Читать книгу Возлюбленный, избранный и возрождённый. Часть 1 – В суматохе души - Сергей Кобозев - Страница 2

Сегодня утром мне пришло почтовое извещение о посылке. Вот уж неожиданность так неожиданность! «И кому это взбрело в голову делать такие сюрпризы? – заинтригованно размышлял я, изучая манящую „лапырку“, грубо заполненную от руки, с пустующей графой „Откуда“. – Да и кому из посторонних известен мой общажный адрес?»

О посторонних я подумал в первую очередь, потому как кроме чужих (ну или, на крайняк, хорошо позабытых знакомых) баловать посылками меня некому… Чего уж греха таить, после того как «Химические этюды» вышли в свет, моя жизнь резко осложнилась, и связано это прежде всего с крайне враждебным отношением критиков ко мне и моему творчеству (недавно – по многочисленным жалобам пользователей – власть имущие взяли на рассмотрение идею о запрете моих книг и – что самое любопытное – о передаче меня в руки правосудия). Впрочем, не всё так мрачно, как кажется: во-первых, я наконец-таки стал зарабатывать на своём творчестве (и по иронии судьбы вся вышеупомянутая шумиха сыграла мне только на пользу), а во-вторых, – и это главное – у меня нашлось немало единомышленников и доброжелателей…

Такие вот рассуждения и пролетали в моей голове тем утром. В конце концов я отложил все сомнения, неспешно откушал кофейку и навострил лыжи в сторону старой доброй Володарской почты. «Что ж, ошибки быть не могло, это точно, – думал я по дороге. – Адрес-то и фамилия указаны правильно. Неужели подвох?..»

Нашу тихую Новостройку обслуживало одно-единственное отделение почты, расположенное на «Есениной» (этим наименованием местные брянцы называли и остановку, и улицу, и микрорайон). К моему вящему удивлению, сегодня в офисе было подозрительно безлюдно (хотя обычно здесь и яблоку негде упасть), так что долго простаивать на этот раз не пришлось. Лишь только я подошёл к аппарату электронной очереди и взял свой талон («Получение почты»), как мой персональный номер тут же высветило табло, расположенное над одним из оконцев.

Я вынул паспорт со вложенным в него извещением, угрюмо усмехнулся и неуверенно зашагал к окну. Меня сразу же поразил пустой, расфокусированный взгляд обслуживающей леди (мне даже показалось, что дама пребывает под властью гипноза или же в тисках чудовищной депрессии). Не успел я и рта открыть, как зомби-дежурная молча забрала моё извещение, скрылась в подсобке и через минуту появилась вновь, держа в мертвенно-бледных, как у сказочной Белоснежки, руках бандерольку.

Мне очень не понравилась её отрешённость и та рассеянная – заученная – непринуждённость, с которой она протянула к моим пальцам бланк. Я быстренько заполнил нужные графы, расписался и, наконец, взял в охапку придвинутую ко мне бандероль.

«Лёгкая, не больше килограмма», – успел заметить я, направляясь к выходу с этим притягательным свёртком. Однако уже перед самой дверью внутреннее побуждение заставило меня обернуться. Пришибленная леди, точно каталептик, застыла в своём кресле, вперив остекленевшие, немигающие глаза в стену. Тяжёлая, потустронняя тишина зловеще окутывала безлюдное помещение. Я задумчиво склонил голову, пытаясь осмыслить происходящее.

– Уважаемая, – тихонько обронил я, поёжившись от звука собственного голоса, что так неожиданно оборвал гнетущее безмолвие, – с вами всё хорошо?

Служащая не удосужила меня вниманием, продолжая таращиться в пустоту.

Мне слегка сделалось не по себе. Я в последний раз заглянул в бескровное лицо дамы, пожал плечами и вышел на свет Божий.

Теперь всё моё внимание было приковано к загадочной бандероли. Я наконец-таки смерил взором адресат отправителя… и чуть не выронил свёрток из рук, в мгновение ока показавшийся мне тяжелее чёрного мрамора.

– Да это же из Новоямска, из моего родного дома! – не удержал я изумлённого возгласа.

А изумляться было чему: дело в том, что наш старый отчий дом (родовое гнездо молодых Кобозевых) давно уже пустует – после того как не стало родителей, «народная тропа» порядком к нему заросла. Нет, сёстры и племянники иногда выбираются в Севск, на малую родину, но того самого, живого домашнего очага в сельском доме, похоже, уже не будет. Ну а я прочно и основательно придерживаюсь Брянска и своей доморощенной общаги…

«Кто мог прислать посылку из заброшенного новоямского дома? – Мои мысли лихорадочно метались в мозгу. – Кто там может обитать кроме призраков?!»

Я взволнованно покачал головой и поспешно направился восвояси, на старый, безумный «Командор»…

Спустя семь минут я уже восседал на диване в своей скромной (но по-своему задушевной) комнате, вертя в руках свёрток. Огромный пегий таракан выполз из отклеившейся от стены обоины, пробежался по дивану и застыл около меня, глазея на бандероль своими молочно-белыми невидящими очами.

