Читать книгу Дитя войны. Цикл книг «Юнофа». Книга первая - Сергей Маркелов - Страница 5

Воспользовавшись обеденным перерывом, немного посвежевшая и умывшаяся Ванесса, спешила со всех ног к месту, где в последний раз видели красавца-Часового.

Этот паренек уже давненько заинтересовал столь Благородную Особу. Но так как им не дозволялось покидать пределы Школы во время занятий, то и шансов встретиться с этим красавчиком было крайне мало. Но именно сегодня, на ее счастья она увидела свою цель у Врат, а значит он обязательно должен был пройти все Корпуса Школы дозором.

Решив перехватить его у сада, Ванесса с ног сбилась, разыскивая своего Принца. А когда вдали послышались тихие, приглушенные голоса, ей ничего не оставалось, как на цыпочках приблизиться к тому месту.

Когда до цели оставалось не более десяти шагов, девушка встала, как вкопанная. Сгорая от жуткого приступа ярости, вперемешку с ущемленной гордостью, ревностью, обидой и прочее, прочее, Ванесса схватилась за сердце.

Ведь там, в самом гуще Тенистого сада, вдали от чужих глаз, лежа на траве озорно виднелись две пары ног. Хозяйку одной из них девушка прекрасно узнала по босым ступням, а голос второго – и с закрытыми глазами не спутала.

– Значит ты пришла сюда, чтобы разыскать своего младшего братика?!

– Да нет же, Сержик сын Сеньора, у которого я работаю служанкой…

– Снова не понял – зачем тебе все это?

– Красавчик, а ума как у швабры…

– Как ты сказала?!

– Ох, прости… Просто, когда я впервые увидела тебя там у Ворот, мне вдруг стало так жалко всех здешних девушек…

– Это почему же?! – не смог усидеть на месте парень и как появиться из-за травы, отчего Ванесса в свою очередь погрузилась в нее с головой.

– Как будто ты и сам не знаешь?! – показалась следом за ним Юна.

Присев на месте, она как могла принялась пояснять ему свою мудрую мысль.

– Голубоглазый статный юноша… Такой высокий, стройный, с правильными чертами лица, цвета Луны гладкими шелковистыми волосами до плеч, разодетый в парадную форму Академии, да к тому же Благородных Кровей – ты наверняка нарасхват у местных девиц…

– Ну-у, я не собираюсь хвастаться, но я…

– Дурак, вот ты кто! – толкнула его локтем в бок садовница, прервав полет мыслей.

– Как грубо!

– Да ты на себя в зеркало хоть раз смотрел?!

– Каждый день любуюсь… – поправил свою челку красавчик.

– Ну вот – снова здорова! Я это к тому, что у тебя даже манера разговаривать, как у Венурианского соловья…

– Не понял?!

– Лучше один раз увидеть, чем сто раз пояснять. Вот смотри, как с минуту назад ты мне представился… кхе… кхе…

Встав в позу, гордо задрав нос по ветру, одной рукой обнимая себя, а другой гладя свои волосы, Юна в точности изобразила голос парня, вплоть да интонации и ударения.

– Мое прекрасное имя звучит как Песня… Диего Винсенто-па-Лермо… К вашим услугам, – протяжно, словно тенор пропела садовница.

– Красота-а-а, – залюбовался ею паренек.

– Скажи, ты всегда так разговариваешь, словно кота за хвост тянешь?!

– А что не так?! Везде и всюду – меня все обожают!

– Зазнайка, хвастун, да к тому же нарцисс! По мне, так в тебе нет ничего особенного… И уж тем более, что могло заставить меня влюбиться, – кинулась к нему Юна, положила ладошки на щеки и принялась вертеть разными боками. – Ни с этого бока, ни с этого… Мой Сеньор, к твоему сведению куда краше и милее тебя…

– Правда, она такая жестокая штука, – чуть не плача, паник плечами бедолага, которого впервые так грубо отвергли.

– Ой, да ладно тебе нюни распускать, как дитя неразумное. Лучше призадумайся, какое первое впечатление ты производишь на окружающих…

– Хорошее, наверное…

– Я продолжу мысль – мне жалко тех глупышек, что, совершенно не зная тебя – готовы волосы рвать на голове, лишь бы заслужить твое внимание…

– Но я…

– Знаю, знаю – вовсе этого не желаешь. Но ты и ничего не предпринимаешь, чтобы изменить о себе подобное мнение…

– Как так?!

– Я не договорила, – одернула паренька Юна, на что тот молча закивал.

