Читать книгу Алмазы бывают разные. Повесть - Сергей Кучерявый - Страница 5

Всегда хорошо быть вначале, быть первым и въезжать в дом отдыха первым потоком. Пусть никто ни с кем не знаком, кто скромничает и скован, кто бравадой пытается взять верх в каждом закоулке, а кто уже и скомпоновался по общим интересам, в целом все на равных условиях и пусть подле рецепшен не продохнуть, зато все на данном этапе желают одного. М-да, не понаслышке я знаком с таковыми выводами, однажды со мной подобное уже случалось, но, ни в этот раз, на этот день, знаменующий череду майских праздников, наш заезд являлся отнюдь не первым и далеко не вторым. Стойка администратора вовсе не была переполнена и мимо неё взад вперёд, каждый по своему маршруту и интересу регулярно направлял свой шаг, неуёмно при этом, бросая свой любопытный и иногда горящий взгляд на вновь прибывших, которые в этот раз исключительно мерно тянулись к стойке регистрации в течении целого дня.

– Всё для людей! Всё для народа! – ворчал кто-то из седовласых, что компашкой сидели в соседнем, смежном зале и усердно играли в карты. Удивительный их жизненный опыт позволял им одновременно, и играть, и не переставать замечать движение, а главное всё это дело ещё и комментировать. Главным зачинщиком всех недовольств, как позже выяснилось, был щупленький, небольшого росточка старичок, болезненно хромающий на правую ногу, опирающийся на трость, его звали Булат, дядя Була. А второй, тоже прибывший намедни, был также худощав, среднего роста, более сдержан, и на вид весьма интеллигентен, голова была его бела совсем как мел, но это ничуть не умоляло тот его заряд жизни, что откровенно виднелся в его серо-голубых глазах. На вид два старца, заметно выделяющихся из общей компании картёжников, которые также часто говорят на каком-то своём образованном языке.

– Вот скажи мне начмед, – с задором шепелявил старик с тростью, – ты вот всё зло думаешь о том, что нас на вокзале никто не встретил. Ведь ни одного автобуса не было, а я тебе сейчас всё расскажу.

– Да не надо мне ничего говорить! Ходи, давай! Вон, даму бей.

– А я тебе всё равно расскажу, я тебе поясню, – и полупустая челюсть неуёмного старичка, болтая из стороны в сторону конфетку, тут же принялась наскоро извлекать подробности, – ты-то пока в штабе в своём гематогенками баловался, трудом, измором, да отборным матом привык лечить своих подопечных. А я в это время, на минуточку, тридцать лет эпидемиологом оттрубил, и малость понимаю ситуацию.

– Бери карты, светила науки! – промежду прочим привычно вставлял вечно спокойный, худощавый бывший начмед Тимур Рустамович.

– Так вот, нате вот вам вальта козырного. Так вот, если бы нас, как и прежде встретил и привёз автобус, сколько их там обычно два три, так вот вся бы эта шобла до вечера стояла бы здесь в холле. То есть в формате эпид окружения это не допустимо, поэтому наплыв идёт медленный…

– И наплыв, и навар, – завистливо кто-то воткнул из игроков, сидевших также за журнальным столиком подле бурлящего аквариума, – ведь по любому же с этой ситуации кто-то имеет свою нехилую копейку!

– Ой, это не ко мне, это вон к начмеду, это он умеет с подобным обращаться, документы там, разрешения всякие, тактика обходных путей, – ёрзал мелкий старичок.

– Долго думал, светила науки? Чего ты собираешь то? Я на пенсии, десять лет уже как! Да и не было у нас никогда такого. Всё по уставу, – пытаясь быть серьёзным, он едва ли вновь глянул на своего коллегу, как тоже капнул яду, – хотя.., Була, ну куда тебе понять мои-то дела, человек с мигалкой. Гы-гы. Ходи, давай!

– А чего ходить то? Туз вышел. На вот тебе два короля вместе с козырным и червонец бубновый тебе на пузо. Ладно, хер майор, не расстраивайся, повезёт в любви. Смотри, вон ещё люди приехали, ты погляди, и музы там виднеются.

– Нахрена тебе муза? За аспирином бегать? Или пошалить? Заставишь её опять бежать, куда глаза глядят с криками: «Эпидемия Пыльно – Дождевой Золотянки! Спасайся, кто может!»

– Ой, да ладно, когда это было то? Зато весело же было, согласись.

– Ага, так весело, что уже как лет восемь минуло, а нас с тобой на юг до сих пор не пускают.

– Ой, да туда сейчас никого не пускают. Где пульт от телевизора?

– Нет, нет, нет, это без меня! Ты меня ещё в купе достал, ретранслятор ты старый, а сейчас как раз новости там. Ой, нет, я пойду лучше северным сосновым воздухом подышу, раз на юга не пускают из-за кое-кого, – эмоционально, с шутливой претензией стоял прямой как стебель начмед, нагибаясь над мелким, сутулым эпидемиологом, который нервозно крутил вертел в руках пульт от телевизора, приготавливаясь вещать, а главное доходчиво всем всё разъяснять, всему разновозрастному холлу.

– Да, пойдёшь на улицу, слышь начмед? Говорю, будешь на улице, провентилируй там, когда и во сколько шашлычная открывается и заодно, где мороженое продаётся.

– Опять ты за своё! Я тебе, что полицай что ли? Мне не жалко, у меня достаточно денег, чтобы купить и шашлык и угостить кого-то мороженным! Именно купить! Слышишь? Эй, рецидивист-эпидемиолог!

Но все слова были тщетны, так как новостной канал уже принялся озвучивать горящие заголовки выпуска, от чего полит активный бывший эпидемиолог был целиком и полностью вовлечён в информбюро. А в след начмеду он как обычно проговорил что-то невнятное, что-то в роде: «Бабе цветы, дитям мороженое!». Но к чему и для чего это было сказано? – вечно спокойный и холодный начмед выяснять не стал, хотя бы даже от того, что это было просто бессмысленно. Оглядев ещё раз послеобеденное, весьма хаотичное передвижение постояльцев, местами сливающееся воедино с вновь прибывшими, он неспешно вышел на крыльцо, накинул на плечи светлую, летнюю куртёжку и отправился по направлению к лесной аллее.