Читать книгу Лечение алкоголизма. Руководство для врачей - Сергей Лысенко - Страница 3

Герой моей книжки – человек реальный. Сведения о его жизни были получены из разных источников. Многое рассказал он сам, кое-что добавили его мать и люди, знавшие его по работе. Самое сокровенное о нем поведало его подсознательное (в ходе проводимой гипнотической терапии). Здесь представлен весь материал о больном, полученный вкупе, и за весь период общения с ним. Я пошел на это специально, из методических соображений.

И так, начнем! Родился Савелий (Сева) Скворцов в Оренбурге в 1960 году. Отец его работал на каком-то секретном предприятии, и получал неплохую по тем временам зарплату. Характер у отца был тяжелым, природная нелюдимость и грубость вызывали у Севы с раннего детства неприязнь к отцу.

Сева:

– По сути, отца у меня не было …, так, какой-то чужой дядька жил с нами… Когда отцу было сорок с лишним лет, на его работе случилась авария. Как оказалось, отец во время пожара в цехе, жертвуя собой, спас из огня несколько человек…

Ожоги, полученные им (обезображенное лицо, исковерканные послеожоговой контрактурой пальцы правой руки), а также достаточно серьезная черепно-мозговая травма, привели к инвалидности. По поводу аварии было много шума. Всевозможные комиссии и проверки окончательно вымотали отца. «Эти сволочи, и в больнице не давали мне покоя!» – жаловался он. Утрата трудоспособности изменили характер отца. Злобная угрюмость сменилась какой-то бесшабашной разнузданностью и пьянством. Сначала я жалел отца… Но потом это стало уже нестерпимо… Похмелье отца (после 10—15 дней запоя) сопровождалось предельной раздражительностью и слезливостью. Он много раз грозил покончить жизнь самоубийством… Пару раз его доставали из петли… Отца несколько раз госпитализировали в психиатрическую больницу. С «психушки» он приходил хмурый и злой… Не пил пару месяцев, но потом все возобновлялось с новой силой… В конце концов случилась трагедия: во время очередного запоя отец замерз зимой на улице. Было отцу на тот момент 49 лет.

Хорошую ведомственную трехкомнатную квартиру у нас с мамой вскоре отобрали, и мы стали жить в комнате старого двухэтажного коммунального дома.

После смерти отца – инженера вся ответственность за сына легла на плечи матери. Севе было тогда 13 лет. Мать больного, в отличие от отца, была весьма «привлекательного характера».

Сева:

Ее природный оптимизм и жизнелюбие всегда меня поддерживали и воодушевляли… Она очень баловала меня, пыталась чем-то удивить, подарить что-нибудь… Часто тащила меня в гости… короче постоянно как-то шевелила и будоражила меня.

Мать работала официанткой в «приличном» ресторане. С работы она приносила всякие вкусности, так что несмотря на ее скромную зарплату, мы жили неплохо и сытно.

В школе я учился хорошо, успевал легко и без напряга.

На мой вопрос о наследственности и перенесенных в детстве заболеваниях Скворцов сообщил следующее:

Я помню, что отец рассказывал о своем отце (моем деде), как о человеке «весьма угрюмом и вспыльчивом» со склонностью «дать себе алкогольную разрядку на 2—3 недели». В детстве (примерно до 5 – 6 класса) я часто болел простудными заболеваниями. Больше вроде ничем ….

Мать больного сообщила о перенесенной им в пятилетнем возрасте кори, и в шестилетнем возрасте – скарлатине.