«Но куда больше мне жалко тебя, Диего…

Ведь ты изо дня в день вынужден чувствовать на себе восторженные взгляды прекрасных Юных Дев. Они так ослеплены твоей внешней красотой, что совершенно не желают узнать, каков ты на самом деле…

Им откровенно наплевать, что ты любишь покушать, какие книги предпочитаешь, как проводишь свое свободное время, с кем дружишь и о чем вы общаетесь…»

– Это очень грустно быть всеми обожаемым, но никем не любимым, – тяжко вздохнула юная садовница, чьи речи так сильно тронули сердце паренька, что он готов быть сделать все, дабы измениться в ее глазах.

– Юна… Ох прости, Юнофа, ты и вправду так думаешь?!

– Конечно, Диего. И раз я называю тебя по имени, то и ты не стесняйся впредь обращаться ко мне – просто Юна.

– Хорошо, обещаю! Юна ты… Ты просто умничка! Прошу тебя… Нет, я умоляю тебя – стань моим Маэстро в делах сердечных, чтобы я – дурак эдакий, не наломал еще больше дров. Ведь я вовсе не желаю, чтобы по моей вине страдали невинные девушки, – взмолился паренек и как упадет перед ней на колени.

– Кем-кем?!

– Маэстро – это наставник, учитель и просто хороший человек, – пояснил как мог значение сего сложного слова Диего.

– А-а-а, ну так бы сразу и сказал, а то Маэстро… – закивала девушка. – Рада, что хоть признаешь свою вину – это уже неплохое начало. Ладно, что с тобой поделаешь, я согласна. Обещаю сделать из тебя настоящего благородного парня на зависть всем заморским Принцам! – недолго думая уступила его просьбе садовница, на время позабыв, что сама в делах сердечных была словно девочка-неразумная.

– Я так рад, моя Сеньорита… – хотел поцеловать ей ручку Диего, но Юна тут же утерла ему нос кулаком.

– Даже не вздумай! Я же говорила – мне такие как ты, не по душе!

– А тогда, какие?!

– Вот тебе первый Урок, Диего, – принялась просвещать своего Ученика Юная Дева.

«Мы – девушки, подобно цветам, крайне хрупкие и нежные Создания. От природы в нас сильно желание везде и всюду выглядеть красиво, притягивать к себе внимание и наслаждаться этими моментами.

Это можно сказать наше «оружие» против вашей грубой физической силы.

Если девушка чувствует себя незащищенной слабой и ранимой, она инстинктивно выбирает себя в пару сильного, волевого, мужественного парня. А если Дева творческая, утончённая и скрытая, то ее больше привлекают броские, дерзкие, отчаянные парни, готовые ради достижения своих целей рискнуть своими жизнями…»

– Знаю, знаю, это как написано в Книге: «Противоположности сходятся». Только вот не помню ее названия, – с неким восхищением и преклонением смотрел Диего снизу-вверх на своего Мудрого Учителя.

– Книга называлась: «Философия межличностного общения», к твоему сведению, – поправила его девушка.

– Ого! Ты знакома с такими серьезными Научными трудами?! Мы их только на будущий год будем проходить.

– Дорогой мой Диего, я к твоему сведению много подобных книг прочитала. У Сеньора Орсиани целая библиотека в его рабочем кабинете, вдоль всей стены. И когда выдается свободное от уборки и стирки время – я люблю почитать…

– Я даже не знаю, чему больше удивляться: то что ты, как простая служанка – умеешь читать. Или что у тебя подобные пристрастия к литературе…

– А я еще и писать умею! – добавила Маэстро, которой подобные похвалы немного вскружили голову.

– Белиссимо! – захлопал в ладоши юноша, с каждой секундой, сам того не осознавая, оказываясь зачарованным Юной.

И пусть ее речи лишь отчасти являлись правдой, в них было много наивной детской веры в Добро и Чистую Любовь, Диего, как парень, не желал развеивать все ее Мечты своим личным горьким опытом в подобных делах.

– Юна ты… Ты открыла мне глаза на Истину, и отныне я клянусь, что сделаю все, чтобы изменить о себе мнения окружающих. И начну я прямо сейчас! – вскочил на ноги паренек, загоревшись новой целью.

– Постой, дурья твоя башка, прежде, чем слиняешь на свой пост – верни-ка мне сандалию, а то знаешь-ли прохладно тут в сырой земле босоногой копаться.

– Ах да конечно, держи! И еще раз прости меня за все, я побежал! – со всех ног паренек кинулся прочь из сада.

– Диего, а когда заканчиваются занятия у младшей группы Учеников? – прокричала ему вслед Юна.

– Половина уже прошла, еще два раза должен пробить колокол.

