Читать книгу Новопотемкинские события - Сергей Константинович Карамов - Страница 1

Глава 1

Славный город Новопотемкино.

Вы не знакомы с городом Новопотемкино? Ой, дорогой мой читатель, вы много потеряли!..

Да-да, вам обязательно нужно приехать и побыть хоть несколько дней в этом прекрасном городе! Не подумайте, что Новопотемкино – маленький провинциальный городок, отнюдь – это крупный промышленный город с двухмиллионным населением.

Конечно, в моем рассказе не будет всяких детективных историй, фэнтези, всяких иронических детективов, которые с большим удовольствием пишут одни женщины и издают наши издательства (книжечки эти, вернее, такой товарный продукт, так как у меня не поворачивается язык называть их книгами, называю весьма образно и метко – чтиво в метро). Вам стало интересно, дорогой читатель? Тогда слушайте мой рассказ…

Местные археологи нашли недавно на окраине города Новопотемкино бивень мамонта, после чего, собрав пресс- конференцию, объявили Новопотемкино одним из древнейших городов в мире. Правда, один пенсионер, ранее работавший археологом, не согласился с группой местных археологов, уверяя, что это не бивень мамонта, а останки крупнокопытного животного. По приказу мэра Новопотемкино срочно отремонтировали краеведческий музей, где на самом видном месте разместили бивень с интересной надписью: « Мамонт древнего Новопотемкино». Но больший восторг археологов и особенно местных жителей появился позже, когда при очередных раскопках нашли серебряную монету и чью-то могилу. Археологи громогласно стали утверждать, что могила сия принадлежала отцу- основателю города, правда, ни имени, ни фамилии основателя никто из горожан так и не услышал, как и не понял никто, почему именно найденная могила была могилой основателя города. Самое интересное случилось с трактовкой происхождения серебряной монеты. Как авторитетно заявляли с большой радостью местные археологи, на монете они смогли различить две буквы: «п» и «о», из чего был сделан скоропалительный и радующий их вывод: монета явно потемкинская, стало быть, город ранее назывался не Новопотемкино, а Потемкино. Находясь в радостной эйфории, местные археологи выдвинули смелое предположение о позднем переименование Потемкино в Новопотемкино, что всё и объясняло. Правда, кроме них, никто двух букв «п» и «о» на монете увидеть не смог, но эта мелочь нисколько не смущала археологов. Особенно, после их встречи с мэром города и одобрения им смелой археологической версии о происхождении монеты.

Словом, дорогой мой читатель понял, какой, оказывается, древний город Новопотемкино и какая гигантская работа проделана археологами и сотрудниками местного краеведческого музея для сохранения в людской памяти древней истории города. И не надо забывать самого мэра города Горемыкова, который работал лишь для своего города, не покладая рук и ног, как интересно выразился он недавно на одной из пресс-конференций.

А какая природа в городе Новопотемкино! Ведь глаз же не оторвешь, когда видишь, как гармонирует солнце, зелень молодых растений со сверкающей на солнце уличной грязью! Что ни говори, а грязи на улицах нашего прекрасного и древнейшего города было много, очень много… Но горожане, ко всему привыкшие, бодро и уверенно шли по улицам Новопотемкино, несмотря на окружающую их везде грязь, или просто делая вид, что ее не замечают. Дворников в городе, к сожалению, не было по той простой причине, что размер дворницкой зарплаты не превышал двух тысяч рублей и был явно не пропорционален

интенсивной работе с веником и метлой. Правда, горожане слышали об одном так называемом почетном дворнике Новопотемкино, которого награждали раз в год благодарственной грамотой и не где-нибудь, а в самой мэрии города, но, кроме него, дворников не было.

Ладно, что мы всё о грязи, поговорим лучше о природе города…

Мой милый и дорогой читатель, приезжайте зимой в прекрасный город Новопотемкино!

Думаю, что вы не пожалеете: с середины октября до середины апреля Новопотемкино весь в снегу. Правда, после дождя на городских улицах лежит один лед, на котором некоторые неосторожные жители, не занимавшиеся в юности легкой атлетикой и акробатикой, не удерживаются и падают. Но разве могут эти отдельные недоразумения заслонить радующий глаз любителя природы сверкающий лед во всем Новопотемкино? Это что-то вроде некой ледяной равнины, простирающейся по всему городу. Местная власть, конечно, не замечает всей красоты зимнего города, передвигаясь исключительно не на своих двоих, а на машинах, но рядовые горожане ежедневно видят

и ощущают на себе все прелести зимнего города.

А как приятно, мой дорогой читатель, усесться в баньке в зимнюю пору, попивая пивко или самогон, и потом выбегать на мороз, падая в снег! Конечно, можно не удержаться и поскользнуться на льду, если только один лед на улицах города, но может ли этот печальный эпизод портить прелести банной процедуры?

Знаете, мой дорогой читатель, говорить о Новопотемкино можно долго.

В городе есть столько агентств недвижимости, автомобильных салонов, туристических агентств и салонов красоты, будто все жители города только и делали, что постоянно покупали квартиры, автомобили, ездили за рубеж или стриглись. Буквально на каждой улице города находится хотя бы одно агентство недвижимости, туристическое агентство, один автомобильный салон иди салон красоты.

Но больше всех коммерческих фирм в городе была известна фирма с многообещающим названием «Наша надежда». Кстати, в ней работала скромным замом директора сама супруга Горемыкова, но об этом интересном во всех отношениях факте чуть позже…Замечу еще, что фирма являлась самой богатой среди фирм Новопотемкино.

Конечно, приятно, что у кое-кого остались хоть надежды на лучшее в непростой нашей жизни, но предложение фирмы «Наша надежда» вряд ли развлечет читателя. Тем не менее вынужден рассказать очень коротко о деятельности данной фирмы и ее обещаниях. Заранее извиняюсь перед чересчур эмоциональным и нервным читателем, пусть он пропустит эти строки…

Итак, фирма «Наша надежда» подписывает договор с клиентом по ежемесячному его денежному содержанию (кстати, ничего о сроках денежного содержания клиента не написано) с тем, чтобы клиент разрешил использовать все его внутренние органы после смерти для пересадки. Ну, до чего же заботливая и прекрасная фирма с многообещающим названием «Наша надежда»!

Как правило, договоры она заключала только со стариками не моложе семидесяти пяти лет. Директор фирмы Матроскин додумался включить в договор особый пункт для остро нуждающихся в деньгах клиентах, по которому клиент мог получить на пять тысяч рублей больше обычной суммы ежемесячного денежного обеспечения при условии в будущем перехода квартиры клиента в собственность фирмы. Многие клиенты подписывали и этот пункт в договоре с надеждой в глазах, а фирма «Наша надежда» обогащалась с каждым днем. Ну, не подумайте, мой дорогой читатель, что автор посмеивается над такой добро-

порядочной и заботливой фирмой, нет! К тому же «Наша надежда» выделяла исключительно из своей доброты и щедрости бесплатный гроб клиентам. Конечно, гроб фирма не привозила сразу после подписания договора – он выделялся родственникам умершего клиента, если таковые объявлялись. Коммунисты Новопотемкино не раз

устраивали пикеты у офиса фирмы, скандируя: «Нет кровопийцам народа!», «Буржуи обогащаются, а мы мрем!», «Смерть кровососам!», а председатель партии «Трудовой

фронт» Топтыгин жаловался не раз даже мэру города Горемыкову на подлую деятельность фирмы «Наша надежда». Да, так и сказал он мэру Горемыкову:

–Подлая эта фирма «Наша надежда» и какая подлая у нее деятельность!

Мэр Горемыков в ответ разводил руками, отнекиваясь и не желая говорить на эту тему.

–Что я могу поделать? Бизнес есть бизнес, ничего личного…

–Но ведь они ждут человеческой смерти!– возмущался Топтыгин, на что получал резонный ответ:

–Да, ждут, но ранее эта фирма платила ежемесячно клиенту по договору. И договор этот каждый клиент подписывает сам добровольно, понимаете? Какие ко мне претензии?

–Но вы можете…

–Я могу запретить их деятельность?– спросил со скрытой уcмешкой Горемыков.– На

каком основании? А как же наша демократия?

Топтыгин нервно дернул головой, проворчав:

–Бросьте вы… Какая у нас демократия?

После короткой паузы Горемыков авторитетно заявил, стараясь взвешивать каждое произнесенное им слово, делая частые паузы в соответствии со своей привычкой говорить:

–Да… да, у нас демократия… да, демократия…И запомните это, да!.. Демократия…

И хорошо, да, хорошо, что демократия И нельзя… нельзя, как раньше до 91 года, да, нельзя просто так запретить, закрыть, стращать, не пущать, запугать!.. Да, запретить и

не пущать!..Запретить что-то… И как я, мэр города, как я могу вмешиваться в работу коммерческой фирмы? Как могу я вмешиваться?..

–Но…

–И на каком основании я могу вмешиваться? На каком основании, если эта фирма работает честно, не нарушая закона и платя налоги? Да, если она платит налоги и

работает четко по своему уставу фирмы?

–Ситуация, как в анекдоте, получается… Якобы фирма для народа…

–Не понял…

–Якобы для народа эта фирма помогает людям умереть?

У Горемыкова появилась рыбья холодность в глазах, он сжал пальцы рук в кулаки. Минуту сидел в кресле молча, стараясь не смотреть на надоевшего собеседника.

Топтыгин понял, что рассердил мэра, и осторожно спросил его:

–Но вы же понимаете, что фирма зарабатывает деньги на крови?

Горемыков не ответил.

Короткая пауза.

«Гм, еще не сказал о его жене – заместителе директора фирмы «Наша надежда»!»– подумал Топтыгин, вздыхая. – Мог сгоряча сказать…»

Дело в том, что жена Горемыкова работала замдиректором в фирме» Наша надежда»,

но сам мэр постоянно открещивался от разных критиков и даже судился со многими, утверждая, что ничем не помогал фирме и никогда не нарушал закон. Формально, конечно, Горемыкова числилась только замом, но на деле она почти руководила всей фирмой, а директор Матроскин подписывал с радостью все договора, которые составляла Горемыкова и всегда соглашался с ней во всем, понимая, что препон у фирмы в городе с таким замом не будет…Шутники в Новопотемкино острили, говоря, что Горемыкову следовало бы быть мусульманином и иметь не одну, а несколько жен.

«Тогда бы число миллионерш в городе прибавилось!»– смеялись они и были правы в своем мнении относительно богатства Горемыковой.

Счастьем для них было то, что их не слышал Горемыков, который мог сразу подать на них в суд. К слову сказать, все суды в Новопотемкино мэр Горемыков выигрывал, после

чего еще добивался денежной компенсации за моральный ущерб и оскорбленное достоинство…Не секрет, что все судьи славного города получали приличную надбавку за

вредность к своей отнюдь не маленькой зарплате, поэтому злые языки шушукались насчет коррупции в суде, но эти шушукания происходили лишь в коридорах или на кухнях, опасаясь, что их услышит сам мэр, которому доставляло истинное наслаждение судиться почти каждую неделю со своими обидчиками…Злые языки уверяли, что у него такое необычное хобби, но другие сомневались, считая мэра занудой и авторитарным правителем города, который не упустит своего шанса нигде и ни в чем. Кое-кто, посмеиваясь, рассказывал о своего рода семейном совете, когда Горемыков с женой обсуждали будущие планы фирмы «Наша надежда» в тихой домашней обстановке. Горничная Горемыкова услышала ряд фраз мэра, после чего просветила на этот счет почти всех своих знакомых, а знакомых у нее было почти половина города. Она рассказывала, что Горемыков как-то оскорбленно пробурчал жене:

–Я что, твой личный неоплачиваемый работник?..Сколько можно помогать твоей фирме?..

–Ой, – ответила язвительно Горемыкова, гладя по голове мужа,– такой у меня работник, он так, бедный, перетрудился в своем комфортабельном кабинете!

–Чего ты смеешься?

–Я не смеюсь, в честь эксплуатируемого мной дорогого мужа обязуюсь завтра не обсуждать планы фирмы,– сострила Горемыкова,– ведь завтра у нас воскресение.

–А в понедельник мне снова придется вечером о фирме с тобой говорить?– продолжал раздраженно мэр.

–Гм, раз так,– ответила жена,– то не будет наших тихих сексуальных радостей сегодня…

–Что?!

Но ответа Горемыкову не последовало…

Разговоры о тихих семейных сексуальных радостях четы Горемыковых и их семейном совете по поводу фирмы заполонили почти весь город.. Горемыков нашел некоторых шутников и судился с ними, конечно, выиграв все суды и получив денежные компенсации с них…

Из несказанного Козьмы Прутковым: « Мир так абсурден и нелеп; в театре абсурда нет антракта!»

–Анекдот, говоришь?.. Анекдотов много есть,– согласился Горемыков после паузы,– кстати, есть новый анекдот про выборы. Хочешь расскажу?

Топтыгин вздохнул, не ответив. Его всегда раздражало снисходительное отношение мэра к своим подчиненным и некоторым депутатам, это фамильярное обращение на «ты», когда собеседник тоже не молод и можно говорить с ним более вежливо.

–Ну, чего молчишь?..Итак, беседуют двое приятелей. Один спрашивает: «Ты за кого будешь голосовать?» Другой отвечает: « За коммунистов». «Зря»,– смеется первый,– не думал, что ты мазохист!»

–Это почему он мазохист, если за коммунистов хочет голосовать?– раздраженно поинтересовался Топтыгин.

–А ты подумай…Да, подумай… Коммунисты всю жизнь всем пели:»Надо терпеть и страдать во имя будущего», скольких измучили и убили… Продолжать?

Мэр мог и дальше говорить назидательным тоном, словно учитель что-то объяснял

плохо учившемуся ученику, мог говорить долго и с паузами, часто повторяясь и жестикуляруя, но Топтыгин махнул рукой и вышел, не попрощавшись.

Итак, продолжаем, мой дорогой читатель, рассказывать о славном городе Новопотемкино…

В центре Новопотемкино возвышалось шестиэтажное кирпичное здание мэрии, которое жители называли «Белым домом». Именно в нем работал сам мэр города со своей командой, заседали депутаты городской Думы.

Перед мэрией слева от нее стоял памятник Ленину и справа от мэрии – памятник святому Володимиру, которого почитали все прихожане местной церкви. Так и стояли

два памятника напротив друг друга, будто кто-то специально их расположил таким образом, чтобы они ежечасно и ежедневно были рядом. Правда, оба памятника с недавних

времен были залиты краской. После празднования седьмого ноября коммунистами города в тот же вечер памятник Ленину кто-то облил черной краской; левая часть лица Ленина стала черной. В отместку кто-то из обиженных коммунистов города через неделю облил

красной краской голову отца Володимира, после чего голова его стала наполовину красной. Краску с обеих памятников смыть не удалось, а посему памятники оставались стоять друг против друга разукрашенными. Хулиганов, которые испортили памятники, найти не удалось доблестной милиции Новопотемкино, хотя мэр города приказал найти их во что бы то ни стало. Не помогла даже специально учрежденная денежная премия тому, кто поймает осквернителей памятников. Также мэр распорядился выставить наряд милиции у каждого памятника в вечернее и ночное время.

А какие есть прекрасные дома есть в Новопотемкино, уж любо- дорого, дорогой мой читатель, посмотреть! Особенно красив трехэтажный дом мэра города Горемыкова. Дом этот построен из белого кирпича, с башенками на крыше, с крылечком; вдоль дома тянулась высокая до двух метров железная ограда, чтобы никто из посторонних не мог заглядывать и лицезреть домашнюю жизнь мэра Горемыкова. Конечно, у многих горожан были частные домики, но такого массивного и красивого дома, как у мэра, не было ни у

кого. Нет, ошибаюсь, дорогой читатель, забыл упомянуть еще два частных дома, но чуть победнее дома Горемыкова: двухэтажный дом начальника местной милиции и двухэтажный дом местного прокурора.

Дороги в Новопотемкино были неровные, с ухабами и ямами. Все, конечно, знали о плохих дорогах в городе, но ремонтировали дороги лишь в двух случаях: когда приезжало из центра высокое начальство и когда надо было снова чинить машину мэра. Ремонт дорог требовал больших затрат, если уж ремонтировать все дороги города по- настоящему на

долгие годы вперед. Поэтому, чтобы не тратить много денег на ремонт, мэр приказал отремонтировать дорогу в центре города, благо начальство едет всегда по центру. На вопрос некоторых депутатов о ремонте дорог мэр Горемыков ответил со свойственной ему горячностью:

–Ишь, чего захотели, наши уважаемые депутаты!.. Гм, дороги, говоришь, ремонтировать?.. Дороги? Все и сразу ремонтировать? А как же тогда быть с дураками нашими, а?

Депутаты не поняли юмора мэра и снова повторили свой вопрос по поводу ремонта дорог, на что мэр ответил примерно так:

–Будет, да, будет вам всем ремонт… Будет! Ужо скоро будет ремонт, ремонт дорог и всех дураков!..Будете там сами пылью дышать и пыль глотать, да, пыль глотать…

Вот какой прямой и открытый был мэр города Новопотемкино, не лез за острым словом в карман, за что и любили его почти все горожане Новопотемкино, исключая горстку депутатов из фракции «Правый фланг».

А какие хорошие и доверчивые люди есть в Новопотемкино!

Уж вы не подумайте, что только в городе Новопотемкино есть доверчивые люди, которые сразу всем новостям верят, нет… Просто жителям Новопотемкино очень часто говорят по местному телевидению (телеканал «Наше зрение»), что рейтинг у мэра Горемыкова очень высокий и они этому сразу верят. Ну, лично я бы сначала не поверил, поговорил со своими знакомыми или родственниками об этом удивительном рейтинге, который что-то постоянно растет и растет, как некий дивный и заморский фрукт на нашей отечественной почве, по неизвестной никому причине, а горожане Новопотемкино верят сразу: ведь по телеканалу «Наше зрение» сие говорят! И как же может «Наше зрение» ошибаться в высоком рейтинге мэра города, если финансирование местного телеканала зависит исключительно от самого мэра Горемыкова? Конечно, телеканал «Наше зрение»

всегда всё видит и замечает, неспроста же такое удивительное название у местного телеканала…Итак, жители Новопотемкино сразу верят сообщениям их телеканала,

возможно, кто-то в других городах или странах не поверил бы сразу, попытался спросить своих близких, знакомых, соседей по дому и на работе, поставив перед ними прямой

вопрос: а доверяете ли вы своему мэру и одобряете вы все его действия?

Вообще, если сказать честно, жители Новопотемкино разлюбили политику, пытаясь не интересоваться больше ею, говоря, что политика-это только одна грязь и как бы не замараться ею. Негативное отношение горожан к политике отражалось на явке избирателей в дни выборов мэра города, но недавнее понижение процентной явки на выборы устранило возможный срыв выборов: как заявил один депутат местной Думы, если даже один человек придет в будущем на выборы, их признают состоявшимися. Дорогой мой читатель, конечно, догадывается, кто может быть этот один человек, который с охотой приедет на выборы…

А какое изобилие депутатских фракций в городской Думе Новопотемкино, ой, любо- дорого посмотреть! Даже дух захватывает и хочется просто тихо плакать от восторга, когда видишь названия разных партий, которые представлены в городской думе: партия «Единое Новопотемкино» (председатель партии и своей фракции в Думе – Подпевалов),

партия «Справедливое Новопотемкино» (председатель партии – Соглашаев), партия «Трудовой фронт» (председатель партии – Топтыгин), партия «Родной край» (председатель партии – Заставкин), партия «Либеральная мысль» (председатель партии –

Соловейский), партия «Правый фланг» (председатель партии – Черных). Раз такое есть изобилие партий, раз такое изобилие мнений, то и демократия, как считал мэр, есть в городе, о чем он радостно сообщил всем с дрожью в голосе:

–Да… да, наконец-то у нас в Новопотемкино… в древнем и славном городе Новопотемкино создана настоящая демократия!

Никто из собравшихся на административном собрании ничего не ответил, тогда Горемыков после паузы, посуровев и охватив цепким взглядом всех своих замов и всех местных начальников и депутатов произнес снова: те же слова, будто известил всех о каком-то неведомом доселе открытии:

–Да, господа- товарищи, у нас в городе настоящая демократия!

Присутствующий на собрании председатель партии «Единое Новопотемкино» Подпевалов вскочил с места, словно его кто-то резко толкнул, тряхнул поседевшими волосами в знак согласия и бодро известил всех:

–Какое счастье у нас, господа! У нас демократия в городе!

Подпевалову исполнилось уже лет пятьдесят пять, когда он, ранее работая инженером на машиностроительном заводе, стал депутатом городской Думы. Он был совсем невзрачен на вид: ниже среднего роста, весь поседевший, неулыбчивый, застывшее и невыразительное лицо без эмоций, словно смотришь не на лицо, а на мумию. Прибавить к

этому можно его немногословность, полную покорность мэру Горемыкову, стопроцентную моментальную исполнительность. Порой даже многие из депутатов думали, что Подпевалов похож не на человека, а на робота, умеющего говорить и

писать, только исполняющего начальственные приказы. Бывало не раз, как мэр только что излагал перед депутатами и чиновниками свое высокое начальственное мнение, почему-то начиная всегда примерно так: – Мы считаем…-после чего Подпевалов, как говорящий попугай, повторял всё то же, что только что сказал мэр.

