше обычного. Автобус, едущий к кладбищу, ушёл прямо из-под носа. Чтобы дождаться следующего и использовать проездной, Саша пропустила аж четыре маршрутки. Куда деваться – лишних денег нет? Приехала на кладбище уже затемно. С большим трудом отыскала могилу.

Находка рассеяла последние сомнения. С фотографии на Сашу смотрел хмурый паренёк – симпатичный, как же она это сразу не заметила, без очков – надпись на памятнике гласила: «Пятаев Егор Андреевич, 08.04.1998—16.10.2016». Без сомнения это был тот самый заика. Саша открыла калитку, положила на холмик купленную в цветочном киоске подвявшую гвоздичку. Собиралась было уже уходить, как услышала неподалёку шуршание.

Саша с опаской вышла из-за оградки и увидела косматого мужика, сгребавшего ржавыми граблями какой-то мусор. В ватнике, вязаной шапке и резиновых сапогах, мужик то и дело кряхтел и тихо напевал себе под нос: «Сердце красавиц склонно к измене и к перемене как ветер мая…» Опаньки, а голосина-то у дядечки что надо, хоть и тихо поёт. Саша, не смотря на подавленное настроение, так и прыснула со смеху, ничего себе герцог Мантуанский. Услышав смех, мужик распрямился:

– Вот те раз, а я уж было подумал, что нет тут никого. Чего улыбаешься, красавица, да, я бывший оперный певец? Не ходила, наверное, ни разу на «Риголетто».

– На него-то как раз и ходила, ну и ещё на парочку опер и всё, – Саша поёжилась. – Не чаяла тут встретить такое светило.

Мужик покачал головой, снял шапку и вытер вспотевший лоб.

– Да-а-а, вон она какая нынче молодёжь. Злые вы все какие-то, недобрые, так и норовите пожилого человека обидеть.

– Извините, ничего личного. Просто тогда в опере, тот, кто герцога играл… очень уж он на вас похож, только тот помоложе был и без граблей, – Саша сдержала улыбку.

– Когда я в опере партию герцога исполнял, ты, девонька, ещё пешком под стол ходила. Так что не меня ты там видела, не обессудь. Эх, – мужик махнул рукой и натянул шапку на самый лоб. – Ясно всё с тобой, скажи лучше, здесь-то чего ошиваешься?

– Да вот, знакомого навестить пришла. На похоронах не была, так вот думаю, что лучше поздно, чем никогда.

– Правильно думаешь, покойники они заботу любят, главное не перебарщивать.

– То есть?

– Будешь много о покойниках думать, они тебя к себе утянут. Покойники – они такие. Помянул их и хватит, о живых надо думать, а не о мёртвых.

Саша подошла к мужику поближе. От него пахло махоркой, запаха перегара Саша не почувствовала.

– А как это утащат?

– Как, как. Помрёшь и всё, вот как. Те, кто лишь воспоминаниями об усопших живут, и сами уходят раньше времени.

– А если покойники по ночам снятся? К себе зовут, руки протягивают… или в лоб целуют.

– Когда целуют ничего, зовут – это уже плохо, а вот если руки к тебе тянут, – мужик покачал головой, – тут ой как беречься надо. Коль схватит за руку мертвец, то может и не отпустить, к себе утянет.

Саша вздрогнула, огляделась по сторонам. Кладбище освещали лишь два тусклых фонаря. Убираться отсюда нужно подобру-поздорову.

– А бывает так, что и умер человек, и, как бы, не умер?

– Это как?

– А вот схоронили его, а он тебе на телефон сообщения шлёт.

– Сообщения тебе кто хошь прислать может, шутников у нас хватает, – мужик задумался. – Вот если бы он тебе позвонил…

– Нет, не звонил пока. Ладно, спасибо и извините, что отвлекла от дел, побегу, а то уж больно жутко тут у вас, а мне ещё ехать далеко.

Саша махнула мужику, а он снова взялся за грабли.

Пройдя меж могил, Саша вышла к развилке. Не заблудиться бы. Уж больно быстро темнеет. Притоптанная тропинка изгибалась и терялась за кустами. Надо было спросить дорогу у мужика, Саша обернулась, в этот момент зазвонил телефон, у Саши похолодело внутри. Высветился Лёлькин номер. Сняв зубами перчатку, Саша нажала соединение.

– Ппп-хгивет. Ччч-то, навестила ммм-ою ммм-охгилку?

Опять этот грёбаный шантажист. Сейчас я ему…

– Кто ты такой? – спросила Саша строго.

– Ссс-ама догадайся.

– Ты обычный вымогатель и извращенец. Никакой ты не призрак и не пытайся меня запугать. Не успокоишься, в полицию пойду.

