Читать книгу Операция «Олигарх». Премия им. Ф. М. Достоевского - Сергей Козлов - Страница 3

Пассажирский поезд Махачкала-Москва медленно пробирался через небольшие полустанки, бесконечно застревая у одиноких семафоров. В вагонах было довольно пусто и уныло. Последний всплеск рельсовой войны поубавил желающих испытать судьбу. А те, кто всё-таки решился отправиться в путь, старались передвигаться по вагону незаметно, и то больше по нужде. Тихо спрятавшись за хлипкими дверями купе, они выкладывали на стол курицу, варёные яйца, помидоры, малосольные огурцы и отварную картошечку, и начинало казаться, что на Кавказе идёт 1975-ый с его сытой определённостью и еще совестливой милицией. Однако, мечты мечтами, а нередкие развалины за окнами и сетка трещин на немытом стекле напоминали о том, что некогда привычный мир навсегда остался в прошлом. Но самым сильным свидетельством нового времени были люди в форме. Как за стеклом, так и в самом поезде.

В последнем купе последнего вагона, не удосуживая себя выбором слов, шумно гуляла группа сержантов-дембелей. По блеску мишуры и количеству разномастных значков они походили на царских генералов времен празднования 300-летия Дома Романовых, а по поведению – на легендарного поручика Ржевского. Правда, продемонстрировав провожавшим «героев» девушкам такую «неземную красоту», в поезде они всё быстро упаковали в заранее приготовленные пакеты и переоделись в выцветшие тельники и видавшую виды старую камуфляжную форму. На столе быстро появились фляжки, доверху наполненные кизлярским коньяком «Лезгинка», домашние консервы, масло, банки тушенки, огромный кусок малосольной осетрины и трехлитровая стеклянная банка черной икры. Увидев такое богатство, старый ворчун-проводник немедленно превратился в радушного хозяина. Стремительно поднося свой домашний лаваш и душистый горячий чай, вовремя вставляя слово о героях-защитниках, он вскоре удостоился 100-баксовой награды. Рейс, похоже, начинался удачно!

Опытному проводнику не надо было ничего объяснять по поводу источников дембельского благополучия. «Человек с ружьем» на Кавказе, да еще в форме, всегда мог рассчитывать на «добычу». Оружие, наркотики, дорогие вещи, валюта, чего только не попадало в сети ловких «добытчиков». Хотя, они и составляли явное меньшинство среди срочников, возвращавшихся с Кавказа, жесткой оппозиции их действия у общества не вызывали. В стране, где десятилетиями процветала идеология передела собственности и государственного грабежа, изъятие чего-нибудь у кого-то побогаче, рассматривалось почти как норма. А когда в дембельском пьяном базаре проводник услышал слово нефть, то вообще все встало на свои места…

Нефть в России давно стала чем-то большим, чем полезное ископаемое. Ещё при Ельцине она превратилась в материальный эквивалент власти и благополучия. Близкие к Борису Николаевичу люди забрали всё, оставив другим право «кормиться» на процессе переработки, доставки и реализации продукта, подворовывая в терпимых для государства размерах. Для обнищавших в лихолетье 90-х народов Кавказа «изъятие» нефти из нефтепроводов и её переработка на кустарных перегонных установках, да ещё и на их родовых территориях, давно превратилась в народный промысел, хорошо организованный и разумно прикрываемый местной элитой, быстро научившейся кормиться из федерального бюджета.

Возникавшие время от времени конфликты между охраной нефтепроводов и местным населением, переходившие в редких случаях в перестрелки, создавали иллюзию, что одни пытаются силой взять нефть, а другие – не дают. На самом деле всё было проще. Стреляли от скуки и не по людям. Приобрести кровника, даже по пьяному делу, никто не хотел. Коррумпированные офицеры подразделения и их подчинённые, давно не верившие ни в кого и ни во что, быстро встроились в эту «пищевую цепочку», получая за прикрытие «черной добычи» до трети получаемой прибыли. Сержантам хоть и перепадали крохи с барского стола, тем не менее, они могли позволить себе много больше офицеров из далеких от кормушки частей. И, покидая бригаду, каждый из них прятал в нижнем белье или в специальном поясе немалые суммы долларов, евро, а нередко и валюты арабских стран. Исторический опыт подсказывал – деньги не пахнут.

