Читать книгу Комната исполнения желаний. Часть 1 - Сергей Максимович Ермаков - Страница 3

Валентина расслаблено опустилась в потертое кресло, стоящее рядом с рабочим столом своей подруги в технологическом отделе:

– Привет Надежда.

Ее подруга подняла голову от бумаг и улыбнулась:

– А, здравствуй Крылова. Каким ветром?

Валентина умиротворенно смотрела на плавный танец пылинок в солнечном потоке, струящемся из окна на пол. Она поправила на плече бретельку летнего платья:

– Да вот, шла мимо, решила зайти. Ты что не рада?

– Брось ты, Валь. Конечно, рада. Просто интересуюсь. По делам у нас?

– А, куда мы без них? Не потопаешь – не полопаешь.

Технологический отдел размещался в той же самой комнате, в которой он располагался до того, как предприятие постигла приватизация. Ремонт в комнате новое руководство не сочло нужным делать, как, впрочем, не посчитало нужным обновить и мебель для сотрудников. Правда, сотрудников это не очень расстроило. К старой мебели они привыкли, как привыкают к старым, проношенным до дыр домашним тапочкам. Обстановка в комнате состояла из столов и стульев застойного времени, книжного шкафа, с противно скрипящими дверцами и продавленного кресла, в которое сейчас пристроилась Валентина. Перемены в основном отразились на персонале отдела, вернее, на его численности. Несколько столов явно не имели хозяев. Не было на них предметов выдававших присутствие людей. Стол Надежды был ближайшим к двери. Этот стол Надежда заняла, когда ей неожиданно предложили место на этом предприятии. Ее квалификация и опыт позволила Надежде быстро достичь места начальника технологического отдела. От двери стол отделяло только кресло. От самого кресла до двери было пять-шесть шагов. Валентина рассеянно осматривалась, пытаясь понять причину своего хорошего настроения, которое ее каждый раз охватывало в этой комнате. Первое, что привычно пришло на ум, была незатейливая, но все просто объясняющая мысль:

– Наверное, просто ностальгия. Молодость. Романтика. Розовые очки прошлого.

В ее памяти всплыли фотографии из домашнего альбома, где они молодые, задорные, улыбающиеся снялись на майском субботнике.

Валентина печально посмотрела на подругу:

– Неужели и я, как Надька постарела, и подурнела? Боже мой. А нам ведь еще и сорока лет нету.

Она мысленно с печалью усмехнулась:

– Господи, какими же старыми нам казались тогда сорокалетние. Ужас!

Валентина отогнала от себя наваждение невеселых мыслей о возрасте, и отдалась атмосфере спасительной безмятежности:

– Слушай Надь, как же у вас хорошо. Каждый раз, когда я к тебе на работу прихожу, я здесь отдыхаю.

Надежда усмехнулась, как добрая хозяйка:

– Приходи, и отдыхай на здоровье. Я от тебя хоть новости узнаю про наших. Кстати, как там Татьяна поживает?

– Хорошо поживает. Она сейчас в командировке в Шанхае. Китайцев учит как пресс формы проектировать.

Надежда, делая пометки карандашом в своих бумагах, вздохнула:

– Везет же людям. В загранкомандировки ездят.

Она посмотрела на свою гостью:

– Неплохо вы с ней устроились.

Валентина жеманно повела плечами:

– В чем проблема? Давай к нам. Мы тебя разрекламировали что надо. Айварс меня уже в который раз спрашивает, о тебе.

Надежда рассеянно поинтересовалась:

– Чего спрашивает?

Валентина насмешливо хмыкнула:

– Спрашивает, когда ты к нам перейдешь? У нас ни одного толкового технолога нет. Чуть что, к вам на поклон идем. А ваш Бульдозер с нас три шкуры дерет за ваши услуги. Мы же с тобой уже выясняли, что наши зарплаты в два раза выше ваших. Чего ты ждешь?

Надежда недовольно поморщилась:

– Нет. Не могу я, пойми. Бульдозер меня к себе взял, когда я вообще на мели была, без копейки сидела.

Валентина с легким раздражением ответила:

– Да помню я. Все, до сих пор, обижаешься, что мы тогда про тебя забыли. Но ты пойми, ты тогда на больничном была, когда мы свое предприятие создавали, потому тебя тогда и не нашли.

Надежна поспешно отмахнулась:

– Да не обижаюсь я. Ладно тебе. Хватит передо мной виниться. Проехали, все быльем поросло. Все нормально

На ее лице проползла скептическая улыбка:

– Хотя… может это к лучшему.

