Читать книгу Ты же знаешь - Сергей Кобозев - Страница 5

Покончив с затяжными формальностями, друзья наконец-то взялись за обои. Как и следовало ожидать, основной фронт работы лёг на закалённую опытом даму, которая, между прочим, виртуозно справлялась со всеми наложенными на неё обязательствами. (Хозяюшка не покладая рук вымеряла размер, кроила обои, мазюкала клеем, подгоняла узор, «лепила» полоски на стену и самоотверженно билась с проклятыми пузырями.) А что же Серёженька? Недотыка-писатель услужливо подавал инструмент, поддерживал, подклеивал, вытирал испачканный клейстером пол да методично путался под ногами (что тут скрывать, работник из Серёжи был просто хяровенький – не в обиду, конечно, сказать!).

Не успели они одолеть и четверть стены, как Благословенная уже окончательно поняла, в какую затяжную рутину ввязала себя и «коллегу». Мало того, что стены были жутко дефектными (с бесконечными рельефными выступами, буграми да сколами), так ещё и сами обои изматывали ненавистной подгонкой, на что уходило максимум времени… В общем, все их наивные грёзы управиться к трём часам дня рушились со скоростью света (а это триста тысяч километров в секунду!)…

Зловещее напряжение неприятно царило в этой мрачной, пустующей комнате, словно духи в заброшенном замке. Казалось, будто сам воздух неэлектризовался нестабильными электронами, так что и малейшей искры извне вполне было бы достаточно для неслыханной катастрофы…

Предчувствуя подобный сценарий, Серёженька всеми силами старался разрядить атмосферу.

– Ты слышала байку про бабку Синявку? – заговорил он, пока хозяйка молча кроила очередную полоску. – Это что-то вроде легенды из детского лагеря «Снежка». Помню, мы в детстве даже играли в эту жуткую ведьму…

Взлохмоченная трудоголица, вываливая комковатый клей на обои, в которой раз проигнорировала нелепый бред пустомели.

– Бери давай, – сухо скомандовала она, отлепляя полоску от пола. – Синявку какую-то вспомнил…

Вытянув перед собой руки, друзья осторожно поднесли сырую обоину к стенке.

– Не прислоняй пока! – воскликнула дама и, увидев, что все её назидания тщетны, взорвалась: – Ох, блин ты худой, опять прилепил ведь! Да что ж это такое! – Страдальчески искривила мордашку. – Отрывай назад, коц твою мать!!! Я сейчас матами орать буду!!!

Серёженька промолчал, но обиделся… «Вот прямо щас всё брошу да увайду! – мелькнула на его лице гениальная думка. – Крутись потом как хочешь, раз такая крикливая!..»

Отчаявшаяся хозяйка вдавила пылающий лоб в холодную стену. Уставшие, натруженные за долгие хлопоты руки повисли вдоль тела безжизненными помочами. «И не введи нас во искушение, но избавь нас от лукавого…»

– Серёж, извини, – прошептала она, не меняя позиции. – Я совсем уже охренела от этого клея! – Стукнула кулаком по вздувшимся, как парусина, обоям. – Куёвина какая-то буровится, бо-э-э-э! – взревела разбуженным гризли, но всё же взяла себя в руки. – Ладно, это не выход. Так дела не решаются. Если мы хотим хоть немного продвинуться к цели, нам поневоле придётся изменить атмосферу… – Примиряюще улыбнулась поэту: – Серёж, давай поговорим о чём-нибудь отвлекающем, а? Глядишь, и сработаемся за разговорами…

Повеселевший писатель вытер о тряпку покрытые клейстером пальцы.

– Хорошо, но в следующий раз постарайся, пожалуйста, не распаляться. Ты же знаешь, я не люблю подобные вещи…

Хозяйка рывком отлепила кривую обоину.

– Договорились… Кстати, давно хотела спросить: сколько тебе вообще лет?

– Двадцать шесть, – ответствовал мальчик, едва не упустив летящую на пол полоску.

– Какой же ты ещё молодой! – мечтательно оскалилась дама. – Мне б вернуть твои годы – я бы, наверное, и горы свернула!.. Впрочем, всё у тебя ещё впереди…

Изжёванная бумага наконец-таки легла идеально.

