Читать книгу Мечтатели - Сергей Лысков - Страница 2

Двое ученых уже целый час летели куда-то в сторону Уральских гор. Четыре года назад, указом молодого, недавно избранного председателя мирового правительства Стива Мору были объединены две научные лаборатории в Японии и России.

Японский ученый, инженер Эмиро Сунн был первооткрывателем в сфере электромагнитных реакторов, и его наработки широко использовались в современной энергетике. Его русский коллега Александр Ромов, молодое дарование, практически параллельно изобрел ракетоноситель, способный тянуть на себе огромный груз. Эти открытия дали толчок для развития космонавтики, и мировое правительство поставило себе цель: создание первого межпланетного крейсера, способного добраться до любой планеты и спутника в Солнечной системе. И, надо заметить, что тандем мудрого наставника в лице Эмиро Сунна и голодного до открытий и славы Александра Ромова уже через пару лет дал неплохие результаты. Первый космический крейсер, после шестой попытки, был создан, оставалось малое – дать ему имя. И, как выразился Эмиро, именно поэтому они летели куда-то в сторону Уральских гор над территорией России.

– Можно вопрос, Эмиро? – немного смущаясь, спросил Александр.

– Как я назову крейсер? – улыбаясь, ответил седовласый японец.

– Нет, правда! – настаивал Александр. – У нас в НИИ даже ставки делают на то, какое у корабля будет имя.

– Ты это серьезно? – посмотрел на него ученый.

– Лидеры имен: «Звезда», «Первый», «Эмиро», – перечислял имена Александр.

– «Астра», – неожиданно произнес Эмиро Сунн. – И так как эта электромагнитная модель шестая по счету, то этот корабль будет носить имя «Астра-6».

Александр даже замолчал от неожиданности: такая интрига, и такое название. Но, зная Эмиро, Ромов почти на сто процентов был уверен, что в этом имени скрыт глубокий и знаковый смысл.

– На вот, прочти, – сказал Эмиро и протянул электронный лист. – Я написал этот рассказ десять лет назад, но материалы по крупицам собирал всю свою жизнь. Это мой первый и, пожалуй, единственный рассказ. Как там у вас в России говорят: «Я больше ученый, нежели писатель».

Александр, молча, взял в руки электронную бумагу и начал читать:

«Золото Багдада, или Сны сбываются по понедельникам», автор Эмиро Сунн.

– Я потеряю ноги, – разбудил свою возлюбленную Дмитрий примерно в три часа ночи.

– Что? – сквозь сон спросила Оксана.

– Мне сон приснился, – пытался объяснить девушке Дмитрий. – Я в аварию попаду, ноги потеряю, – как-то спокойно говорил он.

– Дим, ты так спокойно об этом говоришь? – проснувшись, подметила Оксана.

– Ну, это же сон, – улыбнулся Дима. – Да и сегодня понедельник, а не четверг.

– А при чем тут четверг? – раздраженно спросила Оксана.

– Вещие сны снятся с четверга на пятницу, – объяснил Дима. – Ты меня не бросишь, если я стану инвалидом? – неожиданно спросил он, посмотрев ей в глаза.

– Не говори всякую чушь! – ответила Оксана и отвернулась. – Мне это неприятно слышать, – пробубнила она.

– Бросишь? – еще раз, но уже громче, спросил он.

– Дим, ты сам говорил, что сон не вещий, – нерешительно посмотрев в глаза возлюбленному, ответила девушка.

– Так «да» или «нет»?

– Нет…, – ответила девушка, нервно перебирая край пододеяльника.

– Спасибо, – чему-то улыбнулся Дмитрий, а затем повернулся на другой бок. – А я ведь видел, что будет именно так.

– Прости, что?

– Да так, мысли вслух. Давай спать, – предложил он и уже через пару минут уснул, как ни в чем не бывало.

