Читать книгу Форсайт - Сергей Лукьяненко - Страница 3

Столик даже не успели убрать, я взял два стакана апельсинового сока и уселся напротив подростка. Развел руками. Спросил, понизив голос:

– Ну?

– Варг прыгнул на меня, что дальше было?

– Варг?

– Я так их зову.

Я пожал плечами. Почему бы и нет?

– Варг вырвал тебе горло.

Парнишка поморщился.

– И сожрал пол-лица, – беспощадно добавил я. – Извини.

Надо отдать должное, Миша воспринял новость мужественно. Кивнул.

– Спасибо. Зря я прекратил стрелять. Пулемет вернете?

– Зря, – согласился я. Допил сок, встал: – А пулемет тебе теперь не пригодится… И не надо больше звонить! То, что мы встретились в форсайте, ничего не значит. В следующий раз не повезет мне, и кошмары кончатся… Спортом бы тебе заняться, нет?

– Не помогает, – хладнокровно ответил Миша. – Обмен веществ такой… А что вы умеете?

Я, не отвечая, вышел, оставив подростка наедине с полным стаканом. Сок тут делали вкусный, из хороших апельсинов, надеюсь, Миша его выпьет.

Что ж, разговор прошел легче, чем я опасался.

Через час мне удалось выкинуть встречу из головы и сосредоточиться на работе. Шли вверх акции строительных и оружейных компаний, дорожало продовольствие – это понятно. А вот почему растут дома моды и производители люксовых брендов?

Люди хотят роскоши перед концом света?

Или не верят в него?

Я считал, что все чуть сложнее. Люди верят, но не хотят верить. Поэтому они упрямо ведут прежнюю жизнь, но при этом не заботятся о будущем, подозревая, что его не случится. Так разоряющийся бизнесмен продолжает летать первым классом, отдыхать на лучших курортах и покупать жене и любовницам бриллианты – утешая себя тем, что сделать все равно ничего уже невозможно.

Прав я был или нет, но этот подход работал, доходность фонда росла. Я регулярно получал свои бонусы и через год-другой мог рассчитывать на личный кабинет, а еще через пару – на статус младшего партнера.

В конце концов, теперь я был почти уверен, что до конца света – лет пять-шесть. Успею сделать карьеру.

Черт, надо было спросить мальчишку, может быть, он знает точную дату!

Потому что с датами было странно. Некоторые утверждали, что происходящие в форсайте события случатся через год. Другие настаивали на трех годах. Кто-то говорил даже о десяти.

Может быть, правы все одновременно? Конец света случится через год, а потом выжившие станут блуждать под тусклым красным небом, уже не заботясь о времени?

С одной стороны, это радовало, словно известие о доказанной жизни после смерти. С другой – уж больно эта жизнь напоминала ад…

По пути я зашел в «Пятерочку», купил готовый ужин: замороженные котлеты с пюре и бутылку пива. Дома разогрел «котлеты натуральные из настоящей мраморной говядины», которые, несмотря на слишком рекламное название, оказались приличными. А вот пиво было никакое, вода водой.

Или просто не хотелось пить?

На всякий случай я поставил открытую бутылку в холодильник. Посидел перед телевизором, мрачно посмотрел середину старой комедии из тех времен, когда слово «форсайт» ничего тревожного не значило.

Потом выключил телевизор, проглотил несколько таблеток валерьянки. Форсайт не зависел от выпивки, снотворного, усталости. Он либо приходил во сне, либо нет.

Я лег в кровать, полежал с закрытыми глазами. Подумал, что, вполне возможно, ничего страшного сегодня не случится.

И неожиданно легко уснул.

Форсайт застал меня за едой.

Сна как не бывало, зато очень хотелось есть – чем я и занимался, зачерпывая ложкой фасоль из жестяной банки. Видимо, все время после спасения от варга я отсыпался, а теперь решил пообедать.

А где я, кстати?

В Мире После свои законы. Можно отдаться на волю форсайта и просто наблюдать происходящее. Или сосредоточиться и перехватить управление телом. Говорят, что некоторые так и остаются в роли зрителей. То ли не могут начать действовать, то ли не хотят, боятся, предпочитают довериться себе в будущем.

Я с первого раза чувствовал, что могу управлять телом. Но решил сразу не вмешиваться, два или три форсайта лишь наблюдал за происходящим. Это оказалось крайне полезным: я понял, какую воду можно пить, узнал про опасность зеркальных поверхностей, освоил правила общения – они вообще-то нехитрые.