– Два раза… – призадумалась девушка. – Хорошо, значит я успею расправиться с этим участком сада, – снова принялась за работу трудолюбивая Юна.

Ей и невдомек было, что весь их разговор оказался подслушан одной очень ранимой и ревнивой Ученицей. Особо не разобрав, о чем шла речь, ей больше всего запомнился момент, когда эта простушка касалась щек красавчика и как он преклонял перед ней колено. Сгорая от гнева, она кидается прочь отсюда, с одной лишь целью, как можно скорее приблизить расправу над садовницей…

Не желая оттягивать «казнь подруги», Ванесса стремглав бросается в главное Здание Школы, дабы найти ту единственную женщину, который было по силам избавить ее от соперницы.

– Многоуважаемый Комендант, позволите обратиться?! – не прошло и пяти минут, как ей удается выйти на «палача».

Как всегда, строгая на вид Фрау-де-Вринья, обходила дозором коридоры Школы, выискивая своим острым взглядом нарушительниц бесчисленного количества немного глупых и нелепых правил.

На подобии: «Не собираться более трех в одном месте», «Не задирать платье выше лодыжек», «Когда садишься, не забудь свести коленочки» и прочие, прочие Законы, из которых был составлен целый Свод Правил и Норм поведения в Школе Благородных Девиц.

– Чего тебе, Ванесса Андере Мариа-Сорте? Снова твои подружки учудили чего неладное?! – сдвинув брови и сложив руки на поясе, встретила ее блюститель порядка.

– Вовсе нет… – смиренно сложила ладошки вместе лапочка, и чуть преклонив голову перед старшей, пропела сладкозвучным голоском. – Я здесь по поводу вашей новой садовнице…

Не успел перерыв между Занятиями подойти к своему логическому завершению, как над бедной Юной уже разразился целый скандал. Словно предчувствуя несчастье для одной, и потеху для других, здесь под открытым воздухом в саду собрались чуть ли не все Ученицы Школы Благородных Девиц.

– Ты что окаянная творишь?! Совсем слабоумная?! Я же сказала – надо выполоть сорняки, а цветы подготовить к пересадке, – нависнув над бедняжкой, истошно вопила ей прямо в ухо рассерженная женщина.

– Тетя Фрау, я так и сделала, – испуганно проскрипела девушка, которая никак не ожидала, что вместо заслуженной похвалы, на нее вдруг обрушиться целый шквал обвинений и ругательств.

Желая опровергнуть все нападки, садовница кинулась к куче сорняков, что аккуратно складывала в сторонке.

– Вот смотрите. Здесь у меня травы, а тут цветочки для будущей посадки…

– Дура! – не выдержала тут Комендант, и как отвесит бедняжке звонкую пощечину.

– За что?! – упала на землю Юна, держась за щеку одной рукой, а во второй сжимая небольшой букетик разных цветочков, что собирала с таким усердием.

– Раз не способна отличить фиалки с маргаритками от простых трав – так и сказала бы!

– Но я… Мне сказали… – проскрипела бедняжка, у которой на глазах навернулись слезы от стыда и горя.

– И кто, скажи на милость тебя надоумил выдирать цветы, вместо сорняков?! – прорычала Фрау, сжимая кулаки и надвигаясь на бедняжку. – Только скажи, и я быстро ее розгами проучу по мягкому месту! Будет знать, как шуточки шутить!

– Я… – запнулась на полуслове Юна, когда на глаза попалась ее подруга Ванесса.

Держась все это время чуть в стороне от толпы, что злобно шипела и хихикала у них за спиной, Ванесса голову в шею втянула, когда услышала какая расправа ждет зачинщицу всех бед.

– Простите меня… Я сама виновата, – поднялась с земли Юна, и как подобает служанке, провинившейся перед Хозяйкой, она склонила перед Фрау голову аж до самой земли.

– Значит это твоя вина… – потянулась Комендант за розгой, что всегда держала на поясе. – Тогда получай свою сегодняшнюю Награду!

Когда Фрау-де-Вринья принялась осыпать юную садовницу розгами по спине, все ехидные голоса тут же стихли. Подобру-поздорову Ученицы решили удалиться, пока им самим не перепало подобной «награды». На десятом взмахе розгой, здесь в саду остались лишь Фрау, Юна и сама виновница всего затеянного.

За всю минуту этой жестокой «расправы», Ванесса не проронила ни слова. В свою очередь Юна, державшаяся из последних сил, не позволила себе издать хоть единый писк боли.

Совершенно сбитая с толку, не понимая, зачем эта простушка взяла на себя всю вину, Благородная Дева, сжимая кулачки вынуждена была просто стоять, как вкопанная и лицезреть всю эту несправедливость.

