Читать книгу Усену: Дорога к Телецкому озеру. Цикл «Усену». Книга первая - Сергей Маркелов - Страница 13

Утром Усену проснулся от голоса Ямауса:

– Вставайте, пора идти!

Осторожно опираясь друг на друга, Усену и Риш побрели за красным волком. Усену чувствовал, что его тянет идти вперед. Он загорелся желанием найти то озеро, о котором говорил волк. И пусть придется осмотреть каждое дерево, обыскать каждый куст – он должен найти сестру любой ценой.

Шли они довольно долго, вначале по снежным вершинам, потом спустились ниже. Затем их путь лежал по скальным породам, все ниже и ближе к лесной полосе.

– Я веду вас к моему старому другу, он поможет вам, – задумчиво говорил Ямаус.

– Он некогда помог мне… Пришли! – сказал волк, резко остановившись посреди серого пейзажа, казавшегося таким унылым и безжизненным, что на Усену вновь нахлынула волна тоски и боли.

– Подождите здесь, я сейчас его найду.

Ямаус опустил голову и начал принюхиваться, двигаясь все дальше в кустарники.

Волк скрылся в них по уши. Вдруг послышалось резкое фырканье и хриплое урчание. Ямаус остановился, поднял голову и произнес:

– Вот я тебя и нашел, друг Охва! Это я Ямаус.

– Ямаус!? – послышался ответ, с оттенком удивления.

– Что тебе надо!?

– Нужна помощь!

– Я больше не примечаю бездомных и брошенных! Ты ведь за этим здесь?!

– Да ладно тебе, им очень нужна помощь! – сказал Ямаус, прыгнул в кусты.

Очутившись нос к носу с тем, с кем вел беседу, проговорил тихо:

– Прости друг, что после стольких лет разлуки, я снова здесь!

– Вот из-за таких как ты, я и бросил это дело! – отвечал ему зверек.

– Все равно благодарности от вас не дождешься!

– Ну, Охва-а, – протянул Ямаус.

– Ладно, ладно плут ты эдакий, показывай кто у тебя там!

Сопя, хрипя, и расталкивая кустарники, из них вылез зверек. Он был не очень большим, длинна тела не более полуметра. Был покрыт плотной густой шерстью. Голова небольшая, широкая, сплющенная, с маленькими, широко расставленными округлыми ушками. Глаза желтые, на щеках пучки удлиненных волос. Хвост был длинный толстый, с закругленным кончиком. Ступая на свои короткие лапки, зверек ухал и переваливался, неуклюже и неповоротливо, направляясь в сторону Усену.

Барсенок вначале принял его за пушистый клубочек шерсти с длинным хвостом. Но при приближении его, рассмотрел в нем черты кота. Окрас его меха представлял собой смесь светло-серого и палево-охристого цветов, а кончики волосков имели белый окрас.

– Ладно, – протянул зверек, внимательно взглянув на барсенка и лисенка, особенно заострив внимание на ранах, чей подчерк он узнал без труда.

– Я помогу им!

– Спасибо тебе еще раз, мой друг манул, ты самый лучший!

Поблагодарил его Ямаус.

– Ладно тебе, я не сержусь, уже нет. Все в прошлом… В отличии от них, – говорил зверек с волком, обнимаясь с ним по прощание.

Переведя взгляд на Усену и Риша, манул обратился к ним:

– Следуйте за мной!

– Прощайте друзья! Прощай и ты, Охва, век не забуду, все, что ты сделал для меня и таких как мы! – сказал на прощание Ямаус, и тихо побежал в горы, не желая явно затягивать прощание.

– И снова, прощай, друг мой! – тихо прошептал старичок, провожая старого друга печальным взглядом.

– Идемте, здесь недалеко! – подозвал за собой друзей манул и направился вперед.

Усену и Риш, последовали за ним.

Пройдя около получаса, и забредя в горную котловину, покрытую густым кустарником, запорошенную снегом, манул остановился, осмотрелся.

– Ступайте за мной!

Усену и Риш, увлекаемые манулом, подошли к расщелине в скале, скрытую от лишних глаз за кустами.

– Это я! Выйди, помоги! – крикнул Охва.

На его голос выбежал небольшой котенок манула.

– Помоги лисенку!

Молча, он подбежал к Ришу. Облокачиваясь на плечо котенка, лисенок, а вслед за ними и Усену, вошли в ущелье.

– Остановитесь, дальше вам не пройти! – остановил их манул, показывая взглядом в глубь пещеры, что ссужалась. И пройти туда мог только небольшой зверек.

– Ложитесь, отдохните, а мы пока все приготовим.

Охва и котенок вышли. Усену и Риш, почувствовав резкий прилив усталости, легли отдыхать. Здесь, как не где, они почувствовали себя спокойно, как если бы оказались в родных краях.

Усену очнулся от легкого прикосновения мягкой лапы Охвы. Осмотревшись, Усену заметил, что Риш уже проснулся. Вся пещера была забита всевозможными корнями и растениями, почти сухими и пахнувшими перегноем.

– Я не представился, меня зовут Енуохваохолеиш, – начал манул, а заметив недоумение на лицах лиса и барса, продолжил:

– Ладно, можете звать меня просто – Охва. А это Ита, я нашел ее в начале лета. Она не многословна, но хорошо все усваивает и помогает мне.

