Читать книгу Полигон призрак - Сергей Макаров - Страница 5

Ровно в восемь утра группа офицеров СМЕРШа во главе с майором Когтем вошла в кабинет полковника Костомарова и построилась в шеренгу.

– Товарищ полковник, группа особого назначения прибыла по вашему приказанию, – доложил майор Коготь.

– Вольно, – махнул рукой Костомаров. Он поднялся из-за стола, подошел к первому офицеру и оглядел его с головы до ног. Перед ним стоял широкоплечий плотный мужчина.

– Капитан Андронов, – представился офицер.

Рядом с Андроновым стоял друг Когтя – высокий, худощавый, молодой мужчина с большими голубыми глазами.

– Лейтенант Самойлов, – произнес офицер.

Полковник подошел к следующему офицеру небольшого роста, с неприметным белесым лицом. «Такого на улице увидишь и пройдешь мимо даже не заметив», – подумал полковник. Офицер представился:

– Лейтенант Анютин.

Стоявший рядом с Анютиным офицер, наоборот, был высоким, гибким, с тонкими выразительными чертами лица.

– Младший лейтенант Абазов, – громким, звонким голосом отчеканил он.

Крайний в шеренге мужчина был чуть выше среднего роста, с веснушчатым лицом.

– Младший лейтенант Егоров, – громко произнес он.

– Что ж, вот и познакомились. С теми, кого я не знал лично, – поправил себя полковник.

Костомаров сложил руки за спиной и неторопливо прошелся перед шеренгой. Коготь стоял чуть впереди, справа от своей группы и, как все, смотрел на полковника. Наконец Иван Антонович остановился и еще раз осмотрел офицеров СМЕРШа. Кашлянув, он сказал:

– Думаю, ваш командир, майор Коготь, рассказал вам о сути операции «Топь», так что дублировать его я не стану. Ни к чему это, да и времени жалко. Я собрал вас здесь для того, чтобы лично посмотреть каждому из вас в глаза и сказать вот что. Это лето на фронте будет очень тяжелым и решающим одновременно. Если надавим на фрицев как следует, покатятся они обратно к своим границам. Борьба будет жесточайшей. По нашей линии мы должны сделать все возможное и невозможное, а если потребуется, то и пожертвовать во имя победы своими жизнями. Абвер мы обязаны переиграть. Операция «Топь» является одной из важнейших, так что командование контрразведки рассчитывает на каждого из вас. Майор Коготь, ваш командир, подобрал прекрасную группу. На вашей стороне большой боевой опыт, вы прекрасные разведчики, обладающие знаниями и опытом целой роты, а может, и больше. Впрочем, другие люди в СМЕРШ не попадают. Операция «Топь» будет сложной, многоуровневой. Некоторые вещи вы будете узнавать от вашего командира. Кстати, его заместителем назначается капитан Андронов. Как говорится, прошу любить и жаловать. Командование верит в вас, поэтому вы уж постарайтесь выполнить поставленную задачу. Вопросы будут? – Костомаров посмотрел на присутствующих.

– У меня есть два вопроса, товарищ полковник, – громко произнес Коготь.

– Слушаю тебя, майор.

– Когда мы вылетаем?

Полковник Костомаров взглянул на настенные часы.

– Вылет назначен на двенадцать дня. Вы полетите на бомбардировщике с одного из военных аэродромов. – Иван Антонович глянул на Когтя: – Какой второй вопрос, майор?

– Хочу поинтересоваться насчет оружия и амуниции.

– Понял, Коготь. Что ж, все твои вопросы по существу. Маскхалаты, обувь, бинокли, рации и питание к ним вы берете с собой. Естественно, при вас должно быть личное оружие, речь о пистолетах. И снайперы берут свои винтовки, поскольку это очень тонкое, индивидуальное оружие. А остальное: автоматы, пулеметы, минометы, гранаты – найдете на полигоне. С этим проблем не будет. Вам все ясно, майор?

– Так точно, товарищ полковник, – четко ответил Коготь.

– Это хорошо, – задумчиво произнес Костомаров. – И вот еще что, полковник Веригин Семен Петрович, начальник полигона, будет выполнять все ваши приказы и распоряжения, майор, касательно проводимой операции «Топь». Веригин нами об этом уже предупрежден. Так что, майор, вы наделяетесь большими полномочиями.

– Вас понял, товарищ полковник.

– Собственно это все, о чем я хотел сказать. В самое ближайшее время вас ждет серьезное, ответственное дело. Но мы же любим такую работу? – повысив голос, бодро спросил Костомаров.

– Так точно, товарищ полковник, – в один голос зычно ответила группа офицеров вместе с командиром.

– Желаю всем удачи. Все свободны, кроме Когтя.

Когда офицеры вышли, полковник сел за стол и, кивнув на стул, произнес:

– Садись, майор, в ногах правды нет, да и на дорожку полагается.

Коготь сел напротив Костомарова.

– Наши разведчики, – сказал Иван Антонович, – сообщили, что Абвер начал усиленную подготовку к проведению операции «Гарпун». Цель ее – узнать все о нашем полигоне и о секретной бомбе, – полковник улыбнулся. – Операцию будет курировать сам шеф Абвера адмирал Канарис.

– Ничего себе, похоже, на нашу наживку клюнула очень большая рыба, – покачал головой Коготь.

– Пока все идет по плану, как мы и задумали. Действовать нужно так, чтобы не вспугнуть фашистов. Абвер должен стать одержимым нашим полигоном в Коми. Канарису и его подчиненным он должен сниться. Короче, как мы уже говорили с тобой, скоро на полигон пожалуют гости.

– А мы, Иван Антонович, люди гостеприимные, поэтому встретим их как положено, с хлебом-солью, – Коготь ухмыльнулся.

– Смотри только, майор, не перестарайся. Чем больше важных гостей прибудет на полигон, тем лучше. А нюансы мы с тобой обговорили, кроме того, мы будем с тобой на связи и, если что, все согласуем и обговорим.

Коготь, собрав в вещмешок все необходимое, сидел в своем кабинете и пил чай. В дверь кто-то постучал.

– Войдите, – крикнул майор.

Вошел капитан Андронов:

– Разрешите, товарищ майор?

– Проходи, конечно, капитан, садись, – Коготь рукой указал на стулья, стоявшие вдоль стены.

– Группа готова к отправке, Владимир Николаевич.

– Это хорошо, – Коготь взглянул на наручные командирские часы. – До отправления у нас чуть более получаса. Давай потолкуем с тобой, Степан Иванович. С тремя ребятами из нашей группы я работал на разных заданиях, а вот с тобой и с лейтенантом Анютиным сталкиваться не приходилось.

– Что ж, потолковать можно, – капитан скрестил ноги и осмотрел кабинет.

– Работать придется плечом к плечу, – продолжил Коготь. – Кстати, чайку не хочешь?

– Отчего же, можно, – пожал плечами Андронов.

Майор поднялся, положил в кружку, стоявшую на массивном металлическом сейфе, заварку, налил из чайника кипятка, бросил два кусочка сахара, тщательно перемешал его и подал кружку капитану, предупредив:

– Осторожно, горячий.

– Ничего, я не кот, не обожгусь, – улыбнулся Андронов. – Как говорится, такой чай душу согревает. По мне, чем горячее чай, тем лучше.

– С этим все нормально. Чайник с кипятком принесли как раз перед твоим приходом. Люблю я, капитан, чаевничать. Бывает, и две, а то и три кружки выпью подряд. Поэтому мне приносят сразу целый чайник с кипятком, благо, туалет недалеко, – Коготь рассмеялся и снова сел за стол. – Я вот что хочу у тебя спросить, Степан Иванович. В личном деле я прочитал, что солдаты тебя в Сталинграде называли «заговоренным». Позволь поинтересоваться, почему? – майор отхлебнул горячего чая.

– Было дело, – тяжело вздохнув, словно перевернув невидимый камень в душе, ответил Андронов. – Я на фронте с 41-го года. Впервые вступил с немцами в бой под Минском. В общем, не знаю, как объяснить, но я стал замечать, что у меня повышенное чувство опасности.

– Интересно, – Коготь поставил кружку с чаем на стол и подался вперед. – А в чем это выражалось? Приведи, Степан Иванович, какие-нибудь примеры, чтобы мне понятнее было.

– Например, дело было в Сталинграде. Я и несколько моих бойцов, укрывшись за руинами, отражали атаку немцев. Неплохо, надо сказать, мы бились, остановили фрицев. Затем к нам прибыло подкрепление, и мы пошли в контратаку. Бойцы, которые служили в моей роте, держались поближе ко мне. Когда я слышал звук летящей немецкой мины или снаряда, то за несколько секунд до взрыва мог с точностью до метра сказать, где она или он ляжет, и мы уходили оттуда. Мои ребята, как приклеенные, следовали за мной и оставались живыми, в то время как другие погибали. Подкрепление в том бою почти все полегло, а мы выбили немцев из их позиций. Из моей роты только двоих солдат легко ранило, а ведь бой был очень тяжелым и кровопролитным. – Капитан помолчал, мелкими глотками отпивая чай, затем сказал: – Может, это от отца, он точно предсказывал погоду на несколько дней вперед. Однажды, в самый последний момент, отец передумал плыть на пароходе по Волге. А пароход той же ночью затонул. Никто из пассажиров не спасся. Интуиция это или еще что, не знаю. Только проверено много раз. Если командование поручало мне какое-нибудь задание в Сталинграде, солдаты сами просились пойти со мной, говорили про себя, что, мол, с «заговоренным» не страшно, он знает, как разминуться со смертью даже в аду. И мы выполняли такие задания, что самому сейчас страшно вспоминать, и все при этом возвращались живыми.

– Тогда я, взяв тебя в свою группу, точно не ошибся, – сказал Коготь.

– Будем надеяться на Бога, а сами не плошать и соображать, – произнес Андронов.

– Кстати, по акценту чувствуется, что ты с Волги, капитан.

– Да, я родом из деревни Тихомировка. Она и в самом деле раскинулась на берегу Волги, недалеко от Куйбышева. Живописные, красивые у нас там места, хоть пейзажи рисуй. Проснешься, бывало, летом, выйдешь на улицу, посмотришь на бескрайнюю водную гладь матушки Волги – и сразу хочется петь! – капитан допил чай и поставил кружку на стол. – Спасибо, майор.