Оксану же ждала бессонная ночь раздумий, впрочем, уже на следующий день об этом ночном разговоре никто из них и не вспоминал. Жизнь пошла своим обычным чередом. Через полгода, возвращаясь со свадьбы, они попали в аварию. На повороте их внезапно выкинуло на обочину. Его девушка получила испуг и травму головы, а он получил травму позвоночника и потерю чувствительности в ногах. Полгода реабилитации ничего не исправили, и у Дмитрия остался паралич нижних конечностей. Оксана прожила с ним еще год, после чего ушла, ничего не объяснив. Он начал пить. Естественно, оформили пенсию по инвалидности, впрочем, деньги от этой самой пенсии и пропивались, пока не случилось горе. От пролежней пошли гнойнички, потом – сепсис, и в конечном итоге – гангрена. Ноги отрезали выше колен, и тогда, к удивлению медиков, в конечности вернулась чувствительность. А толку-то теперь? Поставить протезы было очень дорогим делом, и Дима смастерил деревянные наконечники, которые надевались на то, что осталось от ног, тем самым, пытаясь хоть как-то компенсировать свои физические недостатки. А время шло своим чередом, монотонно и неторопливо, словно чего-то ожидая.

– За что? – хрипя в пьяном угаре, однажды, закричал он. – Почему? – он заплакал, упав на пол.

В том сне ему приснилось, что он потерял ноги, а после – он в чудаковатых протезах стоит на беговой дорожке на огромном стадионе и собирается прыгать в длину… Прыгнул ли он, Дима не помнил. И вроде часть сна сбылась – ноги он потерял, но вторая часть казалась такой нелепой, особенно в те минуты, когда пьяный инвалид лежал на грязном полу, обмоченный и грязный, закрыв лицо руками, то ли от стыда, то ли от ненависти к самому себе.

– За что? – снова прокричал он и с силой ударил по серванту, с которого от удара попадали бутылки, зеркало, магниты на холодильник, что они собирали с Оксаной, путешествуя по стране.

Подняв один из упавших магнитиков, Дима присел, облокотившись на кресло. В этот момент он вспомнил, как они покупали именно этот магнитик с оранжевым зайцем в маленьком городишке на юге страны, торгуясь с темпераментным продавцом, а потом, в итоге, этого оранжевого зайца им подарили просто так, в качестве бонуса за купленные фрукты. От злости он швырнул магнит в кучу сувениров, и тот, ударившись об пол, разлетелся на маленькие кусочки.

Два маленьких магнитика, что были приклеены к гипсовому зайцу, отлетели в сторону. Встретившись в полете, они оттолкнулись друг от друга и упали на пол. Дима протянул руку и пододвинул один магнит к другому: тот медленно отодвинулся от него. Банальный закон физики, но именно в тот миг он придумал, как ему научиться ходить.

В детстве, когда он узнал, что Земля, на самом деле, круглая и крутится вокруг Солнца, а нас держит магнитное поле Земли, тогда в его юную голову пробралась идея создать такой магнит, который мог бы оттолкнуть что-либо от поверхности Земли в космос, к звездам, и дальше. Потом еще одним открытием стало то, что в космос попасть оказалось куда сложнее, чем казалось в детстве: нужно было стать военным летчиком, долго учиться и обладать хорошим здоровьем. В принципе, ничего сложного, если упереться и поверить в свои силы. Но… он стал юристом, пожалуй, просто поддался веянию моды на том этапе его жизни. И знаете, мысль о том, что можно создать такое магнитное поле, что оттолкнет тебя от Земли, от поля земного притяжения, с годами становилась все призрачнее и призрачнее. Ему думалось: раз это так просто, то почему люди летают в космос на ракетах? Люди же не дураки! Такими темпами эта идея из разряда гениальных перешла в разряд нелепых. И вот теперь, на дне пропасти, эта нелепая идея стала его лестницей вверх к звездам, правда, нужно было немного подождать и уладить кое-какие финансовые формальности.

– Димон, где ты жить будешь? – держа в руках документы, спросил Сергей.

– На даче, – сидя в инвалидной коляске, ответил Дима и достал из кармана ручку. – Где подписывать? – спросил он.