– Грёбаный кашалот, – прошелестел крыльями таракан, – бандероль и посылка – далеко не синонимы! Определись ты уже, как называть свои чёртовы вещи!

Я широко улыбнулся насекомому:

– Большое спасибо, дружище, за совет!

Интуиция то и дело нашёптывала мне, что благоразумней было бы не вникать в суть этой загадочной посылки, а просто-напросто от неё избавиться (как правило, подобные «левые» передачки вполне могут быть посланы недоброжелателями). И всё же любопытство взяло вверх, и я таки сорвал с предмета защитную упаковку.

Из-под обёртки показалась узкая продолговатая коробка (без каких бы то ни было опознавательных символов). «Интересно, что же это может быть? Дизайнерская бутылка вина? Форма для кексов? Походный термосок?»

– Да чего уж гадать? Сейчас всё узнаем! – заинтригованно промолвил я и подмигнул таракану.

Мои подрагивающие от волнения руки сняли крышку. Из-под неё неожиданно выпорхнул листок. Я хмыкнул и поднял выпавшую бумагу – крупные печатные буквы гласили:

«Серёжа!

Надвигаются тучи. Думаю, сия вещь должна показаться тебе очень кстати. Непременно пусти её в ход!

С адским обожанием, твой Лючио».

Я вконец растерялся. «Какие, на хрен, тучи? Весь август обещает быть солнечным!» Мои глаза вновь пробежались по записке, и тут меня осенило. «Лючио?.. Выходит… это… он?..» Я выплюнул за диван сухой ком слюны, болезненно застрявший в моём горле, и взволнованно повернулся к таракану:

– Дружище, ты понял намёк? Лючио – это он, Хейлель. Сейчас мне двадцать четыре, а это значит, что наша с ним очередная встреча вот-вот должна свершиться! – Задумчиво побряцал перстом по губе. – Надеюсь, данная посылка подтвердит мои мысли.

Мой взгляд упал на содержимое бандероли, и я не сдержал разочарованного стона – в коробке лежал обыкновенный мужской зонтик!

– Грёбаный кашалот! – вновь зашелестел таракан.

Я скептически фыркнул и взял в руки зонт. «Пожалуй, немного тяжеловат для простых зонтиков», – заметил я, разглядывая без особого энтузиазма предмет.

Зонт покоился в чёрном плотном чехле, его чересчур большая изогнутая ручка была аккуратно затянута в гладкую кожу. Я сразу же отметил довольно любопытный факт: ручка оказалась целиком литой из какого-то нержавеющего металла, что и придавало ей особую увесистость. «Какой чудак придумал такое? Да у меня рука отсохнет, если я хотя бы минуту постою под этим зонтом!» – негодовал я, пытаясь сорвать с предмета чехол. Да не тут-то было – плотная ткань, казалось, намертво присохла к корпусу.

– Ну и что это за… хреновина такая? – недоумённо спросил я у таракана.

Наконец в глаза мне бросилась небольшая блестящая кнопка, выпирающая у самого основания ручки. Я задумчиво повёл бровью и вдавил палец в металлическую штучку… Звоко щёлкнула какая-то пружина, ручка натужно дёрнулась и резко подалась из корпуса – моя кисть буквально почувствовала её свободное положение. «Что за брак мне подсунули?!» – совсем осерчал я, плавно вытягивая ручку. И тут…

– Грёбаный кашалот! – невольно вырвалось у меня (вот уж эта приставучая тараканья ругань!). – Неужели лезвие?!

Я сощурил глаза от ослепительно-серебристого блеска, исходящего от утончённо-изысканного холодного оружия, что грациозно вынималось из чехла, который – самым удивительным образом – оказался настоящими ножнами.

Звонкий серебряный клинок рассёк воздух комнаты и застыл в моей дрожащей руке. Я обалдело присвистнул. По ширине лезвие равнялось двум моим пальцам, а в длину было – ни много ни мало – с предплечье.

– Нешто кортик? – пришибленно прогудел я, разглядывая оружие. – Да нет, обоюдоострый, колюще-режущий, а следовательно, кинжал. Любопытно. – Приблизил лезвие к глазам и ахнул: у самого основания клинка, с правой стороны, красовалось неглубокое клеймо в виде трёх «вращающихся» шестёрок.

Я задохся от восторга и изумления. Теперь понятно, зачем нужна такая мощная ручка – да это же ещё одно оружие, способное проломить череп, словно гнилую тыкву!..

Я облизал пересохшие губы и медленно стал подносить кинжал к свободной руке. Острое лезвие, управляемое моей кистью, осторожно приблизилось к запястью. Холодный металл достиг кожи – покровная ткань мгновенно лопнула, будто натянутый целлофан, и обильно пустила бордовый ручеёк крови… С ума сойти!

Чувствуя, как твердеет в паху член, я восторженно завопил и повернулся к таракану, сверкая хищным оскалом:

– Ну, прусаки, теперь держитесь! – Играючи помахал кинжалом перед носом насекомого: – Сейчас как возьму, да как нащекочу усы – будешь тогда смотреть своими глазьями!

