Читать книгу Рус-Вегас - Сергей Луговой - Страница 5

Как я уже и говорил, на дворе был 1992 год, а если быть точным, конец мая. Коллективное хозяйство «Взлет», находившееся в республике Акварелия и основанное на базе одного из небольших поселков, начинало разваливаться. В 1990 году армии больше не потребовалось такое количество зерна и мяса, и скупали его за копейки, так как подобных хозяйств было тысячи. В общем, в поселке Мальково народ, который жил от ближайшего крупного города в ста километрах, завязал с ведением хозяйства и приступил к употреблению горячительных напитков. 90% процентов полей попросту бросили, и в этом году даже не планировали засеивать, так как продать товар все равно было некому.

Председатель хозяйства Петрович вначале переживал, однако затем понял, что поселку придется выживать самостоятельно. Гномы до них еще добрались. А те, кто добрались, не очень-то хотели менять свои товары на зерно, сено и коров, так как за океан это добро было трудно доставить. А золота и серебра в Акварелии и до этого было немного. Короче, Петрович немного приуныл вместе со всем поселком. Да, в этой республике как раз проживали люди, но при подобном стечении обстоятельств это было совершенно не важно. Все хотели есть и поселок начал пустеть. Молодежь пыталась рвануть в крупные мегаполисы и с помощью оружия что-то заработать, а старые надеялись дожить до пенсии.

Преуспевали из молодежи немногие. Большинство возвращалось обратно в гробах. Да и старые быстрее помирали с голоду, чем получали пенсию. В общем, население поселка сокращалось в геометрической прогрессии. У Петровича и у самого был сын, который года четыре назад уехал учиться в столицу Москвабад. Председатель всю жизнь прожил в деревне, и даже не знал адреса института, куда поступил его отпрыск. На что он живет в столице Рафии, отец пытался даже и не думать. Но вдруг в конце мая 1992 года Петровичу пришла телеграмма: «Жди. Завтра буду. Сын».

Петрович орал от радости на весь поселок. Его сын уехал учиться еще во времена существования Эрэфии, точнее в ее последний год, а после развала на связь не выходил. Петрович очень волновался, так как он почти один воспитал своего сына. Мать умерла за несколько лет до отъезда отпрыска в столицу и была похоронена на местном кладбище. Женщина, в отличие от своего мужа, была образована, но верила в богов, поэтому семья всегда старалась жить по правилам, прописанными небожителями. Но она была уже мертва, и у Петровича осталась единственная надежда…

Кстати, сына звали Василий. За последние два года это был первый представитель молодежи, который планировал вернуться на родину живым. А Петрович еще в 1991 году уже сильно запил. Очень переживал. Думал, что сын его забыл или пропал без вести. А тут такая радостная новость. Конечно, о ней уже к вечеру узнала вся деревня. И все жители готовились встретить представителя столицы, хотя Василий и провел там всего-то четыре года. К тому же оставалась неизвестной цель визита молодого в поселок. В итоге, к утру волновались уже все. Часть собралась на причале (да, добраться до поселка Мальково было проще по Союзному морю), чтобы узнать о судьбе своих близких в столице, другой было просто интересно глянуть на москвабадца, а Петрович хотел увидеть сына впервые за четыре года.

Пароходик ходил в небольшой город в ста километрах, столицу республики, раз в неделю. Местные заказывали капитану необходимые продукты и вещи, хотя большинство поселка жило и питалось тем, что сами вырастили. В общем, в назначенный день недели в конце мая 1992 года на берег вместе с небогатым заказанным товаром местного населения был выгружен сын Петровича Василий.

Местные ахнули. Вместо ватника, кирзовых сапог и гимнастерки парень был одет в кожаные туфли, кожаную куртку и новые, нет, вы не поняли, идеально новые фирменные джинсы. В Акварелии, даже в райцентре такого никогда не видели. На дорогом кожаном ремне у парня болталась какая-то непонятная черная пластиковая вещь с антенной и кнопками, а куртку в районе рукава оттягивало что-то массивное.

– Здорово, батя! Здорово, земляки! – заорал Василий, как только сошел с трапа.