– Хорошая квартира, зря ты ее продаешь, как другу говорю, – Сергей пытался отговорить Дмитрия. – Родительский дом, как-никак. Пахан твой, царство ему небесное, столько сил вложил в него.

– Серега, решено, мне деньги нужны.

– Зачем так много? В центре города – двухкомнатная квартира, ты можешь одну комнату сдавать и жить, как у Христа за пазухой.

– Тебе это не понять, – ответил Дима и подписал документ о продаже.

– А, все же? – собрав бумаги и положив их в коричневую папку, спросил Сергей.

– К звездам хочу! – улыбаясь, ответил Дима.

– Каким, на хрен, звездам? – рассержено спросил Сергей.

– Марс, Венера, Юпитер, – вполне серьезно ответил Дима и подкатился к окну.

– Очнись, Димка! Ты уже не ребенок! Невозможно изобрести вечный двигатель. Ты вырос, Дима, ты уже взрослый, очнись! Те детские шалости закончились, это была просто игра. Наша деревянная ракета, даже со всеми магнитами города, не взлетела бы на миллиметр, и дело не в том, что ее сожгли пацаны с Брода, она бы не полетела, Дима! Это невозможно! Это реальная, жестокая жизнь, а твои безумные детские мечты, они неосуществимы, – на секунду Сергей остановился, посмотрев в глаза Дмитрию. – И, кстати, твои Марс, Венера, Юпитер – это не звезды, а планеты, – иронично подметил он. – Уж поверь мне, человеку с дипломом астрофизика в прошлом.

– А я там все равно буду, астроном из прошлого, – посмотрев ему в глаза, ответил Дима.

Сергей ничего не ответил на это, он просто еще раз прошелся по квартире Дмитрия, а уходя, поинтересовался, сколько ему нужно будет времени на переезд. Дмитрий попросил две недели, но управился за десять дней.

На даче Дмитрий Астров создал целую лабораторию. С каждым днем он медленно, но приближался к своей цели: все необходимые микросхемы и детали были куплены на вырученные средства, и потихоньку все задуманное приобретало форму. – Ваше здоровье, Валентина Николаевна, – Дима поднял бокал с янтарного цвета жидкостью, пахнущей ячменем. – Кто бы мог подумать, что ваши уроки мне пригодятся, Трынделка, – он как-то по-особенному, с уважением, произнес последнее слово.

И тут же вспомнились нудные уроки по физике, и то, как Валентина Николаевна три шкуры с них сдирала во время контрольных работ по физике. И ее пятиминутки, это когда за пять минут до конца урока «Трынделка» делала блиц-опрос по всем пройденным темам, всегда оставляя шанс получить еще одну пару за урок. Знаете, кажется, вроде пронесло: не спросили и не вызвали к доске, ан нет, на блице попадешься, и пара обеспечена. Дмитрий в аттестате имел «четверку» по физике, хотя эта «четверка», пожалуй, была бы «шестеркой» у любого другого учителя по физике. Валентина Николаевна любила говорить: «Физику на „пять“ знаю только я и Эйнштейн, ваша же участь – все, что ниже».

Дима в тот день праздновал окончание теоретической части вечного электромагнитного двигателя. В теории, он рассчитывал создать поле, которое было бы противоположным полю Земли или другого сильного источника, и тем самым могло бы оттолкнуть его в воздух, другими словами: два магнита из детства, которые, как бы ни хотел, не притягивались, а отталкивались друг от друга. Одним из таких магнитов собирался стать сам Дмитрий, точнее, его установка, а другим была бы Земля. Конечно, речь шла о кратковременном включении магнитного поля, чтобы попросту не улететь на пару десятков метров в небо и потом банально не разбиться при приземлении.

Фантастика – скажете? Но через пять лет работы и опытов, он создал портативный электромагнитный протез, который, надо заметить, работал.