Обомлевший таракан вздёрнул крылышками, пискнул, как тупая пила в сочной древесине, и поспешно ретировался за обои.

Я победно заголосил и повалился на диван в диком ржании, гадая, налью ли в штаны от счастья или всё-таки выдюжу? «Ай да Лючио! Вот спасибо бате!»

Внезапно мой кураж прервал совершенно отчётливый, внятный голос, исходящий откуда-то извне:

– Если ты заботишься о дьяволе, дьявол безоговорочно заботится о тебе…

Я вздрогнул и застыл в тупом безмолвии, оглушаемый собственным сердцебиением. Кровь отхлынула от конечностей и устремилась к внутренним органам. «Послышалось или нет?» – размышлял, обводя комнату испуганными глазами.

– Хейлель, ты здесь?

Неведомая сила подбросила вверх пустую коробку. Я вновь вздрогнул и невольно попятился к окну, как вдруг в нескольких сантиметрах от моего напряжённого лица завращался ослепительно-жёлтый клубок света, окружённый белоснежным размытым ореолом. Я плотно сжал губы, подавляя в себе крик, и зажмурил обожжённые очи. Нестерпимый жар, исходящий от огненного шара, заполнил собой всё пространство. И тут я услышал натужное электрическое потрескивание, какое исходит от закоротившего провода или от старой горячей сварки. А после к треску добавилось отвратительное шипение. Я набрался духа и открыл глаза…

Светящийся сгусток увеличился вдвое, походя размерами на шар для боулинга, его монотонное вращение приняло бешеные обороты.

– Если ты заботишься о дьяволе, дьявол безоговорочно заботится о тебе! – раздался в шаре всё тот же голос, после чего электрический «гость» молниеносно попёр на меня и прошёл сквозь мою грудь!

Грудную клетку обожгло раскалённым оловом. Сердце сжалось и на несколько секунд перестало биться. Вскипевшие лёгкие, напрочь лишённые кислорода, прилипли к спине…

Наконец дыхание вернулось, и я дал волю крику, разбивая в клочья общажную тишь…

Мой адский вопль отражался от каменных стен, проникал во всевозможные щели и разлетался по зданию раскатистым эхом. Это был голос боли, ужаса, восхищения и обречённости…

В конце концов я устал горланить и рухнул на пол, ощущая себя так, словно через меня пропустили полсотни вольт. Огненный шар исчез. В воздухе витал тошнотворный запах перегоревшей электроники и жжёной крови.

«Что это могло быть? – Мой „прочищенный“ током и огнём мозг запустил экстренный режим. – Шаровая молния? Сгусток чистейшей энергии? Раскалённая плазма? Внеземная сущность?»

Я глубоко вздохнул и только сейчас заметил, что всё ещё сжимаю в руке подаренный кинжал. Серебряный клинок совершенно не пострадал от встречи с феноменом. Я выронил из расслабившейся кисти оружие и обхватил трясущимися ладонями лицо. Жжения в груди поубавилось, хотя нездоровый дискомфорт и чертовская тахикардия всё ещё властвовали в сердце… Что говорить, такой бодрящей аудиенции я никак не ожидал получить!..

Я осторожно дотронулся до пылающей грудной клетки и мгновенно отдёрнул руку – даже через рубаху повреждённая кожа сумела меня обжечь! Мои пальцы принялись аккуратно расстёгивать пуговицы. Я распахнул на груди рубаху и ошалело уставился на свой торс, словно баран на новые ворота, – кожа напрочь обезобразилась гигантским кроваво-красным ожогом, глубоко въевшимся в плоть!

Я тряхнул головой и чуть было не заорал вновь: ожог представлял собой сложный рисунок в виде умопомрачительного чудовища с семью головами и десятью рогами, чьё демоническое тело напоминало ужасающую мутацию из помеси льва, леопарда и медведя. Под адским монстром красовалась надпись: «Великий Зверь 666».

Я убийственно уткнулся затылком в стену и затрясся в истерическом хохоте…

Мой смех ещё звучал в гортани, когда в дверь ненавязчиво постучали. Я тут же затих и машинально схватил в руки кинжал. «Боже, не хватало только разборки с возмущёнными соседями!»

Стук повторился – на этот раз настойчивей и громче. С секунду поколебавшись, я застегнул рубаху, сунул оружие в ножны (снова щёлкнула пружина, ручка вновь зафиксировалась в корпусе) и подошёл к двери, крепко сжимая зонт.

Ещё секунда – и дверь распахнулась… Я похлопал ресницами и застыл в изумлении… (Что-то многовато на сегодня сюрпризов, вам не кажется?..)

На пороге стоял тучный, высокий мужчина пожилого возраста со смуглым лицом, розоватой лысиной, пухлыми губами и толстенными линзами очков. На мужчине сидела длинная поповская ряса, поверх которой красовался огромный золотой крест на толстой резной цепи… Было во внешности этого человека что-то и от восточного европида, и от классического арабида…

Я кашлянул и взволнованно потупил взор, признавая в нежданном госте старшего пастора Бежицкой церкви «Лаодикия».

– Мир дому сему! – прогудел пастор возвышенно-аристократическим басом и протянул мне свою колоссально крупную длань.