Сева:

С детства я был весьма общительным и веселым…. Любил спортивные мероприятия (много играл в волейбол, бегал на лыжах по 50—60 км «на спор»), участвовал в художественной самодеятельности и в театрализованных представлениях, занимался танцами, посещал фотокружок. Всегда был обидчив, когда касались моей внешности (считал, что у меня слишком оттопыренные уши). Обида сидела во мне долго (до нескольких дней!), в это время я видимо становился таким же угрюмым как мой дед и отец. К счастью, подобные обиды случались всего несколько раз в год…

Окончив школу («все четверки!»), я поступил в педагогический институт, решив стать преподавателем физического воспитания. Парень я был спортивный, и на первом курсе выполнил норматив «кандидата в мастера спорта» по лыжам. Учеба давалась легко. Одно смущало: никак не мог переспать с женщиной! Друзья рассказывали о своих «многочисленных» победах, а я второкурсник пединститута, двадцатилетний дылда, был до сих пор девственником… И вот, свершилось! Попалась разбитная бабешка, Верка Снегирева с первого курса… Первая ночь, и… ничего не получилось! Она меня обсмеяла, облила как дурака шампанским, и громко хлопнув дверью ушла! Я был в шоке. Хотелось покончить с собой… Я бросил учебу, и начал выпивать. Устроился, по знакомству, в охранники на заводе. Получал неплохо, работал сутками по 2 – 3 дежурства в неделю. Завел компашку таких же друзей-весельчаков. По пьянке переспал с одной мымрой, и наконец стал «мужчиной» … Но обида на Верку, да и на всех баб, все равно засела глубоко в душу. С тех пор я женщин не любил, а «драл как сидоровых коз»!

Без спиртного я уже не мог. Думаю, что алкоголизм у меня начал формироваться с 21 года.

Мои пациенты, страдающие алкоголизмом, обычно не любят рассказывать об этапах своего алкогольного падения. Всю необходимую информацию иногда приходится буквально «вытягивать клещами», или с помощью наводящих или косвенных вопросов. В случае с Севой, особенно в начале работы, тоже было сложно. Позже он разговорился.

Сева:

Вначале алкоголь был для меня в основном, как средство для снятия стресса. Ну, как выпить успокаивающую таблетку! Врачи выписывают же больным подобные препараты…

Психанул – рюмочка! Устал на работе, на учебе – рюмочка! Нет настроения – снова она, родимая! Ощущение опьянения с помощью алкоголя было приятным и комфортным. Мерзости жизни окрашивались в розовый цвет. Через некоторое время я стал замечать, что рюмочки мало…

Стал выпивать по 200—300 грамм водки каждый день. Если какой день не выпьешь, то на душе как-то не так…

Раздражительность какая-то, задерганность…

Через несколько месяцев я влетел в свой первый в жизни запой. Правильно говорят, что в это время, в человека, как бы бес вселяется. Я пил по два литра водки в течение двух недель…

Остановился, уже чувствуя, что не могу… А похмелье, какое было гадостное! Чуть не умер: трясло, рвало, всего сжимало внутри, появились провалы в памяти…

В больницу не обращался, взял отпуск без содержания, отлежался дома…

И… пошло, поехало! Месяц – отдых, месяц – запой! Это чертово колесо остановить вряд ли было можно! Во всяком случае, мне стало так казаться в то время.

Продолжалось это больше десяти лет! Пытался бросать, держался 2 – 3 месяца, и… опять срывался! Наконец решился обратиться в больницу. Стыдно было, вы и представить себе не можете!

Меня откапывали лекарствами, что-то кололи, проводили иглотерапию… Через неделю телу стало легко, а вот мозг все был в каком-то неудовольствии что ли… Как будто точно какой бес засел. «Ты», говорит- «сука, все равно будешь пить дальше… Я с тебя не слезу!». Пролежал я с месяц. Вышел «на волю», и стало так тоскливо… Пошел в магазин за хлебом, а там бутылочки… Зашел к соседу, мы раньше с ним в шахматы баловались, и там бутылочки! Куда не кинь взгляд – они везде! Разных цветов, с разными этикетками, стоят родимые бутылочки с бесами внутри… Хоть плачь, хоть вешайся! Ну, и сорвался я! Пил долго, месяца три. Чуть не расплавился от водки. Опять – больница, опять – капельница…

Пролежал я там сорок дней. Выписался. Пришел домой. Сижу, и не знаю, что делать. чувствую, что, если ничего не предпринимать, то погибну… Сменил уже несколько видов работы – был охранником, был дворником, был грузчиком, был разнорабочим… Опустился ниже некуда! Всегда считал себя не глупым, много читал, был интересным в общении, мечтал закончить заочно какой-нибудь ВУЗ… Все рухнуло! Пожилая мать, с которой я живу, на свою пенсию содержит нас обоих. Свои деньги, я пропиваю… Каялся перед Богом, и перед собой! Стыдно и грязно на душе…

На следующий день пошел в библиотеку, засел в читальном зале, переворошил массу литературы по наркологии… Нет, не то! Все не то! Упор везде на тело, а где психика, где душа?