…Чем сильнее дембельские посиделки набирали обороты, тем светлее казалось будущее. Двое рослых ребят из-под Астрахани уже подсчитали, что будут работать на пару: купят быстроходный катер и займутся добычей и поставками черной икры в столицу. Тем более у одного из них дядя был старший рыбинспектор и давно ждал родственника, чтобы не отдавать столь выгодный сбыт в чужие руки. Да и стрёмно становилось – охочие до хлебного места «коллеги и партнеры» могли и подставить. А родня есть родня! Кирсан из Калмыкии, всегда гордившийся тем, что носит имя первого президента Калмыкии, хотел просто хорошо жениться на богатой и красивой.

«Несчастные люди», – глядя на них думал Алексей Глядовкин, – «и мечты у них мелкие. Знали бы с кем едут в купе – обоссались бы от удивления!». А видел себя Алексей только в одном качестве – Президентом России!

Это не была случайная мысль. К ней он шёл с детства, в котором, как ему казалось, всё было неправильным. Во-первых, рос он без отца. Рассматривая себя в зеркало, он так и не мог понять, почему его, такого красивого, мог оставить этот глупый дядька. Правда, как-то посмотрев на затурканную, рано постаревшую учительницу-маму, он неожиданно пришел к окончательному выводу. Это она была во всём виновата. Разве нормальному мужику такая клуша нужна?!

Второе нерадостное открытие дала его собственная фамилия. Оказалось, что легким полукруглым штрихом даже самые полуграмотные придурки могут превратить его – великого в будущем Глядовкина – во всеобщее посмешище – Блядовкина. Хуже того, как удалось выяснить впоследствии, их родовая фамилия действительно была Блядовкины, полученная в XIX веке от уездного писаря в силу особого к их семье отвратительного отношения. Спасибо ещё прадеду, сумевшему в первые годы после революции задобрить нехилой взяткой новую власть и поменять первую букву фамилии на «Г».

Когда несколько лет спустя он рассказал эту историю начитанному приятелю, то узнал от него, что в политике такого рода фамилии действительно проблема. Как известно, на последних советских выборах в Верховный Совет России конкурентом Бориса Ельцина от КПСС был подобран известный хозяйственник, директор автогиганта Браков. Увы, в ночь накануне выборов практически на всех доступных человеческому росту плакатах буква «Б» поменялась на «С». Конечно, не это решило исход выборов, но публичная издёвка над кандидатом свою роль сыграла.

С другой стороны, родная фамилия никогда не мешала достижению властных вершин. Ленин, Сталин, Троцкий, Каменев и многие другие фамилии лидеров советского государства были не более чем удобными псевдонимами, скрывавшими национальные и родовые особенности их носителей. Более того, партия не могла допустить, чтобы коммунист был Дураковым или ещё хуже Мудаковым. В результате руководство КПСС дало возможность менять фамилии своим активистам, в первую очередь заслуживающим право занимать руководящие должности. Благодаря этому мудрому решению замечательный ресторатор Гнилозуб наконец смог стать Некрасовым, а руководитель передового колхоза из Сеногноева превратился в Орлова. Спасибо КПСС сегодня могут сказать десятки тысяч потомков носителей неблагозвучных фамилий, превращенных партией в Ивановых, Петровых, Орловых и Коршуновых.