– Спасибо, Мафусал Потапыч! – вежливо улыбнулся я, пожимая гостю руку. – Принимаю мир.

Пастор весело сверкнул очками и молитвенно сложил ладони лодочкой.

– Старец Мафусаил – юноше Сергею Кобозеву, которого я люблю по истине: мир и благодать да приумножатся!

Я согласно кивнул и учтиво склонил голову.

– Зайтить можно? – попросил Мафусал Потапыч, мотая из стороны в сторону своей мускулистой шеей и пытаясь заглянуть в дверной проём.

Я поспешно отступил в сторону.

– Конечно!

Мы прошли в глубь комнаты и синхронно уселись на диван. Пастор устало выдохнул и обвёл рукой интерьер.

– Твои хоромы?

– Мои, – простодушно отозвался я, похлопывая зонтом по голени. «Теперь понятно, о каких тучах говорил Лючио».

Старец звонко зевнул и вновь засверкал очками.

– Да уж, не Бог весть что…

Я поднялся и подошёл к кухонным полкам.

– Мафусал Потапыч, вы кофе пьёте?

– Анисовый, – участливо отозвался пастор.

Я неловко развёл руками:

– Анисового, к сожалению, нет, зато есть «Красная цена» из «Пятёрочки». – С этими словами я навёл нам по напитку, отрезал приличный ломоть батона и обильно намазал его шоколадно-сливочной пастой «зебра».

Святой старец принял из моих рук чашку, поблагодарил, отполовинил зубами булку и, высоко запрокинув голову, влил в себя кофе. Затем прожевал, промокнул вспотевший лоб, издал упоительное «А-а-ам!» и закинул в рот оставшийся кусок батона. После допил кофе, вытер выпачканные пастой руки о спинку дивана и застенчиво улыбнулся:

– Что поделать, непогрешим только Папа Римский.

Я вежливо кивнул и не спеша отхлебнул свой кофе.

– Вот что, Серый, – начал внезапно посерьёзневший пастор, – тебе надо иметь очень-очень тесный контакт с Господом. – Вперил в меня непроницаемый взгляд и, печально вздохнув, откинулся на спинку. – Пару недель назад у меня было о тебе видение. Помнится, я стоял в пробке неподалёку от парка «Юность» (как раз в вашей Володарке), как вдруг смотрю, мимо по тротуару идёшь ты – весь мрачный, понурый и прямо-таки замученный. Я ещё удивился, подумал, чего это с ним? Потом гляжу – а за тобой шествуют две демонические сущности: большие, страшные, косматые. Ну, тут я всё понял. А далее смотрю – эти самые демоны протянули к тебе свои лапы, подхватили тебя под руки, и ты вместе с ними куда-то исчез. – Выдержал многозначительную паузу и продолжил: – В тот момент у меня возникло сильнейшее желание за тебя помолиться. Помню, я обратился к Господу и спросил: «Отец, что я могу сделать для этого парня?» И вдруг слышу голос: «Помоги ему». Я не на шутку поразился и уточнил: «Но что мне для него сделать?» И Бог ответил донельзя просто: «Возьми и поговори с ним». – Голос старца дрогнул: – Серый, это было сказано с такой скорбью, с таким неземным состраданием и обожанием, что я в тот же день взял о тебе пост, дабы лучше понять твою проблему. И наконец-таки Господь открыл мне всё…

Холодный пот прошиб моё лицо. Я угрюмо подпёр кулаком щёку и уставился себе под ноги, чувствуя своё окончательное поражение и разоблачение. Отдалённый голос настойчиво проникал в мой разум: «Серёжа! Серёжа! Не дай ему нас погубить! Достань ритуальный кинжал!»

– Теперь я знаю, почему ты снова ушёл из моей церкви, – деловито промолвил пастор и побарабанил пальцами по скуле. – Вот ведь поистине… тихие воды глубоки, и чего в этом проклятом омуте только не водится!.. А я-то всю голову было изломал, пытаясь понять, что с тобой тогда произошло. – Любовно погладил свой крест. – Серый, ведь ты же подавал такие большие надежды. Ты показал себя по-настоящему духовной личностью с небывалой харизмой, активностью и добродетелью. Ты участвовал во всех молодёжных программах, откликался на все насущные просьбы и даже молился об исцелении (причём весьма успешно) … Да что говорить, все тебя просто обожали – сам свидетель!.. – Рассеянно хлопнул себя по колену. – Серый, тебе оставалось пройти всего ничего, и ты стал бы полноправным членом церкви, получил бы персональное служение, да и вообще достиг бы всех мыслимых и немыслимых Божьих благ!.. Но ты почему-то взял и ушёл – свернул перед самым финишем! – Старец печально покачал головой и подсел ко мне ближе. – Серый, но теперь Господь открыл мне причину твоего неадекватного поведения – вернее, целых три.