– Отныне будешь знать, как обманывать взрослых! – прохрипела Палач.

Закончив с наказанием, женщина немного подивилась Силе Воли девочки. Она могла упасть ей в ноги и молить о пощаде, но вместо этого, бедняжка приняла наказание, как должное. Утерев нос, и бросив косой взгляд на единственную Ученицу, которая осталась «наслаждаться» зрелищем до самого конца, Комендант напоследок бросила свысока:

– Можешь быть свободна! Более мы не нуждаемся в твоих услугах.

После чего, она удалилась восвояси, даже не удосужившись заглянуть в глаза Юны, которая как стояла, согнувшись в три погибели, так и застыла.

– Юна, я… – как только шаги стихли, и Палач покинула «сцену», Ванесса осмелилась нарушить гробовую тишину. – Я… – не в силах довести мысль до конца, девушка, чуть не плача от сожаления и стыда, сделала шаг вперед.

– А я ведь знала… – проскрипела бывшая садовница, не своим голосом.

– Ю-на, – с замиранием сердца замялась девушка, уже ожидая, что вон он – момент истины настал, и сейчас на нее польется река заслуженных бранных слов.

– Что ты, подруга, меня навестишь… – резко отмерла Юна, и как протянет ей слегка помятый букетик цветов. – Вот возьми. Я специально для тебя собирала…

– Но я… – с дрожью в голосе прошептала девушка.

– Да, держи уже! – силой вложила она ей в ладонь цветы, и не поднимая головы, тут же бросилась со всех ног прочь отсюда.

– Юна-а-а, – сдавленным голоском простонала бедняжка, осознав наконец какую милую и добрую девочку она обидела в пылу своей глупой вспышки ревности. – Прости-и-и-и…

Упав, как стояла в самую грязь, не желая больше знаться с самой собой, Ванесса прикрыла глазки ладошкой и глухо заплакала. Ей вдруг стало так противно и мерзко в обществе такой жестокосердечной зазнобы, коей являлась все эти годы, что она готова была провалиться сквозь землю, лишь бы больше не видеть и не слышать саму себя…

А тем временем, служанка, поневоле оказавшаяся вовлечена в жестокие Забавы Благородных Девиц, сама того не заметила, как покинула пределы Школы. Чудом оказавшись на территории Главного Корпуса Академии, в поле ее видимости предстала совершенно чуждая ее доброму сердечку картина.

В самом дальнем закутке, подальше от взглядов взрослых, собрав вокруг себя детвору, мальчик постарше, глумился над одним из Учеников. При этом он не чурался использовать в доказательство своих нелепых доводов кулаки и ноги.

– Мусор! Тебе место в выгребной яме! Да как ты посмел подойти ко мне ближе чем на десять шагов?! Кроме того, как я слышал ты даже осмелился заговорить с девочкой! Вот я тебя сейчас…

Когда у парнишки окончательно кончилось терпение, а его жертва оказалась сбита с ног ударами по лицу, в не детские Игры вмешалась Юна. Утерев нос от сопелек, что набежали после ее собственного унижения, она со всех ног кинулась спасать очередную невинную Жертву здешних мест.

– А ну не смей! – вовремя подскочила к эпицентру расправы девушка и как схватит мальчишку лет двенадцати за руку.

– Ты еще кто такая?! – резко струхнул задира.

Обведя быстрым взглядом Гостью, он тут же расхрабрился. Ведь перед ним была не Учительница, которая могла наказать их всех за драку, а простая служанка.

– Да как смеешь прикасаться ко мне, чернь! Да ты хоть знаешь, кто я таков?! – заверещал проказник, когда Юна отшвырнула его от бедолаги.

– Прости меня, я опоздала, – прекрасно узнав поверженного на землю мальчика, прошептала девушка и погладила его по головке.

– Если честно мне наплевать кто ты и какие громкие Титулы носят твои Родители! Сегодня, прямо сейчас ты своим подлым, мерзким, не заслуживающим оправдания поступком опозорил Честь Семьи! И нет тебе прощения, – резко поднялась на ноги Юна и сверкая гневным взглядом набросилась на виновника всех бед Сержи.

– Я второй ребенок Семьи… Ой! Прямой наследник Графа… Ай… Что состоит в Совете… Ой-ой-ой! – кричал и вырывался из цепких рук служанки высокородный шалопай, пока девушка, безо всяких угрызений совести, стащила с него штанишки и при всех стала пороть по голой попе.

– Вот тебе! Получай! И еще! И еще!

Юна так вошла во вкус, что и не приметила, как все здешние малолетние «разбойники» разбежались перед подобной угрозой «точечного» поражения.