Всё, что касается фамилии, волновало и тревожило Алексея. Ему хотелось найти дворянские корни – не получилось. Обычные мещане – вот и всё, что удалось выяснить. Не нашлось ни героев войны, ни жертв репрессий, ни академиков. Казалось, история страны как бы назло проходила мимо их фамилии. Однако эта незаметность имела и свои плюсы. Учась благодаря маме в хорошей школе, он заметил, что детей известных родителей больше, чем других дёргают учителя. Это и понятно, с них есть, что взять. А чего взять с его мамаши, живущей такой же некрасивой жизнью, как и все окружающие, и только мечтающей о щедрых родителях своих учеников. Из-за отсутствия денег он избежал наркоты, давно поразившей благополучные школы родного города и богатых друзей, регулярно попадавших в милицию. Этих зажравшихся уродов он тайно ненавидел и никогда не считал для себя зазорным прихватить у «богатенького буратинки» какую-нибудь ценную вещичку, а иногда и кошелек. Воровством сиё действо он никогда не считал. Для него это было актом восстановления социальной справедливости.

Жизнь, наверное, так бы и катилась своим чередом, если бы не первая серьёзная проблема. После поступления в главный инженерный ВУЗ региона, он, как и многие студенты, сделал удивительное открытие. В институте можно было заниматься чем угодно – работать в десяти местах, вовремя «сдавать» зачеты и экзамены и шаг за шагом перебираться с курса на курс. Причем «сдавать» предмет в действительности означало сдавать через старосту деньги преподавателю и озвучивать ответ на подготовленный заранее вопрос. Знаний это не добавляло, но к диплому приближало. Те немногие, кто хотел большего, работали на кафедрах, писали научные работы, честно сдавали экзамены и считались «ботаниками».

К сожалению, Алексей не сумел выбрать ни тот, ни другой путь. Незначительное, на первый взгляд, событие определило весь жизненный путь молодого человека! Первый свой компьютер он купил лишь в институте, заработав агентские в страховой компании, а не взяв, как обычно, деньги у мамы. Сказочный виртуальный мир мгновенно завлек его в свои дурманящие сети: игры до утра, порнуха, откровенные чаты, новые друзья и подруги. Новые соблазны буквально захлестнули неокрепшую психику юноши. Он даже не заметил, как был отчислен из ВУЗа, а полученная повестка в армию лишь обрадовала маму, которая безумно устала от прожорливого бездельника, нарушавшего тихий провинциальный уклад семьи. Что уж говорить о старшей сестре, перед которой забрезжил шанс поиметь собственную комнату в старенькой двухкомнатной хрущевке. Словом, домашние проводы в армию были скорыми и без лишних слёз.

Два дня в сборном пункте военкомата, расположенном в старинных казематах, потрясли Глядовкина больше, чем все события предшествующей жизни. Оказалось, что он, свободный серфер безграничного виртуального мира, на самом деле в реальном мире ноль без палочки. Низкорослый крепыш-прапорщик объяснил, что «дурь им армия быстро повыбивает». Наткнувшись на фамилию Алексея, он громко, на весь строй рявкнул: «Даже из Блядовкина сделаем человека!». Кое-кто заржал и быстро услышал: «Так и знал, мудаков среди вас больше, чем я думал. Ты, ты и ты – шаг из строя». И группа хохотунчиков отправилась чистить засранные сортиры древнего сооружения.

Животный страх за свое будущее, насытив адреналином молодой организм, заставил думать быстро. Он вдруг вспомнил, как вынырнув на мгновение из виртуального полубредового угара, услышал разговор о какой-то сержантской школе, куда брали недоучившихся студентов. Полгода тебя мордуют, но затем до конца службы ты хоть маленький, но уже начальник. Правда, мест там маловато, но можно договориться. Вспомнив холеный вид майора, встречавшего их у входа в «новый мир», он понял, что это тот, кто ему сейчас больше всего нужен.

Быстро разодрав в туалете обложку романа «Как закалялась сталь» с маминым пожеланием, Глядовкин выковырнул оттуда аккуратно спрятанные 500 долларов США, которые «позаимствовал» у дуры-сестры. «Обойдется без заначки, и так ей на халяву моя комната досталась», – подумал Алексей. Хотя деньги он, мягко говоря, и спёр, но чувство досады, что маловато их было, осталось. Сжав бумажки в кулаке, он выскочил в коридор с рядом дверей. На одной была табличка: «Майор Коршунов». Алексей аккуратненько постучался и тут же был допущен к телу.