Да и сейчас первую минуту стараюсь не вмешиваться в форсайт.

Я ел.

Банка была целая и выглядела новенькой, будто только с полки магазина. Сколько же времени прошло с момента катаклизма? Месяц, год, пять лет? Казалось бы, простой вопрос, но за все мои форсайты я так и не смог этого понять. На дороге могли стоять рядом сверкающая чистенькая «тойота» (только зеркала разбиты и стекла опущены) и начисто сгнивший «мерседес». В магазине на полке я как-то обнаружил сгущенку, превратившуюся внутри банки в окаменелый комок, и съедобные чипсы в пакете.

Впрочем, может быть, это больше говорит о чипсах, чем о тайнах мироздания?

На самом деле странностей было куда больше.

Вот, допустим, сейчас. Я сидел на стуле в небольшом магазинчике, из разряда «пешей доступности». Обычно они принадлежат каким-то крупным сетям, но хватает и частных. Тот, в котором я находился, судя по всему, к сетям не принадлежал. На полках чего только ни стояло: упаковки туалетной бумаги и коробки со стиральным порошком, консервы и бутылки с минералкой, и пачки офисной бумаги. Из широких окон аккуратно убраны стеклопакеты, вместо них вставлены деревянные щиты.

Но это как раз не странно.

А вот то, что из-под потолка светит лампочка – ярким, чистым светом, как это объяснить? Аккумулятор, генератор? Да не верю!

Встречал я замусоренные, загаженные подъезды с пустыми квартирами, где на каком-то этаже был свет, а на другом, вопреки всякой логике, из крана текла вода.

Иногда даже холодная и горячая.

В помещении, кстати, довольно тепло – неужели работает отопление?

Стул мой стоял за прилавком, в укромном уголке. В углу помещения была кровать – металлическая, как из старого кино, только вместо железной сетки на ней лежал нормальный матрас, сверху простыня, одеяло, подушка. Рядом стоял мой рюкзак, ощутимо наполнившийся. Но спал я, видимо, под прилавком, посчитал, что это безопаснее: там были набросаны одеяла. Тяжеленный пулемет лежал на стойке.

Эх, Миша-Миша! Что ж ты перестал стрелять? Ведь выживал как-то все эти годы после апокалипсиса…

Мое тело аккуратно выскребло банку и отправило в рот последние пол-ложки фасоли. Я решил, что этого достаточно для знакомства с обстановкой, выдохнул – и встал.

Сработало.

Интересно, что я испытаю в будущем, когда мой разум заполнит мое же сознание из прошлого? Спокойно отключусь, помня, что сейчас произойдет? Или начну злиться и паниковать, понимая, что, когда-то перехватив управление, наделал глупостей?

Бесполезно гадать. В форсайте надо выживать, а не предаваться пустым размышлениям.

Взяв HVLAR (днем я порылся в сети, посмотрел видеоролики и более-менее разобрался, как с ним обращаться), я с пулеметом в руках обошел магазинчик. Сразу же увидел большой масляный обогреватель, потрогал – и отдернул руку. Горячий! При этом провод не был воткнут в розетку. Хорошая вещь, жаль, что скорее всего только тут и работает.

Полки были забиты вещами, видимо, что-то Миша сюда притащил из других мест. Я прошелся, изучая.

Неплохой выбор товаров. И опять некоторые вещи испортились по совершенно непонятному принципу: стопка хлопковых кухонных полотенец вся истлела, а рядом лежат прихватки и рукавицы с тем же узором, из такой же ткани, совершенно целенькие. Зачем Миша хранит порченые вещи?

Пожалуй, тут можно провести несколько дней, отдыхая и отъедаясь. Без полотенец я как-нибудь проживу. Вон, несколько блоков бумажных имеется, если уж срочно потребуется вытереть руки.

Интересно, в будущем я тоже решил тут отсидеться?

Но все-таки надо понять, где именно «тут». Вообще-то догадка у меня была – тот самый ряд магазинчиков с заколоченными окнами, возле которых варг убил юношу.

Видимо, после окончания форсайта я из будущего обследовал окрестности, нашел укрытие паренька и решил там отдохнуть. Спасибо тебе, Миша, ты славный парень, пушка у тебя зачетная и все такое…

– Пулемет вернете?

