Читать книгу Учителя - Сергей Колчин - Страница 2

За круглым обеденным столом сидели двое. Старший, щетинистый, с хитрым ленинским прищуром, мужичок из бывалых, о чем свидетельствовали синие наколки на запястьях, и цивильный длинноволосый юноша не более двадцати лет в шикарном сером костюме и начищенных до блеска ботинках. Бывалый был в спортивных штанах, олимпийке и войлочных тапках. Он сидел, широко расставив ноги, и дымил цигаркой-самокруткой. В эмалированной кружке напротив можно было разглядеть темно-коричневую жидкость с терпким духом. Юноша держал коленки вместе, как прилежный воспитанник какого-нибудь элитного английского колледжа, и время от времени что-то старательно записывал в блокнот. Фамилия старшего была Митрохин, молодого звали Коля, он был сыном президента «Союзнефтегаза».

– Первейшее дело – шлёнка. Словечко запоминается легко, поскольку сразу рифмуется со шконкой, а что такое шконка знают все, – объяснял Митрохин молодому человеку. – Шлёнка это обычная миска, делается из алюминия. Секешь, почему?

Молодой человек недоуменно пожал плечами.

– И чему вас в школе учат? – удивился Митрохин. – Ладно, слушай сюда. Алюминий – металл мягкий, заточка из такого никакая. Усек?

– Усек, – подтвердил молодой человек.

– То-то, – одобрил Митрохин. – Двигаемся дальше. Слушай за ложку. Ложка, само собой, тоже алюминиевая. Но есть один нюанс, – тут Митрохин значительно поднял вверх указательный палец. – Ни в коем случае нельзя притрагиваться к ложке с дыркой.

– Почему? – спросил молодой человек через некоторую паузу, установленную учителем очевидно специально для того, чтобы дать возможность ученику и задать вопрос.

– Из такой ложки кормятся опущенные, ну, если по-простому – петухи. Их и называют частенько – ложка с дыркой. И по факту конкретному, что такой ложкой едят, и суть отражает. Если тебе кто-то ради хохмы, или провокатор какой предложит такую ложку взять, гаси его не раздумывая. Перо в клифт, чтоб дух вон из жабы.

– Убивать? – прошептал почему-то молодой человек.

– А то, – ухмыльнулся Митрохин. – Смотрю на тебя, Коля, хлипкий ты парень. Не в батю. Слушай сюда. Если мочить по-первости очкуешь, то пальцы растопырь и тихонько так говори хохмачу: «А ну-ка, напрыгни, вальты повыколю».

– Вальты?

– И этого не знаешь? Ну и ну. Вот к чему привели образовательные реформы, – сокрушенно ответил Митрохин. – Вальтами люди глаза называют. Учись студент, пока я жив. В твоем МГИМО про это не растолкуют.

– Верно говорите, – улыбнулся Коля.

– А то, – сказал Митрохин. – И пидорку ни перед кем не гни.

– ??

– Пидорка, это шапка зековская, тряпичная, с козырьком, входит в форменный комплект. Усек?

– Усек.

– Пошли дальше. Записывай – фуфан. Ударение на первом слоге.

– Фуфан, – послушно записал юноша, поставил ударение и спросил. – Что-то неприличное?

– За неприличное морду бьют. Фуфан – это телогрейка. Вещь незаменимая, особенно если в северных лагерях отбываешь. Запоминай, как отче наш. Когда выдадут новый фуфан, забашляй наипервейшим делом пачку чая шнырю, глядишь, целее от крыс будет.

– От крыс? Они что, типа моли для телогрейки?

– Фуфана, – поправил Митрохин. – Ну, ты сказал за моль, насмешил. Крыса – это вор, отсюда произошел глагол крысятничать, воровать то бишь, красть, по-вашему.

– А шнырь?

– Шнырь – дежурный по бараку из заключенных. Обычно освобождается бугром от иных работ, его норму на других вешают. Отвечает за чистоту и порядок. Если пропадет что, ему предъява. Ладно, на сегодня достаточно, закругляем базар.

– Спасибо большое, – юноша вспыхнул румянцем и положил на стол конверт.

– Отцу привет пламенный. Предусмотрительный он у тебя. Уважаю, – сказал на прощание Митрохин, передавая юношу на попечение двум телохранителям, которые все время урока просидели за домино на кухне.

Дверь захлопнулась, и Митрохин вернулся за стол. Он сделал маленький глоток из кружки, положил широкую ладонь на конверт и подумал: «Если с репетиторством наладится, то можно и завязывать. И то, кто-то ведь должен молодежи опыт передавать?»