Читать книгу Не только детектив - Сергей Литвинов - Страница 17

У нас, в отделе Координации пертурбаций, работает пять человек. У каждого на столе стоит телефон. Я, как самый молодой сотрудник, еще не телефонизирован.

Моя работа – размышлять, думать, составлять программы для ЭВМ. Наш шеф, сидящий в отдельном кабинете, сказал как-то, что возлагает на меня большие надежды.

С утра, когда первые лучи светила проникают в мрачные казематы нашего учреждения и со стройки напротив раздается в громкоговоритель первая скороговорка: «Прораб Корабов, пройдите в прорабскую!» – я сажусь читать научный отчет.

«Рассмотрим уравнения первого приближения при отбрасывании членов разложения», – продираюсь я сквозь сложный текст. Первые две страницы идут хорошо, я все понимаю. Голова чистая, ясная. Но так продолжается недолго. Скоро снимается трубка. В телефон начинает мерно гундеть секретарша Леночка.

– Институт «Гидроведро»? Примите телефонограмму. В ответ на ваш двенадцать – сорок два сообщаем, что список насосных станций дан с включением в него Котласа, то есть без его учета. Подпись – Сегментов. Передала Пфефферер.

Постигать научную мысль становится труднее.

Но это еще цветочки. Скоро в разговор – по своему телефону – вступает Миша Пудель.

Все его телефонные беседы удивительно однообразны. Кокетничает ли он со знакомой девушкой или добывает крестовину для «Москвича», Миша односложно роняет в трубку сухим наждачным голосом:

– Нет. Нет. Нет. Нет. Нет. Нет.

Потом он меняет пластинку на противоположную сторону:

– Да. Да. Да. Да. Да.

Иногда его налаженная машина ломается, и он раскошеливается на целую фразу. На какой-нибудь глубокий осмысленный афоризм, вроде:

– Я никогда ничего не думаю, я всегда все только знаю.

А потом снова:

– Нет. Нет. Нет.

Эти «нет» доводят меня до тика. Осоловело смотрю я в отчет. «Развертываем определитель», – читаю я и уже ничего не понимаю. Бессмысленно думаю: «Как это определитель можно развернуть? Это что, кулек с конфетами?»

Скоро свой телефон занимает Танечка. Она у нас молодая мама. Плачущим голосом Танечка жалуется в телефон:

– Мамочка, у Машеньки губка покраснела… И носик красный… И животик… И ручки…

Я уже не способен понимать. Я тупо улыбаюсь и бормочу: «Определитель – знаменатель – числитель…»

Но самое страшное – это Надежда Колоссовна. Она старая дева и меломанка. Ее интересует только опера. В любую погоду она ходит в плаще болонья, старушечьих чулках и калошах. С необыкновенной живостью Надежда Колоссовна кричит в телефон:

– Фрида, как тебе вчера Коля? – всех солистов она называет только по имени. – По-моему, лучше Володи. Но все-таки хуже Сережи… О, Сережа!.. – При воспоминании о Сереже она всегда болезненно-сладко стонет. – Кстати, Фрида, скажи Римме, чтобы она передала Рите, что в октябре Лена будет петь с Борей. Дирижировать будет Брамснер!

Я сжимаю кулаки. Мне хочется убить Надежду Колоссовну вместе с ее Фридой и дирижером Брамснером.

Я не выдерживаю, выхожу с отчетом в коридор. Но и туда доносятся крики:

– У него была очень приличная «Тоска»!

– В ответ на ваш шестнадцать пятьдесят три сообщаем, что наш семнадцать сорок три…

– Нет, нет, нет и нет! И никогда не скажу «да»!

– Мама, у нее и спинка красненькая!.. У нее все красненькое!..

– Так облегчить финал первого акта! Как можно так облегчать финал первого акта?!

– Говорит координация! Это из пертурбации звонят!

После работы у меня созревает план.

Ночью я просыпаюсь от яркого ледяного сияния луны. Я одеваюсь, выхожу. Поеживаясь от ночного холода, ловлю такси.

Наш институт темен. Я пробираюсь мимо отключенного швейцара, мимо спящего лифта в комнату. Посвечивая себе детективным светом фонарика, подкрадываюсь к первому телефону. Едва я вздымаю кусачки, из-за железного шкафа вылетает Надежда Колоссовна в вискозных чулках и галошах. Полы ее плаща развеваются. Она закладывает виражи вокруг моей головы и зловеще каркает:

– Ар-рия Гр-ремина! Фрида, скажи Р-рите! «Р-риголетто» пр-рошла пр-рилично!

В ужасе я роняю инструмент, бегу по коридорам, а Надежда Колоссовна со свистом мчит сзади, поддает мне в затылок телефонной трубкой и орет:

– Гер-рцог пел пр-рилично! Р-рита, скажи Фриде!

Потом мне еще долго снится, как сотрудники лупят меня по голове телефонными аппаратами.

1983