Я вздрогнул, повернулся и поднял ствол «хвлара», неожиданно показавшегося легким, как игрушка.

В углу магазина обнаружилась дверь, теперь приоткрытая. В проеме стоял очкастый юноша. Футболка, которая и в прошлый раз мне показалась чересчур яркой, с какими-то разноцветными ромбами и загогулинами, теперь сделалась совсем уж кричащей – за счет темных пятен крови. Оружия у парня не было, а руки он предусмотрительно держал поднятыми вверх.

– Миша? – глупо спросил я.

– Между прочим – Михаил, – ответил парень с достоинством. И вдруг, подмигнув мне, добавил: – А вы почти не изменились, Никита!

– С какого момента?

– Ну, со вчера, – сказал Михаил. – Когда я к вам в офис приходил.

Вот тут до меня дошло окончательно.

– Тоже в форсайте? – спросил я и опустил ствол пулемета.

Парень кивнул. Спросил:

– Так отдадите?

– Почему ты живой?

– Можно, подойду?

Я кивнул.

Миша подошел ближе, попав в круг света под единственной лампочкой, и повернул голову.

Теперь я разглядел бесформенное багровое пятно на всю шею. На лице, там, где его разодрал варг, тоже были красные пятна, но послабее.

– У меня такая особенность, – сказал он с гордостью. – Я оживаю.

– Регенерируешь? – уточнил я.

У многих людей в форсайте появлялись странные умения. Но про такую, как у Миши, я не слышал.

Миша пожал плечами.

– А фиг его знает. Наверное. Все красное и чешется. Потом проходит. Мне однажды руки отрубили, они отросли… Вы пулемет вернете?

Он помахал руками, словно в доказательство.

– Пусть пока полежит. – Я опустил пулемет на стойку. – Пойми правильно, я не претендую. Уйду – заберешь.

Михаил безропотно кивнул.

– Ладно. Да я в вас стрелять не собираюсь. Я вообще вас спас! Вам повезло, что я был в форсайте.

– Почему?

– А кто его знает – тот я, который в этом времени живет, стал бы спасать? Слушайте, можно пожрать?

– Ешь сколько влезет. – Я кивнул на полки. И добавил, не удержавшись: – Но тебе бы похудеть не мешало.

– Не могу. – Миша вздохнул, подошел к полкам, взял пакет с быстро готовящейся лапшой. Разорвал и стал есть прямо так, сухую. – Мне надо иметь запас массы, понимаете? Я когда оживаю, то худею.

Сейчас я и впрямь заметил, что он конкретно спал с лица и футболка на нем болталась.

– То есть твое тело восстанавливает утраченное? – уточнил я.

– Наверное. Да не знаю я! – Он нашел банку с каким-то лимонадом, вскрыл, понюхал. Пожал плечами и глотнул. – Меня в первый же форсайт убили, год назад. Я думал, больше ничего не будет. А следующей ночью бац – и снова. Только на груди красное пятно и чешется…

Отбросив пустую банку, он взял следующую.

– Да ты прям супергерой, – только и сказал я.

Парень гордо кивнул.

– Круто, да? А у вас есть какая-то способность?

Я промолчал. На самом деле ничего особенного я за собой в форсайте не замечал, но признаваться в этом не хотелось.

– Почему-то сразу подумал, что вы тоже из прошлого, – сказал Миша, роясь в банках. – О, иваси! Я люблю консервы, а вы? У меня уже форсайт кончался, я чувствовал, а стал бы этот вас спасать или нет – не знаю. Я поэтому и начал по варгу палить, они страшные, но из такой пушки их можно завалить. Стреляю и думаю: сейчас проснусь, не узнаю, угадал про вас или нет.

– Ты специально перестал стрелять! – вдруг понял я. – Чтобы тебя убили, так? После такой передряги форсайт сразу повторяется!

Миша застыл с куском рыбы в пальцах. Масло начало стекать на пол, он проводил капли сожалеющим взглядом и отправил кусок в рот.

– Может быть. Я не задумывался. Наверное, вы правы.

Все-таки что-то от нагловатого толстого подростка в нем проглядывало. Выканье вот это и какая-то простота. А здесь, мне кажется, ничего попросту не делается.

– Спасибо, – сказал я. – Мне кажется, я бы не ожил. Я не проверял, но не думаю.