– Ну вот, видишь? – обрадовалась Благословенная. – Всё у нас с тобой получается. Пойдём теперь дальше… – Склонилась над изрядно похудевшим рулоном. – Слушай, а сколько ты весишь?

– Ну, где-то сорок с копейками…

Женщина аж повалилась на доски!

– Сколько?! Ты что, совсем ёпу дал, доходяга?! Да я и то пятьдесят семь килограмм вешу! Господи! – Отбросила кисточку с клеем. – Ну а рост-то какой?

– Почти сто семьдесят пять сантиметров, – пробурчал огорчённый насмешкой писатель. – А у тебя?

– Примерно сто семьдесят…

Так, увлечённо болтая, друзья незаметно «добили» початую стену. Впереди оставалось ещё три таких же злосчастных «барьера» (если не хуже!). Неумолимое время стремительно подкрадывалось к трём часам пополудни…

Прилепив к стене последний кусочек обоев, измождённая леди смахнула с лица солёные виноградины пота и надолго застыла перед своим завершённым «шедевром».

– Да, в следующий раз буду основательно думать, прежде чем начну затевать нечто подобное! – прохрипела она, плюхнувшись жопкой на пустое ведёрко. – Фух, давай отдохнём хоть немного. А заодно расскажи мне о своём темпераменте. Ты кто у нас будешь?

Серёжа пристроился рядом на стуле.

– Кто я буду? Меланхолик с флегматиком (или, выражаясь вульгарно, чувствительный овощ). А ещё я непробиваемый интроверт – молчун-одиночка с закрытым для окружающих внутренним миром. Вот так.

Хозяюшка засмеялась.

– Надо же, а я как раз таки наоборот – флегматик плюс меланхолик (или, как интересно подмечают подруги, тормознутая плакса). Ну а что касается социальной адаптации, то здесь я, пожалуй, умеренный экстраверт. Как правило, у меня всегда возникает неосознанная потребность кому-нибудь высказаться, да и вообще, я очень болезненно переношу одиночество… – Задумалась на мгновение. – А впрочем, моя коммуникабельность зависит исключительно от окружающих меня личностей – с одними я могу быть замкнутой и формальной, с другими – верещать без умолку, с третьими – ржать до припадка, ну и так далее…

– Ясненько, – откинулся на спинку писатель. – А как насчёт типологии личности? Ты кто по характеру: лидер, развлекатель, деляга или помощник?

Благословенная удивлённо привстала с ведёрка.

– Чего? Что ещё за «типология личности»? Кто тебе такое сбрехал?

– Да это же всемирно известная классификация! – усмехнулся Серёжа. – Ты что, вообще не слыхала об этом? – Хлопнул себя по «вострой» коленке. – Тогда могу просветить по-соседски… Значит что? С точки зрения позитивной типологии личности каждого из нас можно охарактеризовать следующими типами:

Тип «Д» – доминирующий. Это прирождённые лидеры. Они всегда решительны, предприимчивы, уверены в себе и требовательны к окружающим. Главное для них – добиться поставленных целей и получить результат. (В качестве примера могу назвать пару наших общажных соседей: Наталью Леоновну с третьего этажа и Воробьёву Галину.)

Тип «И» – вдохновляющий. Это весьма импульсивные люди. Часто их эмоции берут верх над рассудком – им важно, чтобы всюду было весело, шумно и интересно, но при этом они и сами умеют «заряжать» окружающих. Иногда для них значим только процесс, «движуха», а не сам результат. (К этому типу можно отнести чуть ли не всю половину общаги: Юлю с громким голосом, Дину Петровну, Таньку, Настю, Полпинюг, Алину, Максима…)

Тип «Ц» – сотрудничающий. Это деловые партнёры. Такие люди слегка суховаты, строги, пунктуальны и очень практичны. Они ограничены во многих интересных вопросах, зато прекрасно исполняют свои обязательства. На первом месте у них всегда стоит порядок и качество. (Это, безусловно, Серёга, сусед, Миссис Таисия и все суровые тётки с её этажа).