Но все чиновники и депутаты, как всегда, сидели молча, не пытаясь даже вставить слово в монолог мэра, поэтому выражение Горемыкова: «Мы считаем…» означало на самом деле: «Я считаю!». Как посмеивался на кухне со своей женой председатель партии «Правый фланг» Черных : «Наш мэр- император сегодня снова изрек :»Мы, Николай Второй, считаем…»

После окончания властной тирады или монолога мэра вскакивал, как всегда, Подпевалов, слово в слово повторяя высказанное мэром и далее, кивая головой, говорил от себя всего несколько слов:

–Мнение нашего уважаемого всеми мэра Горемыкова Демида Демидовича поддерживаем и всегда одобряем! Мы всегда вместе с мэром!

Чиновники, которые относились к партии «Единое Новопотемкино», захлопали в знак одобрения, как и чиновники из партий «Справедливое Новопотемкино» и «Либеральная

мысль». Но депутаты партий «Трудовой фронт», «Правый фланг» и «Родной край» сидели молча, не двигаясь.

Самому мэру города Горемыкову Демиду Демидовичу исполнилось шестьдесят лет, но

на пенсию ему идти не хотелось: кто же у нас власть так просто отдает и желает получать пенсию в сто долларов? Был Горемыков крупного телосложения и высокого роста, широк в плечах, краснощекий, с цепкими серыми глазками, которые впивались в собеседника, словно желая узнать, что у него внутри. Почти всегда глаза мэра, казалось, не выражали ничего, а лицо было непроницаемым, словно смотришь ты не на лицо человека, а на какую-то маску. Лишь иногда в моменты ярости лицо багровело, а цепкие серые глазки так и впивались в собеседника, сверкая.

Горемыков на военной службе дослужился до подполковника, после чего был избран в депутаты местной городской Думы. Как и многие, живя по стандарту тех застойных лет, он вступил в партию. Жизнь по разработанному советскому номенклатурному шаблону складывалась, как нельзя лучше, особенно, когда Горемыкова выбрали сначала на

должность заместителя председателя исполкома, а потом на должность председателя.

Он часто ездил за рубеж, благо отказов в этом на своей номенклатурной высокой должности получить никогда не мог. А по приезде в родной город первые дни ходил мрачный и неразговорчивый, видно, понимал различия между странами и какой достаток и какой прекрасный образ жизни он видел за рубежом. Девяностые свободные годы сильно переменили сытую и спокойную жизнь Горемыкова и изрядно напугали его. Было лишившись начальственной должности, он короткое время проработал замом директора коммерческого банка. Свой партийный билет он спрятал дома, чтобы никому его не показывать, но рвать билет на части или сжигать, как многие другие, он не стал. Переждав свободные быстро пронесшиеся, как смерч, годы, Горемыков снова стал депутатом местной городской Думы, вступил в партию «Единое Новопотемкино», а через три года был избран мэром города.

Зайдя в свой прежний кабинет, который он вынужденно покинул в начале девяностых годов, он заметил, что на стене висел портрет нового вождя нации.

– Молодцы!– похвалил он своих сотрудников, которые повесили новый портрет.

Как известно, чиновник подобен флюгеру: нос воротит, куда ветер дует…

Мэр Горемыков забыл прежние коммунистические лозунги и догмы, старые изречения отживших вождей, разговоры про пятилетки, Знак Качества, план и многое другое из

прошлой совковой жизни. Теперь он стал одним из ярых сторонников рыночных отношений, суверенной демократии, властной вертикали, истинный борец с международным терроризмом, патриот из патриотов и демократ из демократов; очень часто в разговорах с подчиненными и разными посетителями, часто к месту или не к месту он поругивал Америку, Запад, хотя там не раз бывал и всё там ранее ему нравилось.

Говорил мэр Горемыков по-особенному: почти после каждого слова он делал короткие паузы или часто повторял только что произнесенное слово, видно, чтобы усилить внимание окружающих и слушающих его, чтобы его эпохальные изречения запоминались надолго. Это выглядело примерно так:

–Да, господа… да… считаю, что нужно усилить… усилить контроль… Да, считаю, что нужно усилить контроль и милицейское патрулирование на улицах города!

Кстати, одно из его любимых изречений было следующее: «Есть два мнения: мое и неправильное!»

Почти всегда Горемыков надевал серый костюм, который, как казалось, был сшит именно для него: так прекрасно он выглядел в этом сером костюме. Иной раз ходил мэр или сидел, ездил куда-то, и внимание почему-то фиксировалось не на личности Горемыкова, а на сером костюме. Ох, до чего же подходил серый костюм от «Armani»

нашему Горемыкову, просто хочется тихо плакать от восторга, что у нас такие прекрасные руководители, стройные, бодрые и подтянутые, хорошо одетые! Ой, дорогой мой читатель, уж не подумай, что я смеюсь или издеваюсь над нашим модным мэром, отнюдь! Просто очень хочется поделиться впечатлением от шикарного серого костюма мэра Горемыкова. Уж не подумай, мой дорогой читатель, что я распространяю всякие недозволенные провокационные или экстремистские мысли о том, что мэр наш – серая личность с цепкими глазками, нет, даже такое и в голову мне прийти не могло! Ох, ну, как же хорошо сидит серый костюм на Горемыкове! Как же хорошо идет серый костюм по кабинету или в коридоре мэрии… простите, я хотел сказать несколько иначе: не как хорошо идет серый костюм, а как бодро ходит наш мэр в этом прекрасном сером костюме!.. Будто костюм ждал долго своего хозяина, чтобы оный хозяин нашелся в лице мэра Горемыкова. Да, ладно сшит серый костюм! Уж не подумайте, что я считаю нашего мэра серой личностью, если он в сером костюме. Да-а, господа- товарищи, хорош серый костюм мэра Горемыкова, нельзя даже глаз оторвать от него! Скажу только по секрету, по большому секрету: было несколько серых костюмов у мэра и все они сшиты были одним и тем же портным. До чего же не только костюм, но и сам серый цвет подходит нашему

Горемыкову!.. Уж не подумай, мой дорогой читатель, что я считаю мэра серой личностью, но до чего же приятно смотреть на серый костюм, который передвигается по мэрии!.. Также у Горемыкова были еще два черных костюма, но они совсем не то в сравнении с серым цветом. А вот серый цвет так восхитительно подходит нашему мэру!..

После короткого вступления и ознакомления нашего читателя с городом Новопотемкино закончим эту главу. Конечно, автор понимает, что всего не опишешь в одной главе о

том, что происходило в славном городе Новопотемкино. Для этого нужно читать целый роман, а не только вступительную главу…

Глава 2

Человек со смешной фамилией.

Многие люди мучаются из-за своих фамилий, которые другим кажутся то ли смешными, то ли просто вздорными, какими-то неблагозвучными. И ведь мучаться из-за этих вызывающих смех или удивление фамилий приходится порой целую жизнь, что весьма печально, если не менять эти фамилии.

Примерно так раздумывал и молодой человек Алексей со смешной фамилией Видотрясов. Что? Вы скажете, что эта фамилия не смешна? Тогда, может, возьмете себе такую фамилию? Нет, говорите вы, что совершенно логично, если подходить к вопросу честно. Над его фамилией смеялись и в школе, и в институте. Так что к искажениям своей фамилии Алексею Видотрясову привыкать было не нужно. Называли его якобы по ошибке Видоплясовым, Твидоплясовым, Твидотрясовым, Трясовидовым, Гдетотрясовым, Трясоплясовым и так далее, благо фантазия у нашего народа богатая.

Отец Алексея Ярослав Видотрясов гордился своей фамилией не в меру, убеждая сына не менять ее.

–Когда я умру, не смей менять мою фамилию,– внушал он со строгим лицом Алексею, когда тому исполнилось пятнадцать лет.

Ярослав Видотрясов всю жизнь проработал скромным учителем литературы в общеобразовательной школе Новопотемкино, там и познакомился с будущей женой и матерью Алексея – Ольгой, учительницей химии.

Алексей был среднего роста, без усов и бороды, светлый шатен с широким лбом, голубыми глазами, которые радостно взирали на окружающий мир. Являясь человеком общительным и очень дружелюбным, он имел множество друзей, знакомых, слыл всегда

душой компании. Приятный мягкий голос, постоянная доброжелательная улыбка на лице, начитанность нашего героя, чувство юмора привлекали к нему многих людей, хотя

некоторых раздражала его улыбка на лице; лишь иногда лицо казалось грустным, но нельзя было не заметить тонких улыбающихся губ нашего героя.

Да, да, уважаемый читатель, многим не нравилась его постоянная улыбка: когда ходишь злой и чем-то постоянно раздраженный, особенно, если человек вышел на работу в понедельник с перепою, а тут идет улыбающийся молодой стройный человек, полный надежд, ну, как тут, увидев сего молодого и радостного, не сказать вслед ему несколько известных слов коммунальных квартир и улиц!

–Чего он всё время улыбается? Над кем и чем смеется?– не раз говорили про Алексея окружающие, качая головами.

Но Алексей Видотрясов улыбался в школе, когда ему ставили двойки, и в институте, когда учитель или декан делал ему замечание. Преподаватели отчитывали его не раз за улыбки, думая, что он посмеивается над ними, но потом, познакомившись с ним поближе, с его внутренним миром, эрудицией, добротой, отношениям к людям, сменяли гнев на милость. Но все-таки некоторые учителя, говоря с нашим героем наедине, часто советовали не улыбаться так часто. К примеру, пожилая учительница русского языка и литературы Любовь Матвеевна, вздыхая, пыталась неоднократно убедить Алексея ходить со строгим лицом:

–Ну, чего ты каждый день улыбаешься? Скажи мне, пожалуйста, зачем эта твоя приклеенная улыбка до ушей?

Алексей смущенно улыбался, отводя лицо от пытливого взора учительницы.

–Ну, что ты молчишь?– продолжала допытываться Любовь Матвеевна.– Хоть ответь мне что-нибудь?

Любовь Матвеевна сидела за столом и постукивала нервно пальцами по столу.

–А что плохого в моей улыбке? – наивно спросил Алексей, продолжая улыбаться, как всегда.– Мне радостно жить на свете, я радуюсь, что живу, учусь.

–Многие считают, что ты надо всеми смеешься!

–Как можно мне смеяться, Любовь Матвеевна!– всплеснул руками Алексей.– Не могу я ходить злым с недовольной физиономией, как многие.

–Кто тебя просит ходить злым? Ты не понимаешь меня?

–Нет, я прекрасно вас понимаю, Любовь Матвеевна,– пытался объяснить ей Алексей ход своих мыслей,– поймите меня, пожалуйста, не могу я ходить злым и недовольным, вечно раздраженным, ругаться, как многие… Что плохого в моей улыбке? Что плохого в радостном лице, которое смотрит на вас? Ведь мы живем и трудимся, учимся, чтобы быть счастливыми?

–А когда тебе ставят двойку по какому-то предмету, зачем ты смеешься?

–Я не смеюсь, Любовь Матвеевна,– просто я улыбался, как и всегда,– объяснял наш герой,– мне ставят двойку, а я внушаю себе: « Ничего, Алексей, всё будет хорошо, скоро исправишь двойку».

–Да?– недоверчиво спросила Любовь Матвеевна, не отрывая взгляда от ученика.– Гм, впервые я вижу такого…

Вот так и жил с постоянной радостной улыбкой наш главный герой романа Алексей Видотрясов. Конечно, нельзя назвать его идеалистом или просто идиотом, который

смеется даже при виде крутящегося пальчика руки, отнюдь; Алексей понимал, что в окружающем мире есть горе, войны, ненависть, катастрофы. Но тем не менее он продолжал улыбаться, уверенно и радостно взирать на мир, улыбаться, разговаривая даже с посторонними на улице или где-то еще.

Алексей Видотрясов, окончив филологический факультет института Нопотемкино,

стал работать редактором в местной газете «Новопотемкинские новости». Само название газеты Алексею не очень нравилось, как и название родного города.

После двух лет работы в редакции газеты Алексея выдвинули в кандидаты городской Думы, хотя он хотел продолжать работать редактором.

–Молодец!– похвалил Алексея его друг Максим, когда узнал о выдвижении Алексея на должность депутата.– Будешь только на кнопочки нажимать и больше денег получать?

Алексей не понял иронии друга, поэтому переспросил его:

–Не понял я…Что ты хочешь мне сказать?

–Будешь в Думе нажимать одним пальчиком на кнопку со словом «Да»?

Алексей усмехнулся в ответ и увидел подходящего своего друга Антона, который тоже работал редактором в газете «Новопотемкинские новости».

–Привет, наш депутат!– произнес Антон.

–И ты уже слышал?

–Как же, как же, вся земля полнится слухами о депутате нашем Алексее Твидовидове…

–Видотрясове!– уточнил Алексей, улыбаясь.

–Да, Твидотрясове…

–Ну, кончай шутить, Антон,– ответил Алексей,– хватит искажать мою фамилию…И еще я только кандидат в депутаты, а не депутат.

–Что ж, кому быть депутатом, а кому просто волочить свой хвост по грязи.

–Мда, ты хочешь меня обидеть?– удивился Алексей, временно переставая улыбаться.

После короткой паузы Антон пояснил друзьям свою мысль:

–Слушайте внимательно одну древнюю притчу. Как-то раз в Китае к жителю Тан пожаловал чиновник с посланием от императора. Император, как следовало из послания, которое прочитал чиновник, приказывал явиться Тану во дворец на службу во дворце. Но Тан этому приглашению совсем не обрадовался на удивление чиновника. «Почему?»– удивился чиновник. «В столице, как говорят многие старые люди, -ответил Тан,– есть черепаха, которая умерла несколько тысяч лет назад. Уж точно не знаю, что осталось от нее с того времени, но император распорядился покрыть ее красной тканью и положить в золотой шкаф. Как думаешь, если бы ее спросили, чтобы она выбрала, если бы такая возможность: остаться живой, если даже она жила в грязи и холоде, волоча свой хвост по грязи, или быть мертвой, чтобы били поклоны перед ее костями?»

–И что ответил чиновник?– нетерпеливо спросил Максим.

–Чиновник ответил, что лучше, конечно, остаться в живых, если даже пришлось бы жить в грязи и холоде. И Тан в этой притче так и сказал: « Поэтому уходи! Я тоже буду жить в грязи и холоде, но буду живым, не буду никогда на службе у императора».

Алексей моментально ответил, поняв намек:

–Да, я тоже не буду мертвой черепахой или спать на собраниях, только поднимать руку при голосовании, только нажимать на одну кнопку со словом «Да»!

Через месяц Алексея Видотрясова выбрали депутатом городской Думы Новопотемкино.

Он состоял во фракции «Правый фланг», так как политические взгляды молодого человека были демократическими. Уже в студенческие годы он понимал всю нелепость коммунистической утопии. Максимализм молодого человека не позволял ему стать конформистом. Поэтому даже в самом жутком сне ему никогда не приснилось, что когда-

нибудь он вступит в партию «Единое Новопотемкино», которая везде только и провозглашала, что она вместе с мэром города.

-А дальше что?– усмехался Алексей, видя на городских улицах многочисленные плакаты партии «Единое Новопотемкино»: «Единое Новопотемкино» всегда вместе с наши мэром Горемыковым».

Максим и Антон не интересовались политикой, говоря, что ничего, кроме грязи, в ней нет. Они пытались отговорить своего лучшего друга от депутатской работы, желая, чтобы Алексей снова вернулся работать редактором. Однако Алексей был непреклонен и тверд

в своем намерении заняться политикой и служить своему народу.

–Знаете,– пытался убедить своих друзей Алексей со свойственной ему горячностью,– можно, конечно, не заниматься политикой, не интересоваться ею, ведя себя, как страус, прячущий голову в песок. Но тогда со временем политика сама найдет тебя.

–Как это?– удивился Антон.

–Болтовня одна,– бросил скептически Максим, включая плеер,– лучше музыку послушаю.

–Нет, совсем не болтовня,– продолжал убеждать друзей Алексей,– совсем не болтовня!.. Ведь у нас в обществе, в социуме всё связано с политикой в той или иной мере.

Конечно, наш главный герой не убедил своих друзей и они остались при своем мнении.

Дотошный читатель может спросить автора: а чего это в сатирическом романе главный герой положительный, когда ранее разные авторы описывали в сатирических повествованиях отнюдь не положительных героев? На это автор должен ответить читателю, что, во-первых, он не стремится подражать многим писателям и пытается писать своим стилем, а именно в сатирическом жанре гротескного реализма. И так автором были написаны две сатирические повести: «Слепой город» и ее продолжение «Бег на месте или Замкнутый круг», где главный герой Ангел – положительное лицо. Новым, как считает автор, является то, что главный герой обоих повестей ( как и нашего сатирического романа)– положительный, а не отрицательный персонаж. Конечно, положительного героя окружают разные отрицательные типы в повестях и романе. В новом жанре автора – гротескном реализме (автор отсылает читателей к своему обоснованию стиля гротескного реализма в журнале «Страна «Озарение», 2006г) есть гиперболизация явлений и событий, которые нередко бывают в реальной жизни; доведение жизненных ситуаций до абсурда, нелепицы, помогающих отразить алогизм отрицательных явлений жизни. Новая жанро- стилевая линия автора позволяет ему лучше

отразить окружающую действительность, сочетая различные сцены жизни с использованием реалистической условности, гротеска, пародии и фантасмагории. Появление новой общественной структуры долгое время затруднялось наличием отживших феодальных форм правления, укладом жизни, а демократические институты, к сожалению, стали появляться слишком поздно и подлинные ценности демократии, подлинная демократическая мораль с большим трудом внедрялась и многими до сих пор отвергается, считая их чуждыми понятиями. Старая отжившая система мышления, пережитки тоталитаризма и авторитаризма довольно живучи… Автор часто смотрит на мир глазами своих положительных героев, он сатирически описывает и раскрывает через многочисленную цепь размышлений главного героя, его слов, действий, поступков всю нелепость ситуации, нравы людей и подчас их скудоумие, ложь и демагогизм чиновников.

Во- вторых, автор считает, что нельзя в сатирическом повествовании писать только об отрицательном явлении, достойном осмеяния и гнева сатирика; эстетическая задача сатиры – пробуждать воспоминания о прекрасном, добре, истине, оскорбленными глупостью, низостью, несправедливостью и другими разными пороками, почему автор ввел в своем романе положительного героя, которого, к сожалению, окружают разные отрицательные персонажи…Конечно, автор понимает, что такое сопоставление: один положительный герой и масса отрицательных героев довольно абстрактно, но тогда роман писал бы кто-то другой и сей роман был бы совсем не похож на наш роман…

Засим после краткого объяснения своего подхода и стиля автор вынужден закончить данную главу.

Глава 3

Картины и маски-шоу.

Выставка художника Афанаскина Глеба Ивановича началась ровно в двенадцать часов дня. Сам Афанаскин, пожилой человек с седыми редкими волосами, зачесанными назад, медленно прогуливался по галерее, поглядывая с интересом на многочисленных посетителей.

Художник был весьма низкий, но широк в плечах. Временами он останавливался, поправляя синий шелковый платочек, аккуратно завязанный на шее вместо обычного галстука. Отутюженный черный в серую клеточку костюм, белая сорочка с золотыми

запонками, черные блестящие туфли, помимо указанного нами синего платка на шее, выдавали хороший вкус.

Сразу было видно, что Афанаскин интересовался впечатлением каждого посетителя выставки- с таким нескрываемым интересом он наблюдал за гостями. Но посетители стояли молча, ничего не говоря, или прогуливались вдоль картин, иногда останавливались возле какой-то из них на короткое время.

Сказать, что картины художника Афанаскина отличались некоторым своеобразием, значило сказать почти ничего: многие посетители, как можно было понять по их лицам, выражали крайнее удивление или восхищение от увиденного, но вслух ничего они не говорили. Чтобы читатель понял, о чем идет здесь речь, приведем лишь некоторые названия картин художника: «Кляп во рту», «Решетка», «Всё черное».

Среди посетителей выставки внимательный взгляд местного старожила выделил и депутатов городской Думы, и политиков, и сотрудников мэрии, и бизнесменов с их женами, но и все они молча глядели на картины, пытаясь не выражать своих эмоций вслух. Лишь некоторые депутаты-коммунисты с недовольным видом несколько раз подходили к Афанаскину, почти крича и отчаянно жестикулируя при этом:

–Это что же такое намалевано, а?!– выпалил один из депутатов, морща лоб.

–Это… это как понимать мазню эдакую?– вопил другой депутат.– Глумление над страной, над нами?

Однако Афанаскин им не отвечал, отходя в сторону с надменным выражением лица.

Алексей Видотрясов со своими друзьями Максимом и Антоном тоже зашли на выставку местного художника. Афанаскин, заметив депутатский значок на лацкане пиджака Алексея, отошел на всякий случай в сторону, думая, что Алексей кинется к нему с гневными обвинениями. Но этого не произошло, наоборот, наш главный герой часто посмеивался, подходя то к одной, то к другой картине. Антон и Максим ходили рядом с Алексеем со скучными лицами. Заметив их уныние, Алексей поинтересовался:

–Чего такие мы хмурые? Неужели не интересно?