– Да пустяки, Степан Иванович. Вот и поговорили.

– Что ж, пора собираться в путь-дорогу, – поднялся Андронов.

– Скажи, чтобы наши выходили на улицу, скоро подъедет грузовик.

– Есть, товарищ майор, – ответил капитан.

Группа Когтя погрузилась в грузовик. Водитель завел двигатель, и машина медленно тронулась с места, постепенно набирая скорость. Почти всю дорогу ехали молча. Примерно через полтора часа пути грузовик остановился.

На военном аэродроме их уже ждал бомбардировщик. Как только смершевцы расселись в самолете, загудел двигатель и, разогнавшись, бомбардировщик взлетел, чтобы затем плавно набрать высоту.

Через несколько часов полета они приземлились на одном из военных аэродромов, самолет дозаправился и снова поднялся в воздух. Майор Коготь сидел возле иллюминатора и наблюдал за бескрайними просторами тайги. Он вспомнил своего деда Петра.

Однажды в тайге Володя случайно натолкнулся на медведя, который поедал какую-то добычу. Дед Петр был чуть в стороне, примерно в ста метрах. Медведь поднялся на задние лапы и угрожающе зарычал. От страха Володя забыл, что на плече у него карабин. Парень инстинктивно отшатнулся и вдруг, зацепившись за поваленное сухое дерево, упал. И в этот момент медведь бросился на Володю. Казалось, еще две-три секунды, и зверь разорвет свою жертву.

Володя закричал: «Дед, помоги!» Его крик заглушили два выстрела. Медведь пошатнулся и упал на поваленное дерево, за которым лежал Володя. Кровь сочилась из носа зверя. Володя поспешно вскочил, отбежал в сторону и увидел деда, стоявшего за сосной с ружьем в руках.

– У тебя же было оружие. Почему ты им не воспользовался? – строго спросил у внука Устинович.

– Я не ожидал, что медведь бросится на меня, – возбужденно ответил Володя.

– А должен был ожидать. Зверь обедал, а ты ему помешал. Тут уж надо было действовать решительно и стрелять первым, а ты попятился назад, упал. Для медведя ты был жертвой. И если бы ты был в тайге один, то непременно погиб бы.

– Я просто сильно испугался, – опустив голову, честно признался юный охотник.

– Запомни, в любой, даже самой отчаянной ситуации ты должен сохранять голову ясной, а душу спокойной, как во время шахматной партии. Ты зациклился на страхе, а он одолел тебя и едва не погубил. Не будь меня рядом, медведь разорвал бы тебя на части и с аппетитом съел бы. Тут уж кто кого. А тебе нужно было не погружаться в страх, а хладнокровно сосредоточиться на ситуации. Помня о том, что у тебя на плече висел заряженный карабин, тебе следовало мгновенно его сдернуть и прикончить косолапого. Понял суть на будущее? – дед подошел к внуку и ладонью хлопнул его по лбу. – Заруби себе на носу – страха нет, есть только ситуация, которую ты должен моментально оценить и принять единственно верное решение.

– Угу, – тяжело вздохнув, пробурчал подросток.

Через месяц в похожей ситуации Володя застрелил медведя. Дед Петр похвалил тогда его.

– Ты сделал правильные выводы из прошлого урока, это важно, и ты победил свой страх, – Устинович улыбнулся и хлопнул внука по плечу.

Вскоре самолет пошел на посадку. Тайга резко оборвалась, и взору майора предстал огромный полигон, простирающийся на много десятков километров. Полигон окружала стена из колючей проволоки. На искусственных высотах были построены железобетонные дзоты, простреливавшие все вокруг. По периметру полигона возвышался лес сторожевых вышек. По ходу движения самолета виднелся аэродром, на котором располагались несколько десятков истребителей и бомбардировщиков.

Коготь также заметил многочисленные башни танков, укрытых за бетонными стенами. К полигону подходила ветка железной дороги, на которой стояли два состава с паровозами. Повсюду были разбросаны большие металлические ангары и кирпичные здания. Майор знал, что полигон большой, но чтобы настолько! «Здорово ребята поработали. Если и испытывать чудо-бомбу, то только на таком огромном, отлично защищенном полигоне», – с восхищением подумал Коготь.

Сделав круг над аэродромом, бомбардировщик пошел на посадку и, приземлившись, подрулил к одному из двухэтажных кирпичных зданий.

– Все, парни, приехали. Выгружаемся! – скомандовал подчиненным Коготь.

Офицеры поднялись со своих мест, забросили вещмешки на плечи. Два снайпера бережно подхватили свои винтовки. Когда Коготь выпрыгнул из самолета, к нему тут же подошел плотный военный среднего роста и представился:

– Полковник Веригин Семен Петрович, начальник полигона.

– Майор Коготь, – хмуро ответил командир спецгруппы СМЕРШа.

Военные обменялись крепким рукопожатием.

– Дорога не близкая в наши края. Как долетели? – поинтересовался Веригин.

– Да, забрались вы далековато, – глянув на своих товарищей, стоявших чуть в стороне, ответил Коготь.

– Вы, конечно же, устали после полета. Я сейчас дам приказ истопить для вас баньку. Отдохнете сегодня с дороги, а завтра приметесь за дело, – радушно предложил полковник.

– Спасибо за гостеприимство, Семен Петрович, только время не терпит. К работе приступим прямо сегодня, – сказал Коготь.

– Как скажете, товарищ майор. Но поесть-то надо с дороги?

– От этого никто не откажется – ни я, ни мои люди. А потом я хотел бы с вами поговорить.

– Хорошо, поговорим, майор. Залезайте в «Виллисы», – Веригин указал рукой на пару стоявших справа от здания джипов с открытыми кузовами, поставлявшихся в Советский Союз по лендлизу. – Расстояния у нас тут приличные, так что передвигаемся мы в основном на машинах.

– Грузимся, ребята, – скомандовал Коготь, кивнув в сторону «Виллисов».

Полковник сел в первую машину, а майор со своими людьми расположился во второй. Двигатели обоих джипов взревели, и они покатили друг за другом в сторону видневшегося вдали огромного железобетонного ангара. Проехав его, «Виллисы» свернули направо и примерно через три километра остановились возле длинного двухэтажного здания из красного кирпича.

– Приехали, – сказал полковник, подойдя к машине, в которой сидел Коготь со своей группой. – Здесь у нас штаб, так сказать, мозговой центр. Для вас мы тут приготовили и жилье. В этом же здании на первом этаже находится офицерская столовая, – пояснил Веригин.

– Отлично. Все компактно и удобно, – выбираясь из машины, произнес Коготь.

Вслед за командиром из «Виллиса» вышли и его люди.

– Что ж, товарищи офицеры, пойдемте покажу ваши апартаменты, – предложил начальник полигона.

Все последовали за ним. Два часовых с автоматами, охранявшие вход в штаб, как положено по Уставу, отдали честь.

– Вольно, – проходя мимо солдат, сказал Веригин.

Они поднялись на второй этаж по деревянной лестнице, повернули направо и прошли почти в конец коридора. Полковник открыл одну из дверей. В небольшой комнате вдоль стены стояла армейская железная кровать, а у окна возвышался деревянный стол с настольной лампой с зеленым абажуром.

– Здесь расположитесь вы, товарищ майор, – обращаясь к Когтю, приказал Веригин.

– Отлично, меня все устраивает, – улыбнулся майор.

– А ваша группа расположится в комнате напротив.

Полковник открыл дверь и переступил порог, группа Когтя последовала за ним. Комната была довольно большой. Вдоль стен стояли пять кроватей, рядом с каждой – деревянная тумбочка. Посреди комнаты – широкий деревянный стол и несколько стульев.

– Да это же хоромы! – воскликнул лейтенант Самойлов.

– Я почему-то думал, что будет поскромнее, что-то более тесное с кроватями в два яруса, – оглядев комнату, высказался капитан Андронов.

– Туалет и умывальник находятся в самом конце коридора, справа, – сообщил Веригин.

– Спасибо, Семен Петрович, за столь хорошие условия проживания, – тактично поблагодарил начальника полигона Коготь.

– А теперь, товарищи офицеры, оставьте все ваши вещи здесь и пойдемте в столовую, – сказал Веригин.

– Надо бы закрыть на ключ наши комнаты, – тихо произнес Коготь.

– Конечно, хоть здание хорошо охраняется, но порядок я знаю. Вот ваш ключ, товарищ майор, а вот – ваш, товарищ капитан, – с этими словами полковник протянул смершевцам ключи от комнат. – Они в единственном экземпляре, так что попрошу не терять.

Офицеры спустились вслед за полковником на первый этаж и, повернув налево, вошли в просторную столовую с большими окнами. В помещении пахло свежеприготовленной едой. Повсюду стояли столики на четверых, накрытые белыми скатертями.

– Присаживайтесь, кому где удобно, – поведя рукой, предложил полковник. – Повар сейчас подаст еду.

Начальник полигона, Коготь и Андронов сели за один стол, остальные смершевцы – за другой. Повар – худощавый, длинный парень, принес на подносе еду: щи на первое и перловая каша с куском рыбы на второе.

– Как говорится, чем богаты, – взяв ложку, произнес Веригин.

– Для военного времени, полковник, еда просто шикарная, и столовая хорошая, – заметил Коготь.

– Старались, обустраивали. Почти год работали днем и ночью, чтобы создать этот полигон.

– Да, я знаю, – кивнул майор.

Офицеры плотно поели с дороги. Полковник пригласил Когтя в свой кабинет на втором этаже. Остальные пошли отдыхать.

Кабинет был едва ли не в четыре раза просторнее, чем комната, которую выделили майору. У стены тянулись шкафы, полки которых были заполнены документами, а также книгами о военном деле. Портрет Сталина был неизменным атрибутом кабинета любого военного начальника. Не являлся исключением и кабинет Веригина. Сталин стоял в пол-оборота, облаченный в военную форму, с трубкой в правой согнутой в локте руке.

– Садитесь, – полковник кивнул на небольшой потертый диван, находящийся справа от стола. – Что вас интересует, майор? – повернувшись к Когтю, спросил Веригин.

– Да, собственно, не так уж и много на данный момент, Семен Петрович. Но обо всем по порядку.

– Я слушаю вас, майор.