Улыбка Надежды стала романтической:

– Вы меня не нашли они меня. А, он нашел. И вылечиться помог и с зарплатой не обидел. Да не казнитесь вы, я же все понимаю, не школьница. Замяли. Не уйду я от него. И не зовите. От добра, как говориться, добра не ищут. Да и технологов свободных хоть пруд пруди. Что на мне свет клином сошелся? Спасибо конечно, что не забываете.

Валентина недовольно поморщилась:

– Да ладно тебе. Технологов, говоришь пруд пруди? Подкатывались мы и Грязнову со Славиным, и к Самолетову. Стоят они на рынке, ерундой какой-то торгуют. Что ты думаешь? Наотрез оказались идти. Говорят, все, на наш век катаклизмов хватило, больше не надо. Мы, говорят, уж как-нибудь на рынке перекантуемся. А пока мы с Татьяной их обхаживали, Айварс взял Норильмана. Ну, ты понимаешь.

Надежда усмехнулась, и покачала головой:

– Да уж приобретение, не приведи господи.

– То-то и оно. Напел он в уши Айварсу, что все технологические достижения вашего предприятия это – его заслуга. И наше предприятие он тоже поднимет на небывалую высоту. Айварс его и взял. Нам стал хвастаться. Вот, говорит, какого я классного технолога нашел. Я Айварсу говорю, да все перекрестились, когда Норильман ушел. А он мне, дайте другую кандидатуру. А теперь этого Норильмана никакой силой выковыришь. Переложить свою задачу на чужие плечи, это он мастер. Критиканствовать, это его, хлебом не корми, дай кого-нибудь охаять. Он теперь из кабинета Айварса не вылезает, напрашивается на заграничные командировки.

Надежда внимательно посмотрела на Валентину:

– Слушай, я никак в толк не возьму, а с какого бока-припека у вас этот Айварс появился?

Валентина с апломбом пояснила:

– Так мы же СП, он представитель китайской стороны, а заодно генеральный директор. Но в кадровых вопросах он слабак. Не то, что ваш Бульдозер.

Надежда насмешливо усмехнулась:

– Так в чем дело? Давай ты к нам переходи. Коллектив у нас что надо. Чего ты из себя сироту казанскую строишь?

Валентина надменно дернула плечами:

– Я, что головой тронулась? У нас СП, я один из основных учредителей. А у вас так – не предприятие, а недоразумение. И кто я у вас буду? Девочка на побегушках? Нет, спасибо, я этого уже наелась по самое горло. Хватит.

Надежда решила перевести тему разговора на другие рельсы:

– Слушай Валь. Ты мне лучше скажи, чего это ты все Айварс, да Айварс? Он же вроде Танькин мужик. Это ты под него клинья подбиваешь, или он под тебя?

Валентина возмутилась:

– Какие клинья? Ну ты даешь, подруга. Тоже мне придумала. Он в Таньку по уши влюблен. У нас с ним обычные производственные отношения. Он мне что, задания через Таньку должен давать, по-твоему? Я, между прочим, тоже замужем, если ты помнишь? Ты смотри, при Таньке такое не ляпни.

Надежда, примирительно улыбаясь, быстро глянула на подругу:

– Ладно, замяли для ясности. Ты чего пришла-то? Просто поплакаться?

Валентина с напускной обидой, нарочито медленно заговорила:

– Я же тебе говорю. Дело у меня к вам важное.

Надежда с холодком поинтересовалась:

– А чего сидишь, как на именинах. Ждешь что ли кого? Тогда, Валь, давай молча сиди. Поболтать с тобой сейчас не получится, извини, дел много. Лучше после обеда поговорим. Тогда мы с тобой от души потреплемся.

Валентина обиженно промямлила:

– Да, не жду я никого. С чего ты взяла? Я, собственно говоря, к тебе за советом пришла.

– А чего телишься? Выкладывай, не темни, а то у меня сейчас срочная работа горит. До обеда должна успеть.

Валентина перешла на просительный тон:

– Ой, Надь, да тут такое дело, я даже и не знаю к кому обратиться. Решила с тобой посоветоваться.

Надежда нетерпеливо поторопила подругу:

– Кончай телиться, что еще у тебя? Давай рассказывай, только в темпе. Времени совсем нет.

У Валентины забегали глаза:

– Как тебе сказать? Понимаешь, китайцы заинтересовались тут вашей продукцией.

Надежда снова опустила глаза на бумаги на своем столе, и безразличным голосом поинтересовалась:

– Это какой же?

Валентина сделала загадочное лицо:

– Понимаешь. Они все там на фэн-шуе повернуты и зациклены. А тут им в руки попалась какая-то бутылка с вашим клеймом. Они говорят, эта ваша бутылка ихний фэн-шуй несказанно улучшает.

Валентина сделала замысловатый жест рукой, иллюстрирующий ее слова, и посмотрела в лицо подруги. Надежда, не отрываясь от бумаг на своем столе, показала пальцем на старый книжный шкаф со справочниками:

– Такая что-ль бутылка?