–А чего тут может быть интересным?– недовольно ответил Максим.– Лучше бы диски

дома слушал.

–Верно,– согласился с Максимом Антон.

–Но почему один черный цвет?– заинтересованно спросила молодящаяся дама лет под шестьдесят в коричневом брючном костюме своего строгого спутника.

Спутник хранил гордое молчание.

Алексей обернулся и узнал в спутнике молодящейся дамы председателя городской Думы Подпевалова.

–Здравствуйте!– поздоровался с ним Алексей.

Подпевалов нехотя повернул голову в сторону молодого депутата, слегка кивнув ему.

Алексея не уловил раздражения Подпевалова, так как у того лицо постоянно было непроницаемым, словно это маска, а не лицо, и полюбопытствовал:

–Нравится вам выставка?

Но ответа не последовало.

Зато молодящаяся дама в брючном костюме весьма охотно ответила Алексею, вскидывая кверху светло-голубые глаза:

–Ой, до чего же непонятно здесь многое!..Ну, вот нарисованная карта нашей страны на черном фоне… Серая карта на черном фоне… А дальше-то что?.. И название картины: «Всё черное»…

Подошедший к даме художник Афанаскин попытался объяснить ей свой замысел:

–У нас в истории было много трагичных эпизодов, много крови и горя. Именно поэтому

я решил нарисовать на черном фоне карту страны.

–А не кажется ли вам, милейший, что картина похожа на «Черный квадрат» Малевича?– ехидно заметил низкого роста старик в очках, распываясь в улыбке.

–Совсем не нахожу сходства,– моментально ответил Афанаскин, словно догадываясь, что кто-то из посетителей выставки задаст подобный вопрос,– разве что черный цвет на обоих

картинах. Но… но разве дело только в одном цвете? На картине Малевича не нарисована карта, только всё черное.

Наконец, молчащий дотоле Подпевалов соизволил вставить свое веское слово:

–М-да, ну и выставка у вас!.. Попахивает экстремизмом…

–Чем, чем?– обомлел Афанаскин, с удивлением уставясь на важного и мрачного Подпевалова.

Но Афанаскину никто не ответил.

–Чем, чем попахивает?– в надежде услышать ответ повторил вопрос художник, уставясь на Подпевалова, но Подпевалов ничего не ответил, показав художнику свою широкую спину и следуя вместе с молодящейся дамой к выходу.

–Экстремист!– выкрикнул депутат из партии «Единое Новопотемкино», услышав мнение председателя своей партии. – Вы оказывается экстремист!– вновь повторил депутат, подходя к Афанаскину и тыча почти ему в лицо свой указательный палец правой руки.

Но Афанаскин игнорировал этот выкрик, усмехаясь и отходя от депутата подальше.

–А что значит название вашей картины «Кляп во рту»?– крикнул вдогонку художнику депутат, покраснев от злости.

К кричащему депутату подошли двое охранников вместе с администратором выставки, вежливо попросив вести себя потише.

Алексей заметил в толпе зрителей своего коллегу по работе, редактора местной газеты «Новопотемкинские новости» Лену.

–Привет, Лен!– поздоровался с ней наш герой, улыбаясь.

Лена обернулась, пряча в сумочку записную книжку с ручкой.

Это была лет двадцати трех миловидная девушка среднего роста с широкими голубыми глазами. Алексею нравились блондинки с голубыми глазами, а Лена была именно такой блондинкой, с приятной улыбкой. Конечно, она не так часто улыбалась, как наш главный герой романа, но старалась улыбаться часто на работе, особенно, когда рядом был Алексей.

Увидев Алексея рядом на выставке, Лена улыбнулась, начав быстро говорить и смеяться, как и все девушки, которым нравится мужское общество и внимание. Вдобавок ко всему Алексей ей нравился с первых минут, когда он только появился в редакции газеты.

–Как впечатление?– поинтересовался Алексей.

–Ты знаешь, Алеш, все картины нарисованы хорошо, да… Но все они с авторским подтекстом, так бы я сказала,– произнесла Лена, продолжая осматривать картины и медленно прохаживаясь с Алексеем.– А ты какого мнения? Как я полагаю, тебе должно понравиться, ведь ты не коммунист и не член партии «Единое Новопотемкино».

Алексей кивнул в знак согласия.

–Я угадала,– обрадовалась Лена, улыбаясь и глядя влюбленными глазами на Алексея.

Появившиеся несколько парней и девушек в красных футболках с надписью «Свои» громко выражали свое недовольство, не считаясь с мнением окружающих:

–Ну, гляди, он нашу страну в черный корсет одел!

–Позор это, а не выставка!

–Выбросить все картины в унитаз!

К удивлению зрителей администратор стоял неподвижно, словно не слышал громких возгласов молодых людей.

Охранники тоже стояли, не двигаясь.

Дверь в художественный салон с шумом распахнулась, после чего Алексей увидел группу людей в черных масках, черной униформе и с автоматами.

–В чем дело?– только и успел выговорить администратор, как его схватили за руки,

словно он преступник.

–Где художник?– Вопрос задал человек в штатском лет тридцати с короткой стрижкой.

Лицо его было непроницаемо, а ледяные глаза ничего не выражали, пристально глядя

на испуганного администратора.

–Но что случилось?– воскликнул администратор, пытаясь вырваться из цепких рук неизвестных в черных масках. – Кто вы такие и что хотите?

–Я спросил тебя, где художник?– холодно повторил вопрос человек в штатском, вскидывая нервно левую бровь.

Афанаскин, услышав шум и разговоры о художнике, подошел к людям в черных масках и с автоматами, представился, пытаясь сохранять спокойствие, что ему удавалось не легко.

–Собственно я – художник, если меня вы ищете,– произнес Афанаскин,– и что…

–Фамилия?– тут же перебил художника штатский.

–Афанаскин Глеб Иванович,– ответил художник,– но почему меня перебива…

–Кто дал вам разрешение выставляться?– словно на допросе, продолжал человек в штатском.

Афанаскин хмыкнул, покачивая головой.

–Вы не слышали мой вопрос?

–Нет, я всё прекрасно слышу и всё вижу, если хотите это знать… Сначала отпустите моего администратора, зачем его держать, как преступника и…

–Молчать, когда вас спрашивают!– перебил нервно художника человек в штатском.– Отпустить этого,– распорядился он, показывая на администратора.

Неизвестные в черном отпустили администратора, после чего тот быстро отошел в сторону, вздрагивая.

–И я вижу,– продолжал, поражаясь своей смелости Афанаскин, стараясь в этот момент не глядеть на людей в черном,– как вы сейчас в масках ворвались на нашу мирную выставку с автоматами, будто мы преступники…

–Молчать!..– взревел человек в штатском.– К нам поступил сигнал: выставка экстремиста, поэтому мы здесь. Заодно мы проверим вашу финансовую отчетность.

–Какой я экстремист, господа?– удивился художник.– И как вы с автоматами будете проверять мои финансовые бумаги?

–Вы опять стараетесь спорить с нами?– недовольно произнес человек в штатском.

–Я даже не знаю, с кем говорю сейчас и…

–Молчать!– снова перебил Афанаскина человек в штатском.

–Маски- шоу началось,– вырвалось у Алексея.

Лена вздохнула, тихо говоря Алексею:

–Это Подпевалов их прислал.

Алексей кивнул, соглашаясь с ней:

–Да, больше некому.

Администратор выставки подошел к человеку в штатском, спрашивая его:

–А кто вы и на каком основании врываетесь и собираетесь здесь что-то проверять?

–Гм, я не обязан тебе докладывать,– высокомерно ответил администратору человек в штатском, даже не смотря в сторону администратора.

После этого человек в штатском повернулся к опешившим зрителям, громко объявляя и пытаясь говорить чуть мягче, чем ранее, что у него получилось с трудом:

–Итак… Всё, господа- товарищи! Выставка сейчас закрывается.

–Но почему?– выкрикнул кто-то из зрителей.

–Мол… – попытался сказать человек в штатском, но вовремя остановился, понимая, что нельзя всем грозить и пытаясь ответить помягче: – Прошу вас меня не перебивать, хорошо? Если будет решено выставку вновь открыть, будет объявлено в прессе. Прошу быстро всех разойтись!

Да, уважаемый читатель, когда главный аргумент в дискуссии или споре,– это пистолет или иное огнестрельное, холодное оружие, ракета с боеголовками, бомба, то все споры и дискуссии, сомнения быстро заканчиваются, а порой и чаще всего даже не начинаются…

Зрители молча пошли к выходу, стараясь не смотреть на неизвестных в масках.

Молодые люди в красных футболках с надписью «Свои» улыбались в отличие от остальных зрителей, подходили к людям в масках и одобрительно похлопывали их по плечам.

–Всё, представление «Маски- шоу» закончилось, картины увезут,– подытожил Алексей, посмеиваясь.

–И куда увезут?– спросила его Лена, пытаясь незаметно заснять неизвестных с автоматами и Афанаскина рядом с ними.

–Не знаю…– как-то неопределенно ответил Алексей.– Потом будет объявлено по нашему зомбиящику: сегодня была закрыта выставка художника Афанаскина в связи с его экстремистской деятельностью и неуплатой им налогов.

–Откуда ты знаешь про налоги?– спросил Максим.

–Смотри сегодня вечером новости,– произнес Алексей.– Ведь в последнее время у нас почти всегда один ответ: «Ничего личного, господа, только бизнес».

Вечером в девятнадцать часов местная телекампания «Наше зрение» очень кратко упомянула о закрытии выставки Афанаскина в связи с неуплатой им налогов.

Глава 4

Зомбиящик

Директор местной телекомпании «Наше зрение» Миловидов с самого начала рабочего дня был не в духе. Обычно добродушный и веселый Миловидов сегодня сидел, насупившись, сосредоточенно читая записку от мэра Горемыкова.

Это был среднего возраста человек с редкими светлыми волосами, зачесанными назад. Бледное лицо с рядом морщин, которые появлялись в последнее время все чаще, усталый взгляд, частые вздохи, отеки под глазами, нервная дрожь пальцев рук, частое употребление спиртных напитков на работе,– всё свидетельствовало о частых нервных срывах, переутомлении. Конечно, он мог бросить эту хорошо оплачиваемую, но такую беспокойную работу директора телекомпании, но тогда куда бы он пошел? Как известно, сейчас по профессии почти никто не работает, и наш Миловидов тоже не являлся исключением из общего правила. Ранее он окончил с большим трудом школу, поступил в один колледж, который бросил через месяц после поступления. Стал работать охранником в продуктовом магазине. Вспомнив свое увлечение музыкой, игру на гитаре, он вступил в группу « Авоськи», пытался зарабатывать на концертах. Знакомые посоветовали ему обратиться к директору телекомпании «Наше зрение», предварительно переговорив с этим директором, человеком уже пенсионного возраста и старой закалки. После той

знаменательной встречи Миловидов был оформлен музыкальным ведущим телепрограммы «Музобозрение», причем, название своей будущей программы придумал сам Миловидов. Старый директор не удивлялся отсутствию у Миловидова музыкального образования, как и какого-либо другого, если не считать, конечно, школьного образования; он хотел помочь молодому человеку, пытавшемуся, как объяснил сам Миловидов на той встрече, найти свой путь в жизни, благо жизнь молодая только начиналась и поступить и окончить музыкальное или другое учебное заведение было совсем не поздно и даже очень нужно. Но потом, став ведущим на телеканале, Миловидов

забыл свое обещание учиться дальше, стараясь лишь появляться в местной газете или ряде центральных журналов страны со своими цветными разнообразными фотографиями.

Знаете, уважаемый читатель, у некоторых личностей есть особенное увлечение, которое порой смахивает на некую душевную болезнь: появляться со своей цветной фотографией в журналах, газетах, в Интернете. Совсем не важно, кто ты, что из себя ты представляешь

и что такого интересного в жизни совершил, создал или изобрел для человечества,– главное, что тебя, такого красивого и гламурненького, постоянно снимают, размещают фотографии в журналах, газетах, в эфире, говорят о тебе в эфире…И таким путем Миловидов добился некоего признания толпы, неизвестно, за что полюбившей его. Музыкальными талантами он совсем не обладал, как и хорошим знанием музыкальных групп и разных направлений в музыке; конечно, он знал ряд отечественных и зарубежных музыкальных групп, их названия, новые альбомы, но это был тот минимум, без которого Миловидов не смог бы работать музыкальным ведущим. Время текло быстро, старый директор часто болел, не выходя на работу, а наш Миловидов старался постоянно обсуждать в эфире необходимость появления молодых кадров на разных должностях, в том числе и на телеканале. Миловидов к тому же вступил в партию «Единое Новопотемкино», часто цитируя слова председателя партии Подпевалова о молодых кадрах, которые нужны стране.

В итоге всех интриг старого директора уволили, а Миловидова на удивление многим жителям Новопотемкино назначили новым директором телекомпании «Наше зрение». Да, уважаемый читатель, иногда получается, как в одном циничном выражении: « Или се ля вы, или се ля вас!»

Однако после первого месяца работы директором Миловидов понял, что доставшееся ему с таким трудом начальственное место отнюдь не путевка в санаторий или дом отдыха со всеми вытекающими отсюда последствиями и придется очень сильно попотеть и потрудиться, понервничать, чтобы удержать это место и не остаться снова без должности.

Он потерял свой прежний облик молодого супермена, покорявшего легко женские сердца и даря всем лучезарные улыбки, превратившись в усталого от жизни, вздыхающего мужчину средних лет с отеками под глазами…

–Опять им телевидение не угодило,– вслух произнес он, вздыхая.

Дело в том, что мэру Новопотемкино не понравилось, что его несколько дней подряд не показывали в местных новостях. Учитывая, что население славного города Новопотемкино почти не читало и не выписывало газет, кроме одного одного восьмидесятилетнего старика Ксенофонта Моисеевича, не говоря еще о сотрудниках спецслужб и прокуратуры, телевизор стал для жителей города самым главным источником новостей. Некоторые шутники Новопотемкино называли телевидение «зомбиящиком», тем самым предполагая, что некий невидимый и скрытый от взоров честных и наивных жителей города субъект транслирует всякие новостные и развлекательные программы с зашифрованным кодом вроде 25 кадра. Мой умный и дорогой читатель понимает, что таких шутников в городе было очень мало в сравнении с теми, кого некоторые ехидные политики называют «пиплс», то есть той основной массой горожан, кои смотрят вечером после работы телевизор лишь бы посмотреть что-то; этот «пиплс» привлекал сам процесс ежевечернего телепросмотра разных программ с

постоянным переключением каналов, как и чтение, кстати, разных тонких книжечек ради прочтения чего попало, лишь бы не думать и только читать для развлечения…

Мэр Горемыков в своей секретной записке напоминал Миловидову, что следует рассказывать о деятельности мэра каждый день, а не только от случая к случаю.

Настроение Миловидова совсем уж испортилось, когда в двенадцать часов дня ему позвонил пресс- секретарь Горемыкова, которая представилась Анной.

–Да, а-а, это… директор Миловидов?– спросила Анна.

–Да,– вяло ответил Миловидов, думая, почему в последнее время и на телевидении, и даже в пресс- службе мэра не могут четко, грамотно говорить и правильно составлять фразы без всяких «а» и «э-э», не говорить косноязычно.

–Что случилось?– нервно произнес он, ожидая новой неприятности, которая, кстати, не заставила его долго ждать.

–А-а…дело в том… э-э…– протянула Анна, подбирая слова, говоря без бумажки, что было ей, как понял Миловидов, не привычно,– вас вызывают в Думу…а-а… для отчета о своей деятельности.

–Но я недавно был там,– удивился Миловидов, на что Анна только повторила прежние свои слова и положила трубку.

Через минут пять в кабинете Миловидова вновь раздался звонок.

Услышав знакомый голос депутата Подпевалова, Миловидов нервно дернул головой, а после напоминания о вызове в Думу совсем раскис, вяло ответив:

–А что случилось?

Подпевалов недовольно повторил, что Миловидову следует явиться в городскую Думу для отчета о своей деятельности.

–И побольше бы освещали нашу депутатскую деятельность!– добавил депутат.

–Но мы и так стараемся показывать думские заседания,– возразил Миловидов, только потом поняв, что нужно было промолчать.

Да-а, дорогой читатель, иногда хорошо- молчать и делать паузы, короткие или долгие, что не суть важно- важно иногда делать паузы, думая в критический момент, что сказать, вернее, как бы выкрутиться из той или иной скверной ситуации…Помните, как в театре, актеры держат паузу? Чем больше пауза, тем больше напряжение на сцене и в зрительном зале и тем интереснее, что потом скажет тот или иной актер…Но Миловидов ответил сгоряча, не подумав, что последует за этим.

–Что-о?.. Когда показывали и что показывали в эфире?.. Как наши депутаты зевают или ковыряют в носу?! Ты, кажется, член нашей партии или позабыл это?! – взревел Подпевалов, после чего Миловидов тихо отложил телефонную трубку на стол, так как гневный голос депутата слышно было даже на расстоянии.

–Алло, вы молчите? Будете снова нас показывать сонными и вялыми, да?!..Алло!– продолжал нетерпеливо Подпевалов.– Алло, не слышно вас!

–Да, я – член…– ответил Миловидов, после чего неожиданно чихнул, делая паузу.

Однако здесь паузу делать Миловидову совсем не следовало, так как ответ получился не совсем корректный.

На другом конце трубки, как показалось бедному Миловидову, гремел гром и сверкали молнии. Подпевалов орал, стучал кулаком по столу.

–Ты чего там клоуна из себя изображаешь?!.. Член, не член!!– орал Подпевалов.– Зачем мы тебя в партию приняли?! Чтобы над нами смеялся и ничем нам не помогал?!

Короткая пауза.

Соберясь с духом, Миловидов взял в руки трубку, пытаясь ответить Подпевалову.

–Да, мы часто показываем депутатов,– пояснил он,– но кто же виноват, что ваши депутаты зевают, ковыряют в носу, спят или еще что-то там делают?

–Гм, а что значит ваша фраза «еще что-то там делают»?– гневно спросил Подпевалов.

-Можем мы ругать зеркало, если оно показывает нам наше лицо?– в свою очередь спросил Миловидов, собирая руки в кулаки.– И можно ли винить или ругать видеокамеру корреспондента, если он снимает депутатское заседание?

–Слушай, думаешь, ты не понимаешь, кто с тобой разговаривает?!

–Знаю, кто со мной говорит и кто мне тыкает…

–А если ты знаешь, то ответь: если даже депутаты зевают, кто-то от усталости просто зевнул, можно этот эпизод не показывать в эфире?

–Как?

–А просто вырезать!

После непродолжительной паузы Подпевалов попрощался и повесил трубку.

Надо сказать, мой дорогой читатель, что претензии в адрес телекомпании «Наше зрение» высказывались не в первый раз. Очень часто мэр или его замы звонили непосредственно Миловидову, сообщая о своем недовольстве после просмотра той или иной телепрограммы или после очередных теленовостей, на что Миловидов старался вежливо и спокойно отвечать, что учтет все замечания.

Неделю ранее по местному телеканалу был показан один сюжет, взбесивший мэра Горемыкова, о чем мы постараемся рассказать сейчас. Итак, двое корреспондентов телекомпании «Наше зрение» вышли на улицы Новопотемкино с целью опроса жителей города. Опрос этот был традиционным, очень часто корреспонденты спрашивали жителей города, задавая им различные вопросы по быту, политике, экономике, социальной жизни, не думая, что жители подчас не смогут отвечать на все вопросы. Причем, вопросы задавались разные, ответы жителей были невпопад, вялые или нечеткие, что, как ни странно, не беспокоило наших корреспондентов – они с чувством выполненного долга благодарили жителей, записывали их ответы или снимали все происходящее на камеру.

Ольга и Семен, молодые корреспонденты телекомпании вышли на улицу с видеокамерой. Оба они вступили недавно в молодежное движение «Свои», посещали часто собрания этого движения. Попросту говоря, члены движения «Свои» надеялись на будущую работу в мэрии, так как секретариат мэрии сулил им многие подобные перспективы, в том числе и будущую работу в мэрии, помощь в поступлении в институт, возможность обучения в институте бесплатно, а посему были всем довольны в Новопотемкино, особенно, его властью.

Корреспонденты остановили первого встречного, который оказался на беду их тем самым единственным жителем, который выписывал и читал разные газеты,– Ксенофонтом Моисеевичем, восьмидесятилетнем стариком.

Ксенофонт Моисеевич слыл в кругу друзей демократом, был членом партии «Правый фланг», несмотря на свои года, посещал все заседания этой партии.