А на улице было буйство зеленых красок: десятки, сотни оттенков от ярко-зеленого до чуть различимого бледного, и в каждом из них: то капелька детского задора, то старческого опыта, то юношеское безрассудство, то зрелое смирение. Все это зеленое безумство пробивалось отовсюду из земли: из деревьев, асфальта, кирпича, бетона, казалось, даже из железа… Однолетние и многолетние травинки, как острые ножи матушки природы, раздирали преграды на пути к солнцу. Одним словом, весна! Такая разная и в то же время одинаковая, в сердце каждого на этой планете…

– Геля, сходи в магазин, купи хлеба, – увидев подходящего к ним мужчину (именно подходящего!), сказала женщина, а затем дрожащими руками достала деньги из сумочки и протянула их дочке.

– Только хлеба, мам? – спросила дочка, на что мать утвердительно кивнула, и девочка побежала в магазин.

– Я же говорил, что потеряю ноги, – улыбаясь, подметил ее бывший парень.

– Как ты, Дима?

– Как видишь.

– Ты прости меня, что ушла так некрасиво.

– Да, ладно, – перестав смотреть ей в глаза, сказал Дима. – Я понимаю, – прошептал он.

– Ты хотел что-то, или просто так? – спросила бывшая возлюбленная.

– Просто так, Оксана, просто так.

Дмитрий замолчал, держа в руках спортивную сумку. А женщина, нервничая, переминалась с ноги на ногу. Между ними возникла пауза. Никто не знает зачем, спустя столько лет, он разыскал свою бывшую возлюбленную. Может, хотел доказать ей, что он смог выбраться из столь сложной жизненной ситуации? А может, потому что Оксана знала про сон, тот самый, когда он проснулся среди ночи и сказал ей, что потеряет ноги с таким спокойствием, словно, это единственный способ, потеряв ноги, сделать нечто более важное, то, что поменяет мир вокруг них. Наверно, теперь только один Бог знает, зачем он это сделал, зачем нашел свою бывшую девушку.

– Я на Олимпиаду еду, – неожиданно сказал Астров.

– А, как? – растеряно, спросила Оксана.

– Протезы, – Дима задрал штанину, тем самым обнажив протез.

– Да, конечно… Как я не додумалась?

– Мам, ну пошли, – подбежала девочка с булкой хлеба в руках.

– На тебя похожа, – улыбаясь, подметил Астров.

– Дядя, нас папа ждет! – очень серьезно заявила девочка.

– Да, да, девочка, – поторопился расстаться Дмитрий.

– Я – не «девочка», у меня имя есть – Ангелина, – заявила малышка.

– Очень приятно, а я – Дмитрий, – представился он, но после, закинув сумку на плечо, продолжил: – Рад был познакомиться, пойду я, Оксана.

– До свидания, Дмитрий, – сказала Ангелина.

– Прощай, Ангелина, – он подмигнул ребенку. – Все сбывается, Ксюха! Все, что видел, сбывается.

– Мама, а что сбывается? – поинтересовалась дочка.

– Потом расскажу, – задумчиво, ответила женщина. – Потом, дочка, потом.

Дима ничего не ответил и, улыбаясь, неторопливо пошел к автомобилю.

Вы бывали в Багдаде, городе востока, где пахнет песком и древностью, несмотря на современные высотки и индустриальный центр? Сколько войн, потрясений, завоеваний пережил этот великий город, и каждый народ, каждый культурный слой, по воле города или против нее, оставлял на его лице следы. Все было в Багдаде! Все, кроме Олимпийских игр: их ни разу не проводили в этой восточной стране, но усилиями политиков Востока и местных жителей, с восьмой попытки, Олимпийский комитет одобрил проведение очередных игр в одном из самых древних городов на планете Земля. И это были самые яркие три недели этого древнего города за всю его многовековую историю…

Жаль, впрочем, так должно было быть, но на двадцать первый день огонь Олимпийских игр в Багдаде был потушен. Это было лучшее закрытие игр за тысячелетие! Кстати, впервые во время проведения игр в мире были остановлены все военные конфликты – такой приятный рекорд для современного мира. Огонь потушен, миллиарды надежд, миллионы разочарований, десятки побед, сотни удовлетворенных своими выходами на Олимпийскую сцену – все это уже история, все это уже осталось в новостных выпусках, специальных репортажах и на любительских камерах… Огонь потушен.

