Читать книгу Ворожея - Сергей Лыткин - Страница 2

Как в первое утро вселенной,

Знакомо до боли в висках,

Я чувствую попеременно,

То радость, то страх.

И вдруг за мгновение ли, вечность, —

Что больше? – Не зная о них,

Поверив в мою человечность

В душе зарождается стих.

Я думаю до звёзд,

Когда они погаснут —

Нелепо и бесстрастно,

Безумствуя всерьёз.

И слыша тишину

Доверчивого утра,

Кляну его попутно,

Зачем его кляну?

Ты спросишь, для кого,

Подробности и чувства

Под мерный стих шагов,

Когда немного грустно?

Ну, что тебе сказать,

Наверно, не случайно

Приходится искать

Свои дороги к тайнам.

От первого костра,

До первого распятья,

Быть может, неспроста

Не всё дано понять нам.

Из первых уст я слышал этот миф.

Потом его другие повторяли,

И первый смысл в какой-то миг,

Не ведая греха, спокойно оболгали.

Миф жил ещё, но стал совсем другим,

Менялись имена, тускнели даты,

И обретя безликое «когда-то»,

Миф умер и остался я один.

Потом прошли века и каждый раз,

Я, умирая и рождаясь снова,

Всё слышал дикий шелест фраз,

Но никогда не понимал ни слова.

И может быть, наверно, потому…

Вся жизнь моя разгадыванье мифа,

Надежда, что когда-нибудь пойму

Язык когда-то мне знакомый, скифов.

У птиц своя беда. Я не берусь проникнуть

В суть птичьих дел, но хочется порой

Из поднебесья восхищённо крикнуть,

И пролететь над вашей головой.

Но не дал бог мне крыльев и хвоста,

И опереньем я неважно вышел.

Могу лететь, пожалуй, лишь с моста

Или какой-нибудь случайной крыши.

И пролетев, упасть на мостовой,

Закрыв глаза в блаженстве от полёта,

Но не поймут, качая головой

Лишь скажут:

«Молодой, а вот свихнулся, что-то».

Ворожея, что ты нагадала?

Не лгала ли, звёздами клянясь?

Над узорной шалью колдовала,

Карты раскрывала торопясь:

– Милый, милый, вот твоя дорога,

погляди на карты, вот сюда —

жить ты будешь долго и узнаешь много,

да не встретишь счастья никогда.

Ворожея, что ты нагадала,

Жизнь моя висит на волоске,

Карты лгут, начни-ка ты сначала,

Погадай мне лучше по руке.

– Милый, милый, вот твоя дорога,

погляди на руку, вот черта —

жить ты будешь долго и узнаешь много,

да не встретишь счастья никогда.

Ворожея, что ты нагадала,

Тайной слов своих подорожи,

Ты начни, пожалуйста, сначала,

Но отринь гаданий миражи.

– Милый, милый, вот твоя дорога,

а над ней горит твоя звезда…

жить ты будешь долго и узнаешь много,

но не встретишь счастья никогда.

Как странен мир. В душе осиротелой

Лишь пустота. И тихим голосам

Не оправдать, не увести в пределы

Знакомых прежде ритмов. По часам

Уж полночь скоро. Где твои шаги?

За дверью тихо завывает ветер.

О чём он молит? Выйди, помоги…

Кому, зачем? Луна ещё не светит.

Галлюцинирую, схожу с ума. Навзрыд

Тревога бьёт в колокола предчувствий.

Как странен мир, и как спокойно спит

Предсказанная исповедь созвучий.

С вами, мне кажется, с вами,

Боже, дай силу словам.

Скрыто, как поле снегами

Слово понятное вам.

Боже, не надо разлуки,

Небо молитву прими,

Я опускаю руки,

Чтобы остаться костьми

На пустынной дороге,

Где всё время дожди,

У тебя на пороге,

Милая, только прости…

Призраки ночи, лунные дети.

Голос их тонок, взгляд их прозрачен,

Смотрят как звёзды, плетут свои сети,

И потихоньку о чём-нибудь плачут.

Тучи метались небом полночным,

Ангелы спали, укрывшись крылами,

Ветер терзался сплошным многоточьем,

И непонятно кого они ждали.

Где-то едва уловимо рыдала

Фея, которую бросил волшебник.

На безутешных перронах вокзала

Так простодушно возник понедельник.