– Мне нужна подробная карта полигона с учетом всех последних изменений. В том числе и карта минных полей с указанием проходов в них, если таковые, конечно, имеются. Описание системы охраны.

– Все это я вам предоставлю, Владимир Николаевич, в полном объеме, – Веригин поднялся, подошел к одному из шкафов, открыл стеклянную дверцу и снял с верхней полки большую толстую картонную папку. Вернувшись к столу, он протянул ее майору: – В этой папке содержатся ответы на все поставленные вами вопросы, майор.

– Что ж, это хорошо, мне нравится ваша пунктуальность, Семен Петрович, – сказал Коготь, кладя на диван папку рядом с собой, – сегодня мне скучать не придется, – улыбнулся он и добавил: – Насколько я понимаю, здесь должна быть указана и численность личного состава по родам войск.

– Нет, эти сведения у меня хранятся в другой папке.

– Давайте и ее, Семен Петрович.

Полковник снова поднялся, отыскал в шкафу нужную папку и передал ее майору.

– Здесь все детально расписано с учетом недавнего усиления охраны объекта, – заверил Веригин.

– Пусть краткий, но, я бы сказал, весьма содержательный разговор у нас получился, товарищ полковник. Документы я верну завтра утром. И еще, последнее, – Коготь на минуту задумался, – завтра к пяти утра у моих людей в комнате должны быть два крупнокалиберных пулемета, естественно, с патронами, и четыре автомата ППШ с магазинами плюс сухпаек на трое суток. Мы завтра уйдем, надо посмотреть все своими глазами, а потому прошу обеспечить меня картой местности.

Начальник полигона достал из ящика стола сложенную вчетверо карту местности и отдал Когтю. Майор развернул карту и принялся внимательно ее изучать:

– Я вижу, что в сорока километрах от полигона находится деревня Павловское.

– Да, вы не ошиблись, Владимир Николаевич.

– Сколько человек там проживает? – спросил майор.

– Примерно триста, в основном женщины, старики и дети, как, впрочем, и везде сейчас. Мужики воюют на фронтах, хотя в деревне Павловское есть и несколько мужчин, не годных по состоянию здоровья к военной службе.

– Вы, надеюсь, каждого человека проверяли? – глядя в упор на полковника, спросил Коготь.

Веригин почувствовал, как от пристального, каменного взгляда майора у него предательски заурчало в животе, и холодок пробежал по спине. Дрогнувшим голосом он ответил:

– Конечно. Да, мы по нескольку раз проверяли каждого жителя деревни. Подумайте сами, Владимир Николаевич, ну какой шпион может быть в этой глуши? Кругом тайга. Нет, с местным населением, по-моему, все в порядке.

– Это хорошо, – задумчиво протянул Коготь, – но на всякий случай бдительности не теряйте, Семен Петрович, тем более что скоро в наших краях будет весело. Вы понимаете, о чем я.

– Безусловно. Меня предупредили, что немецкие диверсанты могут появиться в районе полигона в любой момент.

– Вот именно, – кивнул Коготь.

– Я отлично понимаю задачи полигона и бдительности не теряю, впрочем, как и мои подчиненные, – заверил Веригин.

– Вот и замечательно, а сейчас я пойду к себе в комнату и прилежно там поработаю. Не забудьте об оружии, – Коготь, подхватив папки, поднялся с дивана.

– Не беспокойтесь, Владимир Николаевич. Все, о чем вы попросили, завтра к пяти утра вам доставят.

– И последнее…

– Да, я слушаю, товарищ майор.

– Это уже не в службу, а в дружбу. Будьте добры, Семен Петрович, распорядитесь, чтобы мне принесли две кружки горячего сладкого чая.

– Сейчас же распоряжусь.

– Спасибо. Завтра к пяти утра вы будете у себя? Я спрашиваю об этом к тому, чтобы знать, когда вернуть вам папки с документами.

– В пять утра, Владимир Николаевич, я зайду к вам за папками, а заодно и провожу вашу группу.

– Тогда спокойной ночи, товарищ полковник.

– Вам также.

Коготь вышел из кабинета Веригина и, пройдя по коридору вперед, зашел в комнату к своим людям. Самойлов и Андронов играли в шашки, сидя за столом и покуривая папиросы. Двое офицеров СМЕРШа, Анютин и Егоров, отрабатывали приемы боевого самбо, а также защиту против атаки ножом. В углу комнаты Абазов отжимался от пола. «Все заняты делом. Это хорошо», – отметил про себя Коготь.

Когда командир вошел в комнату, офицеры прекратили свои занятия.

– Вольно, отдыхайте, – махнул свободной рукой Коготь. – Завтра утром, в пять двадцать, выходим в разведку, примерно на три дня. В пять утра принесут автоматы и два пулемета. Советую всем сегодня хорошенько отдохнуть и выспаться, – с этими последними словами Коготь вышел из комнаты.

Ключ дважды щелкнул в замке комнаты. Майор еще не успел расположиться за столом, как к нему постучали:

– Да, входите, – развязывая папку, громко сказал Коготь.

В комнату вошел молодой солдат-повар.

– Разрешите, товарищ майор?

– Конечно.

В руках солдат держал поднос с двумя кружками, из которых шел пар. Рядом на алюминиевой тарелке лежали два куска белого хлеба, намазанных яблочным повидлом.

– Ставь на стол и можешь быть свободен, – распорядился майор.

Выставив с подноса на стол кружки и тарелку, солдат сказал:

– Товарищ майор, через час я зайду, заберу кружки.

– Хорошо.

Когда солдат ушел, Коготь погрузился в изучение документов, связанных со структурой охраны, количеством солдат, офицеров, охраняющих полигон. Отхлебывая горячий чай, майор делал пометки карандашом в своем блокноте.

Через час пришел повар и забрал кружки и тарелку. Коготь отказался от еще одной кружки чая и продолжил работу. Спустя несколько часов, ближе к полуночи, он сделал последнюю запись в блокноте и, положив карандаш, откинулся на спинку стула, подперев голову скрещенными на затылке ладонями.

Получалась интересная картина. Система охраны: дзоты, постовые, облет истребителями полигона и прилегающей к нему местности, минные поля – все было сделано, как говорится, по военной науке. Однако численность охраны и ее состав, мягко говоря, поразили майора.

Коготь поднялся со стула, прошелся по комнате, потянулся и остановился возле окна. Ночь была глухой и темной, словно крыло ворона, и только вдали виднелись яркие пятна прожекторов, установленных на охранных вышках. По сути, огромную территорию полигона, окруженную со всех сторон тайгой, охранял батальон из трехсот пятидесяти человек. А неделей ранее бойцов было триста. Пополнение, которое прибыло, составило пятьдесят человек. Коготь обратил внимание на то, что на полигоне служили солдаты и офицеры, которые по тем или иным причинам не были на фронте, не нюхали пороха. Почти у всех были различные хронические заболевания. И лишь среди недавнего подкрепления было восемь солдат-фронтовиков, которых после излечения от тяжелых ранений направили служить сюда.

Помимо солдат-охранников на полигоне служили летчики, танкисты, минеры, связисты, водители, повара. Был спецотдел из военных специалистов, имитировавших создание и испытания бомбы.

Учитывая все это, майор сделал вывод: немецкая разведывательно-диверсионная группа вполне может проникнуть на полигон, воспользовавшись неопытностью охраны. Оставалось одно – работать на упреждение, а именно: выслеживать диверсантов врага и уничтожать их на подступах к полигону, не забывая при этом вести хитроумную контригру, чтобы неустанно подстегивать интерес Абвера к полигону.

Коготь отошел от окна и, сняв сапоги, вытянулся на кровати, распрямляя позвоночник, уставший после долгого сидения за столом. «Но легко сказать – работать на упреждение, – размышлял майор, – когда у тебя под рукой только пять офицеров СМЕРШа, а кругом на сотни километров глухая тайга. Много сил угроблено на создание этого полигона. На фронтах идут яростные, ожесточенные бои. Третий год воюем с фрицами. Конечно, каждый солдат, каждый взвод, рота, батальон сейчас на счету. И кто будет посылать в такое время закаленные в боях подразделения, чтобы охранять «пустышку»? Командование можно понять, но кто поймет меня? Абвер отправит сюда элитных диверсантов, за плечами которых десятки успешных операций в тылу противника. Они не будут вытирать сопли необстрелянным, слабо подготовленным солдатам. Диверсанты действуют скрытно и наверняка. Делают свое дело и уходят, растворяясь словно призраки. Я знал, что задачка будет не из легких, но чтобы настолько все было туго…»

Майор долго ворочался в кровати, пока не уснул. Разбудил его громкий голос Веригина, который выговаривал что-то провинившемуся солдату. «Пять суток ареста!» – грозно заключил полковник.

Коготь встал с постели, которую не расстилал, и взглянул на часы. Стрелки показывали без четверти пять. Майор обулся в сапоги, причесался. И только он положил расческу в карман, в дверь постучали. Вошел начальник полигона.

– Доброе утро, товарищ майор, – бодро сказал полковник. – Как спалось?

– Более-менее нормально, – буркнул Коготь. Он снял со стола папки и протянул их Веригину.

– Судя по вашим покрасневшим глазам, Владимир Николаевич, вы, видимо, вчера долго работали?

Майор кивнул и промолчал.

– В соседней комнате ваши люди уже завтракают, там и ваша пайка, товарищ майор. Так что идите подкрепитесь. Все, что вы просили в плане оружия и так далее, мои солдаты принесли.

– Хорошо, Семен Петрович. Спасибо, – сдержанно поблагодарил Коготь.

– Вы пойдете без рации? – поинтересовался полковник.

– Почему? Мы захватим свою, новой модели, испытанную.

– Понятно, значит, связь будет. Ну, я пойду. Дела. А вам желаю удачи. Ждем вас обратно, – Веригин развернулся и вышел.

Плотно позавтракав хорошо разогретой перловой кашей, щедро заправленной свиной тушенкой, офицеры СМЕРШа облачились в маскхалаты, погрузили в вещмешки сухпайки, патроны, взяли оружие, рацию и, спустившись по лестнице вниз, вышли из здания штаба. У входа стояли вчерашние «Виллисы». Погрузившись в джипы, смершевцы поехали, огибая ангар, к видневшейся вдали вышке.