Но его отец Петрович настолько оторопел, что не смог сразу ответить. Он просто разинул рот и присел, так как в голове у него после вчерашнего сразу потемнело и закружилось. Сына было не узнать, хотя голос был прежний. Не подвел заместитель Петровича.

– Василий, привет! Ты что ли? Какими судьбами? В отпуск? – поприветствовал и одновременно задал некоторые вопросы местного населения Иван Дементьевич.

Конечно, увидев Василия, часть населения сильно заволновалась. Все слышали, как жители мегаполисов приезжают в маленькие города и силой захватывают там власть вместе со своими друзьями. В итоге, получалось страна в стране Рафия. А так как в Рафии было около 80 королевств и республик (в связи с переделами собственности их число постоянно менялось), в каждой сидела своя команда приезжих. В общем-то, население начало переживать, но ведь это был их земляк, поэтому вида подать они не могли, хотя оттопыренная кожаная куртка Василия их очень смущала.

Да, добавлю от себя, как от свидетеля событий. Надеюсь, что последний раз встраиваюсь в повествование той давней истории. Оружия в поселке Мальково хватало. Были ружья и карабины, но пистолеты мужская часть населения видела только в имперской армии у офицеров. Все понимали, что у Василия под мышкой висит именно это оружие неизвестной маркировки и в кобуре. Но вида вновь никто постарался не подавать. Мало ли, какие там в столице нравы! Да и Петровича расстраивать не хочется. Хоть колхоз и дышит на ладан и зарплату на год задерживают, но все-таки он человек уважаемый. Да и сын его в свое время в школе был адекватным и добрым парнем.

Однако ствол под курткой вызывал у населения меньшие опасения, чем неизвестная пластиковая хрень с антенной на поясе у парня. Пополз ропоток: «У него бомба! Он вместе с орками в деле! Они любят все взрывать так!».

Но пока что деревня приветствовала первого молодого и живого возвращенца в свой поселок. К тому же люди постепенно успокоились, узнав в модном крепком парне, того самого скромного и доброго Василия, который окончил школу в поселке Мальково.

Он поздоровался с каждым, как только поприветствовал отца. Его начали спрашивать, как живут в Москвабаде остальные односельчане или родственники, и Василий спокойно отвечал, если с ними все хорошо. Если все было плохо, он тоже рассказывал, но с большим сожалением. Конечно, про всех он не мог знать, так как Москвабад уже тогда был многонациональный и большой, а связь в основном производилась при помощи стационарных телефонов и телеграмм. Адреса тогда меняли часто, особенно те, кто был причастен к темным делам. К счастью, для поселка Мальково тех времен всего 50% новостей, полученных от Василия, были негативные. Тогда такое было в норме. Но это были времена свободы! Остальные ребята и девчонки были живы, здоровы и боролись за свое светлое будущее. Столы для встречи земляка установили на улице и даже где-то нашли микрофон, чтобы Васька, то есть теперь уже Василий, смог ответить на интересующие население вопросы.

Зерна в прошлый год осталось очень много, поэтому самогона весной хватало еще на пару-тройку лет. Застолье началось и закончилось с небывалым размахом. Петровича и Василия в час ночи отнесли домой без сознания. Правда, нести Васька боялись. Все постеснялись узнать, что же за странная пластиковая штуковина болтается на его ремне. Слухи про бомбу еще не прошли. Поэтому Петровича и Васю не совсем отнесли. Их положили в телегу, прикрепили ее к старому джипу и доставили до дома. И лишь там пронесли до жилья двадцать метров. Петрович не успел спросить своего сына о многом, да и сын не успел рассказать все. Но теперь родня была вместе и спала под одной крышей. Петровича, хотя он и был в слюни пьян, наполнило какое-то счастье и спокойствие, когда его последний раз стошнило на пол из-за вертолетов в голове от выпитого самогона. Его сын лежал напротив на диване в кожаных ботинках, джинсах и немного запачканной кожаной куртке. Этот 23-летний кабан нежно пускал слюнки на подушку и мог не волноваться, что этой ночью с ним что-нибудь случится. В общем, спал, как младенец. Даже видавший виды и только что проблевавшийся Петрович по-пьяни чуть не расплакался.