В шёпоте сонных, унылых кварталов

Редкий огонь от блуждающих фар.

А для души, непростительно мало

Сладко томительных звуков фанфар.

Мириадами звёзд околдована ночь,

И на ветках берёз отблеск лунного света.

Тихий ветер едва ли сумеет помочь

Разогнать эти прелые запахи лета.

И в неволе обид заплутавший июль

Ни дождинки на землю, изнывшую зноем.

И безвольно висит за окном белый тюль,

Нагоняя печаль безысходным покоем.

Жёлтый лист, словно

солнечный зайчик, упавший с ладони.

Безысходен мой путь,

хоть дорога совсем коротка.

У полуночных звёзд блеск

давно отпылавших агоний,

В моём сердце по ним,

как по милому взгляду тоска.

Это осень метнула в меня

невозможную участь,

Несравнимую с той,

что терпели иные века.

Разве можно так жить,

терзаясь по лучшей,

По единственной женщине,

подскажите, хоть вы, облака?

Но молчат облака,

оставляя надежду на Бога,

Ведь иной не найти

и пора бы уж это понять.

Наказанье любое приму,

как бы ни было строго,

Лишь любовь не пытайся отнять.

Я уходил во мглу смертельных холодов,

Теряя речь и слух, и взгляд мой был неясен,

И различал лишь блеск далёких облаков,

Да Божий лик. О, как он был прекрасен…

Уже душа глядела сверху вниз

На бренное, беспомощное тело,

И разум отрицал бессмертье, как каприз,

Но как-то бестолково, неумело.

И жизнь не уходила. Не пора

Ещё. Судьба как недоношенное чадо

Ждала свой срок. Он наступил вчера.

И я вернулся, чтоб просить пощады.

И Божий лик, глядевший на меня,

Благословил на это возвращенье,

И слёзы высушил, и подарил прозренье,

И указал мне путь – искать тебя.

У луны лицо мадонны,

У мадонны лунный лик.

Неужели я влюблённый,

Ворожея, в этот миг?

И в смятении священном

Я беспомощен и нем,

На пороге вдохновенья

От избытка вечных тем.

Ворожея, в самом деле,

Что сказать тебе, о чём?

Ты богиня или фея,

Или обе ни при чём?

Прочь сомненья, обветшали,

Им сегодня не пора.

Мне бы знать твои печали,

И не только до утра…

Ворожея, в наказанье

Мне и взгляд, и дар волшбы,

Из старинного преданья,

Где нельзя без ворожбы.

У луны лицо мадонны,

У мадонны лунный лик.

Я, конечно же, влюблённый,

Ворожея, в этот миг.

Я помню нежность

моих берёз,

простите дерзость,

простите злость.

Как ты устало

глядишь туда,

где бродит старость,

а с ней беда.

И возглас страха,

узнав в себе,

семь пядей праха

желаешь мне.

Окрасились дали —

багрянец и ложь.

На шумном вокзале

себя не найдёшь.

Отбил телеграмму:

прощай не грусти.

Немного подумав,

добавил: прости.

И снова к уюту,

привычным делам,

до новой минуты

своих телеграмм.

Опять в таинственной юдоли,

Кружась в смешении времён,

Ветра и ливни, страхи, боли,

Надежды, чудо – только сон.

И безутешно одинокий

Во мгле осточертевших зорь,

Я чувствую свои пороки,

Как нестареющую хворь.

Молю тебя, Господи, вечный!

Охраняй мою женщину

От соблазнов мирских,

От слов торопливых,

От наветов людских,

От глаз похотливых,

От болезней и скуки,

От печали и лжи,

От душевной муки,

От жалоб на жизнь,

От предательств любимых,

От завистливых слов,

Пусть проходит все мимо,

Но оставь ей Любовь!

Я молю Тебя, Господи!

Так добр и нежен мир

К душе осиротелой, навзрыд

Заплачет он, но уж не исцелит,

Не оживит. Зачем мне этот тир,

В который я пришёл мишенью

Ветрам и ливням, вам —

Стоять, взывая к мщенью,

Не притворяться, доверять словам.

И, наконец, постичь в тревоге,

В полночном мраке запоздалых фраз,

Что вечно шёл я не по той дороге,

И никогда не встречу вас.

Озарение, словно факел

Освещает закоулки души.

Где-то живут миражи, —

Даже в пустом бараке,

Где только ветер в углах,

И звёзды сквозь щели,