Тип «С» – помогающий. Это настоящие добряки. Они бескорыстны, просты, дружелюбны и всегда сострадательны. Главное для них – это польза и радость другим. (Несмотря на значительное преобладание данного типа, в нашей общаге таких людей очень мало: Аркаша да Коля.)

Не хочу показаться таким уж хорошеньким, но я тоже принадлежу к типу «С» с лёгкой примесью «И». (Я ненавижу шум и пустое веселье, но для плодотворной творческой деятельности мне крайне необходимы свежие эмоции и идеи, которые я сам себе создаю.)

– Ну а что же ты можешь сказать обо мне? – заинтересованно промолвила дама. – К которому типу отношусь я?

– Думаю, к типу «Ц» со значительной толикой «Д».

– О, мы такие разные…

– Да, но вместе мы сила! – отрезал Серёженька. – Лидеру нужен помощник, а сотруднику – вдохновитель…

Хозяйка вновь покатилась от смеха (уже серьёзно рискуя надудолить в ведро).

– Это уж точно – силачи! Как же мы друг без друга вообще обходились? – Насмешливо закусила язык, но через миг опять погрустнела. – Впрочем, в этой жизни либо всё возможно, либо возможно всё… Кстати, я так ещё и не поговорила с тобой о твоих близких. Если не ошибаюсь, вас в семье только двое: ты да Натаха?

Серёженька явно не ожидал таких резких контрастов.

– Ошибаешься: нас четверо. Помимо Натальи (превосходящей меня аж на целых пятнадцать годков), в моём запасе есть ещё двое старших сестёр – как видишь, я самый младший и очень поздний ребёнок (типичный поскрёбыш начала лихих девяностых). – Сказочно подмигнул внимающей даме. – Так уж вышло, что к моменту моего появления мать уже была в относительно немолодом возрасте (даже постарше тебя, когда ты рожала Победу), а отцу вообще шёл пятый десяток… Мои родители – обыкновенные сельские жители…

– Очень любопытно, – хмыкнула женщина. – Я раньше никогда не слыхала о твоих таинственных сёстрах (кроме Натахи, естественно), да и вообще, почему-то считала, что ты непременно должен быть выходцем из молодой, интеллигентной и современной семьи…

– Что ж, иллюзия успеха – это уже половина успеха, – загадочно произнёс парень. – А вот я, к слову сказать, давно знаком с твоими родными (нет, не близко, конечно, но представление всё же имею): с папой, мамой, сестрёнкой и даже племяшками…

Благословенная уныло покосилась на серые стены.

– Ну раз уж мы затронули твоё недалёкое прошлое, то поведай мне, пожалуйста, о своём образовании. Ты как, успел что-нибудь закончить или нет?

От такого простого вопроса Серёженька помрачнел и погрузился в апатию. Нерадостная улыбка искривила его побледневшие от сжатия губы.

– Знаешь, когда-то я хотел стать психологом, – отстранённо заговорил он, – но вскоре разочаровался в учебной программе и поступил на естественно-географический факультет БГУ (по специальности химик-биолог). – Затрясся от тихого смеха. – Ну и умора! Как ты, наверное, уже поняла, затем я снова разочаровался в остокуевшей учёбе – бросил научные лаборатории, забрал документы и полностью посвятил себя литературному творчеству. Вот такие дела, мон кёр глясе…

– Подожди, так у тебя что, вообще нет никакого образования? – чрезвычайно обрадовалась дама.

– Почаму ж ето нет? Я худо-бедно успел в своё время закончить хмызоту в городе Севске. А ещё немного поучился в колледже искусств и культуры (по специальности балалаешника). Ну и могу ещё похвастаться незаконченным духовным образованием… Юпать ту Люсю!.. – Не удержавшись, помощничек прыснул, а потом и вовсе захохотал во всю «ванну» (уже не стесняясь своих жёлтых клыкастых бивней).

Ошалевшая подруга так и свалилась с ведра в диком ржании!

– Ой, придурок глумной! – угорала она, раззявив, как бегемот, ротик. – Ой, глумной-преглумной! Ты хотя бы о работе своей будущей позаботился, что ли! Как ты вообще думаешь подниматься наверх без хорошего образования?! (Я и то, слава Богу, сумела выучиться на экономиста – какая-никакая, но всё же профессия в жизни!) Ой, глумной!.. – Уселась на доски, подстелив под жопку обои. – Ну хорошо, допустим, что сельский труд, наука, музыка и религия – всё это не твоего поля ягоды. Но почему же ты, будучи по природе гуманитарием, отказался от психологического образования? Разве это не интересно?