Это был среднего роста старик с бледным лицом и редкими седыми волосами. В детстве он остался один, так как отца и мать расстреляли якобы вследствие их шпионской деятельности на ряд стран мира, а именно: США, Канаду, Англию, Францию, Испанию, Австралию, Новую Зеландию, Ирак и Иран, Сирию и остров Зеленого Мыса. Как рассказывала Кенофонту Моисеевичу его бабушка шепотом, боясь, что ее услышат соседи, отец на суде громко выкрикнул, что он нигде не был, никуда не выезжал ни в какие страны мира. А мать Ксенофонта еще тогда добавила, что их никуда не пускают, только можно путешествовать по нашей стране. Естественно, что отца и мать расстреляли в тот же день по приказу судебной тройки за шпионскую деятельность и прибавили еще к судебном протоколе фразу «за контрреволюционную деятельность». Один судья громко на суде выкрикнул, не сдержавшись:

–Расстрелять всех этих собак!

Бабушка, конечно, рассказала и об этом судье Ксенофонту, на что тот наивно спросил:

–Да какие же мои родители собаки?..

Поминая трагическую гибель родителей, бабушка Ксенофонта часто приговаривала тихим голосом, сидя рядом с ним:

–Да, Ксенофонт, иметь длинный язык сейчас очень опасно…

–Почему?– не понял наивный мальчик.

–А потому…

–Но ты мне не ответила!– возразил Ксенофонт, требовательно смотря на бабушку и ожидая четкого ответа.

Бабушка вздохнула и коротко ответила:

–Иметь длинный язык опасно; он хорошо смотрится лишь на обеденном столе…

Ксенофонт запомнил ироничные слова своей бабушки, только через несколько лет поняв их смысл. Он рано столкнулся в своей жизни с бойцами невидимого фронта,

которые часто вызывали его на допросы, требуя сознаться в шпионской деятельности. Однако Ксенофонт был тверд в своих коротких ответах, утверждая, что сын за отца и мать не в ответе и он ничего не нарушал. Он рано познакомился с зарубежными голосами, стал читать правду между строк в советских газетах. Перестройку и последующие демократические годы он встретил восторженно, хотя понимал, что жить осталось совсем

мало…Конечно, ему не нравилось, что снова сейчас считают некоторые демократические партии друзьями не нашего народа. Вот такого человека остановили молодые корреспонденты.

–Постойте,– попросил старика Семен,– можете ответить на вопросы нашего телеканала?

Ксенофонт Моисеевич остановился, глянул на Семена, после чего поинтересовался:

–А какие ко мне вопросы?

–Вопросы самые простые,– ответила Ольга, держа в руках блокнот и ручку,– как вы живете в нашем городе?

–М-да, снимать еще меня будете?

–Уже вас снимаем…

–И мои ответы попадут в эфир?

После положительного ответа молодых корреспондентов Ксенофонт Моисеевич усмехнулся, гордо подняв голову, и спросил в свою очередь их:

–А вы не знаете, как живут жители нашего города?

–Нет, знаем…-ответил Семен, но его перебила Ольга:

–Да, знаем, но у нас работа такая: задавать вопросы жителям города на разные темы, понимаете?

–Естественно,– ответил Ксенофонт Моисеевич, живший в одиночестве и радуясь такой счастливой возможности сказать, что думает.

–Как вас зовут?

–Ксенофонт Моисеевич.

–Так, хорошо… Вы живете вместе с женой или один?

–Нет, я живу один, а жена…

–Понятно,– быстро ответила Ольга, читая вопросы в блокноте,– как вы относитесь к наступившей стабильности?

Короткая пауза.

Ольга повторила свой вопрос, но старик не ответил ей.

–Вам нечего нам рассказать?– нашелся Семен, внимательно глядя на старика.

–Нет, мне есть что сказать и что ответить вам, молодым,– неспеша ответил Ксенофонт Моисеевич,– я не знаю, где обитает эта стабильность

–Как?– одновременно произнесли оба корреспондента.

–Да, именно так, я не знаю и не вижу нигде этой стабильности… В более ранние годы говорили про застой, а не о стабильности,– признался Ксенофонт Моисеевич,– у нас, как я понимаю, мнимая стабильность в стране!

После паузы оба корреспондента посмотрели выразительно друг на друга.

-Знаете, когда есть чего веселого или радостного, то люди сами делятся, что-то друг другу рассказывают…– философски ответил Ксенофонт Моисеевич, вздыхая.

–Тогда, что в вашей жизни печального, чем вы хотели бы поделиться с нами?

Старик поднял голову, внимательно посмотрел на корреспондентов, после чего спросил

с неподдельным интересом:

–Это вы по правде интересуетесь?

–Да,– машинально ответила Ольга.

–Тогда пишите и снимайте меня,– решительно произнес Ксенофонт Моисеевич, -пишите… Много у меня в жизни печального… Ремонт дома никто делать без денег не хочет. Вызывал слесарей и сантехников из жилищной конторы, они разводят руками.

–Что они не сделали?

–Да ничего не сделали, без денег сейчас никуда!– неожиданно очень грубо вырвалось у старика, и оба молодых корреспондента поняли, что его просто прорвало, как плотину, и сейчас понесется поток резких и крайне неприветливых слов в адрес властей города.

После паузы Ксенофонт Моисеевич продолжал:

–Пенсия маленькая у меня, знаете вы это? В стране, которая торгует газом и нефтью во многие страны мира, у нас, пенсионеров, пенсия около ста долларов.

–Гм, но сейчас нельзя упоминать иностранную валюту, только всё в рублях,– осторожно заметил Семен, не думая, что последует потом.

–Что-о?!– заорал Ксенофонт Моисеевич на всю улицу, после чего многие прохожие подошли к корреспондентам, заинтересовавшись беседой.– Что здесь я слышу?.. Мы же живем, кажется, в свободной стране, так? И я не могу упоминать слова «доллар, евро»? Как хочу, так и говорю!..

–Успокойтесь,– попыталась сказать Ольга, гладя старика по руке, но он не слышал уже ее слов, как и никого другого.

–Пенсия мала так, что смешно вообще о ней говорить!.. Цены каждый день растут!.. Бензин постоянно тоже дорожает! Какая-то реформа ЖКХ, которая в самом деле не видна,

только о ней по телевизору постоянно нам говорят!.. Какая инфляция!..Новый Жилищный Кодекс, по которому людей можно выкинуть на улицу! Капитального ремонта моего дома не было уже пятьдесят лет!

Семен понял, наконец, что нужно заканчивать съемку и отходить в сторону от разъяренного и обиженного жизнью старика, поэтому он поблагодарил Ксенофонта Моисеевича за интервью и попытался попрощаться с ним, но старик, взяв Семена за руку, не отпускал его.

–Вам всё понятно?!.. Или вы живете на Луне и ничего не знали, что происходит! А льготы, которые отняли у стариков?.. Вместо них нам всего четыреста рублей дали в месяц!

Рядом в толпе зевак появились пенсионеры, которые стали поддакивать Ксенофонту Моисеевичу.

–Да, какое безобразие!– кричала пожилая дама с бородавкой на носу, тыча своей большой сумкой в лицо Ольге, словно это она была виновата во всех горестях пенсионеров.-

Цены постоянно растут, а они тут нас спрашивают: как вы живете?

–А наше телевидение, которое многие называют зомбиящиком?– продолжал раздраженно Ксенофонт Моисеевич, стоя рядом с корреспондентами и не давая им отойти от него.

=Спасибо за ваше мнение,– дипломатично молвила Ольга, пытаясь отойти от надоевшего старика.

Но Ксенофонт Моисеевич успел глянуть в камеру и крикнуть напоследок:

–Пока, сытые дети мнимой стабильности!

По какой-то странной случайности этот крамольный сюжет попал в эфир, после чего Миловидову сразу позвонил мэр Горемыков, перечисляя все знакомые в его памяти нецензурные слова.

Миловидов молчал, слушая брань и крик Горемыкова.

После звонка мэра через минут пять Миловидову позвонил Подпевалов, тоже крича и произнося разные все известные ему слова коммунальных квартир и улиц. Как отметил Миловидов потом, вспоминая оба разговора, если можно было назвать разговором или диалогом крики и оскорбления одного звонившего и молчание при этом слушавшего, что Горемыков более просвещен в знании нецензурных слова в отличие от Подпевалова.

Явивщись в городскую Думу, Миловидову показалось, что он попал в разбуженный пчелиный улей. Многие депутаты стучали кулаками по столам, другие пытались кричать

что-то непонятное или нецензурное, третьи тыкали ему пальцами почти в нос, недовольно морща лбы.

–Я понял всё, уважаемые депутаты!– хладнокровно произнес Миловидов, выслушав все претензии депутатов к местному телевидению.– Будем чаще вас всех показывать, будем чаще освещать депутатскую деятельность.

Миловидов думал, что, сказав эту фразу, которая должна была быть, как он полагал завершающей в его речи, все прения закончатся, но он ошибался.

–А чего у вас показывают в эфире?– выкрикнул с места один депутат с покрасневшим лицом.– Один разврат, одни пошлые песенки каких-то подростков!

–Запретить пошлость!– выкрикнул другой депутат, стуча кулаком по столу.

Миловидов понял, что говорить и спорить с депутатами не стоит, только соглашался со всеми их претензиями.

После пребывания в Думе Миловидов зашел к Подпевалову в кабинет.

–Ну, каково в Думе?– спросил, посмеиваясь, Подпевалов Миловидова.

Вместо ответа Подпевалов услышал только вздохи Миловидова.

–Ладно, давай с тобой выпьем, забудем все старые обиды,– предложил Подпевалов, доставая из шкафа бутылку водки и стаканы.

–Выпьем,– согласился Миловидов, добавляя далее:

–Надо смеяться, тогда будет всё хорошо!

–Это как?

–Стараться жить весело и сметься, идя по жизни со смехом,– пояснил Миловидов.

Подпевалов скептически поглядел на собеседника, бросив в ответ:

–Чего–то сейчас ты не похож на смеющегося…

–Да, правильно,– кивнул головой Миловидов,– замотан работой, столько дел, одна нервотрепка, но надо пытаться жить и смеяться, тогда легче будет жить в нашей трудной жизни!

–Думаешь?

–Да. Как-то Демокрита спросили: «Как вы понимаете истину?» Тот ответил коротко: « Я смеюсь!»

–Демократ?

–Не Демократ, а Демокрит.

–Гм, это… а он кто?– не поняв Миловидова, спросил Подпевалов.

–Демокрит – известный древнегреческий философ.

–Думаешь?

–Да, не то, что я только так думаю, так всё человечество думает.

–Известный?– с сомнением в голосе спросил Подпевалов.

–Да.

–А я что-то о нем не слышал.

– Но все его знают.

–Думаешь?– снова задал тот же вопрос Подпевалов, чем вызвал смех Миловидова.– Чего смеешься?

–Я ж говорил, что по жизни нужно идти со смехом,– пытаясь унять смех, ответил Миловидов,– вот и смеюсь.

-Думаешь?.. Ладно, мы-то его знаем, этого Демокра… Демокрита, а другие ведь его не знают…– вяло протянул Подпевалов,– Демокрит, надо запомнить, потом блеснуть знанием…

Вот так и закончился визит Миловидова в городскую Думу. Когда он уходил от Подпевалова, услышал тихо сказанные слова председателя партии:

–Да, известный, а кто его знал?.. Древнегреческий, ишь каков!..

Правда, Миловидов не рассказал, как он сам узнал о философе Демокрите: угадывая кроссворд, наткнулся на неизвестную фамилию и спросил знакомого студента, учащегося философского факультета.

Глава 5

Думские приключения.

Первое же заседание городской Думы очень удивило Алексею Видотрясова. Полный

жизненных сил и планов наш герой составил план вопросов, которые хотел поставить на голосование; у него также были несколько наскоро написанных законов, которые он

желал обсудить. Однако энтузиазм молодого депутата резко оборвал председатель Думы Подпевалов. Услышав предложение Алексея, Подпевалов скривил в раздражении лицо, пробурчав:

–Только явился и уже пытаешься нас учить?

–Нет,– ответил Алексей.

–А к чему ваши улыбки?– недовольно произнес Подпевалов.

–Я всегда улыбаюсь, лучше улыбаться, чем плакать.

–Ну-ну, улыбайся!– С этими словами Подпевалов отвернулся от нашего героя, словно не ожидая его ответа.

Последующие часы показались для молодого депутата чрезвычайно тоскливыми и крайне нудными: Подпевалов медленно зачитывал заготовленный текст по бумажке, а депутаты дружно нажимали на кнопки за своими столиками; иногда один из депутатов выходил на трибуну, читая заготовленный текст по бумажке.

Поначалу Алексей не нажимал на кнопки, но потом присмотрелся к ним. Было всего две кнопки со словами: «Да» и «Нет». Кнопка со словом «Да» была левой, красного цвета, а кнопка со словом «Нет» располагалась справа и была черного цвета. Алексей заметил, что многие депутаты нажимали постоянно на красную кнопку.

Через полчаса после пребывания на первом собрании Алексей услышал выше себя (депутатские столики и стулья располагались в виде амфитеатра) чей-то храп. Обернувшись, он увидел пожилого тучного субъекта с депутатским значком на лацкане пиджака, который спал, положив голову на стол. Алексей приподнялся, начал толкать спящего депутата, пытаясь его разбудить, что оказалось безнадежной затеей. Соседи спящего депутата делали вид, что не замечают храпа, уткнувшись в свои бумаги.

–Ты новенький?– спросил Алексея сидящий слева краснощекий депутат с бритой головой.

Алексей кивнул.

–К какой партии относишься?

–«Правый фланг».

Депутат с бритой головой презрительно сморщил лицо, потеряв интерес к Алексею и отвернувшись от него.

Сидящий справа от Алексея депутат с надменным выражением лица говорил по сотовому телефону:

–Да… Ну, могу его устроить… Что он может хорошо делать? Что?.. Гм, умеет хорошо врать?.. Тогда устрою его в рекламное агентство.

–Так, уважаемые депутаты, на повестке дня еще несколько вопросов,– известил депутатов Подпевалов,– а именно: подготовка спортивных игр в Новопотемкино, борьба с терроризмом и экстремизмом, ЖКХ, выборы, санитарные нормы.

-Но так до ночи будем заседать!– воскликнул депутат с бритой головой.

–Кому не нравится работа в Думе, пусть уходит,– спокойно ответил Подпевалов, не глядя на депутата с бритой головой,– вакансию мы быстро заполним.

Все депутаты притихли, некоторые уткнулись в свои бумаги, пытаясь не смотреть на Подпевалова.

–Итак, еще на повестке дня важный вопрос о строительстве спортивного комплекса для будущих спортивных игр в Новопотемкино,– продолжал Подпевалов.

–А когда будут спортивные игры?– спросил Алексей.

–В этом году.

–Но тогда мы не успеваем и…

–Молодой человек!– холодно проговорил Подпевалов, не давая говорить Алексею,– наша городская Дума – не место для дискуссий!

–Не понял,– удивился Алексей,– если приняли решение о проведении спортивных игрв нашем городе, то тогда надо было заранее строить спортивные объекты, а их у нас нет. Это какая-то нелепица и…

–Прошу отключить микрофон у депутата Трясовидова!– распорядился Подпевалов, не меняя выражения лица и не повышая голос.

–Видотрясова!– поправил Алексей, после чего его микрофон был выключен и сказать громко он ничего не мог. Он пытался что-то продолжать говорить с места с выключенным микрофоном, но слышно его всем депутатам не было, поэтому он замолчал.

–Еще раз сообщаю всем тем, кто якобы не в курсе,– известил депутатов Подпевалов.– строительство спортивного комплекса должно начаться на днях, место найдено. Мы постараемся успеть построить спортивный комплекс до начала игр. Тем более, что скоро в наш город приедет один министр из центра.

В первом ряду пожилая дама- депутат с длинными черными волосами подняла руку.

–Что у вас?– спросил ее Подпевалов.

–А как же вопрос о наших значках?

–Это разве самый важный вопрос по- вашему сегодня?– спросил со скрытой усмешкой Подпевалов, при этом не меняя выражения лица: лицо его казалось непроницаемым, словно то была маска, а не живое лицо.

–Не знаю, но значки нужно менять,– ответила дама- депутат.

Многие депутаты подхватили предложение обсудить вопрос о значках, вследствие чего Подпевалов предложил ей выйти на трибуну и высказать свое мнение.

–Уважаемые депутаты!– начала крайне возбужденно дама- депутат, словно речь шла о какой-то вселенской катастрофе, всемирном будущем голоде или засевших во всех подвалах домов Новопотемкино террористов и экстремистах с бомбами в руках, а не о каких-то депутатских значках. – Нам давно обещали выдать новые депутатские значки,

но их пока нет… У нас значки крепятся к одежде винтовой застежкой, так?

Все депутаты дружно закивали.

–Но такие значки портят нашу одежду, которая дорого нам обходится,– продолжала энергично дама- депутат, для убедительности сжав кулак и показывая им на свой значок,– нам обещают новые значки с булавкой, а булавка не будет портить и рвать ткань, как то делала винтовая застежка. Вот и весь наш вопрос, который, повторюсь, пока не решен…

–Да, еще скажите сейчас, что можно ваш председатель Думы Подпевалов виноват в отсутствии требуемых значков!– недовольно бросил с места Подпевалов, что-то читая и

не смотря на выступавшую.

–Но я так не говорила, что вы виноваты,– обиженно проговорила дама- депутат, садясь на свое место.

–Итак, будем обсуждать тему о значках или более значимые вопросы?

–А что?– поинтересовался депутат с надменным выражением лица,– Да, значки тоже нам нужны, как и разные законы! Значок с булавкой будет не портить наши костюмы, а эти с

винтовой застежкой портят. Предлагаю поставить вопрос о получении новых значков с булавкой на голосование!

–Ставлю,– согласился Подпевалов.

–На поименное голосование,– добавил депутат с надменным выражением лица.

Депутаты начали нажимать на кнопки. Даже многие спящие депутаты мгновенно пришли в чувство, оживленно что-то говоря между собой и нажимая на кнопку со словом: «Да»

–Принято единогласно,– огласил подсчет голосов Подпевалов,– все депутаты проголосовали за новые значки. Ладно, с этим мы всё решили… Обсудим вопрос о санитарных нормах. Где наш главный санитарный врач?

–Здесь,– ответил коренастый брюнет лет пятидесяти пяти, подходя к трибуне.

–Пожалуйста, Виталий Павлович,– доброжелательно сказал брюнету Подпевалов.

–На сегодняшний день у нас в Новопотемкино продают многие иностранные продукты и напитки, которые нуждаются в санитарной проверке,– начал неспеша Виталий Павлович,

к удивлению многих депутатов говоря без бумажки своими словами.– Если говорить о напитках, стоит упомянуть о кока- коле, пепси-коле и фанте.

–А что насчет продуктов?

–Многие продукты, как финская салями, латышские шпроты также нуждаются в санитарной экспертизе,– ответил Виталий Павлович.

– А почему вы раньше не думали об этом?– удивился Подпевалов.

–Ну, раньше было другое время,– уклончиво ответил Виталий Павлович.

–Что?

–Думали о другом…

–Это не ответ!– недовольно проговорил Подпевалов.

Виталий Павлович помолчал минуту, после чего продолжил:

–Наша санитарная служба работает каждый день. Ежедневно происходит проверка всех продуктов на рынках Новопотемкино, всех торговых палаток и магазинов, но всем сразу мы заниматься не в состоянии. Вот и грузинское вино запретили после нашей проверки…

Кое-кто из депутатов засмеялся.

Подпевалов застучал указательным пальцем по столу, строго замечая:

–Господа, попрошу без фамильярности в здании нашей Думы!

Короткая пауза.

Подпевалов глянул в сторону главного санитарного врача, произнеся:

–Раньше надо было это вино запрещать!

–Мы сначала его проверили, только после выяснения всех нюансов запретили.

–Проверять надо всегда, не дожидаясь распоряжения самого мэра Горемыкова.

Алексей засмеялся, тихо сказав своему соседу слева:

–У нас Горемыков считает себя получше самого Христа, что ли?..

–Это почему?

–Христос превратил воду в вино, так? А наш Горемыков одним распоряжением превратил миллионы литров грузинского вина в дерьмо!

Алексей и его сосед дружно захохотали.

–Интересно,– громко сказал Алексей,– я раньше грузинское вино пил с большим удовольствием и в нем ничего не находил, а теперь вино это стало неполиткорректным! Раз кто-то кого-то раздражает, то давайте тогда запретим вино, запретим латышские шпроты, украинское сало, да?

–Прошу депутату Видоутрясову снова выключить микрофон на полчаса,– приказал Подпевалов, даже не смотря в сторону Алексея.

–Я – Видотрясов, а не Видоутрясов!– поправил Алексей председателя Думы.

Алексей хотел еще что-то сказать, но слов его стало не слышно: микрофон тотчас был выключен.

После выступления главного санитарного врача перешли к обсуждению вопроса безопасности в городе.

На трибуне появился лысый депутат лет сорока, который довольно долго и нудно излагал разные известные всем истины о необходимости создания безопасности в городе, проверке милицией подозрительных лиц в транспорте, на улицах города, в малонаселенных местах, окраинах города, также в местах большого скопления людей.

Алексей неожиданно для себя погружался в сон, но резкий возглас одного депутата со второго ряда привел вовремя Алексея в чувство.

–А куда смотрит наша служба безопасности?– выкрикнул этот депутат со второго ряда.