Первая: ты окончательно заврался. Всё, что мы в тебе видели, было обыкновенной маской, обыкновенным лицемерием – на самом деле ты так и не избавился от страшного душевного груза и всё это время продолжал носить в себе дьявола, творя его волю. Ты буквально занял неопределённую позицию апостола Иуды, не имеющего в своей лживой душе мира и покоя во Христе! Это именно то положение, которое принято называть постулатом «чужой среди своих».

Вторая: тебя увлекла колдовская любовь. Господь открыл мне образ той роковой женщины, которая была ниспослана дьяволом, дабы совратить тебя – во всех смыслах этого слова, но прежде – с прямого пути. Скажу больше: это был магический приворот… Да-да, не удивляйся так. Неужели ты и сам не догадывался о демонической подоплёке своего безудержного влечения к этой даме?.. В общем, немудрено, что ты бросил всё и устремился за ней в её безумный мир.

Наконец, третья: на тебя было оказано пагубное влияние Игоря Булышова (что из «Пробуждения», хотя он даже и там не является членом) … Чего ты на меня так уставился? Мне давно всё известно!.. Этот Игорь – самый одинокий человек из всех людей Брянщины – одинокий в плане своих забубённых взглядов. Естественно, ему захотелось, чтобы и ты разделил с ним это проклятое положение. А ты у нас человек ведомый, безотказный, вот и попался на булышовскую уду: ты прекрасно понял, что, если бы стал членом церкви, понёс богоугодное служение и обзавёлся семьёй, то полностью отдалился бы от Игоря. Короче, такой исход ситуации сразу же показался тебе маленьким предательством по отношению к другу, так что тебе пришлось от всего отказаться…

Тут уж я окончательно «обделался» и обессиленно захохотал.

– Гениально, Шерлок! – чуть слышно выдавил я и печально воззрился на пастора. – А если честно, Мафусал Потапыч, что вы можете сказать об Игорюне?

Старец задумчиво подпёр подбородок ладонью и причмокнул губами.

– Я бесконечно люблю Игоря – это пока всё, что я могу о нём сказать… И я искренне хочу понять этого смешного, взъерошенного человечка. – Расплылся в премилой улыбке: – Это несравненное, бесподобное чудо природы! Я безумно хочу видеть Игоря в рядах служителей моей церкви. – Пастор приосанился. – Я готов пойти на любые жертвы, на любые испытания, чтобы добиться от него настоящей мужской дружбы! О, как же я мечтаю, чтобы он пришёл наконец ко мне в гости! Но, к великому сожалению, Игорь того не желает – боится, что я его побью… – Старец прикрыл под стёклами веки и восторженно зашептал: – Игорь Евгеньевич, дорогой мой председатель, если ты сейчас – пусть даже самым фантастическим образом – меня слышишь, бросай все дела и поскорее мчись ко мне домой – сию же минуту!

Какое-то время мы посидели молча. Пастор продолжал что-то бормотать себе под нос, ну а я всё отчётливей и отчётливей различал шелестящие отовсюду голоса. Пальцы бессознательно поглаживали манящую кнопочку зонта…

– Я тут недавно приходил к Игорю в общагу, – вышел из катарсиса Мафусал Потапыч. – Хотел проведать председателя, а то что-то он в последнее время совсем исчез с поля зрения… Значит, собрался (купил ему конфет, шоколадок разных), да и попёрся на «Фонтан». Пришёл, постучал – и что ты думаешь? Дверь отворил какой-то полуголый малец с заячьей губой – худющий, высоченный, заросший… Я аж дар речи потерял… «Привет!» – говорю. «Привет, дядя!» – отвечает. Спрашиваю: «Игоря можно?» Малый и говорит: «Дядя Игорь не может сейчас подойти: он пьяный». Вот тебе, бабушка, и Юрьев день! «Ого, – говорю, – а зайтить-то можно?» – «Заходь, дядя». Тут я зашёл, да так и обомлел: бардак бардаком, по всему полу пироги заплесневелые валяются, посерёд хаты целая гора бутылок из-под арманьяков да мадейр, и вонёта стоит невыносимая – раз десять содрогнулся от рвотных позывов!.. Потом слышу: храпака кто-то даёт на всю общагу. Подошёл ближе и ахнул: лежит наш председатель – в чём мать родила – кверху пятками да пузыри пускает! Ох, весь уделанный, облёванный… Тазик вонючий подле него стоит… Ну, думаю, хорош барин! Тут я присмотрелся, а у него на шее крестик сатанинский висит! Ну я и закрестился… Потом гляжу – в углу кальян самодельный (из самовара) дымится. Поворачиваюсь к малому (а тот уже новый пирог затевлять стал), спрашиваю: «Молодой человек, а что это вы тут курите?» А он и кажет: «Это у нас мухомор пантерный – улётный галлюциноген!» – «А, – говорю, – понятно. А ты-то, любезный, кем Игорю доводишься?» Он и отвечает: «А я яго трахтор». Вот так вот… Эх, я, конечно, ничего не стал говорить, но обиделся. С тем и ушёл.