Пришел я домой, и крепко задумался. Понял, что не надо тело уколами ублажать. Проблема в голове, т.е. в психике, а если копнуть еще глубже, то в душе… если и есть какой-то эффективный подход в моем положении, так это обращение к психотерапевту, верующему в Бога, с последующим воцерковлением… Так я начал ходить по психотерапевтам, чтобы найти «своего» врача.

Из бесед с людьми, с которыми Сева вместе работал, выяснилось, что он «был очень обидчив», «неуравновешенный какой-то», но «в целом мужик неплохой, общительный», хотя и «гонористый».

Вот вкратце история болезни моего героя. Что, прежде всего, бросается в глаза? Несомненно, прослеживается прямая наследственная связь между его отцом и дедом. (Все они алкоголики!) По мнению ученых, именно отцовская родовая линия особенно опасна для сына, в отличие от материнской родовой линии, предрасполагающей к алкоголизму дочь. Это одно. По отцовской же линии, к тому же, Сева заполучил определенный эмоциональный дефект, т.е. склонность к субдепрессивному (угрюмому) и субдисфорическому (злому) настроению. Материнская субманиакальная симптоматика (вспомните эпатажность и стеничность в поведении материи!) вроде бы не переселилась в личность нашего героя, но иметь в виду ее тоже надо, т.к. мы не знаем как поведет себя наш герой в период трезвости (в период, когда настроение, как правило меняется на противоположное!). биография нашего героя доказывает, что он человек не без способностей, и (я настаиваю на этом!) достаточно интеллигентный. Особенности характера, в виде чрезмерного преувеличения своих способностей, неустойчивость настроения, болезненная сенситивность (душевная ранимость) воспрепятствовали его дальнейшему интеллектуальному росту (бросил ВУЗ, начал социально снижаться).

Конечно, у Севы сформировался алкоголизм, причем уже в средней стадии. Он сам подробно изложил всю клинику. Здесь и рост толерантности (от рюмочки до полутора – двух литров водки за застолье). Выраженный похмельный синдром. Психическое и физическое влечение к алкоголю. Провалы в памяти. Появление тяжелых многодневных запоев… Так, что стоит ли бороться за такого больного? Не потратим ли мы массу энергии впустую?

Я уверен, что стоит! Более того, считаю, что шансы его спасти весьма велики! На что опирается это мое убеждение? Во-первых, сохранения у больного критического отношения к своему заболеванию и к самому себе. Больной ищет – выход, а найти не может.

Во-вторых, у больного есть силы для борьбы. Если вы внимательно прочтете его историю болезни, то вы это поймете сами.

В-третьих, (и главное!) – это вера в Бога! Больной чувствует, что его болезнь имеет духовные корни… Что послужило основной причиной развития алкоголизма? Важно ли это? Не сколько важно, сколько интересно. Об этом мы поговорим позже.

Конечно, работа предстоит сложная и кропотливая. Но таков алкоголизм! Борьба с зеленым змием – это дело не для слабых врачей.

История болезни пациента, на практике, врачами записывается конечно же не так, как мы ее вам преподнесли в этой главе. Большинство врачей, из-за недостатка времени пишут сухо и лаконично, опуская всевозможные частности. А по большому счету, по-настоящему, учитывая сложность психической и физической сущности человека, его истинная история болезни должна состоять из многотомного собрания книг…

У некоторых читателей возникнет вопрос: данная история болезни, является ли типичной историей болезни алкоголика? И да, и нет!