Подпевалов моментально ответил ему:

–Куда надо, туда и смотрит…– но потом Подпевалов понял, что получилось грубо и добавил немного мягче:

–Отчет нашей службы безопасности был на прошлой неделе, если помните.

Далее на трибуне появился человек с надменным выражением лица, который, достав заготовленный текст из кармана пиджака, стал медленно читать, часто останавливаясь, будто не видя букв.

Рядом с Алексеем справа присел один молодой депутат с курносым носом, тихо посмеиваясь.

–Он немного слеповат,– хохотнул молодой депутат, смотря на Алексея и ковыряя пальцем в носу.

–Почему же тогда ходит без очков?

–Ой, хочет выглядеть помоложе и здоровее,– охотно ответил сосед Алексея,– все хотят казаться молодыми и здоровыми.

Алексей снова услышал выше себя храп, но на этот раз число спавших, как он понял, было намного больше, чем прежде. Приподнявшись, он увидел удивительную картину: десять депутатов выше его на ряд положили головы на столы и храпели.

Алексей усмехнулся, не став их будить и сев на свое место; он облокотился на спинку стула и закрыл глаза… Сквозь начинающуюся полудрему он услышал чьи-то слова: «реформа ЖКХ», «платежи», «выборная кампания», «порядок и безопасность», «бородатый анекдот». Последние слова «бородатый анекдот» Алексей услышал совсем рядом, почему внезапно открыл глаза, смотря на словоохотливого молодого депутата рядом, который, как понял Алексей, обращался к нему, не поняв, что он погружается в приятный и сладкий сон.

–Глядите, вышел наш бородатый анекдот,– показал корявым пальцем депутат на худощавого докладчика с бородой.

–Гм, где вы видите анекдот?– спросонья вяло протянул Алексей.

–Вон на трибуне стоит,– пояснил молодой депутат, посмеиваясь,– он является председателем городской избирательной комиссии.

–Где-то я его видел…

–Видели, конечно,– продолжал молодой депутат, снова ковыряя в носу,– мир наш так тесен, что иногда нужно просить кого-то подвинуться.

–Интересно сказано,– похвалил собеседника наш герой,– а в чем заключается анекдотичность этого человека с бородой?– не понял Алексей.

–Каждый раз, когда проходит какая-то выборная кампания, наш председатель горячо утверждает, что всё будет нормально, а если что не так, сбреет бороду. Постоянно он ее бреет, другой бы не стал, но он – человек слова! Вот поэтому и кличка прилипла к нему: «бородатый анекдот».

–Ой, я позабыл, что скоро состоятся выборы мэра Новопотемкино,– вспомнил Алексей.

–Вот-вот,– продолжал собеседник Алексея, посмеиваясь,– поэтому бородатый наш анекдот на трибуне извещает в который раз, что всё будет хорошо.

-А разве сейчас кто-то говорить иначе?– усмехнулся Алексей, делая ударение на слове «сейчас» и внимательно глядя на собеседника.

Молодой депутат понял иронию Алексея, ответив ему:

–Согласен с вами… Да, как вас зовут?

–Алексей.

–А отчество?

–Алексей Ярославович Видотрясов.

–Как, как? Трясо…

–Ви – до – тря – сов!– по слогам повторил свою фамилию, не обижаясь на депутата, Алексей. – А вас как зовут?

–Матвей Ильич…Проблем с выборами у нас много, ведь знаете всё, раз живете в нашем городе. Освещение их в эфире, в печати, явка на выборы, испорченные бюллетени, «мертвые души».

–Простите, а как понять «мертвые души» на выборах?

–Ну, коллега, вы, кажется, новый депутат, раз задаете такие наивные вопросы!

Алексей кивнул.

–Ясно… Люди вроде умерли, ходить не могут, а на выборах их фамилии в списках,– тихо засмеялся Матвей Ильич.

–Уважаемые депутаты!– строго произнес Подпевалов, заметив говорящих меж собой Алексея и Матвея Ильича.– Прошу прекратить частные беседы в Думе, прошу слушать нашего докладчика.

После этих слов собеседник Алексея замолк, отодвигаясь в сторону.

–Никаких разбитых носов и сломанных рук мы не нашли,– медленно говорил, стоя на трибуне, докладчик с бородой,– хотя искали долго. Наша милиция никого не избивала, никаких митингов возле выборных пунктов я не видел, когда проходили выборы раньше. Повторяю всё это потому, что на носу новые выборы мэра города, поэтому приходится вспоминать старые претензии некоторых депутатов. Да, сейчас появляются регулярно на улицах небольшая группка людей с плакатами разного содержания, но таких субъектов милиция срочно изолирует.

–Таких экстремистов нужно сразу сажать!– высказался Подпевалов.

…И приснился Алексею необычный сон.

Сны всегда необычны, иной раз ужасны, но почему-то смотреть сны интересно всегда…Автор предлагает читателю, которому интересны только настоящие события и действия героев романа, не читать данный сон, как и последующие сны главного героя романа Алексея Видотрясова, но настоящих знатоков сатиры, настоящих ценителей эзопова языка, которым ранее в годы своей молодости часто приходилось читать между строк, выискивая крупицы правды, автор просит внимательно ознакомиться со сном…

В неком королевстве жил- поживал король Святослав, который был постоянно недоволен своим народом. Народу в королевстве тоже не нравился король Святослав, о чем королю часто докладывали его министры. Король понимал, что везде есть какие-то недовольные властью, которые постоянно ворчат и тихо шепчутся между собой дома или на тихих улочках, чтобы никто не услышал их разговор. Мечта иметь другой народ не исчезала из головы короля.

–Ох, до чего же народ у нас не тот, который нужен мне!– сокрушался король Святослав, часто говоря со своими министрами и придворными.– Ну, что мне делать с таким непонятливым народом, который не понимает своего короля и постоянно его ругает?.. Почему народ не понимает гениальности своего короля? Почему этот народ не хвалит меня, а только ропщет?

Часто о поисках другого народа король Святослав говорил со своим премьер- министром, но премьер- министр не любил обсуждать разные философские темы, предпочитая решать чисто технические вопросы.

А король продолжал, требуя ответа от премьер- министра:

–Почему народ не любит меня?

Премьер- министр тоже в душе не любил короля, надеясь на его скорую смерть, но

счел нужным промолчать и не отвечать королю.

Тогда на выручку премьеру поспешил министр обороны, ответив королю:

–О, великий из великих!.. О, ваше великое величество!.. А почему вы считаете, что наш народ вас не любит?

Король Святослав победно усмехнулся:

–Знать всегда нужно правителю умонастроения народа! У меня много агентов, много разных сообщений о мнениях народа, о его мыслях…Внешне, конечно, всё пристойно, но

не лицемерие ли кажущееся спокойствие? На самом деле люди недовольны властью, они лишь боятся выйти на улицы.

–Гм, они будут всегда недовольны, ваше великое величество,– заметил министр обороны.

–Но почему?

–Плох солдат, который не хочет стать генералом,– ответил министр обороны,– всякий батрак или рабочий мечтает стать королем.

–А если он не становится королем, тогда он недоволен нашим режимом?– попытался продолжить мысль министра обороны король.

–Разумеется.

–Стало быть,– осенило вдруг короля,– что народ мой только мечтает о моем троне?

Все министры стояли у трона короля молча.

–Стало быть,– оживился король, вставая с трона и прохаживаясь между министрами,– стало быть, по сути своей народ зол на меня, что только хочет власти моей?.. То есть недовольные лишь борются за власть, хотят отобрать у меня власть? Им не нужно больше денег, еды, а только хотят мою власть?!

Чем идея бредовее, тем она быстрее укореняется в головах правителей.

Чем ложь больше, тем ей больше верят…

Король Святослав не был исключением из общего правила и доверял разным идеям, какими бредовыми они ни были…

Король отличался крайней мнительностью, вспыльчивостью, а некоторые придворные поговаривали, тихо посмеиваясь в сторонке, о склонности короля Святослава к паранойе. Он мог поверить разным слухам, особенно, когда речь заходила о его безопасности; он мог заорать, завопить внезапно, ранее пребывая в превосходнейшем состоянии духа, чем вызывал удивление, недовольство, даже подчас испуг некоторых придворных и министров. Так и теперь, когда ему внезапно пришло озарение, что якобы народ королевства хочет отнять у него власть, будучи недовольным королем.

Король Святослав стал кричать на своих министров, требуя, чтобы они навели порядок в королевстве.

–Но помилуйте, ваше великое величество,– попытался оправдываться министр полиции,– у нас и так постоянные аресты тех или иных недовольных бунтовщиков, несогласных с режимом короля! У нас тюрьмы переполнены, сажать туда некуда…

–Что-о?!.. Сажать, говоришь, некуда?!– орал король, топая ногой и выкатывая глаза.– Вот я вас всех в тюрьмы и поселю!

–А я тут при чем?

–При всем и при том,– орал король,– выселю тебя завтра, посажу на кол, будешь сидеть на колу, раз не можешь еще тюрем построить!

–Но я не министр строительства, ваше великое величество…

Король Святослав на минуту замолк, успокоился, поворачиваясь к министру строительства.

–Да, это ты виноват?.. Тюрьмы не строишь?– начал орать король, обращаясь к министру строительства.

-Ваше великое величество,– стал оправдываться министр строительства,– ведь вы приказывали строить жилые дома, а не тюрьмы?

–А в тюрьмах жить нельзя?!

–Нет, можно, но там только преступники…

–Там и ты будешь, если отказываешься строить тюрьмы!

–Я не отказываюсь их строить, ваше великое величество, но приказа вашего не было и…

–Что?!– перебил министра король Святослав.– Не было моего приказа строить дома?

Министр строительства вытер платком выступивший пот на лбу, собираясь с мыслями.

А король Святослав продолжал неивствовать:

–Посажу тебя в тюрьму!

–Не надо, ваше великое величество,– взмолился министр строительства,– только издайте приказ о строительства тюрем и мы станем их строить с превеликим удовольствием для людей.

–Но что тогда скажет мой народ?– осенило короля.– Он скажет: «Это король Святослав строит тюрьмы вместо наших домов? Что он всех нас сгноит в тюрьмах?»

После короткой паузы министр пропаганды предложил, опасливо поглядывая на грозного короля, думая, что тот заорет и на него:

–А что, если создать нам другой народ?

Некоторые министры захихикали, не сдержавшись.

Король быстро подошел к министру пропаганды и спросил:

–Ты часом не заболел?.. Иль пыль глотал вместо еды?

–Нет, нет, ваше великое величество,– замотал головой министр пропаганды.

–Слышали вы все, что предложил наш министр пропаганды?– усмехнулся король.– Надо делать всё по уму, а не по министру пропаганды!

Минут через пять, проведенных в полной тишине, король Святослав внезапно изрек:

–Э-э, а ведь наш министр пропаганды не так туп, как я думал! Хвалю тебя, молодец!

С этими словами король так сильно ударил министра пропаганды по плечу, что тот взвыл от боли, не сдержавшись.

–Чего орешь? Терпи, раз тебя хвалит сам король Святослав!– орал король министру пропаганды, махая кулаком перед самым его носом.– Скажи еще спасибо мне, что я минут пять ранее не приказал тебя четвертовать!

–Помилуйте, ваше великое величество, за что?..– пролепетал министр пропаганды, став на колени перед королем.– Пощадите…

–Встань, ты мне подал прекрасную мысль, но я ее присвою себе – ведь я король в своем королевстве!.. Я ее продолжу, поэтому это будет моя идея, моя королевская идея!..Да, нужно мне создать другой народ!

–Как?– почти одновременно озадаченно спросили все министры, кроме министра пропаганды.

–А по моему приказу,– повеселев, ответил король, усаживаясь на трон.

–Но…

–А не сможете такой народ создать, который всем и вся был бы доволен в моем королевстве,– продолжал король,– буду всем вам головы рубить.

–Ваше великое величество, я не понимаю…– начал было министр культуры, но король резко его перебил, закричав:

–Молчать, урод! Хватит тут сопли глотать! Эй, охрана!.. Взять этого министра и быстро отрубить ему голову!

После казни министра культуры оставшиеся пока в живых министры притихли, не двигаясь и потупив взоры. Министр строительства даже затаил дыхание, чтоб не привлекать к себе внимание разозленного короля.

–Ну, жду ваших предложений по созданию другого народа для меня!– приказал король, грозно глядя на своих министров.

Но министры молчали.

–Если через три минуты не будет дельного предложения,– раздраженно распорядился король,– вы все лишитесь своих дурных голов!

–Но как так…-попытался возразить министр финансов,– я отвечаю за финансы и…

–Молчать! – заорал король, топая ногой.– Через минуту буду рубить голову одному из вас, если не услышу дельного предложения.

Шаг вперед сделал министр пропаганды, который осторожно спросил короля:

–Можно говорить?

–Даже нужно, черт тебя дери,– ответил король,– ну?

–Придумал создать новый народ.

–А как это сделать?

Министр пропаганды минуту помолчал, потом, сжимая пальцы рук в кулаки, продолжал:

– Нужно создать Королевский Совет, который будет всегда любить нашего короля.

–Гм, а как это сделать?

–Вы издаете приказ о создании нового Королевского Совета, куда включите всех тех, кто всегда был вами доволен и к вам был лоялен,– говорил министр пропаганды.– После этого

мы, министры, поручим нашим людям срочно пригласить членов нового Королевского Совета во дворец на первое его заседание. Совет должен будет наблюдать за всей

общественной жизнью общества, помогать устранять те или иные сложности, которые могут возникнуть у короля или его министров.

–Но власть у меня же?– не понял король.

–Да, такому Совету никакой власти не нужно и никто ему ее не даст. Королевский Совет будет как бы общественной организацией без властных полномочий.

Король задумался, потом повеселел и сказал министру пропаганды:

–Ловко ты придумал! Ценю твой хитрый ум дипломата и государственника! Властных полномочий не будет, как ты говоришь, а помогать нам этот Совет будет?

–Обязан будет помогать,– уточнил министр пропаганды, улыбаясь и радуясь, что ему не отрубили голову,– если его помощи ваше великое величество не увидит или эта самая помощь покажется такой мизерной, что и помощью назвать будет нельзя никак, то зачем держать такой нам Совет?.. Его тогда следует распустить, членов Совета казнить за невыполнение королевского приказа, а потом создать новый Королевский Совет.

–Ловко придумал,– усмехнулся король Святослав,– а кого включить в этот Совет?

–Поэтов, певцов, актеров, ученых людей, словом, всех тех, кто пользуется уважением нашего народа.

–Больше всего народ должен уважать и любить своего короля!– резко поправил министра пропаганды король, внезапно помрачнев.

–Как же, как же,– засуетился, подбежав к королю, министр пропаганды, пытаясь изобразить на лице подобие лучезарной и широкой улыбки, чего у него не вышло, к сожалению, и получилось что-то вроде какой-то гримасы,– король всегда чтим всем нашим народом, но ведь мы хотим создать Королевский Совет и обсуждаем кого туда включить…

–Да будет так!– распорядился король, повеселев и похлопывая министра пропаганды по плечу.– Ты придумал, постарался, тебя я казнить не буду. А что остальные министры мои?

Король перевел взгляд на притихших министров, которые продолжали стоять молча.

–Черт, почему вы молчите? Сейчас прикажу привести палача сюда!

–Нет, нет, ваше великое величество,– поспешно заговорил министр строительства,– я придумал…

–Говори!

–Надо создать другую молодежь.

–Как?

-Мы все знаем, что наша молодежь агрессивна и может пытаться выплескивать свой гнев на улицах, что-то ломая или дерясь с полицейскими. Нужно создать другую молодежь, которая бы всегда была довольна нашим королем и властью.

–Ты пытаешься использовать предложение нашего министра пропаганды?– заметил король.

–Вовсе нет, ваше великое величество,– продолжал излагать свою мысль министр строительства,– надо создать молодежное движение под названием: «Свои».

–Как, как?

–«Свои», то есть наши люди.

–Бред какой-то,– усмехнулся король, пожимая плечами,– бред… А другие молодые, которые не члены этого молодежного движения, не свои, то есть не наши люди?

–В том-то и соль задумки, ваше великое величество,– пытался объяснить свою идею министр строительства,– слушайте… Конечно, вся молодежь наша, ведь они живут в

одном нашем королевстве, но нужно выбирать тех, кто будет слушаться всегда короля,

в рот ему смотреть, как на икону какую, кто не будет постоянно роптать или пытаться ругать короля. Таких «своих» для короля, послушных королю, нужно приглашать в это молодежное движение «Свои».

–Дальше что?– нетерпеливо спросил король.

–Дальше мы их всех собираем, даем недорогие подарки, деньги немного, чтоб хватало на жизнь, и внушаем мысль: королевство наше в опасности, его хотят поработить враги, иностранные разные королевства, войска их якобы у границ нашего королевства, а наше молодежное движение «Свои» должно быть готово к защите королевства. Еще добавить важную фразу о возможной будущей работе некоторых наиболее активных членов движения при дворе короля.

–Но для этого нужна моя армия, а не какие-то дети,– возразил король,– для войны с врагом нужна моя армия!

–Совершенно верно,– расплылся в улыбке министр строительства,– но так нужно говорить молодым людям, чтобы они поверили в грозящую якобы опасность для королевства, что нас всех якобы враги окружили, что движение «Свои» сможет всех нас спасти и его лидеры в будущем смогут работать при королевском дворе. Еще им нужно сказать, что не все купцы наши довольны вашим великим величеством, поэтому есть опасность кровавого переворота и опасность для короля, якобы купцы замышляют мятеж.

–Интересно ты излагаешь!– поразился король Святослав, улыбаясь.– Настоящая иезуитская придумка у тебя.

–Но это еще не всё, ваше великое величество,– продолжал возбужденно министр строительства,– надо настроить этих наших «Своих» против всех остальных молодых, которые недовольны королем.

–Чтоб драки были на моих улицах?

–Нет, никаких драк не будет, что вы, для этого есть армия, полиция… Просто наше движение «Свои» поможет полиции. Они не будут драться на улицах с недовольными своим королем, они будут заглушать их голоса на улицах, перекрикивая их, мешая недовольным что-то сказать, будут маршировать на улицах в тех же местах, где и недовольные, чтобы им мешать.

После короткой паузы король одобрил предложение министров, издав два указа: указ о создании Королевского Совета и указ о создании молодежного движения «Свои».

Король Святослав был очень доволен Королевским Советом, заседания которого посещал неоднократно. Все предложения короля члены Совета выслушивали молча, записывали каждое королевское слово. Некоторые пытались что-то молвить после окончания речи короля, что требовалось по регламенту встречи, но ограничивались только короткими репликами.

Король Святослав также посещал заседания молодежного движения «Свои», объяснил членам движения, почему они для него свои, а почему есть недовольные, которые якобы хотят только отнять его власть, якобы у недовольных нет никакого повода для выступлений; также он объяснял, что есть еще другие не свои, которые якобы финансируются иностранными королевствами для организации кровавого мятежа

против короля.

В результате нововведений короля получилось подобие другого народа, который якобы всем доволен в своем королевстве.

И как же просто оказалось: народ недоволен, тогда следует его заменить, этот непонятливый и такой капризный народ, создав подобие другого прикормленного народа,

который в благодарность и в надежде на будущую работу при королевском дворе (а так думали все члены молодежного движения «Свои») будут помогать королю бороться со своими врагами, недовольными.

–Да, простое решение вопроса – самое мудрое!– воскликнул король Святослав.– Народ у меня плохой, недоволен мной? Не достоин такого мудрого и великого короля, коим я являюсь? Тогда нужно заменить такой народ. Старый народ позже казнить или сгноить в тюрьмах, а оберегать и одаривать лишь тех согласных только со мной

«Но ведь весь народ не заменишь другим?– подумал король.– Ладно, есть движение «Свои», есть Королевский Совет на правах общественной организации, а как же парламент, армия, купцы, служивые?»

В парламент король распорядился брать только тех, кто клялся ему в верности.

Некоторых купцов посадили за решетку, а двух казнили, предварительно отняв у них все состояние.

Служивые люди получили жалкую подачку к своему жалованию, после чего им строго- настрого приказано было держать язык за зубами – в противном случае грозило им увольнение без возможности дальнейшего устройства на работу.

В армии, как известно, что-то говорить против начальства всегда запрещено.

Таким способом король Святослав создал свое молчащее и всем довольное королевство, как говорили злые языки за рубежом.

–У короля Святослава всё путем в его молчащем и непутевом королевстве!– смеялись иностранцы, но король делал вид, что не слышит ничего, постепенно отделяясь от остального мира…

–Итак, уважаемые депутаты, доклад о безопасности мной зачитан,– услышал чьи-то слова Алексей, чуть приоткрывая глаза.

Сон, конечно, блаженное и своеобразное состояние, когда человек расслаблен и счастлив, даже если видит не совсем приятные сны в силу того, что всякие сны интересны и непохожи на нашу трудную жизнь…Но после каждого сна проснувшийся спохватывается и вспоминает, что существует еще и явь, в которой приходится существовать и терпеть очень многое…

Выше и ниже себя Алексей обнаружил тихо спящих депутатов, откинувших спины на мягкие спинки стульев.