Я прыснул со смеху и хлопнул зонтом по колену. Старец надул губы и мрачно промолвил:

– Впрочем, довольно об Игоре, ведь я пришёл исключительно ради тебя… Вот что, Серый, я внимательно изучил твоё нынешнее положение и смело могу заявить о том, что без посторонней помощи тебе никогда не подняться. – Смерил меня оценивающим взглядом. – Серый, не подумай, пожалуйста, что я хочу тебя зачмырить, но посуди сам: ты совершенно одинок и беспомощен, у тебя нет ни денег, ни быта, ни надежды, а главное – рядом с тобой нет любящего человечка! Кроме того, тебя вот-вот должны отдать под суд… Серый, ты хотя бы осознаёшь свою жизненную трагедию?

– Осознаю, Мафусал Потапыч. И с полной уверенностью могу сказать: я самый счастливый человек на свете!

Пастор скептически мотнул головой и громко вздохнул.

– Я уже не говорю о твоём духовном состоянии! – Подобострастно закатил очи: – О Приснодева Мария, сжалься над нами, моли Бога о нас!.. Серый, ты же в одном-единственном шаге от бездны! – Измученно схватился за голову и вдруг рассмеялся: – Читал я как-то в церкви твои «Химические этюды»…

– Так-так-так?! – мгновенно оживился я.

– Признали мы и Диву, и «святую семейку», и всех остальных… Ну да Бог с этим… – Обхватил сцепленными руками брюхо. – Скажи мне вот что: ты готов изменить свой образ жизни? Ты готов к переменам?

– Усягда готов! – отчеканил я по-пионерски и затрясся от смеха, слыша, как чей-то отчаянный голос разрывает мой воспалённый мозг: «Серёжа, братик, уничтожь нашего врага! Дай ему в рыло!»

– Тогда внимательно слушай мой план, – назидательно блеснул очками пастор. – Во-первых, тебе нужно покаяться перед Богом. – Водрузил мне на плечо руку. – Я и пришёл принять у тебя покаяние… Во-вторых, тебе крайне необходимо начать работать…

– Мне незачем работать, Мафусал Потапыч: я зарабатываю на собственных книгах…

– Это не заработок, идиот ты тупой, а всего лишь чёртово хобби! – взревел старец. – Тебе надо трудиться по-настоящему! Только тогда ты почувствуешь цену денег, только тогда ты научишься радоваться долгожданному отдыху, наконец, только тогда у тебя, Тутанхамона, начнёт расти мышечная масса! – Тяжело выдохнул. – Серый, ведь ты же совсем не обедаешь, верно? Ну разве так можно? Пойми, дуралей, скоро ты так совсем обессилеешь, а то и вовсе сдохнешь! О святой Диего! – Мягко отвесил мне подзатыльника. – Ну да ладно… Вот как, дружок, мы с тобой поступим. Про «Айс Продукт» что-нибудь слыхал?

– Это где полуфабрикаты изготавливают?

– Да-да. Так вот, я тут выяснил, что на данное предприятие требуется комплектовщик участка заморозки – думаю, это должность как раз по тебе. – Пастор на секунду замолчал, сунул под рясу руку и вытянул три хрустящих бумажки. – Завтра же ты едешь туда устраиваться (остановка – «Брянский Арсенал», это в Советском районе). – Протянул мне деньги: – Возьми. Это тебе три тысячи на прохождение медосмотра и вообще… на первое время… Но учти: больше не дам – даже не мечтай!

Я тупо уставился на бирюзовые бумажки, насильно сунутые мне в руку, не зная, как на это всё отреагировать.

– Спасибо, Мафусал Потапыч, – наконец промолвил я, пряча в карман деньги. – Так и быть, поеду завтра в этот… «Айс Продукт».

– Вот и отлично! – просиял старец. – Теперь вижу, что ты разумный муж, а не глупый подросток!.. Значит, договорились, да? Тогда идём далее… В-третьих, тебе обязательно надо стать членом моей церкви. Серый, ты же прирождённый пятидесятник! Насколько мне известно, ты как никто другой умеешь балакать на архангельских языках… Скажи, кто твой духовный наставник?

– Лю… – чуть было не сказал я «Люцифер», но тут же осёкся. – Игорю… – хотел уже было сказать «Игорюня». – Ник… – чуть не ответил «Никто» и в конце концов выразился как есть: – Марк.

– Марк? – Мафусал Потапыч недовольно поморщился. – Опять из «Пробуждения»? Нет, такой клиент нам не годится – чересчур слабоват для тебя, да и вообще, в последнее время в нём всё чаще и чаще стала говорить плоть, а не дух… Так что, Серый, возьму-ка я, пожалуй, всю ответственность на себя. – Любовно хлопнул меня по спине. – Готов стать твоим новым духовным наставником!

Я благодарно кивнул.