Да здравствуют паралимпийские игры в Багдаде! И все началось заново: огонь зажгли, и мир снова прикован к играм человечества, какая разница, что каждый из них инвалид, ведь об этом зрители не думали. А уж тем более участники: в глазах паралимпийцев был азарт в разы сильнее азарта их предшественников, они не искали побед и славы: для них победой было само участие в играх.

«В сектор для прыжков в длину, к первой попытке подошел участник из России Дмитрий Астров, у него нет обеих ног, но, как видно, Дмитрия Астрова это ничуть не смущает. Он молится перед прыжком… Разбег… Невероятно!!! За десять метров, это новый мировой рекорд! Подождите, я сейчас уточню… Да, так оно и есть – мировой рекорд с первой попытки! Невероятно! Стадион весь встал, просто потрясающее зрелище! Он прыгнул на двух алюминиевых протезах… как мне сообщают помощники – одиннадцать метров пятьдесят девять сантиметров, запредельная цифра!!! И это медаль, как минимум…», – восхищенно вел репортаж диктор на стадионе.

После этой попытки внимание стадиона было приковано к сектору для прыжков, и хотя Дмитрий Астров задал темп, который не смог поддержать ни один из спортсменов, зрители ждали второй попытки чудо-участника. И вот, Дмитрий прыгает за пятнадцать метров. Стадион встал и аплодисментами проводил Дмитрия до сектора отдыха.

«Это нечто фантастическое! Атлет из России бьет мировой рекорд по прыжкам в длину среди полноценных спортсменов! – в неистовстве говорил диктор, потрясенный всем происходящим на арене Олимпийского стадиона. – Постойте, постойте, кажется, атлет хромает. Может, произошла травма и протез неисправен. У меня есть информация, что атлет использует протезы собственного производства. Вы знаете, я думаю, после его триумфального выступления, за его протезами выстроится очередь… Точно, нам показывают крупным планом атлета и видно, как он хромает. На его лице – явно страдания, причиняемые болью. Что-то пошло не так! Как жаль, что атлет не может дать интервью в этот момент – это просто сенсация паралимпийских игр Багдада, – диктор взахлеб комментировал происходящее: …весь стадион ждет третью попытку атлета… И вот, Дмитрий Астров выходит к беговой дорожке… Гробовая тишина… Стадион, стоя, ожидает прыжка. Кажется, что все атлеты остановились и ждут прыжка… Разбег… О, Бог ты мой, он… он… – голос диктора задрожал: …Он упал! Астров лежит без движения. Это… это ужасно! Простите, мы прервемся на пару минут».

По телевидению пошла реклама, а на стадионе к атлету подбежали медики, но шансов выжить у человека, подпрыгнувшего на тридцать один метр, были призрачными. Он умер от перелома позвоночника и множественных травм, полученных при падении. Его ПЭМП1 закоротило, и его, как пушинку, подкинуло на высоту до тридцати метров, но все подумали, что это был прыжок. Естественно, приземлиться с такой высоты без последствий он не смог.

Немного цинично, но эту попытку засчитали и золотую медаль вручили уже посмертно. По протоколу соревнования, атлет Дмитрий Астров прыгнул в третьей попытке на тридцать два метра. Атлет, который не имел обеих ног, на протезах пролетел три десятка метров и разбился. Это событие долгие годы будоражило сердца атлетов. Но время неумолимо и этот прыжок забыли. Может и специально, ведь за его ПЭМП чуть не разгорелся дипломатический скандал. Впрочем, русские добились возврата технологий, что изобрел Дмитрий Астров, и, только спустя годы, я и мои русские коллеги в научных центрах смогли расшифровать и воссоздать портативный электромагнитный протез Астрова. Про самого же изобретателя земные бюрократы забыли, его похоронила бывшая возлюбленная за свои деньги.