– Жаль. – Он вздохнул, разорвал пакет с полотенцами и вытер руки. – Вы много наших встречали?

– Наших?

– В форсайте которые. Из прошлого.

– Ты первый.

– А я одну женщину встретил, – Миша вздохнул. – Страшная такая, грязная, орала все время. «Это сон, это кошмарный сон, это просто сон!» И волосы на себе драла. Я подошел, она замолчала, потом говорит: «А ты красавчик, иди ко мне!» И давай мне улыбаться.

– Воспользовался? – не удержался я.

– Фу, – возмутился Миша. – Она старая и страшная была. Я ушел. А она опять выть стала…

Взяв еще одну банку лимонада, он уселся на единственный стул. Посмотрел на меня, спросил:

– А вы разобрались, что здесь вообще происходит?

Я покачал головой.

– У меня форсайтов было… – Миша задумался. – Если с этим, то двадцать два.

– Много.

– А у вас?

– С этим восемнадцать.

– Это ведь будущее, правильно? Снов таких не бывает, – убежденно сказал Миша. – И никакие это не психозы, не может такого быть, чтобы сотни миллионов людей одинаково двинулись. По телевизору говорят, что это сны от нервов, но, по-моему, врут, чтобы успокоить.

– Нет, не сон и не психоз, – согласился я. Присел на жалобно скрипнувший прилавок. – Согласен. А ты, я вижу, пытаешься разобраться?

– Конечно. Я вообще умный и любопытный, – Миша ухмыльнулся. – И смелый.

Хотелось съязвить, что очень просто быть смелым и любопытным, если оживаешь после смерти в форсайте. Но я сказал другое:

– Как думаешь, если бы варг тебя разорвал на части, сожрал и переварил – ты бы воскрес?

Довольное выражение как-то очень быстро исчезло с его лица.

– Мне кажется, что нет, – добил я. – Вряд ли ты восстановился бы из волчьего дерьма.

– Фу, – сказал Миша. Он начал стремительно бледнеть.

– Лучше скажи, по твоим прикидкам – сколько людей осталось? – спросил я.

Не то чтобы меня волновал ответ. Я для себя вывод уже давно сделал. Но надо было парня как-то отвлечь. До него лишь теперь дошло, что труп не может ожить, если трупа не осталось.

– Что? Каких людей? – он снял очки, протер о рукав. – Думаю, здесь только те, у кого были форсайты. Остальные погибли сразу…

Он нацепил очки и посмотрел на меня.

– Отвлекаете, да?

Я кивнул.

– Точно, я дурак, – признал он. – Слишком верил, что со мной ничего не случится.

Михаил просто на глазах впадал в какую-то апатию, опустил подбородок, уставился на пол. Зря я его напугал, все-таки в теле парня из этого безумного будущего – разум подростка из обычной мирной Москвы.

– Да перестань, – я даже шагнул к нему и легонько потряс за плечо. – По сравнению со всем, что тут происходит…

Он поднял на меня взгляд.

Ой!

Это был уже совсем другой Михаил.

Форсайт кончился!

Лицо осталось пухлым и молодым, а вот взгляд стал жестким, мрачным, как у человека, много чего испытавшего. Плечо под моими пальцами напряглось, и я понял, что мускулатуры у него куда больше, чем жира.

– Привет, я друг, – быстро сказал я.

Михаил быстро зыркнул глазами по сторонам. Уставился на пулемет, который лежал на прилавке за моей спиной. Потом спросил (у него даже голос огрубел, стал хрипловатым):

– Ты кто?

– Никита. Ты меня спас, – не покривил я душой. – Мы тут поели немного… я сейчас пойду.

Он опять уставился на свой драгоценный «хвлар». Ну да, я бы тоже на его месте нервничал.

– Думал, что ты помер. Ты вроде отрубился на время, – добавил я наудачу. – Наверное, форсайт был.

– Чего? – Миша одновременно и успокоился, и удивился. – У меня случается, да. После контузии, наверное… Форсайт?

– Да. Ну знаешь, форсайты… вроде как сны такие… несколько лет назад все про них говорили…

Я подхватил рюкзак и осторожно отступил, остановился возле пулемета.

– Никогда не слышал, – сказал Миша, недоверчиво глядя на меня.

– Медицинский термин, – я махнул рукой. – Не бери в голову!