– Увы, но учёба меня совершенно не заинтересовала, – ответствовал мальчик. – А всё потому, что ни один научный подход, ни один злояпучий психоанализ не помог мне разрешить свои собственные психологические проблемы. Не вижу смысла быть пресловутым сапожником без сапог… – Безнадёжно махнул кистью. – Но, по правде говоря, в этот кратчайший период я сделал для себя немало полезных и интересных открытий. Так, на данном факультете подробно рассматривались многие психические расстройства (ты же знаешь, некоторым проблемным пациентам требуется не душепопечительская беседа, а натуральная коррекция психики). Особенно меня заинтересовали такие распространённые явления, как атипичные расстройства личности – душевные аномалии, делающие человека не похожим на окружающих (благословение или проклятие – смотря ещё куда заведёт)…

– И что же это за расстройства такие? – не въехала барышня. – Пример привести можешь?

– Ну, всё зависит от специфики заболевания. Известно, что личностные расстройства могут затрагивать (или каким-либо образом искажать) не только мышление и эмоции, но и само поведение человека. Отсюда возникает дилемма. На данный момент специалисты выделяют три вида психических аномалий, искажающих ментальную сферу – их классифицируют как эксцентричные расстройства личности: шизоидное, шизотипическое и параноидное. Так, человек с шизоидным расстройством всегда замкнут и обособлен, ему совершенно невыносимо находиться с людьми, в то время как шизотипик резко отличается своим странным, чудаковатым поведением, «инопланетным» мышлением и специфическим внешним видом. Ну а параноика выделяет бесконечная подозрительность и ничем не оправданная убеждённость в окружающей враждебности.

Затем идут так называемые демонстративные расстройства, затрагивающие эмоции: диссоциальное, истерическое и эмоционально неустойчивое (эмотивно-лабильное). В первом случае речь идёт о натуральном психопате, ненавидящем всех людей и причиняющем близким сплошные проблемы; во втором – о капризном кривляке, обожающем закатывать публичные сцены; а в третьем – о чрезвычайно импульсивном человеке, взрывающемся по малейшему пустяку или вообще впадающем в крайности тысячу раз на день.

Следующей интересной триадой предстают тревожно-астенические расстройства, подавляющие волю: ананкастное (обсессивно-компульсивное), избегающее и зависимое. Человек с ОКР дико зациклен на придуманных им же самим нелепых правилах и «ритуалах», невыполнение которых вызывает в нём всепоглощающую панику. Личность с избегающим расстройством всегда подвержена неуправляемым страхам (страх перед неудачами, критикой, отвержением, поступками, переменами), вследствие чего вынуждена отказываться от многих – не таких уж и страшных – вещей, дабы избежать мучительного дискомфорта. Ну а люди с зависимым расстройством, как и следует ожидать, постоянно нуждаются в «опекуне», который решал бы за них все вопросы (в том числе и самые незначительные).

И ещё есть целая группа неклассифицированных – и наиболее редких – расстройств, охватывающих немалый жизненный спектр: нарциссическое (жутко самовлюблённые типы, считающие себя суперменами), инфантильное (взрослые дяди и тёти, с головой погружённые в детство), рассторможенное (неконтролируемые люди без комплексов и тормозов), пассивно-агрессивное (тихие злопыхатели, вечно гадящие назло окружающим), садистическое (очень странные люди, любящие получать удовольствие от страданий других), мазохистическое (не менее странные личности, имеющие тягу к бессмысленным страданиям), депрессивное (несчастные горемыки с суицидальными наклонностями, видящие свою жизнь в исключительно мрачных тонах; и это, между прочим, последствие тяжелейшей депрессии), невросоматическое (вялые, раздражительные люди с кучей соматических недугов – всё это результат постоянных неврозов).

