Читать книгу Веселенькие рассказы - Сергей Колчин - Страница 3

Никому не посоветую зимнюю рыбалку на Финском заливе. Одни сборы способны возбудить ненависть к этому водоему.

Вопрос жизни и смерти – не забыть запасные шерстяные носки и рукавицы.

Загружаемся с соратниками в машины. Те уже опохмеленные, оттого воодушевлены сверх обычного и шутят сально. А время – восемь часов утра.

Приехали к заливу, разгрузились. Смотрю, а вдоль берега щиты – на лед заходить строго запрещено; подледный лов строго запрещен; рыбы нет; не курить!

Впереди же, куда не кинуть взгляд – всюду рыбаки в тулупах и ушанках. Сидят они себе на раскладных стульчиках, не шевелятся. Рядом с каждым термос и ведро. Не удивлюсь, если фильм про пингвинов в Антарктиде, что недавно по «Культуре» показывали, здесь снимали.

Медленно иду по льду. Одежда на мне тяжелая. Ветер в лицо. Вьюга снег закручивает. Замерз сразу, несмотря на всю ватную амуницию. Щеки колет.

Главный затейник догоняет. Усы в инее. Санта Клаус недоделанный. Коловорот протянул, крути лунку, мол, а я отродясь ничего тяжелее компьютерной мышки не использовал. Но коловорот беру, словно дело привычное мне и плевое, лунки в льдине изготовлять. А что делать прикажете? Приходится соответствовать, коли влип так по собственной глупости.

Рядом соратники рассаживаются. Матерятся. Должно быть, о родине думают.

Чтобы отвлечься, подбираю рифмы к слову «рыбалка». В голову лезет сплошная нецензурщина.

Через час старший подходит, подбадривает. Ничего, мол, моя такую ушицу забабахает, сам знаешь.

Да знаю, знаю. Не оторвать слонопотамину от плиты. Срослись. Интересно, на что его благоверная больше обижается, когда он называет ее жирной поросятиной или толстомясой обезьяной? Хрен поймешь. Судя по ее виду, ей давно абвивалентно общение на вербальном уровне.

Только по мне лучше ухи, чем в «Авроре"не сыскать.

Сижу, для вида леской подергиваю. Все мысли о горячей ванне. Вот залягу в пенку, возьму томик Пришвина… Или «Му-му» перечитаю. Давно собирался.

Лишь бы до дома добраться.

В это самое время чья-то льдина откололась и начала дрейф в обход линии Манергейма. Пингвины засуетились, удочки побросали. Я бы очень хотел, чтобы старший наш на той льдине был. Но то желания пустые. Знает он, в каком месте лунки выковыривать. Хитрый гад.

Вскоре спасательный вертолет зажужжал. Смотрю, а с него папанинцам веревочную лестницу спускают. Не понимаю, зачем на этих деньги налогоплательщиков тратить? Пусть лучше их финны интернируют. Думаю, со мной согласилось бы большинство россиян. Разве только пенсионерки, что кошек в квартирах держат, одобрили бы спасательную операцию. Им то что, они подоходный не платят.

Казалось, что может быть отвратительнее подледного лова? Только таежная охота. Она с месяц длится, а лов – неполные сутки. Можно перетерпеть.

Это только в кинах разных таежная романтика. На деле же – большего издевательства над гомосапиенс я не встречал. Идешь по бездорожью в сопровождении туч кровожадного гнуса, кругом лес стеной. Рюкзак за тридцать кило. Как не укладывал, а все одно консервы под лопатку упираются.

Двустволка по ляжке бьет. Мозоль на правой пятке натер.

Наконец, дошли до места. Лежу под кустом. Бедного зверя подстерегаю. Комары у ушей довольно пищат. По обе стороны – соратники. Из кустов ружьями ощетинились. Мечтаю о теплом море. Вдруг придумал рисунок: представьте себе длинный песочный пляж, над ним растяжка – No topples, please, а всюду на лежаках лежат арабки в черных хиджабах, загорают. И тут, в самый разгар моих мечтаний, вдруг аккурат по темечку бьет меня плотная кедровая шишка. Больно как! Вспоминаю по матушке сэра Исаака Ньютона, того самого, который в Вестминистерском аббатстве червей накормил. Вот гадина лысая в парике!

Вскоре пальба началась. Я в землю вжался и ружье в небо разрядил. Загадал: если соратники друг друга перестреляют, курить брошу. Не сбылось. Мазилы чертовы. Кури теперь дальше из-из них, трави родной организм.

Плетусь за соратниками к очередной таежной избушке. Верст двадцать до нее с гаком по чащобе. Дойду ли? Подбираю рифму к слову «охота». Лучше других соответственно ситуации ложится «пехота». Дойдем если – пьянка жуткая начнется. Нутром чую, что налижется старший и в тысячный раз расскажет, как эвенкийки медведям животы вспарывали. Бросят косолапому шарик воска, тот его хвать машинально лапами – те и склеились. Бери теперь хозяина тайги тепленьким, режь ему животик ножичком востреньким. По тому, как старший раньше это описывал, ясно мне было, что ох как хотел бы он на месте тех эвенкиек оказаться. Хотя непременно добавлял, что мужчины эвенкийские на медведя не ходили – слишком легкая охота, не мужицкая.

К удивлению моему, добрался я со всеми до избушки той таежной.

Вечер неминуем, а там бардовская самодеятельность начнется под видавшие виды гитары с потертыми наклейками. Поют соратники непременно с хрипотцой. О, Боже! Как это вынести? Я Битлз люблю. Особенно песню про яичницу. А у нас тушенка холестеринная и картошка запеченая. Причем старший велит ее с кожурой жрать. Говорит, что вся польза в кожуре этой обгорелой. У меня все время зубы скрипят.

Сижу на лапнике, подпеваю соратникам, чтобы не выделяться. А то еще морду набьют. Эти могут. На семейных торжествах регулярно друг дружке морды чешут вовсе без повода. Исключительно по удали молодецкой.

Специально выучил песенки и про лыжи, что стоят у печки (хотя при чем тут лыжи в нашем-то случае?), и про дона с магдалиной (про эту так и не понял, о чем она). А куда деваться?

В перерывах между бардовскими песнями жрем спирт. Всенепременно нужно жрать чистый спирт. Положено так. Не нами заведено, не нам и нарушать. А я виски люблю. Но спиртягу пью со всеми наравне и нахваливаю. А что мне еще остается?