Что-то мне все меньше и меньше это нравилось.

Я никогда не встречал в Мире После человека, находящегося в форсайте вместе со мной. В общем-то ничего удивительного, форсайт случается раз-другой в месяц и длится несколько часов. Учитывая, что людей тут немного и они не особо склонны общаться, шансы наткнуться на такого же, как я, в чьем разуме гость из прошлого, невелики.

Но я был уверен, что все (кроме, может быть, маленьких детей) помнят, что когда-то испытывали форсайты и уже попадали в этот мир.

Судя по Мише – нет.

Пока он был в форсайте, я говорил с тем самым нахальным, но дружелюбным подростком, нашедшим меня в Москве.

А когда форсайт кончился, это словно бы стал другой Михаил. Никогда сюда не попадавший и даже не знающий слова «форсайт».

И, конечно, не подозревающий, кто я такой, как он меня спас от варга…

Как для него все это выглядит? Он спокойно сидел в своем укрытии… а потом рядом оказался мрачный незнакомый дядька лет на десять старше. И пулемет далеко. И чего от меня ждать – непонятно.

Может быть, он даже понимает, что умирал и ожил в промежутке?

Между прочим, он только с виду неуклюжий и толстый. Он в этом мире непрерывно выживает. Достал где-то крутую пушку и с легкостью с ней управляется. Он тут хозяин, а я гость.

Незваный.

– Я пойду, – сказал я. – Спасибо еще раз, что спас.

– От чего спас? – спросил он подозрительно.

– От кого. От варга. За мной гнался.

Миша поднял руку, осмотрел ее. Оттянул подол футболки, рваной и окровавленной. Потрогал шею. Нахмурился.

– Ты что, в отражения смотрел, дебила кусок? – выкрикнул Миша.

– Так вышло! – пятясь к двери, сказал я. – Спасибо, провожать не надо, от всей души признателен…

Миша рывком преодолел пару метров до прилавка, схватил свой «хвлар» и спустил с предохранителя. Несколько секунд я был почти уверен, что сейчас из меня сделают решето.

– Вали отсюда, дебил!

Я решил, что повышение от куска до цельного дебила – хороший знак. И свалил.

Дверь была не заперта и выходила прямо на улицу. Я выскочил в ночь – мрачную ночь Мира После, когда облака не гаснут до конца, но светятся слабо-слабо, тревожным багровым мерцанием.

На тротуаре валялась туша варга. Кое-где она выглядела потрепанной, не то поеденная кем-то, не то с вырезанными кусочками. Не удивлюсь, если среди жителей этой Москвы найдутся любители пожарить себе на ужин свежей волчатины.

А еще я заметил скрюченную кисть руки, вцепившуюся в шерсть варга. Похоже, когда неубиваемый юноша Михаил регенерировал, оторванная рука осталась тут как ненужная запчасть.

Куда идти?

В метро?

Я там бывал в самом первом форсайте. Ничего опасного и ничего интересного: темные туннели, подернутые ржавчиной рельсы, вода (некоторые туннели наверняка затоплены полностью), редкие лампочки… да, как и везде, иногда попадаются светящиеся. Я там даже крыс не видел.

Хотя это как раз странно.

Может быть, спуститься на станцию? Или пройтись по домам, в большинстве подъезды открыты. Выберу пустую квартиру, там и пережду ночь.

Я решил, что это оптимально. И быстро зашагал назад, к ближайшему дому. Холодно, черт, в помещении как-то получше было. Почему тут небо всегда затянуто облаками? Даже если бы случилась ядерная война, облака не висели бы вечно. И почему они светятся красным, даже ночью? Радиация такой силы всех бы тут давно убила.

Подъезд, у которого днем сидела девочка со свечой, казался пустым, но я дошел до следующего. Интересно, кто она такая? Местная сумасшедшая? Малолетняя проститутка? Какая-нибудь религиозная фанатичка?

Ничего я про этот мир не знаю. И никто не знает, информации слишком мало, форсайты случайны и часто противоречат друг другу.

Я зашел в подъезд, достал из внешнего кармана рюкзака фонарик, подсветил. На первом этаже все двери были выбиты, причем грубо и давно.

Меня, как ни странно, это вполне устраивало.

Кто станет проверять уже разграбленную квартиру?