Выгрузившись, офицеры группы Когтя поправили амуницию. Солдат спустился с вышки и открыл железные ворота, встроенные в ряд колючей проволоки. Смершевцы один за другим вышли с территории полигона и направились вглубь леса.

– Какой план, товарищ майор? – поравнявшись с Когтем, спросил Андронов.

– В первую очередь обойдем полигон, постараемся посмотреть на него глазами врага, – взглянул на капитана майор.

– Что ж, разумное решение, – произнес Андронов.

– А потом нужно пройти к одному таежному озеру. Вчера перед сном, после того как я изучил документы и карту местности, мне пришла в голову одна мысль. Проверю все на месте, тогда и поговорим. Пока это только предположения. Вернемся к этому разговору позже, Степан Иванович.

– И сколько до этого озера топать? – спросил капитан.

– Если верить карте, километров пятьдесят по тайге.

– Не проспект, конечно, но зато здесь свежий воздух, а движение, как говорили древние, – это жизнь, – пошутил Андронов.

– Выходит, что будем жить на полную катушку.

Продвигаясь неподалеку от полигона и огибая при этом минные поля, обозначенные на карте, Коготь и его бойцы часто останавливались, рассматривая полигон. Майор то и дело доставал из кармана маскхалата блокнот, карандаш и делал пометки. В небольшой низине он остановился.

– Надо бы залезть на одну из этих сосен, – Коготь посмотрел на высокие, стройные деревья, окружавшие офицеров со всех сторон. – Судя по карте, в этом месте небольшая плотность охранных вышек, хочу глянуть на все это сверху. Кто полезет со мной за компанию, для подстраховки?

– Разрешите мне, товарищ майор? – улыбнулся другу лейтенант Самойлов.

– Разрешаю. Думаю, мне понадобится врачебная помощь на такой высоте.

– Это вряд ли, и не на такие высоты забирались, – намекнув на бой под Смоленском, сказал Самойлов.

– Тогда вперед, – Коготь отдал свой автомат Андронову, а Самойлов оставил снайперскую винтовку своему коллеге, снайперу и радисту Егорову.

Возле сосны Самойлов наклонился. Майор с разбега вскочил на спину друга и, подпрыгнув, ухватился за одну из веток. Затем он подтянулся и принялся карабкаться вверх. Поднявшись примерно до середины сосны, Коготь посмотрел вниз. Самойлов карабкался вслед за ним, отставая на пару метров.

Усевшись на ветке и смахнув пот, майор сказал:

– Надо передохнуть.

Подтянувшись на длинной ветке, лейтенант сел рядом и ответил:

– Есть, товарищ майор.

– Андрей, перестань. «Товарищ майор» я для тебя в строю и в бою, а сейчас я ничего такого не наблюдаю, – Коготь перевел дыхание.

– Это я так, по привычке, Володя.

Коготь познакомился с Самойловым в Москве, еще до войны. Майор оканчивал в то время военное училище. Однажды, возвращаясь из увольнения ранней весной, он заметил в одном из переулков, как трое хулиганов избивают какого-то парня. Коготь бросился на выручку и мощным хуком справа сбил с ног самого дюжего из хулиганов. Это было неудивительно, потому что к тому времени Володя уже два года занимался боксом и успел занять третье место на боксерском чемпионате Москвы.

Один из нападавших выхватил нож и бросился на курсанта. Коготь ушел с линии атаки и перехватил бьющую руку хулигана, но тот порезал Володе запястье. Несмотря на сильное кровотечение, курсант сбил врага с ног, нанеся два мощных удара в голову, и обезоружил его.

Коготь поднял голову и увидел, как парень, которого избивали, пришел в себя и колотит, прижав к стене, согнувшегося в три погибели хулигана.

– Все, ему хватит, уходим, – сказал Коготь парню.

Увидев, что у его спасителя из руки хлещет кровь, парень вызвался помочь, сообщив, что он учится на третьем курсе медицинского института. На скамейке в одном из старых московских двориков студент снял с себя куртку, а затем и рубашку, которую тут же разорвал и использовал в качестве бинта для перевязки руки курсанта, спасшего его от нападения хулиганов.

– Надо бы продезинфицировать рану, иначе может быть заражение крови. Я живу здесь неподалеку, пойдем со мной, ведь ножевая рана – дело нешуточное, – серьезно сказал студент.

Андрей оказался сыном потомственных врачей. Его отец, Виктор Борисович, был профессором медицины, известным в стране хирургом. Мать, Александра Васильевна, работала гинекологом в одном из московских роддомов.

Увидев раненого курсанта и сына с синяком под правым глазом, Александра Васильевна изменилась в лице и позвала мужа. Узнав, что курсант защитил Андрея от хулиганов, Виктор Борисович осмотрел рану, похвалив сына за хорошую перевязку. Тут же, дома, прославленный хирург продезинфицировал порез и зашил рану. Андрей наблюдал за операцией, сидя на стуле и приложив к синяку небольшой кусочек льда.

Так молодые люди и познакомились. Они вместе ходили по выходным на футбольные матчи, в кино, а затем их пути разошлись на три года. Коготь поехал служить в Смоленск, а за несколько дней до начала войны в их часть прибыл молодой врач Андрей Самойлов, который на следующий день во время стрельб поразил бывалых офицеров меткостью стрельбы из пистолета. Коготь только улыбался, наблюдая за тем, как его друг поражает одну мишень за другой. Только он один на стрельбище знал, что Андрей – мастер спорта по стрельбе из пистолета.

– Ты что замолчал, Володя? – спросил Самойлов.

Коготь посмотрел на друга и усмехнулся:

– Вспомнил, как ты избивал хулигана возле стены, а затем лихо разорвал свою рубашку и остановил кровотечение из моей раны.

– Да, были ведь дни золотые, – с ностальгией протянул Андрей. – Обещай мне, Володя, что когда закончится война, мы при первой же возможности сходим на футбол. И Варю прихватим с нами.

– Обязательно, она любит спорт. Но мы пойдем не втроем… – интригующе понизил голос Коготь.

– А кого еще ты хочешь позвать, Володя? – удивился Самойлов.

– Твою будущую жену, кого же еще. Хватит, Андрей, тебе уже ходить в холостяках.

– Значит, чтобы сходить с лучшим другом и его замечательной женой на футбол, я должен жениться?

– Непременно. Это даже не обсуждается.

– Ради этого я готов отправиться в ЗАГС в первый же послевоенный день.

Друзья рассмеялись.

– Ну что, до верхушки осталось не так уж и много, – произнес Коготь.

– Ровно половина, – вздохнул Андрей.

– Так чего же мы сидим? Вперед!

Майор приподнялся, ухватился за ближайшую ветку и продолжил карабкаться по сосне. Добравшись до верхушки дерева, они огляделись. До полигона было не более четырехсот метров. Коготь пригляделся к близлежащему участку полигона. В этом месте примерно полуторакилометровый участок периметра прикрывала всего лишь одна вышка. «Вот здесь-то и кроется ахиллесова пята полигона, опытная группа немецких диверсантов запросто ночью может пробраться в этом месте. Если бы я вел эту группу, то направил бы ее только сюда, потому что другие участки полигона охраняются в разы лучше. Наши понадеялись на мины? Но диверсанты прекрасно обучены проходить минные поля», – подумал Коготь.

– Как-то здесь не очень-то весело, – словно уловив мысли друга, заметил Самойлов, – всего одна вышка на таком расстоянии. Не маловато ли?

– Вот и я о том же, – майор достал блокнот, сделал запись карандашом и положил блокнот в карман.

– Однако фрицам еще нужно найти это уязвимое место, – заметил Самойлов.

– Поверь, они хорошо обучены своей работе и за несколько дней вычислят его, – заверил его Коготь.

– Так чего голову ломать? Надо указать на просчет полковнику Веригину, чтобы он за два-три дня укрепил этот участок, поставил еще несколько охранных вышек.

Майор задумался, а затем заявил:

– Делать этого мы не будем.

– Но почему, Володя? Я что-то не понимаю, объясни, – удивился Самойлов.

Коготь взглянул на друга:

– Мы обратим нашу слабость в силу. Ведь с большой долей вероятности мы теперь знаем, куда устремится враг, если захочет прорваться на полигон. Есть у меня и еще одна задумка, – майор чуть прищурил глаза и улыбнулся: – Но об этом говорить пока рано. Посмотрим, как будут разворачиваться события.

– Понятно. Ты – командир, тебе виднее.

– Ну что ж, спускаемся, – предложил Коготь. – Думаю, это займет у нас гораздо меньше времени, чем подъем.

– А если спрыгнуть, то мы вообще вмиг окажемся внизу, – пошутил Андрей.

Друзья спустились с сосны, взяли у товарищей оружие, и группа Когтя продолжила свой путь. Им потребовалось полтора дня, чтобы обойти полигон с внешней стороны, причем идти они не прекращали даже ночью.

К концу второго дня, когда стало темнеть, майор сказал:

– Здесь остановимся на ночлег, который займет у нас четыре часа. Затем продолжим путь к озеру. Отсюда это километров сорок пять на восток. Сходим туда, осмотримся, а потом вернемся на полигон.

– Понятно, – закивали офицеры.

– А теперь давайте соорудим навес от дождя из подручных средств. И не забудьте положить на землю побольше еловых веток, чтобы не простудиться и не заболеть, – распорядился Коготь. – И еще, первым на охрану заступает Егоров, через два часа его сменит лейтенант Анютин. Выполняйте!

Когда нехитрое укрытие построили, смершевцы легли спать. Однако майору почему-то не спалось, он вспомнил историю знакомства с Варей. Но эту историю предваряла другая история, опасная как лезвие ножа, приставленного к горлу. «Если бы не та операция контрразведки, возможно, я бы никогда и не встретил Варю – эту удивительную женщину, улыбка которой заставляет забыть обо всех опасностях и тревогах. И эти еле уловимые черточки лица, напоминающие маму, – думал Коготь, глядя на звездное небо. – Вероятно, это то, что люди называют судьбой. А может, судьба – это просто счастливое стечение обстоятельств? Как знать…»

Но каждый раз при воспоминании о знакомстве с Варей перед мысленным взором майора, словно на невидимом экране, мелькали кадры, эпизоды той контрразведывательной операции, которая была для Владимира Когтя, тогда еще капитана, одной из первых.