Серёженька смолк, но уже через пару секунд опять разразился словесным потоком:

– Признаться честно, в какой-то степени эти душевные аномалии застали врасплох и меня. Не бери близко к сердцу, но, кажется, я давно уже страдаю от избегающего и депрессивного расстройства, да и вообще склонен считать себя шизотипиком… – Полоснул косым взглядом хозяйку. – Да, понимаю, звучит слишком самонадеянно, но… ты не первая, кто называет меня странным…

Благословенная протяжно вздохнула.

– А может, ты всё-таки шизофреник?

Брови у мальчика дёрнулись.

– Ну, некоторые мастистые психотерапевты и впрямь считают шизотипическое расстройство вялотекущей шизофренией… И действительно, данный недуг настолько индивидуален и разнообразен (от странных увлечений до полного распада личности), что сложно подобрать для всех стандартную симптоматику. – Азартно придвинулся ближе. – Правда, есть несколько характерных пунктов – это так называемые позитивные и негативные симптомы… Хочешь расскажу дальше?

– Валяй, сказочник.

– Итак, к первым – позитивным – симптомам шизофрении (для краткости их именуют «Четыре „А“») относят аутичность (глубокое погружение в свой внутренний мир), амбивалентность (полный душевный хаос – например, одновременно любить и ненавидеть), ассоциативное расстройство (туповатая речь) и аффективную неадекватность (странные, неуместные эмоции).

Негативные же симптомы («Шесть „А“») включают в себя асоциальность (социальная отчуждённость), аффективную тупость (эмоциональная холодность, неспособность к сочувствию), апатию (отсутствие интереса к жизни), алогичность (очень странное, безрассудное поведение), агедонию (неспособность получать удовольствие) и абулию (бесцельное существование).

Но всё это в общем и целом относится к «слабым» симптомам болезни, то есть не настолько радикальным и ярковыраженным, чтобы сразу бросаться в глаза окружающим. Поэтому в качестве «приятного бонуса» у больного шизофренией могут наблюдаться и «сильные» симптомы – целый комплекс необычных проявлений, среди которых нередки зрительные галлюцинации, псевдогаллюцинации («видения» и голоса в голове), бред (безумные идеи и убеждения), иллюзии (искажённое восприятие), шперрунг (обрыв речи), кататония (оцепенение), дереализация (чувство нереальности происходящего), деперсонализация (ощущение чуждости собственного «Я») и ещё куча подобных напастей, которых мне сложно сейчас вспомнить.

К слову сказать, мой лучший друг детства также страдает параноидальной шизофренией (за это, между прочим, дают инвалида второй группы). Из всех перечисленных симптомов у него заметна лишь аффективная неадекватность – дебильно ухмыляется, когда ему говорят о серьёзных и важных вещах (а может и совершенно спонтанно заржать в любую минуту). В остальном же он вполне здравомыслящий. И ещё я знаю одного хорошего парня (мы частенько пересекаемся с ним на Есениной), у которого настолько запущенная стадия шизофрении, что речь уже идёт о конкретной деградации личности (хоть клиническую картину с него пиши – тут тебе и галлюцинации, и бред, и шперрунг, и всё остальное!). Безусловно, такие «стрёмные» товарищи немало напрягают и раздражают, но… имеем ли мы право их осуждать? Они же не виноваты в том, что у них нарушена биохимия организма и что в их повреждённых нейронах протекают совершенно иные реакции – не такие, как у здоровых людей… Ничего не поделать, это просто болезнь…

– Это просто болезнь… – рассеянно протянула хозяйка, уставившись в стену. – Знаешь, иной раз я тоже начинаю замечать за собой странные психические аномалии…

И тут её прорвало. Отрешившись от собеседника и погрузившись внутрь собственных воспоминаний, она медленно, степенно принялась рассказывать о себе. О неразрешимых детских обидах и непрощениях, о безутешных подростковых слезах, о ложных друзьях и лицемерных подругах, о злых, расчётливых эгоистах, которым она доверяла когда-то. Её голос крепчал, речь становилась всё более эмоциональной и напряжённой. Она поведала о хроническом одиночестве, об абсолютной «космической» пустоте, о предательстве самых важных и нужных, о разбитом вдребезги сердце, израненных чувствах, угасших надеждах, погибших мечтах, безвыходных тупиках, разочарованиях, озлоблениях, крайностях, бедах, лишениях, зависти, самообмане, коварных болезнях, внезапных напастях, нависших проклятиях… С каждым высказанным откровением ей делалось легче, накопленный негатив исчезал, в душу проникало давно забытое умиротворение…