* * *

Александр оторвал глаза от электронной бумаги и посмотрел на мудрого учителя.

– Ну как? – улыбнувшись, спросил Эмиро.

– А как вы все это узнали? Я так понимаю, что этот случай с прыжком Дмитрия Астрова – это все реальные события и реально существующий человек, – потрясенный историей говорил Александр Ромов.

– Все реальны: ребенок, друг – покупатель квартиры, алкоголизм, затворничество – все истина, – ответил Эмиро. – А прыжок я видел собственными глазами. Шестьдесят лет тому назад я – десятилетний парнишка – тайком был на арене стадиона. Мой отец вел съемки, а я прятался в нижнем отсеке робота-оператора. Так сильно хотелось увидеть своими глазами все происходящее на Олимпиаде!

– Невероятно! – Я видел его взгляд. Он не боялся, когда шел на третью попытку, и это не был несчастный случай, это был его поступок. Он хотел показать миру, что смог придумать нечто великое, и он отдал свою жизнь ради того, чтобы его протез, его портативный электромагнитный реактор увидел весь мир, и он своего добился. Это был великий ученый-самоучка из России! – закончил свою речь японский ученый.

– Я так понимаю, что на основе его изобретения были сделаны ваши реакторы? – тут же поинтересовался Александр.

– Именно, Александр, – ответил Эмиро. – И поэтому все корабли, которые будут созданы на базе нашего, будут носить имя «Астра». Это моя воля как старшего по данному проекту.

– Это поистине мудро, Эмиро, – задумчиво прошептал Ромов. – Можно сказать – мечта парнишки сбудется, частичка его души увидит, как он сказал, звезды.

– Вот мы и прилетели, – взглянув на автопилот, неожиданно произнес Эмиро.

Их машина приземлилась возле кладбища. Надев плащ и шляпу, японец поспешил выйти. Через полчаса поисков они все же отыскали могилку Дмитрия Астрова.

– Мировой рекорд этого русского стал бессмертным, – сняв шляпу перед могилой Астрова, говорил японец. – Тридцать два метра, пятьдесят один сантиметр – самый длинный прыжок в истории Олимпийских игр человечества. Но главное не прыжок, главное, что мы с ним одной крови, Александр.

– Эмиро Сунн, он же русский? – улыбнулся Ромов.

– Ну и что? Кровь у тех, кто заставляет эту Землю крутиться, одинакова, – говорил японец. – Ты и я тоже в этом похожи: ты создал ракету, которая способна тянуть в космос колоссальные грузы, а я создал корабль, который сможет долететь куда угодно в нашей солнечной системе. Мы оба мечтатели, Ромов, хоть ты еще этого и не понял. Точно такие же, каким был этот обычный парнишка из России.

Ромов задумчиво посмотрел на своего наставника и руководителя. Александр был молод, горяч и не совсем понимал суть слов Эмиро Сунна. Наверное, поэтому он решил промолчать, тем самым ускорив всю эту панихиду. Тридцатилетний ученый, инженер покорно склонил голову, видя неподдельное уважение его мудрого руководителя к могиле этого неизвестного миру, простого русского человека.

Холодный ветер подул в лицо, и с березки, что росла на могилке, неторопливо полетели листочки. Вся могилка была усыпана золотом осени. Цветник на могиле был ухоженный, у подножия памятника лежали чуть увядшие розы, травка была подстрижена – все это указывало на то, что кто-то следил за могилой. Вдруг послышался раскат грома, предвещая надвигающийся дождь. В этот момент седовласый японец положил на могилку золотую медаль в прозрачном футляре.