Черный трофейный «Опель» с четырьмя офицерами контрразведки выехал в направлении Тулы. В пятидесяти километрах от Москвы, в лесу, на хуторе, по данным советской разведки должны были встретиться немецкий шпион и двое диверсантов Абвера, которые планировали взорвать стратегически важный железнодорожный узел в Подмосковье.

Контрразведчики должны были захватить живым в плен немецкого шпиона и одного из диверсантов Абвера. Второго фрица можно было уничтожить, также как и хозяина хутора, который работал на Абвер.

Операцию планировали провести быстро, чтобы не дать врагу опомниться. Полковник Костомаров лично отбирал группу контрразведчиков для этого ответственного задания. Иван Антонович был высокого мнения о молодом капитане Владимире Когте. Боевой офицер, нестандартно мыслящий, быстрый, решительный – он как нельзя лучше подходил для этой операции.

Вместе с Когтем на это задание отправились капитан Вениамин Артемов, старший лейтенант Александр Бурый и командир группы майор Семен Рудников. Все они были опытными офицерами и к тому времени провели немало успешных операций. «Тебе, Коготь, будет полезно поработать с такими асами контрразведки, как Рудников, Бурый и Артемов, – напутствовал перед заданием Когтя Костомаров. – Наберешься опыта, это важно в любом деле, а в нашем особенно».

Стояла ранняя весна, легкий морозец приятно бодрил, хотя накануне моросил весь день дождь. Поэтому дорога была скользкой, словно каток.

– Будь внимателен, Бурый, – предупредил старшего лейтенанта, сидевшего за рулем, командир группы Рудников.

– Так точно, Семен Павлович, – дорога на самом деле очень ужасная. Я даже не припомню, когда в последнее время ездил по такому гололеду, – отозвался водитель.

– Ладно, давайте пока уточним детали, – предложил майор. – Как стемнеет, проберемся к хутору. Фотографию шпиона вы все видели, – Рудников по очереди оглядел контрразведчиков, сидевших в машине. – Понятное дело, что враги вооружены, поэтому одного диверсанта ликвидируем сразу, не давая им опомниться. Коготь! – окликнул подчиненного командир группы.

– Да, товарищ майор.

– Во дворе с автоматом наготове подстрахуешь нас на тот случай, если кому-то из сволочей каким-то чудом удастся вырваться.

– Есть, товарищ майор, – тихо ответил Коготь и подумал: «Не самая, мягко сказать, важная роль мне досталась в этой операции. Просто быть на подхвате. А главную работу сделают другие. Не привык я к такому, но что поделаешь, приказ есть приказ».

– Еще раз напоминаю, – произнес майор Рудников и сделал небольшую паузу, – шпиона непременно нужно захватить живым. Это очень важно.

Все кивнули. Дальше ехали молча. Каждый из офицеров думал о своей роли в предстоящей операции. Проехав населенный пункт, старший лейтенант Бурый прибавил газу, дорога сворачивала направо в лес. Вдруг «Опель» занесло и крутнуло на скользкой дороге несколько раз. Водитель пытался совладать с машиной, но гололед не оставил ему шансов. Машину подбросило и стремительно понесло на огромное дерево, перед столкновением с которым Коготь успел собраться и напрячь мускулы. Сокрушительный удар – и капитан провалился в темноту, словно в пропасть.

Открыв глаза, Коготь увидел уткнувшегося головой в руль старшего лейтенанта Бурого. Майор Рудников запрокинул окровавленную голову, его глаза были широко открыты. Капитан Артемов, сидевший на заднем сиденье с Когтем, завалился всем телом направо. Осмотрев товарищей, капитан понял, что все они мертвы. Он вылез из покореженной машины, захватив с собой автомат. У него невыносимо болела голова. Кисть левой руки опухла до размеров боксерской перчатки, нетрудно было догадаться, что она сломана, и скорее всего, в нескольких местах. Однако ноги Когтя не пострадали в результате столкновения машины с деревом. И это было хорошо, потому что задание, поставленное полковником Костомаровым перед группой Рудникова, нужно было выполнить во что бы то ни стало. Слишком долго советские контрразведчики выслеживали немецкого шпиона, который, не исключено, мог передать важную информацию диверсантам, чтобы дать этим его связникам уйти за линию фронта.

Сориентировавшись на местности, Коготь понял, что идти ему до хутора лесом не менее пятнадцати километров. Углубившись в чащу, он стал пробираться к цели. Кисть левой руки у него еще больше опухла. Чтобы хоть как-то приглушить боль, капитан часто останавливался, прикладывая к руке снег, которого в лесу было еще много.

«А ведь четвертым мертвецом в машине мог бы быть и я, но сегодня, видимо, не моя очередь, чтобы погибнуть, – автоматически передвигая ноги, размышлял Коготь. – Хотя впереди меня ждет очень сложная задача. Придется в одиночку с поломанной рукой захватить в плен на хуторе, в глухом лесу, немецкого шпиона и одного диверсанта… Как тебе задачка, Володя?» Этот вопрос Коготь задал сам себе. Ему на ум пришло высказывание русского военачальника Суворова, который любил говорить себе накануне опасного дела: «Ну что, скелет, страшно? А ведь тебе будет еще страшнее, когда ты узнаешь, куда я тебя поведу».

Это высказывание великого полководца подняло настроение капитану. «Ничего, справлюсь. Бывало и хуже, в конце концов, враги же не знают, что я иду по их души, а значит, определенное преимущество у меня есть. Ну, если не считать сломанную руку», – думал Коготь, пробираясь между деревьями.

От сильной боли и усталости у него пересохло в горле. Следуя дальше, Коготь то и дело посматривал на снег. «Нет, снег – не лучший вариант для утоления жажды. От него еще больше захочется пить», – подумал капитан.

Едва начало темнеть, как он увидел впереди, между деревьями, светящийся огонек. «Похоже, я-таки добрался до этого хутора», – решил Коготь. Подойдя ближе, он укрылся за деревом и как мог оборудовал место для наблюдения. Примерно через час дверь отворилась, и на пороге появился мужчина в коротком полушубке с двумя ведрами. «Наверное, это хозяин дома», – заключил капитан.

Мужчина направился к колодцу, находящемуся рядом с домом, набрал два ведра воды и пошел обратно. И тут из кустов навстречу ему вышли двое высоких мужчин в гражданской одежде с автоматами. «А вот и диверсанты пожаловали. Четко сработали наши разведчики», – продолжая наблюдать, подумал Коготь.

Мужчины о чем-то переговорили и втроем пошли к дому. Хозяин, поставив ведра на крыльце, открыл входную дверь, пропуская гостей в дом. Немного постояв и оглядевшись по сторонам, он подхватил с крыльца ведра и тоже вошел в дом.

«Я вовремя подоспел», – подумал Коготь. И в этот момент дверь распахнулась, на пороге снова появился хозяин с большой лохматой собакой. «Иди прогуляйся, Пират», – приказал хозяин псу и скрылся за дверью.

«Черт, этого еще только мне не хватало», – глядя на огромную собаку, подумал капитан. – Псина вот-вот учует меня, и тогда поднимется шум-гам. Но не стрелять же в собаку! Тогда все эти гады мигом расползутся», – с досадой размышлял Коготь.

Собака постояла на крыльце, навострив уши и принюхиваясь к запахам ночного леса. Затем Пират сбежал по ступенькам крыльца во двор, покрутился возле колодца и вдруг замер, повернув голову в сторону капитана, стоящего за деревом примерно в пятнадцати метрах от колодца. Собака принюхалась, а потом рявкнула и с лаем бросилась на Когтя. «Началось. Только тебя тут не хватало», – со злостью подумал капитан.

Однако нужно было действовать. Он схватил автомат одной рукой за ствол, а другой – за приклад и выставил перед собой оружие, словно преграду, забыв о боли в левой руке. Собака прыгнула на автомат, пытаясь вцепиться в него зубами, и в это мгновение Коготь изо всей силы носком сапога саданул псу по самому уязвимому месту животного – по нижним ребрам. Собака взвизгнула и упала рядом с капитаном. Коготь выхватил нож и, навалившись сверху, зарезал животное.

Забросив автомат на плечо, он, пригибаясь, побежал к дому. Едва капитан укрылся, присев за колодцем, как на пороге появился хозяин с ружьем в руках. «Пират! – крикнул он, подзывая собаку. – Ты где?» Хозяин закрыл входную дверь и спустился с крыльца во двор. «Пират, ко мне!» – снова крикнул он и повел стволом ружья из стороны в сторону.

Коготь слышал тяжелое дыхание человека где-то рядом. Хозяин постоял немного, а затем сделал несколько шагов вперед и остановился около колодца. Капитан видел ствол ружья. И как только мужчина сделал шаг вперед, капитан, зажав нож в зубах, с силой дернул за ствол ружья так, что хуторянин потерял равновесие и упал на грудь, ударившись головой о землю. Коготь молниеносно прыгнул на него сверху и всадил нож под левую лопатку. Мужчина слабо захрипел и затих.

«Готов», – хладнокровно подумал капитан и здоровой правой рукой оттащил труп хозяина хутора за колодец. Выдернув из-под левой лопатки убитого нож, Коготь нагнулся, вытер лезвие о снег и спрятал клинок за голенищем сапога, а затем, сняв с плеча автомат, побежал к дому.

Подкравшись к одному из окон, он заглянул внутрь. Шпион – невзрачный сухощавый мужчина среднего роста лет тридцати пяти – стоял возле стола, на котором в стаканах горели две большие свечи, и что-то объяснял, указывая рукой на карту, лежавшую перед ним. Двое диверсантов, сидевших на деревянных стульях рядом, внимательно слушали, кивая головами.

У капитана мгновенно возник план действий. Он пригнулся, обежал дом, поднялся по ступеням, держа автомат наготове. Задержавшись на секунду возле двери, он сделал глубокий вдох и, преодолевая боль, резко дернул левой рукой дверь на себя. Врываясь внутрь, что было силы проорал: «Вы окружены! Сдавайтесь!» Едва один из диверсантов попытался вскочить, как автоматная очередь скосила его, отбросив назад, и он с грохотом упал на пол.