Серёжа молчал – ничего не говорил, никак не реагировал, просто задумчиво слушал…

И вдруг неожиданно скрипнула дверь. Прикусившая язык дама по-лебединому выгнула шею, мгновенно среагировав на возникшую суету за порогом. К вящему изумлению работяг, из коридорного сумрака вышагнул сам Сергей Минаков – маленький чёрненький мужичок монголоидной внешности (гениальный супруг грандиозной Татьяны и первый мачо местной общаги!).

– Мир! Труд! Май! – проскандировал мужичок весёлым раммштайновским басом. (Серёга Минаков – обалденный пацан! Простой и доброжелательный, но при этом ещё и чрезвычайно любопытный.)

– Привет-привет, – улыбнулась хозяйка, удивлённая необычным визитом.

Следом за ним в «избу» влетела Татьяна, неся на руках безмятежно сопящую девочку – сытую, пригожую да умытую.

– Извиняй, подруг, – время вышло! – загыгыкала Танька, передавая дитя в материнские руки.

– А что, уже три часа дня?! – ошалела Благословенная. – Вот ведь грёбаная жисть!.. Ну ладно, и то спасибо огромное… Ни фига мы не успели, короче. Одну стену оклеили, правда (да и то курам на смех)…

Серёга Минаков внимательно осмотрел их нелепую, по-дилетантски кривую халтуру придирчиво-знающим взглядом.

– А неплохо у вас получается, – констатировал он наконец (и, наверно, соврал). – Только слышите что? Смотрите окно не вздумайте открывать, а то сразу обои пожупятся! – Строго взглянул на тёзку-писателя и вдруг рассмеялся: – Серёг, а ты возьми да книжицу напиши – «Как я провёл эту осень с соседкой»!

– А и напишу! – вмиг оживился Серёжа. – Ето дело мине как раз таки по плячу будет (не то что обои клеить)! Считайте, что книга уже в производстве (о вас тоже кое-что нашкарябаю – не отвертитесь!).

Минаковы синхронно заржали.

– Ох, Сяруня! Ох, Сяруня! – угорала Татьяна…

Супруги ушли. Вырвавшаяся на свободу малютка тут же пустилась в огалделую пляску, наступая носками на клейстер и швыряя куда зря инструменты.

Писатель нерадостно засмеялся.

– Ну, и что теперь делать? Как работать-то будем? – По-хозяйски засунул руки в карманы. – Может, я один попробую клеить?..

– Издеваешься, что ли?! – раздражённо фыркнула дама. – Ты, блин, грёбаный в рот, понаклеишь! – Полезла в ящик за телефоном. – Ничего страшного. Сейчас позвоню своей Великой Подруге со второго этажа (у неё тоже двухлетний ребёнок), пусть приютит на время Победу, если, конечно, получится…

Сказано – сделано. Через пару минут к нашим бедным дельцам великодушно спустилась Подруга (о, простите, Великая Подруга!) – маленькая, пузатенькая девчушка с характерной мордочкой землеройки (востроносенькой да ехидненькой; впрочем, все землеройки бывают двух биологических видов: белозубки и бурозубки – надо лишь заглянуть этим мелким проказницам в пасть).

Серёжа вежливо улыбнулся Великой Подруге:

– Ой, здравствуйте! Как мы рады вас видеть!

Вместо ответа девчушка одарила писаку самым уничижительным взглядом, на который была способна вся её мышиная спесь. (Вот это, между прочим, уже не очень хорошая баба, простите за гонор…)

– Слушай, подруга, выручай, ради Бога, – взмолилась Благословенная. – Нам с Серёжей ещё клеить и клеить, а тут, как назло, Победу не с кем оставить. Не возмёшь к себе хотя бы на часик (а там, глядишь, и Танька подрулит)?

Землеройка пронырливо дёрнула носом.

– Щас Алинка соберётся – пойдём все вместе на улицу погуляем. Одевай давай девку.

– Что ж, можно и так, – пожала плечами хозяйка.