– Ты тогда еще не родился, Александр, а я читал и следил за судьбой этой медали. И уже спустя год после прыжка, Олимпийский комитет аннулировал золотую медаль Дмитрия Астрова, мотивируя это тем, что он использовал свой ПЭМП нелегально, – рассказывал Эмиро Сунн. – Иными словами: ему надо было собрать кучу справок, чтобы бюрократы в галстуках разрешили выиграть в играх, – иронично подметил японец и смахнул с футляра медали налетевшие желтые листочки.

– Мы – люди, Эмиро Сунн, и прискорбно, что эта бумажная возня является неотъемлемой частью человечества, – посмотрев на седовласого ученого, ответил Ромов. – Тем более, сейчас, когда мир стал единым.

– Наверное, ты прав, – усмехнулся японец. – Мне понадобилось пятьдесят девять лет, чтобы Астрову вернули медаль. Александр, а ты не мог бы перевести, что написано на памятнике? – неожиданно спросил Эмиро Сунн. – Написано, вроде, по-русски, но буквы прописные. Я могу их прочитать, но я боюсь исказить смысл написанного.

– «Дмитрий Астров. Многое недосказано, многое недопонято, но многое сделано. Оксана».

Пошел крупный дождь. Он, словно слезы, падал на землю, могилку русского атлета, на золотую медаль из далекого Багдада и газету – электронный вариант «World Times», бережно оставленный Эмиро Сунном рядом с золотой медалью. На первых полосах газеты был видеорепортаж: «Успех группы ученых под руководством Эмиро Сунна! Теперь, люди, у нас есть свой межпланетный крейсер, и, как сказал Эмиро Сунн, «…мы летим к звездам, человечество! Мы летим к звездам!».

Спустя шестьдесят лет после трагедии на Олимпийских играх в Багдаде, группа ученых запустила условно вечный двигатель по чертежам Астрова, создав пилотируемый космический крейсер, который способен долететь в любую точку вселенной. «Астра-6» был детищем Эмиро Сунна. Может быть, в угоду, а может, вопреки великой мечте русского инвалида десятилетний японский парнишка оказался тогда возле отца, который вел съемку в секторе прыжков в жаркий летний день игр, словно это было предначертано. И именно он должен был увидеть того русского, увидеть его глаза и почувствовать, что тот знает, что делает, идя на третью попытку, на мировой рекорд тогда, много лет назад в жарком и по-своему мудром Багдаде. Астров видел все это во сне, точно так же как Эмиро Сунн в ту ночь, потрясенный смертью русского атлета, увидел во сне свой крейсер возле далекого и такого родного для него Марса. И он поверил в это, положив всю свою жизнь на алтарь маленькой победы человека над холодом и неизведанностью космоса. Обидно, конечно, что, спустя год после создания крейсера, великий ученый, космический инженер и просто изобретатель ушел из жизни. Он создал корабль, способный долететь до любой планеты в Солнечной системе, но так и не смог поплавать в невесомости по его отсекам и модулям при выключенном поле притяжения. Он ушел от нас на семьдесят втором году жизни, и его похоронили в России рядом с могилой великого русского паралимпийца, чей рекорд, даже спустя двести лет, так и не был побит.

* * *

До первых свободных старателей, праотцов золотого города на Марсе, было с десяток экспедиций на четвертую планету. Сначала у Земли был чисто научный интерес, но как только на красной планете было обнаружено золото, интерес стал промышленным.

Люди прилетали и гибли. Не сразу, конечно, но редко кто протягивал год в таких условиях. Жить приходилось в шаттлах, питаться провиантом, строго расписанным до прилета следующего корабля. Конечно, потихоньку человек грезил строить коммуникации на этой мертвой планете, но на этом все и заканчивалось: для Земли было невыгодно осваивать Марс. Они хорошо помнили историю с Луной, когда после долгих лет освоения, все колонисты объединились и заявили о своей независимости. Куда проще было выкачивать все необходимые ресурсы, используя красные пески, как сырьевой придаток Земли, тем более у глобального правительства Земли были монополии на Марс: все научные, а после – промышленные экспедиции проходили под знаменами третьей планеты от Солнца. И так все и было, пока на окололунной орбите не появился космопорт «Омега».