– Уж я-то приведу тебя ко спасению! – басил пастор. – Собственноручно окуну в крещенскую прорубь!.. – загремел зловещим грудным смехом. – Ну ладно… В-четвёртых, тебе срочно нужно выбираться отсюда. Серый, эта общага – натуральное скопище демонов… Пока я к тебе шёл, уже таких чудес нагляделся, что не приведи Господь! Тут же и алкашня, и наркоманы, и зеки, и парафилы!.. О святой Валентино!.. Нет, дружок, давай-ка устраивай свою жизнь, копи денежек да снимай квартирку где-нибудь в Бежице, поближе к церкви, а там уже видно будет… В-пятых, ты должен начать собственное церковное служение. Дух Божий говорит мне, что тебе следует двигаться в исцелении. – Старец многозначительно вздёрнул перстом: – Ты – призванный Божий сосуд! Да будет тебе известно, что Всевышний назначил тебя Своим евангелистом. Серый, именно здесь, в городе Брянске, и свершится твоя высокая миссия! Вот где настоящее поле боя! – возбуждённо потряс кулаками. – Как же я хочу, чтобы моя паства постигла наконец простую истину: духовное пробуждение должно начаться с матушки России, причём с таких вот провинциальных городишек, как наш Брянск! – Пастор взволнованно продохнул и тихонько заплакал.

Вновь нависла напряжённая тишина, прерываемая всхлипами святого да бушующими голосами в моей голове: «Серёжа, пока он отвлёкся, вынь свой кинжал и нанеси сокрушительный удар! Защити моё доброе имя!»

Наконец Мафусал Потапыч успокоился, утёр слёзы, поцеловал крест и как ни в чём не бывало продолжил:

– А в-шестых, вкусный мой писатель, тебе непременно надо обзавестись сестрою женой. И даже не спорь! Если всё ещё сомневаешься, создан ли ты для семьи или нет, то вот тебе воля Господа: Он уже сверстал для тебя супругу – идеальную, родную леди – из твоего знаменитого ребра. – Пастор игриво подмигнул и ободряюще щёлкнул меня по лбу. – И Господь обязательно соединит вас друг с другом (причём неважно, хочешь ли ты этого или нет) – так и знай… – В который раз вздохнул и промолвил: – Вседержитель открыл мне, что на данный момент тобой всерьёз заинтересовались шесть разномастных сестёр. Но более всех ты нужен этой. – Вновь полез под рясу и вынул мятое фото.

Я равнодушно смерил глазами малопривлекательный образ совершенно незнакомой сестрички. «Страшненькая, – успел заметить я, – неухоженная, да и чем-то напоминает добрую старушку Пельтцер».

– Не знаю такую, – наконец ответил я.

– Зато она тебя прекрасно знает! – раздражённо пробурчал пастор, запихивая мне в нагрудный карман фото. – И между прочим, именно её Господь «помазал» для тебя… В общем, сделаем так. Как только ты выполнишь все предыдущие пункты, мы сразу же сыграем свадьбу. Всё! Точка!

А вот это мне чертовски не понравилось! «Неужто ты, святой чёрт, думаешь подкупить меня этой церковной курочкой?! Да неужели я променяю любимый образ, живущий в моём сердце, на какую-то незнакомую (пусть и вполне реальную) холовейку?! Боже, куда катятся Твои пастыри?.. Славный алмазик, ты же знаешь, что я люблю только тебя!»

– Вкусный мой, чего ты молчишь? Али девка не по нраву?

– Да нет, Мафусал Потапыч, всё замечательно…

– Тогда по рукам! – вскричал пастор и стиснул десницей мою хрупкую кисть. – Слава тебе, о Сикстинская Примадонна!

Я вот-вот был готов вынуть клинок…

– Наконец, в-седьмых, – снова заворковал успокоившийся старец, – после всего остального мы с тобой начнём спасать Игоря. Но об этом ещё рановато говорить… – Пастор невероятно посерьёзнел и вплотную ко мне прижался. – Серый, а сейчас я хочу принять у тебя покаяние. Правда, сперва следовало бы изгнать из тебя дьявола, но…

«Убей его!!! – взревел лютый голос в моём сознании, отчего я непроизвольно дёрнулся. – Наш последний шанс ускользает!!!»

Непреодолимая сила сковала мою душу паучьей сетью – я заорал Кинг-Конгом, подпрыгнул на три метра, звонко шлёпнулся о спинку дивана и растянулся у ног святого, продолжая верещать на всю Новостройку. Ошалевший пастор закричал в унисон и протянул к моему лицу золотое распятие, дрожа как осиновый лист.

– Экзорцизма!!! – драл горло он. – Мортуум эст, квиа ба… ба… Кокцинеллида!!! – Вскочил с дивана, бешено затопал ногами и яростно затряс надо мной крестом: – Морчелла эсулента!!! Руссула обскура виноза!!! Болетус сатанас!!! Мартин Лютер Кинг!!! Рик Джойнер!!! Билли Грэм!!! Мунтян!!! Ванга!!! Гаутама!!! Сгинь, нечистая сила!!! – Хлопнул меня по щеке, утёр своё мокрющее от пота лицо и засипел затухающим голосом: – Господи, погибаю от жути! Дай Свою помощь! А-а-а!!!

Я откатился от взбешённого старца и забился под тумбочку.

– Дед Мафу, перестань, пожалуйста, меня пугать!

Пастор затих, судорожно всхлипнул и чуть слышно промолвил (совершенно сорванным, сиплым тенором):

– Хорошо, Сярёг, я больше не буду. Вылезай.