После такого «показательного расстрела» никто из врагов больше и не подумывал о сопротивлении. «Руки вверх! Стреляю без предупреждения!» – крикнул капитан и для пущей убедительности выпустил очередь над головами врагов. Это полностью их деморализовало. Вскинув руки вверх, они стояли перед капитаном. Придерживая левой рукой автомат, Коготь извлек из-за голенища нож и бросил его к ногам шпиона. Решив с перепугу, что в них летит граната, и шпион и диверсант с воплями попадали на пол. «Встать, гады, а то прикончу!» – приказал капитан. Лишь через несколько секунд враги поднялись. «Возьми нож, что на полу, – кивнул капитан в сторону шпиона, – и срежь пуговицу на штанах у себя и у твоего пособника!» Шпион крикнул по-русски: «Я все сделаю, только не стреляйте». Он выполнил приказание Когтя. «А теперь по одному выходите!» – скомандовал капитан.

Враги двинулись с места, и их штаны поползли вниз. Коготь непроизвольно улыбнулся, но тут же, мрачно насупившись, крикнул: «Держите руками штаны, чтобы они не сваливались! – а затем уже тише добавил: – Так-то вам будет топать веселее». А сам подумал: «Да и мне поспокойнее, руки у них теперь будут надежно заняты. Разбежаться в стороны будет сложно».

К утру капитан вывел пленников к населенному пункту, где стоял советский пехотный батальон. Солдаты долго смеялись, услышав рассказ Когтя о том, как немецкие шпионы брели по ночному лесу, поддерживая руками штаны без пуговиц. Как только шпиона и диверсанта доставили в Москву, полковник Костомаров вызвал Когтя к себе в кабинет.

– Разрешите войти, товарищ полковник? – переступив порог кабинета, спросил капитан.

– Входи, Коготь, – Иван Антонович встал из-за стола и, подойдя к капитану, протянул ему свою широкую ладонь.

Офицеры обменялись крепким рукопожатием.

– Молодец, капитан, отлично поработал, – не скрывая восхищения, произнес полковник. – Тебя брали, так сказать, на подстраховку, чтобы ты набрался опыта, подучился. Но похоже, ты и сам можешь многих и многому поучить. В одиночку, когда твои товарищи погибли, ты не спасовал, продолжил выполнение операции и, что самое главное, выполнил ее в полном объеме. Приятно служить с такими людьми, как ты, Коготь! Будешь, капитан, представлен к боевой награде.

– Служу Советскому Союзу! – чеканя каждое слово, воскликнул Коготь.

У капитана была перебинтована голова, сквозь повязку просачивалась кровь. Не ускользнуло от внимательного взгляда Костомарова и то, что левая рука подчиненного сильно опухла.

– Это результат аварии? – кивнув на забинтованную голову и покосившись на травмированную руку, спросил Иван Антонович.

– Так точно, товарищ полковник. Я чудом выжил. Был страшный гололед.

– Знаю, капитан, мне уже докладывали об этом происшествии, – перебил Костомаров и тут же попросил: – Ну-ка покажи руку.

Стесняясь, Коготь приподнял левую руку. Взглянув на желто-синюю искореженную кисть, полковник присвистнул:

– Так ты что, выходит, с одной рукой шел на выполнение этого сложнейшего задания?

– Не совсем так, Иван Антонович. Все-таки пальцы тогда я мог сжимать, – пожал плечами Коготь.

– А сейчас, капитан, ты можешь пошевелить пальцами, сжать ладонь? – строго спросил полковник.

Коготь не хотел говорить о своей травме, но пришлось.

– В данный момент не могу, товарищ полковник.

– Садись, капитан, – спохватившись, сказал Костомаров. – Что же это я раненного человека держу на ногах.

– Да ничего страшного у меня нет, Иван Антонович. Побаливает немного рука, но это мелочь. Я готов продолжить службу.

– Из железной породы людей ты, капитан, – отодвинув от стола стул, сказал полковник и приказным тоном произнес: – Садись.

Коготь опустился на стул. Полковник обошел стол и сел в свое кресло.

– А голова как? – не успел капитан ответить, как Костомаров махнул рукой: – Да ты все равно правды не скажешь.

– Все в порядке, товарищ полковник, – тихо ответил капитан.

– Вот, что и требовалось доказать. Рука сломана, возможно, пережил сотрясение мозга и, не дай Бог, еще какие внутренние травмы, а говоришь, что все нормально, – развел руками Костомаров. Иван Антонович замолчал на несколько минут, что-то обдумывая, а затем сказал: – Запомни, Коготь, ты служишь в контрразведке, а это значит, что ты относишься к особой касте людей – лучших из лучших бойцов. И даже среди них ты выделяешься мужеством, умением трезво мыслить в сложнейших ситуациях. Я должен, капитан, беречь таких людей, как ты. Беречь для выполнения особо сложных заданий, таких, с которыми никто иной не справится. А посему мы поступим следующим образом. Ты прямо сейчас отправишься в госпиталь.

– Товарищ полковник, я боксер, занимался боксом до войны. Приложу лед к руке, и через день все пройдет, – запротестовал Коготь.

– Это приказ, капитан! – жестко обрубил Костомаров и, взглянув на Когтя, добавил: – Я должен быть уверен в том, что мои подчиненные здоровы и готовы в любой момент действовать. А ты сейчас, мягко сказать, не в порядке. Поэтому тебе следует подлечить руку, тебя обследуют, проверят в госпитале. И только после этого вернешься на службу.

Полковник снял трубку телефона внутренней связи и приказал кому-то:

– Через пять минут подгоните машину к крыльцу. Доставьте капитана Когтя в госпиталь. Да, именно так. Потом доложите мне лично. – Иван Антонович бросил трубку на рычаг и, повернувшись к капитану, произнес: – Лечись там как следует, Коготь. Я тебя знаю… В этом госпитале главврач – мой лучший друг, если что, он скажет мне, а я… – полковник улыбнулся и шутя потряс кулаком. – В общем, ты меня понял.

– Так точно, товарищ полковник.

– Ты слышал, капитан, внизу будет ждать машина. Лейтенант Сомов лично тебя доставит в кабинет главврача, – Костомаров снова улыбнулся, – чтобы ты, Коготь, ненароком не сбежал по дороге. Вопросы есть?

– Никак нет, товарищ полковник.

– Тогда выполняй, капитан.

– Есть.

Коготь собрался было выйти, но Костомаров остановил его:

– Погоди, капитан, секунду. Геройский ты мужик, Коготь, вот что я еще хотел тебе сказать. Езжай в госпиталь и хорошенько подлечись, – приказал Костомаров.

В госпитале бродили острые эфирные запахи. Молоденькая медсестра невысокого роста, с веснушчатым детским лицом провела Когтя в кабинет профессора Олега Филипповича Никонорова – худого мужчины шестидесяти пяти лет, однако со звонким, крепким голосом.

– Ложитесь, капитан, на кушетку, я вас осмотрю, – распорядился профессор после того, как медсестра, улыбнувшись Когтю, закрыла за собой дверь, – вас должен был осмотреть главврач, но его срочно вызвали к одному из членов правительства, – понизив голос, сообщил Олег Филиппович, когда капитан лег на кушетку, стоявшую вдоль стены.

– Никаких проблем. В общем-то, я и не считаю, что я больной. Это командир настоял на проверке моего здоровья, – словно оправдываясь за то, что отнимает время у профессора, произнес Коготь.

– Ладно, давайте посмотрим, что там у вас, – профессор встал из-за стола и подошел к пациенту.

После тщательнейшего осмотра Олег Филиппович сообщил:

– У вас, господин хороший, сотрясение мозга, к счастью, не тяжелое. Еще у вас сломаны два ребра и указательный палец на левой руке. Будем лечить.

Профессор сел за стол и, макнув перьевую ручку в чернильницу, принялся что-то записывать.

– Скажите, профессор, долго ли мне придется здесь загорать?

Олег Филиппович прекратил писать и глянул на капитана:

– Если бы сейчас было мирное время, то не менее трех недель. Не волнуйтесь, больше десяти дней вас здесь никто держать не будет, очень много раненых поступает к нам в госпиталь каждый день.

– А сократить срок моего пребывания в госпитале никак нельзя, профессор?

– Нет, нельзя. Уж вы наберитесь терпения, друг мой. Еще навоюетесь.

«Десять дней в госпитале, – с ужасом подумал Коготь, – да я здесь с ума сойду от безделья». И в этот момент в дверь кто-то постучал.

– Да, пожалуйста, войдите, – рассеянно произнес профессор, продолжая писать.

Дверь отворилась, и вошла Она. Коготь сидел после осмотра профессора на кушетке. Повернув голову, он увидел высокую, стройную молодую девушку в белом халате. Его поразили ее большие, выразительные карие глаза, длинные русые волосы, заплетенные в косу. Она была удивительно красивой, неотразимо женственной. Бледная кожа, правильные черты лица. Легкие, грациозные движения. Казалось, что она вот-вот начнет плавно танцевать. Коготь не мог отвести от нее глаз. Он понял, что никогда до этого не видел такой удивительно светлой женской красоты.

– Прошу прощения, Олег Филиппович, в операционной тяжело раненный, срочно нужна ваша консультация, – сказала она.

– Да, конечно, Варвара Алексеевна, сейчас иду. Вот я уже дописал.

Профессор встал из-за стола с листком бумаги, исписанным размашистым, торопливым почерком, и подошел к девушке.

– Познакомьтесь, Варвара Алексеевна, это капитан Владимир Коготь, – кивнул в сторону капитана профессор. – Высокое начальство хочет, чтобы мы поскорее вернули его в строй. Я пойду в операционную, а вы займитесь им. Я набросал примерную схему лечения, вот, держите, – протянул Олег Филиппович девушке исписанный лист, – словом, вы назначаетесь лечащим врачом капитана.

Профессор вышел и оставил Когтя и Варвару Алексеевну наедине. Воцарилось неловкое молчание.

– Меня Владимиром зовут, можно звать Володей, – преодолевая смущение, выдавил Коготь.

– Варя, – тихо произнесла девушка. – Я – врач-хирург.

– Удивительное у вас имя, – набравшись храбрости, сказал Коготь.

– Посмотрим, что написал профессор, – девушка внимательно прочитала и сказала: – Что ж, все ясно, начнем лечение, – улыбнулась она.