Выходя из зала заседания, Алексей услышал разговор двух незнакомых депутатов.

–Ну, куда теперь? В сауну?– спросил один толстый депутат с морщинистым лицом.

–Не, я домой,– зевая, ответил другой не менее толстый депутат,– хочешь анекдот новый?

–Ну…

–Двое знакомых побыли в сауне минут пять, потом выбегают голыми к администратору, крича: «Вы нас хотели там поджарить?» «Нет,– отвечает им администратор,– просто у нас банщик раньше в крематории работал».

Оба захохотали, пытаясь выйти из зала, протискивая свои тучные и широкие тела через выход.

Глава 6

Инфляция! Инфляция!

–Алексей, ты по-прежнему улыбаешься, как и раньше?– спросила Лена.

Алексей и Лена сидели в ресторане и были счастливы. Лена щебетала, часто смеялась, а Алексей улыбался ей и отвечал.

–Да,– кивнул головой Алексей,– а что изменилось в моей жизни?

–Как что, а работа депутатом?

–Работаю, сплю, улыбаюсь, ем, думаю и слушаю храп на работе,– ответил Алексей, после чего не удержался и захохотал.

Лена засмеялась в месте с ним, думая, что он просто пошутил.

Как мы писали ранее, Алексей ей очень нравился еще раньше того момента, как он обратил на нее внимание и стал ухаживать. Лена постоянно обнаруживала в нем положительные качества, которых не знала, когда работали они вместе в редакции газеты.

Оказалось, что Алексей не пьет алкоголя, лишь иногда позволял себе несколько бокалов шампанского, а водку не пил.

–Прекрасный жених, не упусти,– советовали ей подруги, с чем она соглашалась.

–Не понимаю, а при чем тут работа и храп?– поинтересовалась Лена.

Подошедший официант принес заказ и отошел в сторону.

–Одни депутаты от скуки спят, другие рассказывают анекдоты. Я тоже совсем недавно заснул на заседании,– признался Алексей, перестав смеяться.

–Вот не ожидала от тебя, что ты будешь спать на работе!

Алексей поднял бокал шампанского, желая сменить тему разговора:

–Лена, давай выпьем за нас!

–Это такой короткий тост?

Алексей улыбнулся:

–Краткость- сестра таланта, но нужно иметь и ее брата- талант.

Выпив, Алексей увидел торопливо идущего к его столику официанта.

–Что-то случилось?– спросил его Алексей.

–Как бы сказать,– робко начал официант, держа в руках листок,– мне сейчас дали новые расценки…да, расценки на все блюда и все напитки, оказывается цены поднялись…да, поднялись, поэтому мне нужно дать вам новый счет и предупредить всех клиентов о новых ценах.

–Цены у вас на дрожжах растут?– удивилась Лена, беря счет у официанта.

Официант вздохнул, после чего извинился и отошел от столика.

–Он тут ни при чем,– произнес задумчиво Алексей, глядя вслед официанту, который стал подходить к другим столикам, протягивая новый счет клиентам.

–Тогда кто же?

–Задаешь риторический вопрос, Лена,– постарался улыбнуться Алексей, но на этот раз улыбка получилась у него крайне неудачная: ехидная гримаса вместо доброй улыбки.

–Не поняла я…

–Виноваты все те, кто постоянно взвинчивает цены,– пояснил Алексей.

Лена пригляделась к Алексею, удивляясь:

–А чего у тебя такая гримаса на лице?

–Да?

–Да, гримаса…

Слева за столиком сидели две сильно накрашенные молодые девушки в ярких красных платьях и черных сапогах. Они не были близнецами, одна – блондинка, другая- брюнетка,

но одеты одинаково, что удивляло многих посетителей ресторана. Девушки часто курили, громко смеялись, разговаривали, употребляя через каждое слово разные нецензурные словечки, что, как казалось им, добавляло весу и значимости их словам.

Алексей и Лена заметили, что официант подошел и к двум девушкам, протягивая

новый счет.

–Ты чего это?!– выкрикнула на весь зал блондинка, ударив кулаком по столу.

Брюнетка тоже молчать не стала, успев за минуту вспомнить многие известные слова улиц и коммунальных квартир.

Как ни печально это признавать, но нередко женские милые созданья кажутся таковыми только до тех пор, пока не откроют свои ротики и не начнут говорить…

Официант быстро отошел от столика с кричащими девушками.

Минут через пять все посетители ресторана знали о новых ценах, обсуждая это новое известие. Однако, как оказалось, фантасмагория лишь начиналась…

Алексей и Лена мирно беседовали, допивая последний бокал шампанского, как к ним опять подошел официант со скорбным выражением лица.

–Цены?– усмехнувшись, спросил Алексей.

Официант в ответ кивнул, молча протягивая счет и поспешно отходя, не дожидаясь какого-либо комментария.

Две девушки в красных платьях слева от Алексея, увидев новый счет, стали стучать по столу вилками, добиваясь встречи с директором ресторана. Официант пытался утихомирить их, объясняя, что ни он сам, ни директор не виноваты.

–А кто виноват?– кричала блондинка, пуская дым от сигареты прямо в лицо официанта.

–Наш директор в отпуске, уехал в Испанию,– вместо ответа на вопрос блондинки сообщил официант, пытаясь отойти от нее.

–Нет, стой!– заорала брюнетка, произнося далее известные три слова из уличного жаргона.– Заместителя сюда!

–Извиняюсь, но и его нет…

–Гм, тоже в Испании?

–Нет, зам отдыхает на Канарах.

–Ах, они там на Канарах, а другим сидеть на нарах?– хохотнул сидящий за соседним столиком пожилой человек в черном в серую клеточку костюме и синем шелковом платке, аккуратно завязанном на шее вместо галстука.

Алексей обернулся и узнал в сказавшем каламбур художника Афанаскина.

–Афанаскин, гляди,– сказал Алексей Лене.

–Правда…

– А ты тогда отдала фотоснимки неизвестных в черных масках и свою статью о маски- шоу?

–Уже на следующий день,– с горечью в голосе ответила Лена,– но ни мои фотоснимки, ни мою статью редактор печатать не стал.

–Почему?

Лена улыбнулась:

–Теперь ты задаешь риторические вопросы?

Алексей с Леной подошли к Афанаскину, здороваясь с ним и интересуясь последствиями вторжения неизвестных лиц с автоматами.

Афанаскин приветливо улыбнулся им, предложив сесть за его столик, после чего завязался доброжелательный разговор.

–Да, выставку мою закрыли. Предъявили мне претензии в неуплате налогов, что я в тот же день опроверг. Но, как ни странно, вечером в программе новостей сообщили о закрытии выставки в связи с неуплатой мной налогов.

–Да, то ли еще будет,– как бы произнося свои мысли вслух, невесело проговорил Алексей.

–Говоря иначе, с каждым днем нам становится всё веселей?– усмехнулся Афанаскин, поняв мысль Алексея.– А как вы относитесь к повышению цен на все блюда?

Вместо ответа Алексей пожал плечами, показывая тем самым, что ответить ему нечего.

-Раз ответить не может депутат, что тогда может думать обычный человек?– глубокомысленно произнес Афанаскин.

Подошедший к ним официант нарушил короткую паузу, которая могла затянуться надолго.

–Вот… прочитайте…– тихо сказал он, желая побыстрее отойти от столика.

–Опять… цены?– Афанаскин недовольно уставился на официанта, который даже не смотрел на лица посетителей, думая, что его снова будут ругать.

–Нет, это по поводу новых выборов мэра Новопотемкино.

–Уже рекламные листовки стали по ресторанам разносить,– скривилась в саркастической улыбке Лена,– когда нам дадут отдохнуть, а? Выборы, цены, налоги, инфляция…

–Покой нам только снится,– вспомнил известные слова поэта Афанаскин.

–Лен, а ты сними на свой сотовый телефон все счета и этот рекламный листок,– предложил Алексей.

–Зачем?

–Статью напишешь, даже заголовок могу придумать,– продолжал Алексей, улыбаясь.

Лена взяла счета, рекламный листок, сняла их, потом поинтересовалась:

–И какой твой заголовок?

–Буйство ресторанных цен,– с гордым видом выпалил Алексей.

–Гм, неплохо,– одобрил задумку Алексея Афанаскин,– но, как мне подсказывает интуиция, такую статью не напечатают.

–Думаете?

–Да, сейчас можно прочитать в наших газетах рассказики о дачах, садовых участках, разные сплетни о каких-то новоиспеченных звездочках, пытающихся петь на сцене, не имея даже начального музыкального образования, прогноз погоды на неделю, программу телепередач.

–Точно,– согласился Алексей,– но я в свое время, когда работал в редакции газеты, пытался писать статьи о политике, экономике.

–И как вам это удавалось?– с большим сомнением в голосе спросил Афанаскин, наливая себе рюмку водки и выпивая ее сразу.– Эх, выпить бы, чтоб ничего не видеть… Хоть одну статью напечатали?

Алексей отрицательно мотнул головой.

–Нет, почти ничего не печатали, лишь раз один напечатали краткую заметку на последней странице очень мелким шрифтом,– признался Алексей, уныло смотря в одну точку,-

печатали больше статьи о нашем краеведческом музее, кое-что из жизни огородников, дачников.

–Интересно,– заметил Афанаскин, внимательно смотря на Алексея,– а сейчас на вашем лице я не вижу улыбку. На выставке часто видел вашу улыбку на лице.

–Он всегда улыбается!– подтвердила Лена, влюбленными глазами глядя на Алексея.

–Но сейчас он печален,– продолжал Афанаскин.

–Да, мне стало что-то грустно,– медленно выговорил Алексей, пытаясь через силу улыбнуться, но улыбнуться по-настоящему ему не удалось: он заметил подходящего к столику официанта со счетом.

–Извините, пожалуйста, не ругайте…, не ругайте… меня, пожалуйста,– запинаясь, еле промямлил официант,– но… вот…мне дали новый счет… вот…

–Чего?! Опять?– закричала, не выдержав, Лена.

–Я тут… я… вот…ни при чем,– пытался оправдаться официант, отходя от столика,– просто мне… мне дали новый… вот… счет…

–Милейший, а где ваше начальство?– поинтересовался Афанаскин, пытаясь держать себя в руках и не волноваться, что ему удавалось с трудом.

Он налил себе еще рюмку водки, символически чокнулся с бокалами своих собеседников и залпом выпил.

-Их… это… их нет…– запинаясь, ответил официант.

Две девушки в красных платьях подошли к официанту, услышав разговор о ценах.

–Ты чего… опять цены… новые нарисовал нам?– еле выговорила блондинка c сигаретой в руке, опьянев и еле стоя на ногах.

–А где твой директор? На Канарах отдыхает в пижамах?– еле стоя на ногах, спросила брюнетка, не забывая при этом упомянуть три известных слова из уличного жаргона.

Официант сделал шаг назад, пытаясь отойти от накрашенных девушек.

–А ты не хочешь по роже получить, а?

Официант побежал вглубь ресторана, подходя к двум охранникам с дубинками и шепча что-то им.

Молодые девушки стояли рядом возле Алексея, пытаясь строить ему глазки и разговорить его, но подошедшие охранники схватили их за руки.

–Так, спокойно,– твердо произнес один из охранников,– оплатите счет и выходите отсюда побыстрее.

–Ты чего… ты…

–А то попадете в милицию!– холодно добавил другой охранник.– Там они сразу выяснят, чем вы занимаетесь.

–А чем… чем мы занимаемся?

–Хватит тут болтать и клиентов искать в нашем ресторане, уже третий час сидите.

Охранники вывели девушек из зала ресторана.

–Нет, все-таки попытайтесь написать статью о буйстве ресторанных цен,– посоветовал Афанаскин Лене.

–Да, заголовок будет Алексея, счета сейчас сняла…

–Раньше говорили,– усмехнулся Афанаскин,– правду можно искать между строк, помните время застоя? А теперь как правду найти и в каком издании?

После короткой паузы Алексей ответил, улыбаясь:

–Что мы всё о политике, хотя ответить можно так: поток крупинки правды в потоке лжи труден, но возможен.

–Хорошо сказано!– одобрил Афанаскин.– Я бы продолжил в том же духе.

–И как?

–Ложь может заменить правду при очередной победе конформизма.

–Лихо!– расплылся в широкой улыбке Алексей.

Последующий шум в гардеробе ресторана заставил обернуться многих посетителей, не понимающих, что случилось на этот раз. Десятка два неизвестных в черных масках, черном камуфляже и с автоматами в руках ворвались в зал ресторана.

–Всем лечь на пол!– скомандовал пришедший с неизвестными в черных масках человек в штатском с короткой стрижкой.

–Маски- шоу начинается,– пробормотал Алексей.

–Да, как мы с вами встретимся,– сказала шутливо Лена Афанаскину,– так встречаемся

с этими в масках.

–Шутки сейчас не к месту,– пробормотал Алексей,– побыстрее уйти бы.

–Это случайность,– ответил Афанаскин Лене, – а человек в штатском мне знаком.

–Неужели?

–Ведь это он со своими ребятами были на моей выставке.

Присмотревшись, Алексей узнал человека в штатском, которого он видел на выставке.

–Чего не поняли нас?! Лечь всем на пол!

Люди в черных масках грубо толкали посетителей, заставляя всех лечь на пол.

–А что случилось?– только и успел спросить Алексей, но его, как и остальных, заставили лечь животом на пол.

–Проверка документов,– строгим тоном молвил человек в штатском.

К человеку в штатском подбежал испуганный метрдотель, спрашивая:

-В чем дело? Кто вы?

Однако ответа не последовало.

Неизвестные в черных масках забрали у всех посетителей паспорта.

–Кто вы? И что хотите?– вновь задал вопрос метрдотель.

Человек в штатском обернулся к нему, говоря:

–Где твои документы?

Лицо человека в штатском казалось непроницаемым, а ледяные глаза ничего не выражали: кажется, так смотрит кобра на свою будущую жертву.

–Почему мне тыкают? Кто вы такие?– попытался возразить метрдотель, но подбежавшие к нему двое неизвестных в черных масках сразу заломили ему руки за спину, смотря в ожидании дальнейшего приказа на человека в штатском.

–Вытащите его паспорт!– распорядился человек в штатском.

Через минуту он прочитал фамилию и имя метрдотеля.

–Так, Максимкин Петр… Кто таков здесь?

–Но кто вы такие?

Человек в штатском быстро глянул на своих людей, а те навалились на Максимкина

и он взвыл от боли.

–Ну, кто ты, Максимкин Петр?

–Метрдотель я…

–Где директор?

–Уехал в Испанию… В отпуск…

–Зама ко мне быстро!

–Тоже нет… Ой, отпустите, больно…

–Ничего, потерпи,– снисходительно произнес человек в штатском,– а зам тоже в Испании отдыхает?

–Нет, он на Канарах.

–Да-а, веселые у тебя ребята,– заметил со скрытой досадой в голосе человек в штатском, – значит, ты пока самый главный в этом паршивом заведении?

–Ой, почему у нас паршивое заведение?– попытался возмутиться Максимкин, вновь взвыв от боли.

–Ладно, отпустите бедного, пока отпустите,– смилостивился человек в штатском,– держи свой паспорт… Мы выполняем свою работу, понятно?

Но Максимкин насупился, стараясь не смотреть на своих мучителей.

–Повторяю, Максимкин, каждый выполняет свою работу.

–Да?

–Да, я – свою, а ты – свою.

–А зачем издеваться так?

Человек в штатском погрозил пальцем Максимкину:

–Ты словами так смело не бросайся, иной раз подумать надо! Поступил сигнал о бомбе

в ресторане и сходке экстремистов.

–Как? И бомба, и сходка экстремистов сразу?– не выдержав, крикнул Алексей, продолжая вынужденно лежать на полу, как и все остальные посетители.

Штатский перевел взгляд на Алексея, подошел к нему.

–Поднять этого!– приказал он людям в черных масках.

Когда Алексей встал, штатский внимательно поглядел на него и холодно спросил:

–Твоя фамилия, имя? Место работы?

–Алексей Видотрясов, депутат.

Короткая пауза.

Услышав слово «депутат» и увидев депутатский значок на лацкане пиджака Алексея, штатский мгновенно преобразился; некое подобие улыбки появилось на его круглом лице. Он подбежал к Алексею, старательно отряхнул пыль с пиджака депутата, извиняясь:

-Ой, ошибочка вышла, не узнали мы нашего уважаемого депутата… М-да, казус странный, прошу прощения.

–Если хотите, чтобы вас всех простил,– порывисто произнес Алексей,– отпустите всех посетителей, никто здесь ни в чем не виноват!

–Да, вы так уверены в них всех?– скептически, чуть повышая голос, спросил человек в штатском.

–Мы пришли в ресторан отдохнуть, поесть, а не для пыток на полу! Я завтра же подам жалобу на вас!

–Ну, разве можно так волноваться?– забеспокоился человек в штатском.– Сейчас же

все будут есть и пить, как прежде.

Кивком головы человек в штатском приказал своим людям освободить посетителей.

–А как вас зовут?– спросил Алексей человека в штатском.

–Антохин, майор Антохин.

–Ладно, майор,– сказал Алексей,– а насчет бомбы я что-то не понял. Вы ее нашли?

–Нет, бомбы не оказалось, проверили.

–Тогда всё? Маски- шоу закончилось?

Антохин ничего не ответил, дав знак неизвестным в черных масках удалиться.

Все посетители уселись за свои столики, а Максимкин подбежал к Алексею, жмя ему руку и благодаря за помощь.

–А как насчет счета?– вспомнил о счете и новых быстрорастущих ценах Алексей.

Максимкин замялся, вздохнул, после чего, подумав минуту, решительно ответил:

–Ладно, вас мы отпускаем без оплаты!

–А других?

–Нет, если все платить не будут, мы разоримся, у нас не благотворительное заведение. Даром работать кто будет? Вы – депутат, нас спасли, можете уходить, если хотите…

–Нет, сделаем иначе: я плачу ту первоначальную сумму, которую был должен за свой заказ, без всяких дальнейших повышений цен,– решил Алексей, оставив деньги на столе и выходя вместе с Леной из ресторана.

–Да-а, впечатлений набралась,– то ли спрашивая, то ли подытоживая проведенное время, протянула Лена.

– И скачка цен, и маски- шоу просятся в газету,– заметил Алексей.

Лена кивнула в знак согласия.

–Хорошо, попробую написать статью,– решила Лена,– но понимаешь, сейчас непонятная какая-то ситуация в нашей редакции… Покупать газету стали мало, не говорю уж о центральных… Только один житель нашего города покупает сразу несколько газет, как мне многие говорили.

–Кто он?

–Какой-то пенсионер… А остальные газет не читают, не выписывают, смотря лишь телевизор. Но наши «Новопотемкинские новости» подписывают хоть разные организации, иногда покупают жители – программа телевидения ведь нужна всем, а мы ее регулярно печатаем, как и прогноз погоды.

–Думаешь, закроют газету?

–Не знаю… Закрыть, может, не закроют, но главный редактор стал очень осторожен, как что-то лишнее по его мнению, вычеркивает.

–Хорошо, а строительство спортивного комплекса? Будет оно освещаться газетой?

–Должно, но строительства нет… Ведь оно должно было начаться полгода назад, только стройматериалы одни понавезли, а дальше всё затихло.

Алексей засмеялся:

–Самое интересное, что наша мэрия уже рассылает приглашения на будущие спортивные игры!

На следующий день Лена отдала главному редактору газеты «Новопотемкинские новости» две статьи: одну о маски-шоу, другую – о ресторанных ценах, но статью о маски- шоу главный редактор отклонил, мотивируя это тем, что статья написана однобоко.

–Как, как?– озадаченно спросила Лена.

–В общем, ее печатать мы не будем,– нахмурив брови, ответил главный редактор.

–Может, еще собрать для статьи материал?– попыталась настаивать Лена, но главный редактор оставался непреклонным.

Позднее Лена узнала у Афанаскина, что многих посетителей ресторана не выпускали, мотивируя это постоянно растущими ценами на все продукты. Из-за этого ресторан

закрылся не в двадцать три часа, а в два часа ночи.

Лена на работе обзвонила еще три ресторана и два кафе Новопотемкино, узнавая о новых изменениях в меню и новых ценах, и ответ следовал везде одинаковый: посетители возмущались, но их не выпускали, а меню печатали несколько раз в день; что будет дальше, никто Лене не ответил. Ситуация получалась анекдотическая, сюрреальная, как и наша сюрреальная или фантасмагоричная действительность…

Вечером того же дня по местному телевидению «Наше зрение» показали краткий сюжет о доблестной службе безопасности, которая трудится день и ночь и находит постоянно новых шпионов и террористов. Майор Антохин с тем же непроницаемым лицом и холодным взглядом, сидя в своем кабинете, рассказывал о некоторых ученых, ставших шпионами иностранных государств, но не вспомнил почему-то о вторжении его людей в ресторан…

Глава 7

Горемыков и Ко

Мэр Горемыков сидел на собрании багровый от гнева. Жизнь спокойная, без особых проблем текла бы и дальше так спокойно, никто бы о Новопотемкино и его мэре не вспоминал, если не эти треклятые спортивные игры, которые скоро должны состояться в его городе. Ожидался приезд целой правительственной комиссии по приему нового спорткомплекса и нового аэровокзала, но пока ни спорткомплекса, ни аэровокзала построено не было.