Валентина посмотрела туда, куда указывала подруга и увидела на шкафу графин. Графин был ничем непримечателен, выполнен в стиле советских застойных времен. Раньше Валентина, когда бывала здесь, не обращала на него никакого внимания, просто не замечала. Бегло взглянув на графин, она скрестила руки на груди:

– Разыгрываешь? Смешно тебе? Ну, ну.

Надежда с сомнением посмотрела на Валентину:

– Почему разыгрываю?

– Да, потому! Где ихний фэн-шуй, и где этот графин? Это же сельпо.

– Ну, тебе видней. Извини другого нет, не держим. Та-то, китайская бутылка, наверное, значительно красивей этого графина?

Надежда подвинула к себе бумаги на столе и уперлась в них взглядом.

Валентина обижено поджала губы:

– Кончай Надь. Я же серьезно. Китайцы совместный проект предлагают. Серьезный проект. А ты выпендриваешься. Не убежит никуда твоя работа. Помоги, будь другом.

– С чего ты взяла, что я выпендриваюсь? Ничего я не выпендриваюсь. Ладно, рассказывай толком. Чего они хотят? Помогу по старой дружбе.

– Они хотят наладить производство этих фэн-шуйных бутылок. И наладить хотят именно совместно с вами. Ели дело выгорит, обещаю тебе хорошие комиссионные.

Надежда с задумчивостью проговорила:

– Комиссионные, говоришь? Не кинешь?

Валентина не задумываясь заверила:

– Не беспокойся. Железно. Я тебя когда-нибудь кидала?

– Хорошо. Рассказывай, как эта бутылка выглядит? Может чего и придумаем.

– Да я откуда знаю? Я ее в глаза не видела. Мне только сказали, что она этот ихний фэн-шуй улучшает в разы.

Надежда деловито поинтересовалась:

– Фэн-шуй – это, конкретно, что? Ну, чтобы понимать, от куда ноги растут.

Валентина с видом эксперта начала:

– Ну это…

Лицо ее стало задумчивым:

– …Да черт его знает, что это такое? Наверное, чтобы все вокруг было здорово. Чтобы хорошо все было.

Надежда обреченно выдохнула:

– Понятно…

Она наморщила лоб, и задумчиво продолжила:

– А бутылки здесь причем? Китайцы, на сколько я помню, всегда по вазам, по фарфору были спецы. Вазы у них, действительно, что надо, красивые. Я у кого-то в гостях видела. У кого, извини, не помню.

Валентина с апломбом стала наседать:

– Значит должна понимать, что бутылки эти должны быть красивые,

Она с презрением посмотрела на графин, стоящий на шкафу:

– Не этой чета.

Надежда обиженно сузила глаза, и отрезала:

– Извини, никаких других бутылок мы здесь не держим.

Валентина с готовностью подхватила:

– Вот и я удивилась. Вроде это не ваша продукция. Думала ошиблись они. Вы, и какие там бутылки. Что-то не так. Чушь какая-то.

Надежда с усталостью продолжила:

– Да, как тебе сказать, чтобы тебя не обидеть. Не ошиблись они. Графины эти точно у нас сделаны. Но, это так. Короче, в ассортимент производства они не входит. Штучные изделия, не для продажи. Интересно, как твои китайцы эти графины вообще достали? Их всего двенадцать штук сделали. Всех хозяев этих графинов я знаю, они не должны были их отдать.

Валентина растерянно пожала плечами:

– Не знаю. Я же говорю, что не в курсе я. Потому к тебе и обратилась.

Надежда положила локти на стол и ехидно спросила:

– Ладно, черт с ними, с бутылками. Оставим их в покое. А чего это китайцы такого конкретно хотят, что ты так соловьем разливаешься?

Валентина напористо, но с сомнением выложила:

– Хотят наладить совместное производство таких бутылок или графинов. Или купить у вас технологию их производства.

Хитрая улыбка не сходила с лица Надежды:

– Технологию, говоришь, купить? А-а-а, теперь понятно, почему ты ко мне пришла?

– А, к кому я, по-твоему, должна была пойти?

– Да откуда я знаю? А, чего твои китайцы сами-то без нас это производство не запустят? Чего тут сложного? Тоже мне военная тайна – стеклянные бутылки. Сама говоришь ширпотреб.

– А, черт его знает? Не получается у них что-то, не выходит. Айварс говорит, они все повторили, все скопировали, а фэн-шуя нет, хоть ты тресни. Он говорит, они думают, что дело в клейме. От клейма там свет как-то хитро отражается. Но подделывать чужое клеймо – это международное преступление, поэтому и хотят вас взять в долю.