А Коготь был готов тут же признаться ей в любви. Однако этого момента пришлось ждать долгих десять дней.

Варя каждое утро осматривала пациента, и Коготь замечал, что на ее щеках, когда она начинала говорить с ним, появлялся легкий румянец. Он и сам не был говоруном, поэтому они больше общались взглядами.

Перед выпиской Коготь решился на отчаянный шаг, рассудив: «Сейчас или никогда». Он, прогуливаясь по коридору, заметил, как Варя зашла в ординаторскую. Сердце учащенно забилось в груди капитана, и он, подойдя к двери, решительно повернул ручку.

Варя стояла к нему спиной, глядя на парк, который начинался сразу же за госпиталем.

– Позвольте войти, Варвара Алексеевна? – надтреснувшим вдруг голосом спросил Коготь.

Она повернулась к нему и машинально поправила прическу рукой:

– Да, входите. Вы что-то хотели спросить, товарищ капитан?

Ему показалось, что в ее чудесных глазах блеснул какой-то еле уловимый свет.

– Варя, выходите за меня замуж, – выдохнул Коготь и, преодолевая смущение, пристально посмотрел на девушку.

– Но мы же так мало знаем друг друга, – тихо сказала Варя.

– А мне кажется, что я знаю вас всю свою жизнь. Я вас люблю, Варя. Очень крепко люблю.

– Вы мне тоже не безразличны, – покраснела Варя, – но ведь сейчас война, товарищ капитан.

– Согласен, обстоятельства не самые лучшие, но вместе нам будет проще побеждать врага, каждому на своем месте.

Коготь решительно подошел к девушке и, нежно обняв, поцеловал ее в губы.

На следующий день, когда Варя пришла на работу, в ординаторской стоял букет цветов, который «организовал и доставил» в госпиталь Андрей Самойлов по просьбе капитана.

После выписки Коготь первым делом отправился к Костомарову. Он с волнением думал: «Идет война. Я служу в контрразведке. Что скажет начальство насчет моей женитьбы?»

С этими мыслями капитан постучал в кабинет Ивана Антоновича.

– Здравия желаю, товарищ полковник, – войдя, сказал Коготь.

Костомаров оторвался от документов, с которыми работал все утро.

– Тебе того же, капитан. Рассказывай, ну как, подлечился? Все у тебя нормально со здоровьем?

Коготь присел на стул возле стола.

– Готов к выполнению любой боевой задачи, товарищ полковник. Я полностью здоров.

Костомаров взял со стола папиросы, спички и прикурил:

– Это хорошо, что ты здоров. А заданий, капитан, будет немало. Тебе придется взяться за одно дело прямо с сегодняшнего дня.

– Я готов, Иван Антонович, но у меня… – Коготь замолчал, подыскивая слова, а затем произнес: – В общем, у меня к вам личный разговор.

– Давай, выкладывай, Коготь. Что-то стряслось?

Этот вопрос смутил капитана, и он запинаясь сказал:

– Короче, мне понравилась одна девушка – она врач. Я хотел бы на ней жениться. Учитывая, что время военное, я посчитал, что должен сообщить об этом вам, товарищ полковник.

Костомаров откинулся на спинку стула и пристально посмотрел на Когтя. Его губы сжались, брови нахмурились.

– Ты служишь в контрразведке, – повысил голос Иван Антонович, – весь наш народ ведет кровопролитную войну с коварным, жестоким врагом.

Услышав эти слова начальника, Коготь почувствовал, что готов провалиться сквозь землю. Костомаров еще немного помолчал, а затем скороговоркой выпалил:

– Но ежели твоя девушка красавица, да еще и врач, ты, капитан, просто обязан на ней жениться.

Костомаров рассмеялся, довольный тем, как ему удалось разыграть своего подчиненного. Коготь облегченно вздохнул и улыбнулся.

– Интересно выходит, капитан, – задумчиво произнес Иван Антонович, – я тебя послал на задание, выполняя которое ты чуть было не погиб, и я же выписал тебе, считай, счастливый билет в госпиталь, где ты нашел свою… Как зовут докторшу?

– Варвара Алексеевна… Варя, – поспешил ответить Коготь.

– Прекрасное русское имя. Что ж, ты мой должник, капитан. Наливать будешь, – усмехнулся Костомаров.

– За этим дело не станет, товарищ полковник.

– Еще бы, девушку-врача отхватил! Ну а если серьезно, то, что ты поставил меня в известность о своей личной жизни, – это правильно. Однако, само собой разумеется, Варя не должна знать, где ты служишь, – твердо сказал Костомаров.

– Ясно, товарищ полковник.

– Тебя еще проинструктируют на этот счет, капитан. Ну а если она вдруг спросит об этом сейчас, просто скажи, что это военная тайна. Ты служишь Родине – вот и все.

– Вас понял, товарищ полковник.

– Что ж, поздравляю тебя, Владимир Николаевич, желаю счастья и детишек само собой побольше.

– Спасибо, Иван Антонович.

– А когда собираешься жениться? – поинтересовался полковник Костомаров.

– Примерно через месяц.

– Скажешь мне, капитан, точное число. Будет у тебя в тот день выходной от службы.

Ровно через месяц после памятного разговора с полковником Костомаровым уже майор Коготь и Варя Аксенова поженились.

Коготь улыбнулся, вспомнив знакомство с Варей, а также свадьбу, на которой были только самые близкие друзья молодоженов, включая и лейтенанта Андрея Самойлова.

Отдохнув четыре часа, смершевцы подкрепились тушенкой, гречневой кашей, попили воды из фляг и продолжили путь. В густом таежном лесу в темноте непросто было идти, но когда рассвело, группа прибавила шаг и пошла быстрее.

– По моим подсчетам, идти до озера осталось не более пятнадцати километров, – оглянувшись на шедшего позади капитана Андронова, сказал Коготь.

– Если ничего не помешает, то через три – четыре часа будем на месте, – кивнул Степан Иванович.

– Прибавить шаг! – повысил голос майор.

Когда смершевцы огибали подножие холма, их заметил мужчина, облаченный в поношенную военную форму, не имевшую знаков различия. Он залег за деревом и принялся рассматривать группу Когтя в бинокль. «Интересно, чего они тут лазят? Раньше солдаты здесь не появлялись, – размышлял он. – Видимо, направляются озеру. Но зачем?» Посмотрев вслед удаляющимся военнослужащим, мужчина повернулся и пошел своей дорогой.

Коготь первым заметил искрящуюся водную гладь.

– Кажется, впереди Нельское озеро! – радостно сообщил майор, повернувшись вполоборота к подчиненным.

Яркое солнце порождало миллионы красочных бликов на поверхности озера. Лес стал редеть, и вскоре смершевцы остановились возле берега.

– Ничего себе озерцо! – воскликнул лейтенант Анютин.

– Озеро Нельское имеет более двадцати километров в длину и около четырех километров в ширину, – сообщил Коготь.

– Порыбачить бы здесь, – мечтательно произнес Егоров.

– Порыбачишь когда-нибудь, – кивнул майор. – На сегодня, однако, у нас другие задачи.

Коготь извлек из планшета, висевшего у него на боку, карту и, присев на правое колено, всмотрелся в нее.

Несколько уток, стремительно вспарывая воздух короткими крыльями, пронеслись у офицеров над головами и приводнились на озерной глади.

– Примерно через полтора километра, если верить карте, западнее озера начнется болото. Но там должен быть небольшой проход. Надо в этом убедиться самим. Группа, вперед! – приказал Коготь.

Обогнув озеро слева, бойцы вскоре вышли к болотистой местности. Из-под ног майора неожиданно вспорхнула белая куропатка. Идти становилось все труднее и труднее. След от сапог сразу же заполнялся мутно-ржавой, застоявшейся водой.

– Зачем нам это болото, товарищ майор? – спросил капитан Андронов.

– Я же говорил, что всему свое время, товарищ капитан. Пока оно еще не наступило. Идем ближе к озеру и держим ушки на макушке, чтобы не провалиться.

Полукилометром дальше Коготь обнаружил узкий проход в болоте, поросший низким кустарником.

– Карта не врет, – радостно сказал майор. – Надо обследовать и другой берег. Но не обходить же нам озеро! А самый короткий путь – по прямой.

– То есть через озеро, – осторожно сказал Андронов.

– Правильно мыслишь, капитан.

– Добраться туда мы можем вплавь, но с оружием это как-то несподручно. – Офицеры переглянулись, а Коготь тем временем продолжил: – Можно использовать какое-нибудь подручное средство, например упавшее дерево, или соорудить плот.

Не прошло и получаса, как группа нашла поваленное ветром небольшое дерево.

– Вот оно и поможет нам доплыть до противоположного берега. Хватаем его, ребята, и тащим к воде, – приказал Коготь.

Сложив одежду и оружие на ствол дерева и прикрепив все это ремнями и веревками, предусмотрительно захваченными с собой, смершевцы, взявшись за ветки с двух сторон, отнесли дерево в воду и поплыли. Примерно через два часа они выбрались на противоположный берег озера и обнаружили там огромное болото, подступавшее к самому берегу.

– Тот, кто составлял карту, знал что делал. Что ж, греться будем на другом берегу. Поплыли обратно! – скомандовал Коготь.

Смершевцы снова поплыли, держась с двух сторон за ветки. Андронов, плывший рядом с Когтем, спросил:

– Товарищ майор, к чему все эти заплывы? Может, все-таки объясните своему заместителю?

– Еще немного потерпи, капитан. В воде беседовать как-то не с руки. Доплывем до берега, обсохнем, тогда все и расскажу.

Назад плыли несколько дольше, поскольку все уже изрядно устали и продрогли. Когда дерево вытащили на берег, офицеры поспешно переоделись в сухую одежду и пробежали пару десятков метров, приседая и поднимаясь на ходу и размахивая руками, чтобы согреться.

Выйдя на тропу, проложенную в болоте, Коготь остановился.

– Мы не зря пришли к Нельскому озеру и переплыли его туда и обратно, – сказал он. – Дело в том, что это озеро по сути является воротами к полигону. Оно имеет важнейшее стратегическое значение в нашей операции.

– Что-то я не понимаю, товарищ майор, – развел руками Андронов.