Квартира попалась малогабаритная, но трехкомнатная. Я прошел в самую дальнюю и крохотную комнатку, это оказалась детская. На стенах плакаты – судя по полуголым красоткам и воинственным супергероям, тут жил подросток на самой грани детства и юности, когда еще смотришь про Человека-паука, но заглядываешься больше на его подругу. На окне снаружи, что для первого этажа неудивительно, имелась решетка. Но какая-то хитрая, правильная: внутрь квартиры выходило нечто вроде засова, позволяющего одним рывком ее сбросить. Сделано это явно было с целью пожарной безопасности, но мне давало запасной выход.

Вместо стекол оконная рама была затянута плотной пленкой, в нескольких местах прорвавшейся. Письменный стол занесло легким снежком, на улице он днем тает, но в квартирах попадается. Я постоял, поводил пальцем, рисуя рожицы. Наткнулся на заиндевелую ручку, на цветной ластик в виде ананаса. Взял, поднес к лицу, понюхал.

Уловил слабый-слабый запах, так и не выветрившийся до конца.

Мне вдруг стало безумно грустно.

Я представил людей, которые тут жили. Мама-папа-сын. Обычная семья, окраина Москвы, непрестижный первый этаж. Но квартира уютная, наверное, у них все было хорошо.

А потом что-то случилось.

Может быть, они не погибли? Уехали в какой-нибудь маленький город или село? Я знал, что во всех форсайтах, во всех уголках света мир изменился. Но, наверное, выжить в селе проще, чем в мертвом мегаполисе. Тут, конечно, дофига магазинов и складов, а жителей осталось мало, но что-то не видно толп мародеров из окрестных селений.

Я решил верить в то, что обитатели квартиры уехали.

Дверь детской я подпер тяжелым комодом, на пол набросал постельное белье и одежду из шкафов, соорудив пусть холодное, но мягкое гнездо. Лег, переключил фонарик на рассеянный режим: маленькую светодиодную панель. Снял берцы и потер левую щиколотку. Для разнообразия она не болела.

Уже после этого открыл рюкзак.

Ну да, в укрытии Михаила я времени зря не терял. Тушенка, свечи, спички… плотно сжатые рулоны туалетной бумаги.

А еще книжка. Нет, скорее пухлый ежедневник, качественный, с обложкой то ли кожаной, то ли «под кожу», с золотым обрезом на страницах. Я заинтересованно раскрыл его и прочитал на первой странице:

«То, что тут написано, очень важно! Меня зовут Михаил Нестеров. Мне шестнадцать лет. Если я жив, верните мне эти записи. Если я мертв, то прочитайте».

Вряд ли обычный подросток начал бы свой дневник такими словами. Да я вообще не думаю, что мальчишка мог вести дневник, это уж скорее занятие для девочек.

Возможно, тут что-то очень важное. К примеру, дневник начат после апокалипсиса. Что мне это дает?

То, что его следует ожидать в ближайшие год-два.

В общем, стоило прочитать. В нормальной ситуации я бы даже размышлять не стал.

Но парень меня спас, без всяких сомнений.

Как-то очень некрасиво получается.

Я достал из рюкзака бутылку «Мартеля», из-за которой едва не стал жертвой варга. Говорила мне мама, алкоголь – зло… Сорвал закатку из фольги, вынул пробку, понюхал.

О да!

Где-то в рюкзаке была и металлическая миска, и кружка, и даже стопка. Но я глотнул прямо из бутылки, ледяной коньяк прокатился по горлу горячей волной.

Хотя я недавно слопал банку фасоли (а может, и еще что-то перед ней), но в голове сразу же зашумело.

Читать или нет?

Я прикрыл глаза.

И снова открыл.

В дверь настойчиво звонили.

Что?

Дернувшись, я вскочил с кровати. Посмотрел на часы.

Полвторого. Ночи или утра, это уж как угодно.

Форсайт кончился, я был в Москве две тысячи двадцать шестого года.

Да что ж за невезение!

Меня еще никогда не будили во время форсайта, я даже не знал, возможно ли это.

Не одеваясь, я прошел к двери, заглянул в глазок.

И обнаружил на площадке двух крепких мужчин в плащах и серых костюмах, которые на них сидели как мундиры. Мужчины мрачно смотрели в дверь, словно обладали рентгеновским зрением.

– Открывайте, Никита Валерьевич, – очень официально сказал один из них. – Мы знаем, что вы уже не в форсайте.