Уже лет 100 ученые пытаются определить черты личности, особенности характера и поведенческие паттерны типичные именное для алкоголиков. По большому счету эти усилия не увенчались успехом. Можно говорить только о некоем гипотетическом профиле личности алкоголика. Наш герой, несомненно, врожденно – приобретенный невропат. Об этом говорит неадекватность его эмоциональных реакций на внешние, преимущественно социальные, раздражители. Общая структура его личности не гибкая, хрупкая, неустойчивая. При отсутствии силы воли, недостаточно энергетике его психики вряд ли были бы шансы ему спастись от пагубной алкогольной зависимости!

С другой стороны, спивается масса людей-неневропатов! С определенной степенью допущения можно сказать, что невропатический (неадекватные эмоциональные реакции) фон все же, как правило, встречается у большинства наших клиентов-алкоголиков…

Вернемся к социологии. Влияние среды (ненормальные внутрисемейные отношения, неполные семьи, алкоголизация члена (ов) семьи, систематические стрессы, негативные контакты на учебе или по месту работы и др.) нельзя недооценивать. Конечно, так или иначе, все это влияет на формирование и развитие личности.

Не падая на колени перед гегемоном наследственности (наследственные теории развития болезни опять вошли в моду!), все же отмечу, доказанные генетикой, родовые наследственные связи при формировании алкоголизма (у нашего героя, например, и дед, и отец были алкоголиками!).

Остановимся теперь на духовном компоненте. Статистика определенно говорит, что среди верующих в бога людей, число алкоголиков (да и наркоманов!) в десятки раз меньше, чем среди неверующих. Если в процессе лечения алкоголизма пациент обращается за помощью к Богу, успех в большинстве случаев гарантирован. Наш герой, дойдя, как говорится, до ручки, нашел в себе силы обратиться к Богу. После этого рассуждения, возьму на себя смелость, обозначить свое видение гипотетического «профиля личности алкоголика».

Этот профиль личности многокомпонентный. Назовем этот стуктурно-логический конгломерат так: биопсихосоциодуховный профиль алкоголика, где «био» – это прежде всего алкогольная наследственность, «психо» – невропатическая структура личности, «социо» – неблагоприятная социальная среда, «духовный» – отсутствие веры в Бога, и отказ от его помощи; негативная нравственная позиция и др.

Кстати, согласно моей модели можно вычислить и математическую константу глубины поражения личности. У нашего Севы Скворцова задействованы негативы всех четырех компонентов, таким образом глубина поражения его личности равна четырем жирным плюсам, говорящим о тяжелой степени поражения личности (три плюса – средняя степень, два плюса – легкая степень, один плюс – минимальная степень.).

Понятно, согласно старине Эйнштейну, подобная личностная классификация весьма относительна и, достаточно условна. Но на практике (и вы в этом убедитесь не раз!) – это достаточно полезное подспорье. При выраженном «био» – компоненте для больного очень важна медикаментозная терапия (психотропы, ноотропы, аверсивные и сенсибилизирующие средства, витамины) в течение многих месяцев (а иногда и лет!)

Преобладающий «психо» – компонент ставит в приоритет углубленную психотерапевтическую работу с обязательным включением вмешательства в подсознание больного (эриксонианаский гипноз, матафоры, техники нейролингвистического программирования и др.).

Доминирующий «социо» -компонент обращает наше внимание на взаимоотношения больного с окружающим миром (социальные связи в семье, на учебе, на работе и др.) с обучением в процессе лечения и реабилитации социальным навыкам, знаниям, умениям.

Выпячивание же «духовного» компонента (по моему мнению базового!) заставляет нас прилагать усилия в разрешении экзистенциального (мировоззренческого) кризиса. Здесь, в идеале, спасительным для больного является воцерковление. (Если он христианин). В других случаях (у нехристиан) возможно применение техник логотерапии, гуманистической психотерапии с движением к духовности и др. Привлечение к помощи адептов всевозможных тоталитарных сект мною лично категорически отвергается!

Теперь, если вы не против, мы, наконец, закончим эту главу.