– Мне нужно было убедиться в достоверности карты касательно озера Нельского и прилегающих к нему огромных болот, как бы подковой охватывающих полигон. Проще говоря, выйти к полигону можно слева от озера, а для противника получается, что справа, – уточнил майор, – по небольшому узкому проходу. Но об этом проходе, кроме нас, могут знать только местные жители. Значит, немцы, не зная прохода, вероятнее всего, поплывут по озеру. Для отборных диверсантов Абвера двадцать километров водной преграды – не больно-то серьезное препятствие. Мы все проверили и увидели своими глазами, – Коготь обвел взглядом товарищей. – Немцы, повторяю, пойдут где-то здесь, не сунутся они в болото.

– Выходит, что озеро Нельское – ловушка для диверсантов Абвера, – констатировал Самойлов.

– Так все и задумывалось при строительстве полигона, но об этом не знает даже его начальник, полковник Веригин, – улыбнулся майор. – Набросок карты местности пару недель назад мы «подарили» одному из агентов Абвера. Так что Канарис и его контора прекрасно осведомлены о путях подхода к полигону.

– Но, как вы сказали, товарищ майор, о проходе через болото фрицы не знают.

– Не знают, – подтвердил Коготь, – если только кто-нибудь из местных жителей не работает на фашистов. Хотя полковник Веригин заверил меня, что каждого жителя деревни Павловское проверяли, и не один раз. Но кто его знает, всякое может быть, – пожал плечами майор. – По крайней мере, такой вероятности развития событий я бы не исключал полностью.

– Но это же значительно облегчает нам выполнение задачи, – воодушевился Андронов. – Раз диверсанты пойдут где-то здесь, значит, мы можем их встретить и поступить с «гостями» по своему усмотрению, не так ли, майор?

– Не все так просто, – вздохнул Коготь. – Да, с одной стороны, мы знаем примерно, где они могут пройти. Но озеро Нельское большое, а нас всего шесть человек. К тому же немцы все же могут пойти через болото. Такую вероятность исключить нельзя. Вот и попробуй их засечь, тем более что это будут не рядовые солдаты, а опытнейшие диверсанты, готовые пойти на смерть ради выполнения задачи. Но, с другой стороны, – майор улыбнулся и оглядел свою группу, – мы ведь тоже не лыком шиты. Так что придется помозговать, как немцев не пропустить к объекту, поскольку я хочу преподнести им один подарочек или сюрприз, это уж как кому угодно.

– И что за подарок, товарищ майор, если не секрет? – спросил младший лейтенант Абазов.

– О подарках раньше времени не говорят, примета плохая.

– Любите ты, Владимир Николаевич, тайны, – усмехнулся Андронов.

– Работа у нас такая, капитан. Ну что, возвращаемся на полигон, товарищи офицеры? – бодро спросил Коготь.

– Это же более пятидесяти километров по тайге еще топать, – поправив на плече снайперскую винтовку, сказал Егоров.

– Такие прогулки, товарищ младший лейтенант, если станут регулярными, укрепят твой дух и здоровье, – съязвил Коготь и приказал: – Вперед, на базу!

Пройдя десять километров по тайге, группа офицеров СМЕРШа остановилась на привал.

– Полчаса отдыхаем, – взглянул на командирские часы майор, – а затем в путь-дорогу. По моим подсчетам, к утру мы должны добраться до полигона.

Коготь сел на поваленную ветром сосну и, стащив сапоги, перемотал портянки. Он увидел метрах в тридцати от основной группы Анютина, который, присев возле дерева, курил. Майор поднялся и, не торопясь, пошел к нему.

– Отдыхаем, Павел Капитонович? – подойдя вплотную к лейтенанту, спросил Коготь.

– Да, папиросой балуюсь, товарищ майор, – поднялся лейтенант.

– Сиди, отдыхай, у нас же привал, – махнул рукой Коготь.

Анютин сел, прижавшись спиной к стволу дерева, рядом с ним устроился майор.

– Говоришь, балуешься папиросой, – завязывая разговор, начал майор.

– Да я почти не курю, Владимир Николаевич. Бывает, истреблю одну-две в день. Иногда просто за компанию, так, чтобы, как говорится, поддержать беседу с товарищами.

– А я вот бросил. Жена у меня, понимаешь, военный врач, убедила одним словом. Ну, я подумал пару деньков, а потом одним махом решил проблему. Некоторые постепенно бросают, не по мне это. Если замахнулся для удара, то бей, а иначе нечего выпендриваться.

– Да, вы правы, товарищ майор, – согласился Анютин.

Некоторое время они молчали. Первым заговорил Коготь:

– Я прочитал в твоем личном деле, что ты специалист по дымовым средствам, огнеметам и пулеметчик первоклассный. Откуда такая тяга к дыму и огню? Если бы я был пожарным, то меня это наверняка бы насторожило.

Анютин улыбнулся и, посмотрев на майора, пошутил:

– Вы же знаете, что дыма без огня не бывает, как не крути. А если серьезно, я рос в детдоме под Тулой.

– Прости за вопрос. Ты сирота?

– Мать погибла, когда ночью возвращалась с работы. Она ехала на велосипеде, а из-за поворота выскочил грузовик, – лейтенант замолчал, проглотив комок горечи, а затем продолжил: – Мне тогда было всего девять лет, маленького росточка, метр с кепкой про таких говорят. Отец и до этого здорово пил, а тут и вовсе запил беспросветно. Нашли его через месяц возле магазина, с колотой раной в груди. Повздорил он по пьяни с уголовником, а тот, недолго думая, выхватил нож и оборвал жизнь моего папаши-алкаша. Правда, добрый он был, хоть и непутевый. Посадит, бывало, меня на свое колено, обязательно угостит сахаром и скажет: «Я тебя, Пашка, на лошадях покатаю». Все время обещал, да так и помер, не покатав ни разу, – тяжело вздохнул Анютин. – А у меня мать сама из детдома была, никаких родственников. А от отца все его родные давно отвернулись. Так я остался совсем один, и путь у меня был один – в детдом.

«А наши судьбы с тобой, Паша, чем-то похожи», – слушая лейтенанта, с грустью подумал Коготь.

– Я не мог смириться со своей судьбой, убегал несколько раз, меня ловили и возвращали назад, – продолжил свой рассказ Павел. – Учительница у нас была одна, Марья Никоноровна, она все время твердила, что по мне тюрьма плачет и моя жизнь обязательно пройдет за решеткой. Несмотря на то что я был небольшого роста и щуплый, характер у меня был еще тот. Если кто меня обижал, я спуску не давал, до трех, как говорится, не считал, бил первым. После каждой драки Марья эта не унималась, трендела и трендела, что до тюрьмы мне осталось недолго. Разозлило меня все это. Захотел я стать человеком, пробиться в люди. Сидел над учебниками допоздна. Память у меня отличная, на лету все схватываю.

– Я заметил, что ты наблюдательный, – вставил Коготь.

– Так вот, вскоре я всех догнал и перегнал по учебе в классе. Особенно мне нравились такие предметы, как математика, физика и химия. Любил я потом повторять всякие опыты после уроков. Мастерил что-то, взрывал в парке… Нравилось мне испытывать на практике то, о чем я узнавал на уроках в школе. В восемнадцать лет призвали меня в армию, а через полгода началась война. Неподалеку от Могилева, ночью, я один с минами, которые сам же и изготовил, пробрался на немецкие позиции, снял часового, установил мины и подорвал два танка и одно самоходное орудие. Вот так это и началось. Во время отхода нашей роты я из пороха и еще разных там штуковин смастерил нечто вроде дымовой бомбы. Когда немцы подошли ближе, я ее и рванул. Перепугал фрицев до чертиков: такое едкое дымище стояло там несколько часов. Так фашисты, вместо того чтобы преследовать нас, драпанули в прямом смысле этого слова. Они подумали, что мы применили химическое оружие, – Анютин тихонько засмеялся. – За это дело я получил свою первую медаль «За отвагу».

– Тебе надо было еще вручить медаль «За смекалку», – сказал Коготь.

Они рассмеялись.

– Возможно, – пожал плечами Анютин, – только такой медалью пока не награждают.

– А насчет дыма и бомбы – интересная мысль, – задумчиво произнес майор.

– Что вы имеете в виду? – поинтересовался лейтенант.

– Так, одна идея пришла в голову. По ходу дела разберемся, – ушел от ответа майор. Оглянувшись на прочих подчиненных, он поднялся и скомандовал: – Привал окончен, продолжаем путь. – Затем Коготь повернулся к Анютину: – Это здорово, что ты оказался настырным парнем, лейтенант.

Группа продолжила путь к полигону, петляя среди деревьев. Коготь шел, внимательно наблюдая и вслушиваясь. «В тайге расслабляться нельзя», – вспомнил он поучения своего деда Петра. В данной ситуации это было особенно актуально.

Как и рассчитывал Коготь, утром, когда рассвело, они подошли к полигону и связались по рации с полковником Веригиным. Группу Когтя впустил часовой через металлические ворота, встроенные в забор из колючей проволоки. Таких ворот Коготь во время обхода полигона насчитал пять.

«Виллис» вскоре подкатил к вышке, где его уже поджидали. Погрузившись в джип, смершевцы поехали к штабу. Умывшись в умывальнике и плотно позавтракав в офицерской столовой, Коготь пошел к начальнику полигона, велев своим людям хорошенько отдохнуть и выспаться.

– Рад тебя видеть, майор, – поприветствовал Когтя полковник в своем кабинете.

– Доброе утро, Семен Петрович.

– Присаживайся, Владимир Николаевич, налазился небось до тошноты.

Майор сел на диван, скрестив ноги:

– Такого симптома за собой не наблюдал, но, по правде говоря, путь мы прошли немалый, Семен Петрович.

– Что-нибудь интересное обнаружили? – поинтересовался Веригин.

– Ничего особенного. Скажем так, мы просто ознакомились с местностью.

– Ой, хитришь ты, майор, наверняка подметил ты немало, впрочем, это не мое дело. Я отвечаю за полигон. Ну и чем смогу – помогу, это уж само собой.

– Помощь действительно потребуется, Семен Петрович, – задумчиво произнес Коготь. – Но сначала нам нужно обсудить одно очень важное дело касательно взрыва на полигоне. Здесь нужны тщательная подготовка и почти математический расчет. – Начальник полигона придвинулся к столу, а майор произнес: – Мы поступим следующим образом…