Просьба, похожая на крик отчаяния, в сочетании с потными от страха баксами, сработала безотказно. На следующий день в составе небольшой группы он уже ехал на аэродром для отправки в учебный центр. Всё это время Алексей жил чувством восхищения самим собой. Глядя на оставшихся на сборном пункте новобранцев, он подумал: «Какой я молодец! Лихо я их сделал! Небольшое усилие и я уже впереди!». Испортить настроение ему не смогла даже очередная оговорка вредного прапорщика, гаркнувшего на всю казарму: «Блядовкин, на выход!» В конце казавшегося бесконечным темного тоннеля явно забрезжил свет.

Правда, действительность оказалась не столь благостной, как мечталось. Курс молодого бойца слился в один непрерывный день: сильно болели мышцы, и всё время хотелось есть. Мечталось о лазарете с его чистыми простынями, миловидными сестричками и сытым питанием. Увы, ни чирья, ни воспаления легких так и не удалось подхватить. Потеряв 10 кг лишнего веса, Алексей принял присягу. Но дикая муштра и постоянные унижения от контрактников, считавших себя настоящими хозяевами жизни, продолжали изводить будущего сержанта. Сложившееся положение Глядовкина явно не соответствовало его пониманию будущего места в этом мире. Надо было что-то делать, и решение пришло само собой.

Завхозом в их учебке трудилась довольно примечательная личность: «Петрович» – для командира части и «своих», старший прапорщик Иван Петрович Генералов – для всех остальных. В армии, где всегда чего-нибудь не хватает, он был незаменимым человеком. Оперативно найти литровую бутылку «Белуги» со слезой в разгар офицерской пьянки в лесу, подогнать пару тёлок проверяющему из Москвы, да так, чтобы не пришлось бежать наутро к венерологу, помочь купить почти новый автомобиль по цене б/у, организовать евроремонт жилья и найти редкую запчасть – всё умел легендарный Петрович. Его авторитет в части был незыблем, а влияние по многим повседневным вопросам превосходило командирское.

Алексей давно искал пути, как подойти поближе к этому «матерому человечищу». Он уже знал, что Петрович большой любитель доброго пива под хорошую рыбу. Но будучи вечно занят обслуживанием других, он никак не мог найти время для собственных радостей. Глядовкин, нахлюпав несколько жалобных писем домой, наконец, раскрутил маму на солидную посылку с рыбой. В ней были копченый угорь из Балтийска, большой двухкилограммовый лещ из Полесска, малосольный балтийский лосось и прозрачный от жира вяленый рыбец из Краснознаменска. Такого богатства даже Петрович на одной тарелке давно не видел. Словом, все само собой срослось; быстро и без проблем. Первая же серьёзная пьянка породила что-то похожее на дружбу двух таких разных людей. А после следующего «пивного дня» стала неотъемлемой частью жизни обоих. Между тем выяснилось, что Алексей неплохо разбирается в компьютерах и уже вскоре, под идею улучшения учета товарно-материальных ценностей, он был постоянно закреплен командиром за Петровичем.

Жизнь не просто налаживалась, она стала приобретать тот размеренно-сытый образ, о котором всегда мечталось. Но самое интересное выяснилось довольно скоро. Одинокому Петровичу нужен был не столько помощник или собутыльник, сколько человек, способный его слушать, которому он мог бы передать всю мудрость своего понимания армейского бытия. Даже очевидная жуликоватость Глядовкина его не пугала. «А кто сегодня не жулик? Этот хоть умный и, похоже, не жлоб по жизни», – думал многоопытный специалист по решению чужих проблем. Зато так слушать его, как делал это Алексей, никто не умел. В свою очередь, выросший в женском коллективе Глядовкин не мог не потянуться к настоящему мужику, общение с которым быстро затушило тлевшую в нем ностальгию по эфемерному папаше.

