Читать книгу Раненые звёзды – 2: Хрупкий мир - Сергей Котов - Страница 2

Магнитное поле Земли в эту эпоху оказалось существенно сильнее поля древнего Марса. Поэтому пришлось повозиться, чтобы откалибровать дрон. Доступных навигационных спутников у нас не было, звёзды днём не видны. Оставалась только инерциальная система, которая давала большую погрешность в более сильном магнитном поле.

Решение этой проблемы заняло пару часов. Хорошо хоть на челноке оказались нужные запасы экранирующего элемента.

Конечно, я мог попробовать переписать программу дрона, и добавить поправку на магнитное поле. Но дело в том, что оно тут мало того, что было излишне напряженным, так ещё и не отличалось стабильностью. А предсказать его колебания без развитой сети датчиков даже мне не было по силам.

Пока автоматика пересобирала дрон, мы с Каем во всех деталях разглядели цепочку следов на леднике. Эти образования действительно выглядели как самые настоящие следы – причем существо, которое их оставило, явно опиралось на две конечности, а не на четыре.

Наконец, дрон взлетел. Через минуту мы получили изображение на мониторы.

Следы представляли из себя цепь идеально круглых ямок в довольно твёрдом снежном насте, идущих в шахматном порядке. Эта цепочка протянулась вдоль ледника – от каменистого пляжа до снежных барханов в глубине материка.

Из-за формы следов даже предположить, в каком направлении двигалось нечто, их оставившее, было совершенно невозможно.

Поэтому я решил направить дрон вглубь материка. Поначалу казалось, что это очевидное направление поиска: раз мы не видим ничего интересно на берегу, значит, то место, откуда пришло нечто, должно быть там, среди снега.

Это было ошибочное решение, которое стоило нам два часа времени. Дрон до упора летел вдоль прямой, как стрела, линии следов, пока они не начали теряться в снегах. Ближе к обеду подул ветерок, медленно, но неуклонно засыпающий круглые углубления снежной крошкой.

Наконец, я принял решение вернуть машину.

– Давай прогуляемся до пляжа, – предложил Кай.

Я тоскливо посмотрел через иллюминатор на ледник.

– А смысл? – ответил я, – следы упираются в прибрежную полосу. Куда дальше? Лучше уж давай зарядим дрон, и пошлём его снова.

– Потеря времени, – Кай пожал плечами, – пока туда-сюда, уже закат будет. Да и прогуляться хочется. Мы на этой планете уже несколько миллионов лет – а я так и не ступил на её поверхность.

Я задумался. Почесал подбородок. Потом ответил:

– По правде говоря, я бы сам сходил. Но одному из нас надо остаться на челноке.

– Зачем? – Кай пожал плечами, – какой смысл? Ты сам говорил, тут сейчас нет хищников.

– Так думают… то есть, будут думать наши палеонтологи, – заметил я, – но ведь что-то оставило эти следы?

– Если что-то опасное – то тем более надо, чтобы кто-то был рядом. Подстраховать, – заметил Кай

– Тогда мы, получается, рискуем будущим моего мира. Так хотя бы кто-то один доберётся.

Кай посмотрел на меня; его черные глаза блеснули в ярком солнечном свете. Потом он неожиданно прыснул, и рассмеялся.

Я сделал недоумевающее лицо.

– Ты бы посмотрел на себя, – сказал он, успокаиваясь, – ну у тебя и самомнение! Это в какой момент ты решил, что мир зависит только от тебя?

– В тот, когда узнал, что его ждёт, – сухо ответил я.

– Нет, всё-таки зря ты пренебрегал нашими священными текстами, – вздохнул Кай, – тебе нужно шире смотреть на мир. Чувство долга – это прекрасно. Но оно не должно мешать видеть вещи, такими, какие они есть. Да, возможно, ты сможешь помочь своему миру, если нам удастся добраться до твоего времени. А, возможно, не сможешь. Может, мы вообще не доберёмся. А, может, доберёмся – а помощь не понадобится. Вариантов – куча! А ты собственным решением замкнул в своей голове существование целого мира на себя самого.

Я чувствовал себя уязвлённым, но одновременно готов был признать, что напарник прав.

Надо просто делать то, что задумал. И меньше размышлять о глобальном.

– Ладно, – вздохнул я, – пошли. Прогуляемся.

Кай улыбнулся, вскочил с кресла, и направился в нижние отсеки, к шлюзу.

Снаружи было прохладно. Не больше плюс десяти градусов по Цельсию. И это в полдень, на экваторе. Что поделать – мир только начинал выходить из ледяной спячки, которая продлилась десятки миллионов лет. Я попытался вспомнить, что именно вызвало такое кардинальное изменение среды. Кажется, речь шла о вулканах, выбросах пепла и углекислого газа, который создавал парниковый эффект.

Что ж. В кои-то веки нам повезло, и нас выбило из стазиса вне сейсмически активных районов.