Надежда насмешливо ухмыльнулась:

– Да ладно. Кончай заливать. Китайцы клеймо боятся подделывать? Наше? Отпад! Подделывали, подделывали, а тут испугались? Они чего только не подделывали. Они фирменные знаки всей Европы на свои изделия ставили, и ничего. А, тут у них совесть взыграла? Не поверю. Мы на их подделках уже сколько раз накалывались.

– В смысле?

Надежда с сарказмом продолжила свои рассуждения:

– Сталь у них – дерьмо. Хватает этой стали ровно на гарантийный срок, и не больше. Может они специально такую сталь в изделиях ставят, чтобы спрос на изделия повысить? Не знаю. Типа сломался у тебя инструмент – не жадись, купи новый. А, теперь видать они решили на стекле халяву сделать? Не выйдет. Не получится.

Валентина удивленно посмотрела на подругу:

– Почему?

Надежда с досадой повысила голос:

– Да, елки-палки, Крылова, ты стул возьми, и достань этот графин, сама посмотри. Может прочухаешь, что к чему.

Валентина с сомнением и подозрением посмотрела на подругу, пытаясь понять разыгрывает та ее или нет. Лицо у Надежды было насмешливым, но в этой насмешливости сквозила уверенность в знании чего-то необычного. И Валентина последовала совету. Она встала, и поволокла стул к шкафу. Ножки стула противно скребли по полу. Вставая на стул, она еще раз оглянулась, и с подозрением посмотрела на Надежду, не разыгрывает ли та ее. Изумление постигло Валентину, когда она взяла графин в руки. Никакого розыгрыша не было. По горлышку графина пробегали вверх-вниз чуть заметные радужные полоски света, совершенно незаметные из кресла, в котором она сидела. Валентина, осторожно ступая, поставила одну ногу со стула на пол и удивленно проронила:

– Ничего себе. Это как вы такое делаете?

Она окончательно слезла со стула, и стала крутить графин в руках, пытаясь выяснить откуда на горлышко графина падает свет, создается столь замысловатый эффект. Но, радужные кольца ползали по горлышку независимо от того, как графин располагался относительно окон и светильников. Она попыталась обнаружить источник света внутри графина, разглядывая дно и стеклянную пробку в горлышке графина. Тщетно, даже намеков на что-то похожее на лампочку или светодиод не было. Валентина чуть не вздрогнула, услышав голос подруги:

– Ну что? Доперла?

Она повернула голову к Надежде. Та сидела, подперев щеку рукой и с любопытством смотрела на нее. Валентина изумленно выдохнула:

– Нет. А, что это такое? Это как получается? Почему она светится?

Вопрос Надежду похоже нисколько не удивил, и насмешливо поинтересовалась:

– Увидела? Вот то-то же. Фэн-шуй говоришь?

Надежда безмятежно смотрела на Валентину:

– Я тоже не пойму, как такое получается. Но оно, как видишь, есть. Одно тебе скажу, совершенно определенно, что народ сюда тянется. И тянется именно из-за этого графина, это я точно знаю. Потому что хорошо здесь людям. Тебе вот хорошо?

Валентина эхом отозвалась:

– Хорошо.

– Это все из-за него, из-за этого графина. Вот так-то.

Надежда легонько покачала головой и насмешливо пробурчала:

– Скопировать они хотят. Пусть попробуют. Посмотрим, что у них получится.

Валентина удивленно расширила глаза:

– Но вы-то ведь их делаете.

Она перевернула графин, и ткнула пальцем в дно графина:

– Вот и клеймо ваше стоит на донышке. Почему у китайцев не получится?

Ее подруга печально усмехнулась и стала перелистывать у себя на столе бумаги:

– Да не в клейме этом дело. Тоже мне, нашли причину.

– А в чем?

Надежда бросила карандаш на стол и откинулась на спинку стула:

– Ты помнишь, года четыре назад, у торгового центра стоял фургончик с надписью «Комната исполнения желаний»?

Валентина оперлась рукой о спину стула и весело фыркнула:

– Еще бы. С нее-то у нас все тогда и закрутилось. Мы после ее посещения и решили отделится от нашего родного комбината и создать собственное предприятие.

На лице Валентины появилась грустная улыбка:

– Интересное было время.

Надежда удовлетворенно хмыкнула, и с энтузиазмом продолжила:

– Ага, значит разжевывать, как другим неверующим, тебе не надо. Хорошо…

Воспоминания, как мягкое теплое крыло накрыли, Валентину. Где-то на грани ее сознания тихим ручейком журчал голос Надежды:

– …Значит помнишь ….

Смысл слов подруги лишь частично доходил до Валентины, погрузившейся в себя, под влиянием нахлынувших воспоминаний.