Слова Петровича легко западали в душу Алексея. Они были удивительно близки его небольшому жизненному опыту и созвучны порожденным им мыслям. «Если ситуация непонятна, а взять так хочется, возьми столько, чтобы это можно было списать на кого-то или что-то. Никогда не бери лишнего!» – учил мудрый Петрович. «Из пачки в сто купюр можно брать не более одной: и человек, и машина так могут ошибаться, но на две-три купюры – никогда!» Каждые посиделки с Петровичем превращались в своеобразные курсы выживания, дополняя жизненной правдой рутинное обучение сержантов. «Старайся всегда быть ближе к большим деньгам, товарам, все равно к чему, но чтобы все двигалось и менялось. Сделать свой ручеек – дело техники, – вещал Петрович. – Хорошее место банк, страховая компания. Сотни, а то и тысячи работающих никогда полностью не проконтролируешь, а кредиты, выплаты идут каждый день. Есть где развернуться умному человеку!»

Но особую любовь Петрович питал к строительству. И это было неудивительно. Разумно распределяя материалы между частью и ее руководством, к которому он, безусловно, относил и себя, завхоз сумел за эти годы неплохо обустроить жизнь и свою, и армейского начальства. Правда, были у Петровича и маленькие тайны, за которыми стояли большие деньги. Это Алексей понял, побывав у своего начальника на даче. По краске на заборах и штукатурке все дома военных в дачном поселке выглядели внешне одинаково, но его дом, стоявший на отшибе, все-таки отличался какой-то особой ухоженностью территории, окруженной высоким забором, и обилием труб, торчавших над домом и пристройками. Да и дорога к нему почему-то была уложена практически новыми аэродромными плитками.

Только оказавшись во дворе дома, Алексей понял, что перед ним была небольшая, но очень комфортабельная гостиничка. В цокольном этаже размещалась замечательная сауна с бильярдным залом. К ней снаружи дома примыкала немалых размеров теплица, покрытая почему-то матовым стеклом. На самом деле это был бассейн, окруженный зимним садом. На первом этаже размещался большой зал с камином, довольно современная кухня и гостевая комната. Наверху были два замечательных люкса, доступ в которые был строго ограничен. В них любили отдохнуть проверяющие из округа и Москвы. Именно здесь нередко решались судьбы местных командиров. И в том, что учебный центр процветал, а его начальники впоследствии занимали высокие командные посты в армии, была заметная доля участия незаметного Петровича.

Конечно, старший прапорщик Генералов был небедным человеком, но с такими-то связями, как считал Алексей, он мог бы решать вопросы и поглобальнее. Отдавая дань уважения мудрому Петровичу, он все больше считал последнего лохом, отставшим от жизни. На этой почве они даже один раз поругались. Петровича, только что проводившего после гулянки с «девочками» одного из руководителей министерства обороны, он спросил: «А не осталось ли у него интересных фоток или видео генерала? Можно было бы неплохо раскрутить начальника». Иван Петрович от удивления даже поперхнулся – ему и в голову не приходило, что так можно делать. Ученик явно пошел дальше учителя. Поэтому к моменту распределения по частям Генералов счел лучшим для себя вариантом пристроить ушлого сержанта подальше и получше, чтобы новое теплое место поубавило воспоминаний о тайной жизни учебного центра.

Так судьба выдала Алексею билет на нефтепровод. Прощаясь с Глядовкиным, Петрович, не жалея, отвалил ему гостовских консервов, выделил лучшую форму из личного резерва, богатый набор всяких полезных мелочей и толстую книгу, которая, пожалуй, больше всего удивила новоиспеченного сержанта. Это была полная и лучшая на тот период биография действующего Президента и Главнокомандующего с аккуратно выписанными Петровичем словами: «Плох солдат, не стремящийся стать генералом. Учись и все будет!» Старший прапорщик Генералов, так и не ставший даже лейтенантом, в самый последний момент расставания вручил ее Глядовкину, словно передавая эстафетную палочку.