Мы пользовались кислородными масками, и изолирующими костюмами со встроенным подогревом. Содержание кислорода в атмосфере было сильно больше оптимального.

Я хотел воспользоваться ровером, но Кай отговорил: мол, идти не больше получаса. И что за прогулка такая на колёсах? Я согласился с ним, хотя прекрасно понимал, что для него эта прогулка может стать настоящим испытанием. Адаптация к высокой гравитации для него только начиналась.

До ледника дошли быстро – ступать по плоскому и шершавому базальту было очень удобно. На снежной верхушке ледника лежал слой довольно твёрдого наста. Настолько твёрдого, что меня и Кая он выдерживал без проблем. Настораживающее открытие. Это значило, что нечто, оставившее следы, было значительно тяжелее нас.

Сами следы были совершенно ничем не примечательны. Идеально круглые углубления, с плоским дном, размером с человеческую стопу.

Мы шли вдоль цепочки, пока не упёрлись в каменистый пляж. Увесистую гальку шевелил ленивый холодный прибой. Кое-где возле воды камни были покрыты склизким налётом.

Кай остановился у полосы прибоя, упёр руки в бока, и огляделся.

– Ну что? Направо или налево? – спросил он.

– Надо бы монетку подбросить… – пробормотал я.

– Что такое монетка?

– Вид денег.

– У вас что, принято бросать деньги, если нужно что-то выбрать? – удивился Кай.

– Если не можешь сделать выбор на основании других критериев, – уточнил я.

– Интересно. Странно, что мы до этого не додумались…

– Давай налево, – я быстро принял решение, пока речь не зашла о Марсе, которого больше нет.

– Ты решил без монетки? – Кай обернулся ко мне.

– Всё равно у меня нет ни одной, – я развёл руками, – поэтому идём до половины запаса газовой смеси. Местным воздухом лучше не дышать – кислорода многовато, да с радиационным фоном есть непонятки, – я действительно проверил перед выходом показания счётчика радиации, и они оказались неожиданно высокими. Не на опасном уровне – но понаблюдать стоило. Поэтому среди прочего снаряжения я взял с собой портативный дозиметр.

Идти пришлось довольно долго. За пределы прямой видимости челнока. Надо сказать, это меня немного напрягало: остаться как есть в этом негостеприимном холодном мире совсем не хотелось.

За очередным изгибом береговой линии, когда мы миновали довольно высокий базальтовый утёс, в шуме прибоя мне вдруг что-то послышалось. Какой-то ритмический шум.

Я поднял руку, и остановился. Кай встал рядом.

– Что такое? – спросил он.

– Тс-с-с, тихо, – ответил я, – слышишь?

– Вроде как прибой, но слишком часто для волн, – через несколько секунд сказал Кай.

– Ага, – кивнул я, – значит, не показалось. Это оттуда, – я показал рукой на следующий утёс, который маячил вдали. Надо сказать, что здешний рельеф морского берега совсем не был похож на привычный мне. Скалы и утёсы тут были ровными, обточенными ледниками, водой и ветрами, но без осадочной складчатости. Просто потому, что осадочные породы ещё не успели сформироваться. Эта Земля всё еще была молодой…

– Согласен, – кивнул Кай, – пошли быстрее!

– Слушай, ты уверен… – я хотел было спросить напарника, точно ли он нормально переносит нагрузки, но тот рванул вперёд так, что мне пришлось его догонять.

Источник ритмического шума мы увидели издалека. Высокая фигура, издалека напоминающая человека, двигалась вдоль берега, кроша пляжную гальку. Её маршрут был довольно странным: сначала она делала двадцать шагов вдоль берега, потом останавливалась, подходила к самой воде, замирала на несколько секунд, потом разворачивалась и шла обратно. Затем цикл повторялся.

Увидев фигуру, Кай распластался среди камней. Я тоже предпочёл продолжить наблюдения из укрытия, и спрятался за крупным валуном.

– Гриша, что это? – Кай активировал систему радиосвязи; когда его голос раздался у самого уха, я даже вздрогнул он неожиданности.

Прежде, чем ответить, я продолжал несколько секунд наблюдать за фигурой. Расстояние всё еще было довольно большим, но я довольно быстро понял, что внешнее сходство с человеком – обманчиво. Туловище у создания было непропорционально длинным, головы не наблюдалось вовсе, верхних конечностей было точно больше двух, и располагались они в районе пояса. А ещё – в движениях этой штуковины, в их бесконечном повторении, чувствовалось нечто механическое.

– Думаю, это похоже на автомат, – тихо ответил я.

Я видел, как Кай осторожно поднял голову.

– Согласен, – ответил он, – будто по программе работает. Что будем делать? Подойдем ближе?

– Подойдем, – кивнул я, – я иду вперёд. Ты держишь излучатель наготове.

