Читать книгу Сезон дождей. Роман в трех частях - Сергей Кучерявый - Страница 13

Социум городов и так же отдельные его индивидуумы, имеют обширный гардероб. Состоящий из множества наносных эмоций, важных предрассудков, украшенных шаблонами и ярлыками. Вот спросить где угодно, кто хочет добровольно лишиться зрения? Естественно, ответ будет категорически отрицательным. Хотя зрение это не только физический аспект человека. И большинство, сами того не подозревая, вовлечены в чествование праздника всеобщей слепоты. Захватывая все новые и новые умы. Другой же настрой в общине той, что грубее, может глупее. Они ближе к земле. Эти люди, в каком-то смысле, чище. Нет, они не лучше. Лучше – хуже, хорошо – плохо, абсурдная нелепица. Подгонка под свое личное эго. А ведь никто не сказал, что именно это эго является мечем Фемиды. А тем временем, другому индивиду то мнение, якобы правильное, поперек горла. Отсюда и абсурд. Они, люди земли, мало подверглись деформации личности. Вполне объективное и разумное тому объяснение, ведь им просто некогда. В прочем, это относится ко всем людям своего ремесла. Кто увлеченно любит дело, обретает иммунитет от опасных симптомов рутины. Однако большим дегтем, куда же без него, является синий змей. Он рисует свои реальности и меняет правила, расставляя приоритеты.

– Васька! Вася. Ну, где ты там?

– Да иду я, иду. Дядя Тима, ну, сколько тебя просить, не называй меня Васькой. Я Василиса.

– Ооо, епт. Васька ты и есть Васька. Давай работать. Промыла жереха? Клади его вон, в чан с солью. Погоди, влажный сильно. Промокни его бумагой. Когда влаги много, соли много возьмет. Все, дня два и можно его в коптильню. Запоминаешь?

– Запоминаю. Только нахрена мне это надо? Все равно в жизни не пригодится.

– Откуда ты знаешь? Сопля ты зеленая.

– Знаю! Я все равно уеду в город, в столицу даже. И никогда не буду жить в поселке.

– Ага, в Париже. Не зарекайся. Я тоже в старших классах мечтал стать моряком. Ходить на судне по морям, океанам, а вышло так, что пошел не в море, а на комбинат.

– Все равно уеду.

Буркнула дерзкая девица, с проблесками еще детских черт, и подростковой агрессией. Юная, еще не сформировавшаяся женственность и красота, стремительно проступали в хрупком теле.

– Жаркое на плите. Сам положишь? Я к Вероничке пошла. Когда приду? Не знаю, может у Вероники и останусь. И дядя Тима, умоляю тебя, ну не напивайся ты. Ведь можно же немного выпить? Чуть-чуть, для аппетита.

– А ты сейчас вообще никуда не пойдешь!

– Все, молчу, молчу.

– Иди. Много ты понимаешь, сопля мелкая.

Пройдя задними дворами, тропинкой заросшей лопухами, вдоль небольшого обрыва к мелкой речке, Василиса вошла в дощатую дверь. В сарайке дожидалась подруга Вероника Шумова. Чуть менее красива, на данный момент пубертата, но более амбициозна. Если Василиса имела светло-русый волос, с вьющимся пушком по краю лба, то Вероника имела почти черный оттенок.

– Я заждалась уже. Ты где пропала?

– Привет. Да дядька, со своими учениями. Надоел уже. Рыбой теперь воняю.

– Привезла? Давай доставай скорее.

– Че, какие планы у нас на вечер?

– Оо, класс! Наконец-то сигареты тоненькие, нормальные, дамские. А то у нас таких не продают. Да и спалят же сразу. Все ж как на ладони. Сплетни быстрее ветра.

– Наслаждайся, пока я к маменьке езжу в город. Перебраться бы. А там, через годик-другой и на Москву можно планы строить. А пока с тобой тут, в хлеву стоим и кайфуем.

– Ну, че ты дура такая. А планы сегодня клевые. Тусоваться, пойдем сейчас. Папик мой храпит уже, пьяный опять. Так что смело можно гулять. А мама на работе?

– Ага.

– А куда тусоваться то?

– К Харе пойдем.

– Куда?

– А, ну да. Ну, в сад короче, там сторожка с беседкой. В общем, вся молодежь там собирается. С Колясиком моим познакомишься, может и себе там кого присмотришь.

– А Харя это кто?

– А, это Витя Харин. Он смотрителем там работает. Ну и живет там же. Хату в городе сдает, а сам тут, на работе живет. Прикольный чувак, только грузит умными речами. Я тоже, как только так сразу в город уеду, а там и денег крутится, да и мужики в порядке.

– Смотри, не залети от Колясика своего. Так и останешься тут, махорку курить.

– Сплюнь дура! Да я удавлюсь скорее, чем так. Я жить хочу. Нормально чтоб все было: рестораны там, клубы, цветы, подарки, тачки.

– Сильно ты раскатала то.., но я тебя очень сильно понимаю.

– Так, я возьму нам куртежки какие-нибудь. Вечер все-таки.

Место сбора находилось в пятнадцати минутах ходьбы. Сторожка, на въезде в сад, в котором росли всевозможные плодовые: яблоки, груши, сливы и прочие мичуринские насаждения. Сад вплотную граничил с лесом. Их разделял хлипкий заборчик.

– Слушай, давно хотела спросить. А, правда, говорят, что лес этот непростой какой-то?

– Это тебе лучше у Хари поинтересоваться. Он уж точно в курсе. Неспроста же он постоянно здесь обитает. Говорят, да много что говорят. Твоя прабабка, кстати, говорят, была как-то к лесу причастна.

– Как к лесу?

– Да я не знаю, мне это не интересно. Бред всякий. Баба Аня твоя, кто любил ее, а кто и обходил за километр. Не знаю, хрень это все. Главное когда будешь общаться с Харей, то осторожней с ним.

– Пристать может?

– Да, нет. Он не такой. Будет предлагать сигарету или папиросу, не кури. Он же ботаник. Улетишь куда-нибудь, а он и рад будет.

В итоге, ничего конкретного Харя не рассказал. Наполняя, правда, свой рассказ мистикой, магией леса. Таинственность опустилась и щекотала ночным романтизма. Вокруг огня перемещался народ, в темпе своих интересов. Так же перемещались взгляды, гитара и крепленое вино. Слухи всегда кочевали из поколения в поколение. Что из всего намек на действительность? Распознать, увы, невозможно. Есть некая тропинка, которая приводит, якобы на какую-то полянку, рассказывал Харя. В разные времена ее по-разному называли: «Чертова Дорога», «Поле Чудес», «Стругацкая Тропа». Я сколько искал ее, так и не нашел. Одни утверждают, что там время по-другому течет. Из других же уст мол, люди там пропадают или с ума сходят. Пади, разбери что там? И где это там? Слухами Земля полнится.