Как это ни удивительно, но именно биография Президента стала любимой и единственной книгой Алексея во время службы на Кавказе. Читая и перечитывая ее, он пытался понять, почему именно он оказался тем избранным, который возглавил великую Россию? И чем больше он ее читал, тем увереннее становился вывод – не Боги горшки обжигают, и я тоже могу когда-нибудь стать Президентом! Особенно его потряс один факт – родился Алексей в Потсдаме, в Западной группе войск именно в те годы, когда в Германии служил Первый. Может, и отца его знал будущий Президент? Может, они и сейчас дружат? Может, стоит только обратиться к беглому родственнику и… он уже при дворе! А дальше, чем черт не шутит, окажись он, Алексей, в нужное время в нужном месте?!

Мечты мечтами, но для их реализации нужны были деньги, и удачное место службы в армии дали ему стартовый капитал. «Нефтяные» деньги, которые Алексей, как и его сослуживцы, вез из Дагестана, наполняли душу уверенностью в светлом и безоблачном будущем. Главное, быть осторожным и не высовываться раньше времени. К сожалению, десять штук баксов для Москвы маловато. Неплохо бы ещё хотя бы штук пять на житьё. А за годик встать на ноги… и вперёд! Никто не догонит! С каждым новым километром пути, приближавшим поезд к Астрахани, и выпитым с дембелями стаканом хорошего коньяка, Глядовкин ощущал себя сильнее и увереннее в безграничности своих сил.

Однако пьяные бредни сослуживцев все сильнее раздражали Алексея, разрушая его радужные грезы. Слава Богу, вконец разгулявшиеся астраханцы пошли бродить по поезду в поисках приключений. К этому времени малопьющий Кирсан после литрухи коньяка уже практически не стоял на ногах. Увидев, что еще минута, и тот начнет блевать, Алексей, подхватив его под руки, поволок к соседнему туалету. Расстегнув штаны, он ловко посадил калмыка на унитаз. В это время на пол вывалилась пачка незнакомых денег в тонком целлофане. Упаковка разорвалась, и цветные бумажки начали медленно погружаться в лужицу мочи, стоявшую в туалете. Алексей ловко подхватил все находившиеся сверху купюры и быстро засунул их в носок. Несколько листочков закружились в воздухе, подхваченные потоком из окна. Другие продолжали путь на дно мелководной лужицы. Вернувшись в пустое купе, Алексей дёрнул ещё стаканчик коньячной бормотухи и с чувством выполненного долга в полупьяной дрёме забылся на верхней полке.

Добросовестный проводник в преддверии Астрахани отловил, наконец, будущих «икорных олигархов» в соседнем вагоне и вместе с начальником поезда помог добраться им до «родного» купе. Обнаружив в туалете, мягко говоря, неприглядную картину, он раскрутил дембелей ещё на 100 баксов, и через 15 минут передал им еле стоящего на ногах, но аккуратно оттертого старыми полотенцами Кирсана. Жалкая стопочка выловленных на полу незнакомых бумажек была переложена салфетками и засунута пьяному сослуживцу в карман. Увы, выражение «деньги не пахнут» к этим купюрам не относились.

Прощание дембелей было бурным и стремительным. За те минуты, что поезд полз по Астрахани, они успели ещё трижды накатить «на посошок». Сдавая Кирсана родственникам, Алексей, единственный способный осмысленно говорить из их четверки, объяснил, что тот еле успел на поезд с боевого дежурства и нуждается в серьезном отдыхе. Поняли те или нет, его особо не интересовало. Всё это было уже прошлое! Астраханцы, бурно встреченные шумной родней на перроне, веселой толпой были быстро унесены в новую жизнь. А довольный Глядовкин, почти удвоив свой капитал, продолжил путь в столицу, где его, несомненно, ждали успех и слава!