Я выбрался из-под тумбочки, стряхнул с себя паутину и, пошатываясь, направился к кухонным полкам, берясь непослушными руками наводить нам обоим по кофе…

Через минуту мы вновь сидели плечом к плечу, потягивая горячий напиток и озабоченно переваривая случившееся. Дрожь потихоньку стала отступать от наших потных тел.

– Вот что, вкусный мой писатель, – просипел Мафусал Потапыч, – отныне я никогда не возьмусь в одиночку изгонять дьяволов – уж больно это неблагодарный труд. Вот придём в церковь, оцепим тебя по рукам и ногам, тогда и попробуем, хорошо?

– Хорошо.

– А сейчас я просто хочу сотворить для тебя покаяние. – развернул своё грузное тело ко мне. – Мы все знаем, кто ты есть на самом деле. Но я хочу тебя обнадёжить: даже у антихриста не отнят шанс к покаянию… Серый, принимаешь ли ты верой Господа в своё сердце?

Я печально вздохнул:

– Нет, Мафусал Потапыч, я не до конца уверен в существовании Бога.

– Кхы… – нервно зашевелился старец. – Хорошо… Давай тогда так. Скажи, ты принимаешь на веру мандарины?

– Конечно! – изумлённо воскликнул я. – Как не принимать?

Пастор довольно оскалился.

– Превосходно! Если ты не сомневаешься в существовании мандаринок, то как ты можешь сомневаться в существовании Бога?

– Так ведь мандарины я видел своими собственными глазами, а Бога – нет!

– Хорошо, – вновь закрутился пастор. – Давай так. Представь, что я никогда в жизни не видал мандарины. Представил?

– Ну?

– Так вот. Лишились ли они из-за этого своего существования?

– Нет, конечно!

– А почаму ето?

– Да потому что я их видел своими собственными глазами! – опять повторил я.

Мафусал Потапыч победно обхватил своё пузо.

– Ну вот, Серый, мы уже сдвинулись с мёртвой точки… В том-то всё и дело, что если я никогда не видел эти проклятые мандарины, это ещё не значит, что их нет. То же самое и с Богом: если ты Его не видел, это ещё не говорит о том, что Бога нет, так как Его видели другие… Теперь веришь?

– Теперь верю, – согласно кивнул я.

– Превосходно! В таком случае позволь мне за тебя помолиться.

– Пожалуйста.

Пастор перекрестился, перекрестил меня, поцеловал крест, шлёпнул им меня по губам, вскочил на ноги, перекрестил распятием двери, окна, все углы, коротко и певуче взмолился: «Сего ради вопием ти: спасай нас молитвами твоими, Серафиме Саровский, преподобне отче наш!» – и наконец снова прижался ко мне.

Не успел я опомниться от этого чудо-обряда, как святой старец возложил на мою голову руку и засипел в потолок:

– Вечный мой Пастух! Я молю Тебя Духом Святым, услышь моё прошение о Сером! Спаси, защити и помилуй!.. Лесана-робуст-джисус-ворэбах-хвалейну… Дух Божий говорит: «Я тебя не отверг. Единственное, что Я сейчас в тебе вижу, – сокрушение. И это правильное начало…» Ва-робуст-джисус-лесана… «Ты твёрдо ходишь по земле не потому, что у тебя крепкие ноги, а потому, что Я держу тебя за руку. Если Я отпущу – ты упадёшь и никогда не сможешь самостоятельно встать…» Джисана-ворэбах-китайну… «Но Я обещаю вести тебя до конца твоих дней, потому что Я люблю тебя…» Слава Тебе, Утешитель, за святую Кровь Твою! Мы – Твоя Невеста! Во имя Отца и Сына и Святого Духа, во веки вечные, аминь!

Пастор закончил молиться, отлип от меня и задумчиво уставился в свою пустую чашку.

– Ты знаешь, вкусный мой, мне совсем немного осталось на этой Земле. Скоро я отойду в лучшие миры. Но за тот короткий срок, что мне ещё отмерян, я постараюсь успеть сделать всё необходимое для твоего спасения. – Поднялся, крепко пожал мне руку и направился к выходу. – Да, кстати, не забудь: завтра же ты едешь устраиваться в «Айс Продукт».

– Не забуду, Мафусал Потапыч.

Пастор задорно ухмыльнулся и запустил пальцы мне в пробор.

– Ах ты, моя мурзилочка! Я бы тебя за волоконья потаскал по-отцовски, да сам понимаешь: неприлично это святым. – Вмиг посерьёзнел. – Ну, бывай!

Старец попрощался и шмыгнул за порог. Потом вдруг обернулся и опять расплылся в расчудесной улыбке:

– Серый, никогда не расстраивайся и не обращай внимания на мирских грубиянов и хвастунов: ты всё равно самый лучший! Помни об этом всегда. Обнимаю тебя нежно-нежно, целую ручки и щёчки! – Резко развернулся и зашагал прочь…

Я устало облокотился о стену, понимая, что с завтрашнего дня мой образ жизни кардинально изменится.

– Завтра я еду устраиваться на работу, – пояснил я таракану и завалился мёртвым сном без сновидений и голосов.