Какое-то время собеседник молчал, потом заговорил:

– Ннн-е думаю, что ты на это хггг-ешишься. Ннн-е всё так ппп-хгосто…

– Да пошёл ты, скажи, чего хочешь и не смей мне больше звонить, если собрался меня шантажировать, то взять с меня нечего. Нет у меня ничего!

– Ттт-о, что я хочу ззз-абхгать, у тебя есть.

– Это что же?

– Ттт-вою жизнь, ддд-ухга!

Саша вздрогнула, а если он и впрямь…

– Ещё раз позвонишь, точно заяву напишу, – сказала девушка уже тише.

– Ннн-у ладно. Ннн-е хочешь ггг-овохгить и ннн-е надо. Я-ттт-о думал ттт-ебе будет интехгесно узнать, ччч-то стало с ттт-воими дхгужками… и с ппп-одхтужкой.

Саша замерла. Дружками? Неужели и Биту… Да неь, Бита здоровяк, любого уработает, а вот Ольгу…

– Что с Лёлькой?

– Ддд-евочка ещё жжж-ива. Ппп-хгавда не совсем ззз-дохгова.

– Что с ней?

– Ссс-тала хуже ссс-лышать.

– Почему?

– Да так… я еее-й ухо отхгезал.

Саша зажала ладонью рот, врёшь, сука; в этот момент связь прервалась, палец рефлекторно нажал на кнопку вызова и вдруг… невдалеке сквозь кусты, она заметила одиноко стоящую фигуру. Блоха!?

Знакомая испанская мелодия не заставила себя ждать, она неслась оттуда, где стоял незнакомец. Холодная капля скатилась между лопаток. Это же Лёлькина заставка, тот, кто только что разговаривал с Сашей по телефону, сейчас прятался там… в этих самых кустах. Саша поднесла трубку к уху… услышала длинные гудки, а задорные испанские напевы продолжали тиранить душу. Тут незнакомец отключил телефон и вышел на свет.

Сутулая фигура, очки, надвинутая низко шапка. Нет!.. ну нет же!.. никакой это не Блоха. Он!.. точно он – проклятый заика. Кто же тогда умер в больнице?

В одной руке парень держал уже умолкший телефон, в другой блестело что-то острое. Саша стиснула зубы, что это – нож… а может наконечник копья?

– Помогите! Убивают! – Саша заорала и бросилась бежать.

– Стой! Стой, тварь! Стой, кому говорю!

Убийца бежал за ней. За всю свою жизнь Саша не испытывала такого страха. Дважды она едва не споткнулась, дырявые сапоги промокли насквозь, но беглянке было не до того. Даже когда она зацепилась за оградку и разорвала рукав, то не придала этому значения. Топот за спиной не прекращался. Всё это продолжалось не меньше минуты. Впереди что-то вспыхнуло, Саша бросилась на свет.

– Помогите! Пожалуйста, помогите! – девушка выбежала на открытую площадку и остановилась, перевести дыхание.

Уже знакомый Саше лохматый мужик сидел на потрёпанном деревянном стуле возле одноэтажной неказистой бытовки. Рядом стояли ещё несколько в рабочих робах, с лопатами и мётлами, и о чем-то говорили на непонятном языке. Рабочие. Таджики. Саша вздохнула с облегчением и обернулась.

Её преследователь куда-то исчез. Саша бесшумно рассмеялась. Это что – всё?

– Ты, что ли, орала? – поинтересовался бывший солист оперного театра, лицо мужчины выглядело встревоженным.

– Там это… – Саша чуть было не сказала «призрак», – маньяк с ножом.

Лохматый поднялся и поглядел на таджиков: – Давай поглядим, – те закивали.

– Лучше не надо. Просто проводите меня до остановки.

То, что произошло потом, Саша помнила плохо. Лохматый мужик с парочкой таджиков побродил по кладбищу, потом, никого не найдя, посадил её в автобус. Кондукторша долго ждала и сильно ругалась, пока Саша – руки тряслись – искала свой проездной. Потом она ехала, затем шла пешком до общаги. Снова через злополучный парк, слава Богу на этот раз обошлось, всё было как в тумане. Придя домой бедняга, завалилась на постель и тут же уснула. И, конечно же, ей приснился очкастый карлик.

Скрюченный, он бежал за ней по кладбищу, размахивал наконечником копья и, пронзительно смеясь, верещал: «А-ха-ха, эс-эм-эска пхг… ишла! Эс-эм-эска пхг… ишла!». Где-то вдалеке, взобравшись на могильную плиту, лохматый работник кладбища во фраке, в бабочке и в резиновых сапогах манерно распевал партию герцога из «Риголетто».

Из этого кошмара Сашу вывел резкий звук будильника. Она вскочила и тут же упала на кровать, уткнувшись во влажную подушку лицом. Через пару часов от общажного консьержа Митрича, девушка узнала о том, что в парке обнаружили тело Биты – в синяках и с колотой раной на груди.