– Вы нас очень выручите, уважаемая Ан… – подхватил было мальчик.

– Я с тобой говорю?! – прорычала Подруга, искажая от злости мышиное рыло. – Ты кто, чтоб твою мать, вообще здесь нашёлся?!

– Ну, что умею, то умею, – развёл руками писатель. – Чем богаты, тем и рады…

Не успела Землеройка выдать очередную порцию пафосной хрени, как в дверь слегка постучали. На сей раз к друзьям заглянула Алина – высокая, статная красавица-брюнетка (настоящая нимфодора, неопалимая купина в этой страшной и мрачной пустыне), держащая на руках совсем ещё крошечного мальчугана.

– Привет всем! – тепло поздоровалась гостья. – А вот и мы с Данечкой. Можно к вам?

– Заходи, конечно! – пригласила хозяйка. – Ещё стучаться надумала!

– А вдруг вы здесь голые ходите, – театрально пропела Алина и улыбнулась Серёженьке. – Вы-то ладно, а вот молодого человека напрасно смущать не намерена!..

Писатель испуганно вылупил очи.

– Да вы что! Я ж боговерующий юноша, к тому же очень воспитанный и адекватный! Как такое вообще можно подумать?!

Девки покатились от хохота.

– Да шучу я, шучу! – отмахнулась Алина. – Что ты так испугался? – Перевела взгляд на цветастую стену. – Ого, красотень-то какая! Мне б такую обнову сварганить – не обои, а заглядение!

Алина – хорошая баба!..

– Ну мы на улицу пойдём или нет?! – психанула ни с того ни с сего Землеройка, выставляя порыжевшие от никотина зубища (ага, всё-таки бурозубка!).

Серёжа взволнованно попятился к выходу (что говорить, женское общество всегда воздействовало на него удручающе).

– Вы собирайтесь, пожалуйста, а я возвращусь через пятнадцать минут, ладно?.. – И был таков.

Бабы молча переглянулись.

– Господи! Этот малый такой чмошник! – сковурила рот Бурозубка, едва за парнишкой захлопнулась дверь. – Где ты его вообще откопала? Урод гундявый! Худой, как котях, блин…

– А тебе какое дело? – заступилась Алина. – Он здесь такой же жилец, как и мы… Так что епальце на ноль и не вякай!..

Но Подруга не унималась.

– Да кто он такой-то, япу его мать? – сипела она. – Чем вообще занимается?

Благословенная промолчала и рывком оторвала грязнющую дочку от пола, стараясь сохранить нейтрально-пассивное выражение. «Да что ж это за грёбаная епть-то сегодня!» Наконец её терпение лопнуло:

– Сёстры, давайте, ради Бога, на выход! Некогда, на хир, мужиков обсуждать! – Раздражённо загремела ключами. – А Серёжа вообще-то писатель, и хватит на этом трепаться!..

Бурозубка прямо обкекалась!

– Хто?! Какой, к чёрту, писатель?! – Презрительно плюнула на пол. – Ты совсем уже ёпу дала или что?! Гони его ссаными тряпками – вот тебе моё наставление! Да что ж это в последнее время творится – ни одного дельного кавалера не сыщешь (кроме наших мужей, разумеется)!

Хозяйка тихонько вздохнула. Неожиданно ей припомнились все её «дельные кавалеры», с которыми она когда-то водилась. Вот уж кавелеры так кавалеры! Да все как на подбор крутые, сильные и перспективные. Ни одного слабака или лузера – каждый полноправно считал себя самым лучшим и несравненным… О, среди них были великие мастера на все руки, непобедимые рембо, гениальные ходоки, роскошные донжуаны, немыслимые богачи, рыцари дня, повелители ночи, истиные герои нашего времени, способные решить любую проблему единым касанием телефона… Жаль только, отношения с этими брутальными кавалерами заканчивались почему-то всегда не по-рыцарски: тут тебе и крики, и драки, и измены, и шантаж, и подлянки (а то и вовсе мелкие, вредные, детские гадости, наподобие троллинга в социальных сетях)…

– Бедненький мальчик, – дошёл до неё голос Алины. – Кто ж его только родил – такого хорошего и такого ненужного?..