–Чёрт!– воскликнул Горемыков, ударяя кулаком по столу.– Наращивать!.. Усиливать!..

После короткой паузы два заместителя мэра пожали плечами, не понимая, что собственно хотел сказать Горемыков.

Секретарь Анна сидела за столом рядом с мэром и записывала каждое его слово со школьным прилежанием. Ей исполнилось двадцать два года; Горемыкову нравились всегда тонкие и низенькие девушки с черными волосами и голубыми глазами, к тому же Анна не отличалась излишней болтливостью. Она всегда предпочитала больше молчать и слушать, чем произнести какое-либо слово.

У Горемыкова было два зама.

Один из них – Борис Вислоухин, худой и лысый человек лет сорока пять, низкого роста.

Прислали его Горемыкову из центра, ранее Вислоухин работал в милиции. Причины такого назначения, точнее, ссылки из центра в Новопотемкино, никто не знал да и Вислоухин на эту тему ни с кем не разговаривал. Поговаривали, что Вислоухин много пил, хотя пьяным в мэрии его никто никогда не видел. Но некоторые слышали его слова о водке: «Водку я не люблю, но мне нравится, что она со мной делает». Окружение мэра распространяло слух о возможной ссылке Вислоухина в провинцию из-за пьянства.

Только он в мэрии говорил басом, что явно контрастировало с его низким ростом. Бас Вислоухина многие не выдержали, часто

Сам мэр просил его говорить потише, на что Вислоухин отвечал примерно так:

-Это я еще говорю не в полную силу! У меня бас, если чуть голос повышу, подумают, что ору на всех.

Другой зам- Савелий Мокрый (Мокрый была его фамилия, а не что-то иное) в сравнении с Вислоухиным казался богатырем: высокий, широкоплечий, краснощекий. Стоя рядом с мэром, он был выше его примерно на голову. Мокрый родился и вырос в Новопотемкино, как и все его предки, даже не мыслил себе жизни вне родного города. Ему исполнилось недавно пятьдесят лет. Ранее Мокрый работал экономистом в одном из статбюро города, потом он перешел в коммерческую фирму в надежде заработать больше денег, но фирма просуществовала всего два года. По рекомендации одного из друзей Мокрый устроился в

мэрии. Еще с детства он начал заикаться, делая частые и и долгие паузы, что сильно раздражало слушавших его. Как понимает читатель, над мальчиком с фамилией Мокрый

смеялись еще в раннем детстве, особенно, когда он только начал заикаться. Неуверенность, обозленность на мир, постоянное безумное желание казаться лучше, умнее и интереснее являлись характерными чертами Мокрого, которые лишали его жизнь многих счастливых минут.

Многие, увидев рядом обоих замов, часто не выдерживали, отходя в сторону и смеялись – до того был разительный контраст двух замов: один высокий, широк в плечах, но робок

и заикается, а другой худой, низкий, лысый, но уверенно говорит, заглушая всех своим басом.

Мокрый вопросительно уставился на Горемыкова, спрашивая:

–А…а… че…чего наращивать?

–Всё!– коротко ответил Горемыков.

–А…а…

–Можно хоть на собраниях пытаться не заикаться?– раздраженно спросил Горемыков Мокрого.– Не заикаться! Хоть помолчи чуток, раз тебя не спрашивают. Хватит сопли

есть!

Мокрый вздохнул, ничего не ответив мэру.

«Опять я виноват из-за того, что заикаюсь,– с грустью подумал Мокрый, стараясь не смотреть в сторону Горемыкова,– всё он сам решает, но нас зачем вызвал тогда? Один цирк…»

–Министр приедет скоро… приедет, но не готово ничего! Ни – че – го!– продолжал возмущаться Горемыков.– Аэровокзала нет, спорткомплекса нет…Нет!

Анна прилежно записывала каждое слово Горемыкова.

Он заметил, что она записывает все его слова и сделал ей замечание:

–Записывай ты не всё, записывай только то, что я скажу записывать.

–А кто к нам приедет?– спросил Вислоухин, стараясь говорить как можно тише, что у него не вышло.– Кто именно?

–Черт, говори ты потише!.. Тише говори!– рассердился Горемыков, используя любую возможность, чтобы заорать или рассердиться на кого-либо – так он любил поступать всегда, будучи в крайнем раздражении.

После короткой паузы Горемыков продолжал:

–Кто именно приедет, точно не знаю, кто-то из министров. Кому надо, тот и приедет! К нам в город никто из высоких чинов из города М не приезжал сто лет! Ясно вам?

–Гм, а вы точно уверены, что именно сто лет?

–Да, уверен, я всегда и во всем уверен на всю оставшуюся жизнь! Но не это главное!– продолжал Горемыков.– Да, не это главное, главное сейчас – не кто именно к нам приедет… Проблема строительства – эта наша самая важная проблема и головная наша боль!

–А что такое город М?– спросил Вислоухин.

–Ой, это я так кратко называю Москву, как это не понять?

-А как же наш бизнесмен в изгнании?– осторожно задал вопрос Вислоухин, желая, видимо, показать свою деловитость.

Через минуту все поняли, что напрасно Вислоухин спросил о бизнесмене в изгнании.

–Что?!.. При чем тут этот Крестовский?!.. Кто он такой, а?– заорал Горемыков, стуча кулаком по столу.– Кто такой Крестовский? У нас что обсуждается?

–Строительство спорткомплекса и аэровокзала,– ответила за двух притихших замов Анна.

–Да, строительство!– таким же тоном продолжал Горемыков.– Но его нет! Нет строительства! Нет! Поэтому надо наращивать!

–А-а…это мне записывать?– спросила Анна.

–Что?

–В протокол мне…э-э…записывать «наращивать»?

Горемыков машинально кивнул.

–Тогда…а-а… тогда что наращивать?– не поняла Анна.

Ответ Горемыкова последовал короткий и обобщенный, но непонятный, что свойственно было мэру:

–Всё! Всё!

После напряженной паузы Горемыков совладал с собой, говоря спокойно:

–Итак, в скором времени приедет министр, ясно?

–Это… а-а… записывать, Демил Демидович?– спросила Анна.

–Да, это записывай… Министр к нам приедет, кто именно, не знаю…Не знаю точно этого… Я рапортовал в центр, что строительство идет полным ходом. Да-да, полным ходом оно идет…

–Как?– не выдержал Мокрый.– Его… е… его нет…

–Ты помолчи! А что мне надо было отвечать? Что ничего нет?!..Да, его в самом деле нет, но примерно за месяц спорткомплекс должен быть построен. Ясно?

Оба зама кивнули, стараясь не смотреть на багрового от злости мэра.

–Срочным порядком надо начинать хотя бы подготовительные работы… Хотя бы подготовительные работы… Ясно? Песок, цемент, металл, стекло подвести туда… Согнать всех рабочих для строительства! Всех студентов, всех школьников в свободное

от учебы время! Всех солдат!

–Может, будут работать настоящие рабочие?– предложил Вислоухин.

–Гм, где их взять?

–Да, есть приезжие, таджики, белорусы, они немного хотят…

–Ладно, подумаем…С прорабом Королём потом поговорю.

Мокрый вздохнул и поднял руку, не отрывая взгляда от Горемыкова.

Тот заметил поднятую руку своего зама и усмехнулся:

–Ты чего, как в школе, руку поднял? Чего у тебя?

–Скажите… Де… Демид Демидович, как…как я пони… понимаю, инвестиции поступят для строительства?

–И что дальше?

–Ну, пос…поступят?

–Да.

–И на проведение спортивных игр тоже поступят деньги?– обратился к мэру Вислоухин.

Горемыков погрозил замам пальцем:

–Ну, понял… Без меня деньги не брать, когда поступят!

–А ког… когда они поступят?

–Когда поступят? На днях… Но без меня денег не трогать! Не трогать деньги.

Вислоухин не остался в стороне интересующей всех больше всего денежной темы и делово заметил:

–Но сколько планируется трат, сколько…

Горемыков ему погрозил пальцем:

-Смотри ты у меня!.. Воровать не позволю!

–Это я вор?– обиделся Вислоухин.

–Вот чего не говорил, то не говорил,– раздраженно ответил Горемыков.– Говорят, не пойман – не вор, а вы все думаете иначе.

–Как?

–Иначе,– повторил Горемыков,– перефразируя старую поговорку, думаете таким образом: « Воруй, раз не пойман».

–Обижаете,– почти одновременно пробурчали оба зама.

–Ладно, ладно…. И себя, и вас не обижу!.. Главное – деньги получить, а как тратить сами умеем… Строительство начать надо, ясно?

Раздался телефонный звонок.

–Да?– Горемыков взял трубку, стуча нервно пальцами по столу.– А-а, боец невидимого фронта?

Горемыков засмеялся, выражение его лица стало чуть добрее.

–Ладно, я пошутил, майор Антохин… Всех шпионов поймал или остались еще? Хочешь поговорить?.. Ну, ждем.

Горемыков положил трубку.

–Как же на вас, Демид Демидович, хорошо костюм сидит,– ни с того, ни с сего похвалил костюм мэра Вислоухин.

–Да? Хорош костюмчик?

–Хороший, только цвет мне не нравится,– честно ответил Вислоухин.

–А вот мне и серый цвет, и сам костюм нравится,– Горемыков впился цепкими серыми глазками в своего зама, не отрывая взгляда от него, будто гипнотизируя,– мне ты не нравишься.

Вислоухин пожал плечами, стараясь не смотреть на своего начальника:

–А чего я… я… стараюсь…

–Лучше надо стараться, а то уволю к свиньям собачьим! Так… На чем мы остановились?

–На новых…э-э… вопросах,– подсказала Анна мэру.

Горемыков задумался:

–Так… Майор Антохин сейчас придет, вместе обсудим вопрос безопасности… Осталось обсудить вопросы ЖКХ, предстоящие выборы, подготовку к приезду министра.

–Вы хотели обсудить еще вопрос о телевидении,– напомнила Анна.

–Да-да, но с Миловидовым я встречусь отдельно,– известил всех Горемыков,– будет у нас долгий и сложный разговор…

–А чего опять жилищное хозяйство нам обсуждать?– не понял Вислоухин.– Там и так всё ясно…

–И что же ясно там?

–Цены поднимем снова, чего там обсуждать,– решительно ответил Вислоухин.

–Молодец! Четко и ясно!– похвалил своего зама Горемыков.– Сразу видно, что бывший офицер.

–А… а где… где… нача… начальник Рэ…. Рэ….-пытался спросить Мокрый, заикаясь, но потом остановился, думая, что опять оборвет его Горемыков.

Горемыков недовольно глянул на Мокрого, разозлившись:

–Не можешь четко и внятно говорить, так молчи уж. Начальник РЭУ Писаренко приедет завтра, тогда с ним поговорю.

–А сейчас его вызвать нельзя?

–Гм, ну и заявочки,– усмехнулся Горемыков,– чего его из Египта мне вызывать?

Оба зама громко вздохнули, видимо, представляя себе теплое море, солнце, пляж в Египте и массу красивых молодых девушек в купальниках.

–Да, море и пляж нам только снятся,– насмешливо произнес Горемыков, почти прочитав мысли замов,– нам остается здесь чужую пыль глотать!

После короткой паузы Горемыков продолжал:

–Да, еще один неприятный вопрос о коррупции. Ясно? О коррупции.

–Его мы обсудили на прошлом собрании, кажется,– осторожно упомянул Вислоухин.

–Обсуждать-то обсуждали, да он никуда от нас не делся,– с сожалением в голосе произнес Горемыков.– Центр меня этим вопросом донимает. Москва! Откровенно говоря, чего от нас хотят? Наплодили по всей стране чиновников, потом вопят6 коррупция, взятки, караул! Я, честно говоря, не завидую бизнесменам,– куда ни приди, платить и там, и сям…

Конечно, мы-то не коррупционеры…

–Извините, Демид Демидович,– остановила мэра Анна,– а это писать?

–Нет… Когда писать тебе, я скажу… Итак, надо нам кого- то посадить, памятуя о коррупции, и сразу рапортовать в Москву: мы боремся!

–А… а… кого… заса… посадить?– еле выговорил Мокрый

–Не тебя же,– хохотнул Горемыков,– это надо поручить майору Антохину, который зайдет сейчас ко мне. У нас же есть врачи, берущие взятки, так? Врачи- рвачи… Водители, не выдающие билетов пассажирам… Педагоги, берущие взятки от родителей учеников… Продавщицы, обвешивающие покупателей…

–Вполне,– поддержал предложение мэра Вислоухин,– но еще зарплату нам бы поднять раз в двадцать!

–Ну, ты и фантазер!– усмехнулся Горемыков.– Кто ж тебе зарплату поднимет в двадцать раз? Да на наших местах всё равно брать будут.

–А это…а-а… мне записывать?– спросила Анна.

–Что?.. Ты чего, спятила?– удивился Горемыков.– Мы тут о взятках, коррупции, а ты всё записывать вздумала?!. Спятила?

–Нет…

.-Еще такое услышу- уволю без выплаты зарплаты к свиньям собачьим! Так… Скоро выборы мэра Новопотемкино, то есть меня… Гм, надо готовить выборные участки, подготовить охрану их, составить списки избирателей.

–А иностранные наблюдатели?

–Мне они лично не нужны,– откровенно произнес Горемыков, далее тихо повторяя известные три слова улиц и коммунальных квартир.– Они нам не нужны! Чего они от нас хотят? Мы сами в своей суверенной стране создаем тот порядок, который и хотим… Я же со своими советами не лезу в Бонн или Вашингтон! Не лезу туда со своими советами. Да, слышал, что эти недовольные снова хотят выйти на улицы?

–Да.

–Сейчас придет майор Антохин, всё с ним обсужу…Никаких рук, сломанных носов по телевизору не показывали, откуда узнали об этом?

Мокрый дипломатично помалкивал.

Вислоухин промямлил:

–Народ говорит…

–Какой народ?– обозлился Горемыков.– А мы тогда кто?

–Мы…

–Да, мы тогда кто? Мы не народ? Не люди?

–Люди,– согласился Вислоухин,– но другие…

–Чего?

–Другого сорта,– пояснил Вислоухин,– есть люди высшего сорта, есть низкого сорта, как

и товары.

–Гм, интересно излагаешь!– одобрил Горемыков мысль зама: ему польстило упоминание о нем, как о человеке высшего сорта.– Но все сплетни нужно прекращать в моем городе! Народ сейчас газеты не читает, только телевизор смотрит, а там мы, чиновники, каждый день себя только и видим. Миловидов, конечно, старается, но нужно, чтоб еще больше нас

показывали! Каждый день и каждый час! По любому поводу! По любому!..Тогда нашему народу ничего объяснять не надо, никаких вопросов тогда он задавать не будет.

–Это… это почему?– не понял Мокрый.

– А потому, что меня каждый день крутят по ящику,– объяснял Горемыков,– то я на улице с народом говорю, то я в магазинах спрашиваю у продавца: «Почему цены на все продукты опять повысились?», то я в самолете… Народ ко мне уже привык, он без меня никак не может жить! Вот раньше худо как-то жили, а при мне лучше стали, я зарплаты чуток прибавил.

–А цены…а-а?– некстати спросила Анна.

–Ты бы помолчала!– воскликнул Горемыков.– А-а да э-э!..Цены я вижу, как растут, но я один что могу? Я же не директор магазина, я не финансист… Есть соответствующие органы, пусть они этим занимаются. Вот даже в магазинах я спрашивал продавцов о непонятных причинах повышения цен. А эти продавцы тоже ничего не знают!… Да, безобразие…Я в своем городе революций не потерплю! Да, не потерплю!.. Пыль они у меня будут глотать, недовольные!..

–Ой, а это записывать?– снова некстати спросила Анна.

–Чего?– закричал Горемыков.– Сиди и помалкивай, скажу, когда записывать…Носы всем поотрываю!.. И отрежу, чтоб больше не выросли… По самый корень! Да… Отрежу на

всю оставшуюся жизнь!

–А чего отрежете?– спросила Анна, стараясь не смотреть на злого Горемыкова.

–Всё, что захочу! Анна, ты это тоже не пиши… Ну, ближе к делу… Ха-ха, есть один анекдот, Анна, ты его тоже не пиши. Спрашивает один: «Ближе к делу или к телу?» Да…Нужно ближе к дате выборов поднять всем бюджетникам зарплату, заставить всех их голосовать по месту работы…

–Это как?

–Просто, приказ я напишу скоро,– продолжал горячо Горемыков, убежденный полностью

в своей правоте,– чтобы все бюджетники для наиболее полного и организованного участия

в выборах прибыли в воскресенье на работу. А директорам всех организаций в установленном порядке сообщить: если кто-то проголосует не за меня, выгоню такого поганого директора с его насиженного одним местом теплого кресла.

–А что насчет зарплат будет?

–Я же говорил: повысить перед выборами (не раньше) зарплату, чтоб на хлеб с маслом хватало.

–Да, масло дороже стало,– вдруг вспомнив о подорожании продуктов, вяло проговорила Анна, не смотря ни на кого и сидя с грустным видом.

–Не мешать нам!– завопил Горемыков.– Так… пиши, Анна: повысить бюджетникам зарплаты за неделю до начала выборов.

–А на сколько?

–На 200 рублей…. Нет, постой, тогда много получается, если в перерасчете на большую часть города, – призадумавшись, объяснил Горемыков.– Пиши: повысить зарплату на сто пятьдесят рублей. Пенсии повысить на… на сто пятьдесят рублей.

–На сто пятьдесят?

–Да… Постой, нет, постой… Много получится, если в перерасчете… Пиши лучше так: повысить пенсии на… на сто рублей. Так, пенсии и зарплаты мы повысили, электорат будет доволен! Что осталось нам обсудить?

–Подготовку к приезду министра.

–Да, правильно… Дороги в центре Новопотемкино вычистить, чтоб хоть языком вылизывали их, но чтоб было чисто и всё блестело!.. Чтоб всех недовольных из города на время вывезли!

–Куда?– поинтересовался Мокрый.

-На кудыкину гору,– отрезал Горемыков,– не это важно… Сказал бы по какому адресу их выслать, но мой секретарь здесь…

–А как выявлять этих недовольных?

А кто выходит на улицы митинговать.

–Да, но сегодня один не выйдет, а завтра ему приспичило,– озабоченно протянул Вислоухин,– тогда как же?

–Майор Антохин явится, я с ним по этому вопросу всё обговорю!– решил Горемыков.

Раздался негромкий стук в дверь.

–Да, входите,– разрешил Горемыков, ожидая прихода Антохина.

Оба зама обернулись в сторону входящего Антохина, здороваясь с ним.

–Приветствую, боец невидимого фронта, садись сюда,– обратился к входящему Горемыков.– Сейчас отдельно с тобой побеседуем. Так, Анна, всё записала?

–Я писала о повышении пенсий и зарплат, о коррупции, ЖКХ…

–Постой, о повышении пенсий и зарплат оставь запись, а болтовню нашу о коррупции, ЖКХ, выборах вычеркни. Пиши очень коротко и ясно: усилить борьбу с коррупцией, организовать подготовку к выборам меня… тьфу, к выборам мэра Новопотемкино, срочно начать строительство аэровокзала и спорткомплекса. Написала?

–Да.

–Ладно, все свободны, кроме Антохина. Помните фразу: «А вас, Штирлиц, попрошу остаться!»? Садись, майор, ко мне поближе,– устало сказал Горемыков, поглядывая на висящие часы на стене, когда они остались одни,– потолкуем о делах наших шпионских и экстремистских.

Антохин усмехнулся:

–Демид Демидович, как всегда, шутит, но со шпионами не шутят – их арестовывают.

–Всё ты в беготне, в поисках наших врагов?

–Се ля ви,– снова усмехнулся Антохин.

Горемыков достал из стола две рюмки и бутылку водки.

–Выпьем?

–Не положено,– попытался отказаться Антохин.

Горемыков состроил недовольную гримасу, махая рукой:

–Брось, хоть со мной цирк этот брось… Выпьем?

–За что пьем?

–За что? А за успех.

–Чего?

–Гм, а всего!– нашелся Горемыков, улыбаясь.– Чтоб наша сказка стала былью, чтоб на всю оставшуюся жизнь у нас успех был бы!

–Вы – настоящий оратор, Демид Демидович. Еще одно уточнение можно?

–Ну?

–За борьбу со шпионами и внутренними врагами!

–Ох, боец, закусывай,– предложил Горемыков, раскрывая перед гостем коробку конфет.– Много шпионов и врагов, да?

–Военная тайна…

–Всё тайны да тайны… Ох-хо-хо!… Все у тебя ученые враги стали?

–Как можно так, Демид Демидович, мы работаем, ищем шпионов и врагов, а вы нас в чем-то нехорошем обвиняете!– попытался отшутиться Антохин, но было заметно, что разговор начинает ему не нравиться.