– Юна… Оставь его… Прошу, – чуть оклемавшись, поднял голову мальчик.

– Но Сержик, я только начала его перевоспитание…

– А-а-а-а! Помогите, убивают! – завопил как недорезанный «Второй сын… какого там… из Совета», и воспользовавшись моментом, как пробка из бутылки выскочил из рук своей воспитательницы.

– Вот прохвост, сбежал, – от огорчения тяжко вздохнула Юна и кинулась помогать мальчику. – Ты как, идти сможешь?!

– Да, но…

– Никаких, но! Живо показывай дорогу к лазарету!

– Сюда, – противиться подобной девушке у Сержи не было никаких сил.

Прикусив от боли губу, сжимая кулаки, глухо сопя и опираясь о плечико Юны, им вскоре удается достичь комнаты для оказания первой медицинской помощи.

На благо мальчика, который немного стеснялся своего побитого лица и то, что ему помогает такая хрупкая, как он считал, девушка, в коридорах не было ни души. Ибо к тому времени, когда они достигли здания Академии – прозвенел колокол.

– Что случилось?! Кто вы такая?! Кто побил мальчика?! – встретил бедных Юну и Сержи целый поток неиссякаемых вопросов от молодой медсестры.

– А можешь оставить свои глупые, неуместные вопросы на потом и поможешь нам?! – с порога огласила все свои мысли вслух Юна.

– Нет! Так нельзя! Посторонним сюда путь закрыт! Если сейчас же не назоветесь – я взрослых позову! – по стеночке стала ползти к выходу бедняжка, не старше Юны.

– Ты похоже здесь новенькая?! Так вот, ни к чему поднимать шума, просто укажи, где у вас тут средства для обработки ран, и мы сами во всем разберемся! – приложила к устам пальчик девушка.

– Нет! Нет! Нет! Я… я… Не могу так! – с диким криком кинулась из комнаты бедняжка и через пару секунд ее быстрые шаги стихли в коридорах.

– Вот те раз, – потупила взгляд Юна, и раз вся комната оказалась в полном ее распоряжении, она аккуратно усадила мальчика на койку.

– Юнофа… Тебе не стоило вмешиваться… Уж я как-нибудь сам во всем разберусь… И вообще… Лучше беги, пока тебя не отловили и не наказали розгами по спине за проникновение в Академию… – забубнил виновато мальчик.

– Эх ты… Глупенький сын Сеньора… Оставь на время свою мужскую гордость и позволь тебе помочь… Все-таки раны сами себя не излечат… – крайне ласково проговорила девушка, потрепав мальчика по головке.

Затем быстро отыскав, чем обработать ссадины и синяки, она принялась смачивать примочки и прикладывать их к многочисленным ушибам «задиры».

– Ух и досталось же тебе… Кто это был?!

– Ай-ай-ай! – зашипел мальчик, когда боль стала невыносимой. – Да так, дурак один… Считает себя Пупом Земли и строит всех на свой лад…

– Ничего, думаю после сегодняшней порки, авторитета у него поубавиться… Ай… – в свою очередь заскрипела Юна, когда острая боль в спине напомнила о ее собственных ранениях.

– Юна, все в порядке… Ты выглядишь немного бледной… – не на шутку взволновался мальчик, приметив легкое недомогание своей спасительницы.

– Все в порядке, я просто… – не договорила бедняжка, как сделав неловкое движение, она потеряла равновесие и упала на пол.

– Юна! Юна! Что с тобой?! – упал рядом с ней растерянный ребенок, совершенно не зная, чем ей помочь.

А когда через секунду сюда ворвались взрослые, во главе с Комендантом и в сопровождении Часовых, обходивших дозором и эту часть Школы, у Сержи не осталось сомнений, кто являлся виновником слабости Юны.

– Нет! Оставьте ее! Не смейте трогать мою Сестру! Я ради нее готов понести любые наказания, но прошу вас – не смейте ее больше стегать по спине! Лучше я стану для вас отдушенькой, но ее… Умоляю… Не трогайте Юну-у-у, – вне себя от детского горя, весь заливаясь слезами боли и отчаяния, упал перед Сестрой мальчик, только сейчас приметив на ее спине следы побоев.

– Сержи, – чуть слышно проскрипела девушка и потеряла сознание.

Понимая, что на все это она пошла только ради него, Сержи как никогда желал защитить девушку от участи, куда более страшной, чем она уже пережила. Он бил себя в грудь, клялся всегда быть прилежным, помогать всем и каждому, даже готов был понести высшую Кару – целый месяц работать на обязательных работах и все ради Сестры…