– Что, готов сам рискнуть будущим целого мира? – усмехнулся Кай.

– Да иди ты! – ответил я, выбираясь из-за валуна.

Это действительно был робот. Сильно потрёпанный, очень старый автомат. Его корпус, возможно, был некогда покрыт защитным напылением или краской, но теперь представлял собой жалкое зрелище из покрытых коррозией металлических пластин и ошмётков каких-то полимеров. Сквозь него были видны «внутренности» – какие-то тяги, приводы, пучки шин, слипшиеся в комки.

Наше появление не произвело на робота никакого впечатления. Автомат всё так же продолжал шлёпать по гальке, кроша её твердой поступью своих колоннообразных «ног».

– Ты видишь камеры? Или другие сенсоры? – спросил Кай.

– Неа, – я отрицательно помотал головой, – возможно, они были на корпусе – видишь, там что-то вроде обломанного штыря?

– Возможно, – кивнул Кай, – значит, он сейчас работает на инерциалке. Странно, что она ещё не накрылась.

– Интересно, откуда он берёт энегию? – спросил я, доставая из комбеза дозиметр. Я включил режим счётчика, и направил сенсор прибор на робота. Показатели медленно поползли вверх, –  а вот и ответ. Похоже, изотопный источник энергии. Очень долгоиграющий, судя по его состоянию.

– Мог бы меня спросить, – заметил Кай, я давно почувствовал, – и что мы теперь будем с этой штуковиной делать?

– Ничего не будем, – ответил я, – понаблюдаем. Посмотрим, чем он тут так занят. Если понадобится – проследим, куда он ходит через ледник.

– Добро, – кивнул Кай, – это если у нас кислорода хватит.

– Посмотрим, – ответил я.

В этот момент автомат закончил шагать вдоль берега, с гудением развернулся, и начал спускаться к воде.

Только теперь я заметил, что вдоль всего берега, на самой кромке воды, стоят какие-то едва приметные штырьки, к которым крепилось что-то похожее на чёрную верёвку или леску. Штырьки были расположены неравномерно; в их рядах были промежутки, некоторые стояли без «лесок», а некоторые были сломаны.

Тот, к которому подошёл автомат, был целым. Робот склонился над ним. Опустил один из верхних манипуляторов, из которого выдвинулась конструкция, очень похожая на лебёдку. Как выяснилось через секунду – это лебёдка и была. Автомат подцепил «леску», внутри лебёдки с надсадным гудением заработал мотор.

На «леске» были подвешены дискообразные решетчатые ячейки, которые медленно поднимались из волн. На некоторых из ячеек кое-что было. Я сначала не разглядел, что именно. Робот равнодушно «проматывал» пустые ячейки даже не замедляя скорость вращения лебёдки. А когда подошла первая, с какой-то полупрозрачной аморфной массой наверху, гудение мотора стихло. Наверху у робота поднялась овальная крышка. Удерживая одним манипулятором диск, вторым автомат ловко схватил нечто, лежащее на нём, и отправил его в открывшееся на верхнем торце отверстие.

То, что автомат выловил из моря, отдалённо напоминало медузу. Такое же желеобразное полупрозрачное тело. Только это тело были разделено на тонкие ветвящиеся сегменты, очень похожие на стёганное одеяло.

– Старый рыбак у моря… – пробормотал Кай, и зачем-то осенил себя знамением Секиры.

– Ты чего? – спросил я.

– Да так… – всё так же тихо ответил Кай, – зря ты так и не прочитал Книгу Ветра и Крови. Там есть одна легенда, про рыбака. Его Арес приговорил к вечной жизни за то, что тот не спас детей с вражеского корабля, который разбился на скалах. Народ рыбака враждовал с ним многие столетия, постоянно совершенствуя формы и методы войны. И вот у врагов случилось несчастье: их остров, с которого они совершали набеги, поглотил пробудившийся в море вулкан. Они пытались спасти на последних кораблях самое дорогое, что у них есть – детей. Но они нарвались на скалы в штормовую ночь… рыбак мог спасти хотя бы некоторых из них. Они тянули к нему из воды свои руки, но он отвёл лодку в сторону, не решившись пожертвовать богатым дневным уловом. Эти дети были последними в своём роду. Племя вымерло. Враждовать стало не с кем. И всего за одно поколение народ рыбака погряз в праздности и разврате…

– Ясно, – кивнул я после долгой паузы.

– Как думаешь, они добрались? У них всё в порядке? – он посмотрел на меня широко отрытыми чёрными глазами, влажно блестевшими на солнце.

– Да, Кай, – серьезно кивнул я, – конечно, они добрались. У них всё в порядке. Возможно, когда-то мы об этом узнаем.

Кай вздохнул. Посмотрел на робота, и серьёзно кивнул.

– Понятно, что он собирает органику, – сказал он, ещё раз оглядев робота, – но кому и для чего?

– Вот давай и выясним, – предложил я.