–У тебя, вернее, твоего ведомства тоже есть план по поимке внутренних и внешних врагов?

–Всё шутим, Демид Демидович?

–А ты по-прежнему точно и конкретно не можешь ответить ни на один вопрос,– уточнил Горемыков.

-Слово – не воробей,– произнес Антохин,– но можно вылететь за иное слово, как воробей.

–Гм, хорошо сказано,– одобрил слова Антохина Горемыков.

После короткой паузы он продолжил:

–Как там с этим Крестовским?

–Ищем,– уклончиво ответил Антохин.

–Ищете?.. Гм…Их ищет и разыскивает милиция, ха-ха!.. Все знают, где он, бизнесмен в изгнании, находится, в каком городе и в какой стране обитает, чем занимается, а ты его всё ищешь и никак не привезешь, да?

–Стараемся, как можем.

–Значит, плохо можете, лучше надо стараться!– настаивал Горемыков, зло смотря на Антохина.

–Скажу еще, что было недавно время, когда он вам помогал…– напомнил Горемыкову Антохин.

–Что-о?..– обозлился Горемыков.– Ну, да, было раньше… Да, было… Он помогал мне раньше, да…Мавр свое дело сделал…Но потом он против меня стал, ясно? И тут же прокуратура обнаружила ряд совершенных им преступлений.

–Прокуратура обнаружила эти преступления недавно или когда Крестовский вам помогал?

Услышав последний вопрос Антохина, Горемыков застыл с протянутой ко рту рукой: конфета так и не попала в рот, лицо мэра внезапно покраснело от гнева, а цепкие и серые глазки впились в майора, будто хотели его уничтожить.

Антохин сидел напротив Горемыкова с непроницаемым лицом, делая вид, что не замечает гнева хозяина кабинета.

После долгой и тягостной паузы, во время которой лишь несколько раз звонил телефон, а оба собеседника не двигались и напряженно молчали, Горемыков предпочел резко сменить тему разговора:

–Так… У нас в Новопотемкино ряд мероприятий намечается: выборы меня… тьфу, выборы мэра, приезд министра из Москвы, строительство аэровокзала и спорткомплекса.

–Знаю, насчет безопасности будет всё спокойно,– заверил Антохин.

–Точно?

–Точнее не бывает.

–Вопросов много, а ты помалкиваешь,– проговорил недовольно Горемыков.– Меня беспокоит эта горстка недовольных экстремистов, которые постоянно выходят на митинги.

–Не надо беспокоиться, мы их разгоним.

–Да? Как недавно было? Два ведра зубов и пять ведер крови?

Антохин недовольно поморщился:

–Ну, зачем так…Недовольных мы быстро уберем с улиц.

–Но как их заставить не выходить на улицы?

–Поставим посты милиции у домов некоторых митингующих, которые ранее выходили

на улицы.

–Мало!.. Как вовремя распознать, кто за меня, а кто против?– допытывался Горемыков, пристально глядя на непроницаемое лицо майора.

–А вот это очень и очень сложно, Демид Демидович… Сегодня он молчит и сидит дома, а завтра на улице с плакатом, лозунгом, но мы работаем, у нас масса агентов, информацию мы собираем.

–Тут еще кампания по борьбе с коррупцией намечается,– вздыхая, продолжал Горемыков.– Должен ты нам здесь помочь…

–Эта кампания, кажется, никогда не закончится,– усмехнулся Антохин.

–Я не об этом,– махнул рукой Горемыков,– надо организовать рейды по больницам, поликлиникам, школам, институтам, магазинам, надо искать взяточников! Ясно тебе?.. На транпспорте поискать, понял? Есть же водители, которые не дают билетов пассажирам?

Есть же врачи- рвачи? Продавщицы, обвешивающие клиентов? Нужно поймать их всех

и сообщить в Москву: мы боремся!

Антохин снова усмехнулся, на мгновение его голубые глаза заблестели, чуть ожив:

–Да, Демид Демидович, далеко пойдете, если вас не остановить!

–Понравилась идея?

–Естественно, словно в нашей конторе раньше работали.

–Нет, я раньше служил в армии.

–А костюм на вас очень хорошо сидит,– одобрил костюм мэра Антохин.

–Да?– Лицо Горемыкова расплылось в широкой улыбке.– Правда, многим костюм мой нравится, но некоторые советуют поменять цвет костюма, но мне нравится серый цвет.

–Для кого серый цвет- признак стандарта, однобокости, серости, а других он украшает.

–Ладно, мы отвлеклись от дела… Гм, анекдот вспомнил один: « Один спрашивает другого: « Я тебя отвлек от дела или от тела?» Дела с поимкой разных взяточников,

значит, организуешь…Безопасность на выборах, по приезде министра…Еще висит на мне это проклятое строительство, по ночам даже мне снится!

–Ночью сексом займитесь, тогда строительство сниться не будет.

–Остришь, майор!– бросил недовольно Горемыков.

Горемыков при упоминании о сексе наморщил брови, вспомнив недавний домашний скандал и свою сексуальную неудовлетворенность в течение целой недели. Дело в том, что ему надоело дома консультировать жену по поводу дел ее фирмы «Надежда», а она

приставала к нему по разным рабочим вопросам каждый вечер, что его очень раздражало. В отместку жена лишала Горемыкова тихих сексуальных радостей, что вовсе выводило его из себя.

«Сколько можно ходить к проституткам?– подумал Горемыков, вспоминая большую грудь жены.– Сколько мне мучиться, вникать в дела ее фирмы, отвечать на вопросы моей жены Юлии вместо того, чтобы вечером дома заняться с ней сексом?»

–Сам-то женат?– спросил гостя Горемыков.

–Да.

–И доволен?

–Пока не жалуюсь.

–М-да…-Горемыков предпочел далее не говорить о сексе, переводя разговор в деловое русло:

– Мне жалуются, что ученых ты сажаешь, как-то следует осторожнее работать!

Лицо Антохина помрачнело.

–Не согласен я,– твердо ответил он, глядя холодно на мэра.

–Ладно, не злись, каждый из нас делает свое дело, – как можно мягче сказал Горемыков, желая больше не расстраивать Антохина,– а что случилось в ресторане «Привет, товарищ»?

Раздался телефонный звонок.

–Да? Юля?.. У себя я…– отвечал на вопросы жены Горемыков – Когда буду? Ну, часов в шесть… Обсудить надо опять? Ой, может, сегодня другим займемся, а?– Горемыков глянул на гостя, с сожалением подумав, что не может прямо сказать при нем, чем он мечтает заняться с женой сегодня вечером.– Не поняла?.. А-а, дело превыше всего?.. М-да, пока…

–Проблемы?– осторожно спросил Антохин, еле сдерживая улыбку на лице.

–Нет, всё нормально… Так, ты ответь лучше, чего там было в ресторане?

–Ничего.

–А игры в маски-шоу с автоматами зачем? Кого опять искал там? Может, Мефистофеля или этого Крестовского?

Антохин сидел молча, не отвечая.

–Предпочитаешь молчать, да?.. Истину узнать невозможно?

-Истина хранится в сундуке, а в сундуке она спрятана в ларце…

–Сказки мне рассказывать вздумал?– перебил гостя Горемыков.– Истина – ничто, а личные отношения-всё!

–Тогда зачем вы хотите узнать истину?– насмешливо произнес Антохин.– Да, я не закончил… В том ларце спрятал заяц, заяц находится в утке, а в утке – яйцо, разбив которое можно найти истину. Но даже после этих манипуляций и сложных поисков тщетно искать истину!

–Ладно, конкретно мне отвечай,– потребовал Горемыков.– Твоя работа – пугать клиентов ресторана?.. Маски-шоу с выездом на место представления без заказа публики? Там был, кстати, директор супермаркета «Мир всего»…

–И что с того?

–Отвечай!

–Наша служба и опасна, и сложна,– напел Антохин, чуть изменив слова известной песни

из старого телефильма.

Короткая пауза.

Горемыков выпил со злости рюмку водки, не закусывая.

–Анекдот хотите?– предложил Антохин.

–Ну?

–К девушке пристает парень на улице: «Вас можно проводить?» «Только взглядом»,– отвечает девушка.

В ответ Горемыков начал рассказывать свой анекдот:

–Раньше во времена оные после смертей ряда членов ЦК звонит один старик в ЦК и интересуется: «Там у вас работы для меня нет?» Ему в ответ вежливо советуют полечиться. Но старик уточняет: « А я старый и очень- очень больной!»

Антохин засмеялся.

–Нет, анекдот не закончился… А теперь один звонит в администрацию президента и спрашивает: «Скажите, для меня у вас есть работа?» Ему в ответ вежливо советуют полечиться. А он упорствует: «А я из Петербурга!»

Горемыков громко засмеялся, но потом увидел, что Антохин сидит и не смеется.

–Что, не смешно?

Антохин сидел с непроницаемым лицом и молчал.

–Гм, ладно…Всё шутишь, майор, а мне что делать, когда вижу некоторые плакаты этих недовольных, где написано: «Нам не нужно горе с вашим Горемыковым!»?– пробурчал Горемыков.– Их в дверь выгонишь, а они в окно лезут.

–Кто лезет? Здесь никого,– посмеиваясь, глядя на окно, сострил Антохин, но через минуту принял серьезный вид, нахмурив лоб и отвечая:

–Всех недовольных будем гнать с улиц! Сажать их на несколько суток.

–Только без крови и разбитых носов,– предупредил Горемыков.– Как узнали об этом, не пойму…

–Насчет чего?

–Насчет разбитых носов и сломанной руки на последнем митинге,– напомнил Горемыков.

–Один – другому и пошло…

–Чтоб без крови!

–Постараемся. Вы за того бородатого анекдота беспокоитесь?

–Не понял…Это ты о председателе избирательной комиссии?– Горемыков уставился на собеседника, который больше не посмеивался и сидел с прежним непроницаемым выражением лица.

–О нем самом, о том, кого в Новопотемкино называют бородатым анекдотом.

Горемыков отрицательно повертел головой, морщась:

–Нет, пусть он бреется хоть каждый день, раз такой принципиальный. Это его так Лазонтьев назвал. Мне нужен имидж демократичного руководителя, ясно?

Демократичного! Чтоб без крови и ругани, чтоб без сломанных рук, ног! Чтоб всё было спокойно и всё стабильно!

–Всё будет хорошо,– заверил мэра Антохин.– По телевизору излагают: «Всё хорошо и спокойно». Вам же всегда везет, не находите?

–Не понял.

–Про таких, как вы, всегда говорят: « Он родился не в рубашке, а в дорогом костюме». Вам всегда везет, раньше (я просмотрел ваше личное дело) тоже везло – не каждому доводилось стать председателем исполкома. Сытая номенклатурная жизнь, а сейчас вы – мэр Новопотемкино, скоро новые выборы и вы победите.

–Гм, уверен?

–На двести процентов, как и почти четыре года назад,– пристально глядя на Горемыкова, ответил Антохин.– Мои люди все за вас будут голосовать.

–Спасибо

–Сколько надо процентов вам на выборах, столько и нарисуют,– продолжал Антохин.

–Ой, как можно так?– попытался возразить Горемыков, но потом согласился с майором:

–Да, сколько захочу, столько и напишут…

Раздавшийся вновь телефонный звонок прервал беседу.

–Да… А-а, Подпевалов, что у тебя там стряслось?..– говорил в трубку Горемыков.– Кто появился?.. Утрясов? Нет, Видотрясов? Так, записываю…-Горемыков взял ручку.-

Алексей Видотрясов, он депутат? К какой партии относится? «Правый фланг»?.. Хо- ро-шо…Пока.

–Вот тебе еще задание,– доверительно произнес Горемыков,– появился в нашей Думе недавно некий молодой депутатишко, зовут его Алексеем Видотрясовым.

–Ну и фамилия!

–Фамилии у многих нас иной раз выглядят смешными, а человек с такой фамилией может быть очень страшным для общества,– глубокомысленно начал рассуждать Горемыков,– вот этот депутатишко Видотрясов не успел появиться в нашей Думе, как стал вопросики разные задавать моему Подпевалову, мешать ему вести собрание.

–Хотите сделать его шпионом?– делово спросил Антохин.

–Нет, не об этом я… У тебя одни шпионы в голове! Проверь его дело, кто таков, откуда, родители, работа.

–Это запросто. Можем даже его телефонные разговоры прослушать.

–Нет, пока его дело мне принеси.

Антохин посмотрел на часы, поднялся, стал прощаться:

–Мне пора, Демид Демидович.

Оставшись один, Горемыков выпил рюмку водки, закусывая конфетой.

Но долго в одиночестве он не остался: в кабинет вошли двое.

Одного из вошедших мы уже представляли нашему читателю – Подпевалов, а о другом поговорим отдельно.

То был средних лет небритый человек с короткой стрижкой в черном костюме; его длинные пушистые и аккуратно постриженные усы очень напоминали щетку для обуви. Звали его Лазонтьев Даниил, работал он телеведущим. По профессии Лазонтьев был журналист, но всегда он просил называть его не журналистом, а публицистом. На местном телевидении «Наше зрение» он вел собственную программу под названием «Отдельное мнение»; мнение, как считали некоторые остряки, и вправду было отдельным мнением, чьё это было мнение, которое озвучивал в эфире Лазонтьев, он никогда никому не говорил, считая, что оно было якобы его собственным отдельным мнением, хотя никому иному так открыто и так свободно высказывать отдельное свое мнение не разрешалось.

С недавних пор Лазонтьев вступил в партию «Единое Новопотемкино», часто приглашал в свою передачу Подпевалова для пространных интервью и долгих диалогов.

Очень многие сотрудники телеканала не захотели работать с Лазонтьевым, прося перевести их в другую передачу, некоторые даже уволились, чтобы не работать с таким ведущим. Многое не нравилось коллегам в Лазонтьеве: его небритое лицо, ехидные комментарии и ответы, неумение слышать собеседника, если тот не высокий начальник, подчас лизоблюдство. Коллеги говорили за его спиной: «Лазонтьев говорит – ветер носит».

Этот вечно небритый и ехидный человек считался мастером манипулирования словом.

Говоря образно, на этом он съел собаку и всё семейство псовых. Слушая его, воистину понимаешь старую поговорку: «Словом можно лечить и убить». Конечно, убивать пока словом ему не приходилось, но по силе произносимых слов в минуту Лазонтьев может посоревноваться с силой извергающегося вулкана, цунами или с молнией. Часто в своей программе он пытался подражать Горемыкову, перенимая манеру того говорить медленно, часто повторяя одни и те же слова, делая паузы к месту или не к месту, явно

желая польстить мэру и в то же время привлечь внимание телезрителей к тому или иному своему слову.

Не поняв и не восприняв восторженно демократические, только начавшиеся преобразования в стране, он затаил злобу, которую в настоящий момент с неприкрытой радостью изливал на всех демократов, благо Горемыков это ему не запрещал.

Нельзя не сказать о своебразном языке едкого публициста: сочетанию советского шаблона, сменившемся языком демократических преобразований, приблатненных шуточек, хамоватых фраз с люмпенскими интонациями и державной патетики.

Но самое интересное заключается в том, что многие телезрители гадали, кто же именно автор подобного стиля выражения своих гениальных мыслей, жемчужин иронии: Лазонтьев или сам мэр Горемыков, так как часто Горемыков в эфире говорил ту или иную удивительную фразу, которую повторяли на все лады его замы, также члены партии

«Единое Новопотемкино» и некоторые журналисты, особенно Лазонтьев. Скорее всего, как размышляет автор, Лазонтьев почерпнул многое в манере говорить и чеканить свои исторические фразы у Горемыкова, после чего, творчески развивал этот своебразный

хамовато- люмпенский стиль с разными шуточками на телевидении. Лазонтьев часто повторял выражения Горемыкова: «Уволить к свиньям собачьим!», «Надо делать не по Топтыгину, а по уму!», «Хватит сопли есть!» или «Хватит лопли жевать!», «Бить надо один раз, но точно попасть между ног», «Мы так убьем двух зайцев! (можно и остальных гадов»), «Всех шакалящих гадов перебью!».

Увидев вошедших, Горемыков улыбнулся:

–Приветствую обоих! Присаживайтесь, не говорю «садитесь».

–Однако пусть сидят наши враги и очень долго сидят,– моментально отреагировать на предложение мэра Лазонтьев.

–Зачем пожаловали ко мне?

–Вас, честно говоря, всегда приятно видеть,– откровенно произнес Подпевалов.

–Ой, может, еще ты, как девка, мне комплименты говорить будешь?– хохотнул Горемыков.

–Нет, извините….

–Я поручил Антохину выяснить про этого нового твоего депутата Твидоплясова.

–Его фамилия – Видотрясов,– поправил мэра Подпевалов.

–Не знаю, не знаю, чем он трясёт и где этим занимается,– усмехнулся Горемыков.– Ну, будете по рюмочке?

–Нет, спасибо.

–Обижаете,– настаивал Горемыков, наливая в две рюмки водку и ставя рюмки рядом

с гостями.– Ну, за что пьем?

Подпевалов сидел молча, не двигаясь, смотря на Горемыкова, как на икону.

Лазонтьев поднял рюмку, шутливо сказав:

-Однако, чтоб наш Крестовский жизнь всю сидел в Крестах! Чтоб было всё по уму, а не по Топтыгину!

–Гм, неплохо сказано,– похвалил Лазонтьева Горемыков.

–Я еще не закончил… Пьем за наше светлое всё- за нашего мэра Горемыкова Демида Демидовича, который принесет горе всем своим врагам!

Подпевалов одобрительно кивнул, хлопая и говоря с восхищением Лазонтьеву:

–Ты – настоящий оратор!

–Стараюсь.

–Закусывайте конфетами,– предложил Горемыков.

Короткая пауза.

Горемыков почувствовал, что опьянел, но все равно налил себе еще водки в рюмку и залпом выпил. Водка всегда располагала его к задушевному разговору.

–Как успехи?– спросил он Лазонтьева.

–Однако каждый день выступаю со своей программой в эфире.

–Похвально, всё ты о политике там говоришь, да?– икнув, продолжал Горемыков.

–Да.

Рзадался стук в дверь, вошел Миловидов.

–Пришел? Ну, присаживайся рядом с гостями,– сказал гостю Горемыков.– Вовремя пришел, как раз тебя ждал, чтобы поговорить о твоем телеканале «Наше зрение».

–А что о нем говорить?– не понял Миловидов.– Там всё нормально.

–Мда, неужели?.. «Наше зрение» не видит или не хочет видеть положительных сдвигов

в обществе!– сердито произнес Горемыков.

Подпевалов вытащил поспешно блокнот и ручку, готовясь записывать распоряжения мэра.

–Да, в эфире меня показывают, но нужно показывать там каждый день. Каждый день! Ясно? Каждый! Каждый день!– вдалбливал свою мысль гостям Горемыков, пристально

глядя на притихшего Миловидова.– Каждый день меня нужно показывать по любому поводу! По любому поводу! Особенно, когда на носу избирательная кампания.

–И когда разные типы суют свой грязный нос в демократический процесс проведения этих выборов,– попытался пошутить Лазонтьев.

–Я хочу реорганизовать наше телевидение!– известил всех Горемыков.

Сообщение мэра шокировало собравшихся. Они тупо уставились на него, чуть приоткрыв рты. Никто из них даже не удивился тому очевидному факту, что мэр Новопотемкино один в городе принимает важные решения, касающиеся жизни целого города: уже к этому они привыкли- раз мэр решил, так оно и будет! Им было непонятна сама причина реорганизации телеканала.

–Вас… вас не устраивает наш телеканал?– поинтересовался Подпевалов.

–Вы хотите там менять что-то или… или всё?– осведомился Миловидов.

–Однако мою программу тоже будете реорганизовывать?– попытался уточнить Лазонтьев, напряженно смотря на мэра.

Горемыков намеренно тянул паузу, словно то был главный герой спектакля, который

должен сообщить что-то важное собеседникам, но молчит, а все остальные, разинув рты и затаив дыхание, как и зрители в театре, ждут, когда главный герой начнет говорить. Горемыкову нравилось, когда подчиненные ждут его слов, его распоряжений, затаив порой дыхание, нравилось наблюдать за их реакцией, нравилось постоянно указывать им, кто в городе полноправный и единоличный хоязин.

Через минуты три Горемыков наконец разжал пухлые губы и изволил ответить своим подчиненным:

–Меня там в с ё не устраивает! В с ё!

Слово «всё» он старательно подчеркнул, делая акцент именно на этом слове.

-Меня там в с ё не устраивает!– зачем-то повторил он, тяня время.– К чему аналитические программы в эфире? Чего нашим людям хотят объяснить? Меня надо чаще показывать! Мэра города надо чаще показывать! Мэра!.. -заскрежетал зубами Горемыков, морщась и ударяя кулаком по столу.– Побольше разных тупых фильмов, разных мыльных опер, всякой пошлятины вроде этих клоунов- юмористов, кривляющихся, как в цирке, и говорящих всякую чушь!

–Подождите, пожалуйста, я записываю,– попросил Подпевалов.

–Может, мне повторять каждое слово? Я и так почти каждое слово вдалбливаю в ваши головы!– разозлился Горемыков.