– Она!? – удивленно переспросил Риш, и взглянул на Иту, тщательно перебирая лапками по его спине, очищая его шерсть от грязи.

Охва кивнул в ответ.

– Ита, ты закончила? – спросил он.

Кошечка кивнула.

– Тогда начнем с лисенка.

Охва неуклюже переваливаясь, начал выбирать нужные корни и сухие травы, складывая кучкой около себя. Усену и Риш внимательно наблюдали за его действиями.

– Ита, принеси снега и почище! – сказал манул, закончив сбор трав.

Ита поспешила наружу. Охва стал брать траву в рот и медленно разжевывать. Прибежала Ита и начала прикладывать снег к ранам и ссадинам лисенка. В пещере было тепло, и снег быстро таял, промывая раны, от остатков застывшей грязи.

– А теперь, – начал Охва, вынув изо рта пережеванные растения.

– Я приложу их, они обеззаразят раны.

Ощутив прикосновение жвачки, Риш вначале расслабился, успокоился, но вскоре ему очень сильно захотелось чесаться.

– Ита, успокой его! – сказал Охва.

– Риш ты должен успокоится, трава высасывает из тебя болезнь. Потерпи, а то до крови расчешешь, скоро пройдет.

Ита подбежала к Ришу, попыталась успокоить его лапы. Но вскоре поняла, что это не так легко. Тогда она взяла в лапы мордочку лисенка. Риш, почувствовав нежное прикосновение ее лапок, начал успокаиваться, утопая в голубых глазках кошечки, в которых читалась грусть и печаль. Но причину которой, Риш никак не мог разгадать.

Пока Ита успокаивала Риша, Охва принялся собирать новую партию растений. Собрав кучку, он разломил кедровый орешек об камень.

– На, пусть он съест их, – протянул орешки Ите, начавшей кормить ими Риша.

Затем Охва продолжил жевать травы. Быстро закончив, он вынул их, снял старые.

Ита приложила новую жвачку из трав к ранам лисенка.

– Эти травы помогут заживлению ран, – пояснял Охва.

Перебросив взгляд на Усену, он продолжил:

– А теперь твоя очередь.

– Да-а, не легко тебе пришлось!? – протянул он, рассматривая его раны.

– Укусы на шее, неглубокие, но крайне болезненные. Задняя лапа сломана!

Остановив на ней свой пристальный взгляд, Охва поспешил возразить сам себе:

– А, нет! Не сломана, но обездвижена. Причиной всему… Дробь! – чуть громче проговорил Охва, узнав чей подчерк, нес на себе барсенок.

– Значит, это был человек!? – тяжело вздохнул Охва. – Снова.

– Ита, если ты закончила, принеси снега и побольше.

– Начнем с небольших ран, – сказал Охва Усену, и принялся жевать растения из первой кучки.

Разжевав, Охва и Ита принялись прикладывать ее к многочисленным ранам и укусам. Как и Риша, Усену обуяла жажда чесания.

– Ита помоги ему! – сказал Охва, но Ита не двигалась с места, боясь приблизиться к барсу ближе, чем была сейчас.

Ее маленькие глазки поглядывали на него изредка из-под лобья с некой осторожность и тревогой.

– Не надо я сам, – сказал Усену, заметив, что Ита его побаивается.

Чтобы успокоит зуд, барсенок подмял хвост под переднюю лапу и вцепился в нее когтями. Это действие осталось не замеченным для Охвы, но не для Риша и Иты.

– Я сейчас вернусь, – сказал Охва, уходя вглубь своего жилища.

– Теперь я займусь твоей лапой, – начал Охва выходя из темноты, со свертком древесной лозы, порезанной на полоски.

Разжевав еще травы, но изменив состав, Охва сам начал осторожно прикладывать жвачку к ранам.

– Ита, осторожно обмотай лапу, надо обездвижить ее! А ты, – обращался он к Усену:

– Постарайся не двигать ею.

Ита осторожно начала обматывать лапу лозой, с приложенными травами на ней. Усену почувствовал резкую боль. Не выдержав ее, он опустил голову и вцепился себе в лапу зубами, тихо сопя и хрипя.

Охва и Ита аккуратно замотали лапу от ступней до колена, полностью ее обездвижив. После чего Усену вздохнул с облегчением, но ненадолго.

– Теперь самое важное! Надо приготовиться, – сказал Охва, собирая новые кучки растений.

– Ита принеси орехи, цельные!

– Мальчик, тебе придется потерпеть еще немного. Я буду вынимать дробь из твоего бока!

– Ита начинай жевать! А я буду вынимать! На, закуси орехами, – подойдя к Усену, протянул их ему.

Усену взял два ореха и закусил их дальними зубами.

– Ты готов!? – спросил Охва.

Усену кивнул.

– Тогда начнем!

Охва выпустил из подушечек коготки и принялся вынимать ими дробинки, осторожно орудуя когтями на живую.

Усену почувствовал боль, еще более невыносимую, чем от ноющей лапы. Он выл от боли, стал сжимать челюстями орехи, а лапами вцепился в землю и рыл ими до камня.

Риш, видя как тяжело приходиться другу, забыв про свою боль, кинулся к нему, и прижался к его лапе, чтобы хоть как-то успокоить его. Перед глазами Усену мелькали образы: матери, сестры, борьбы с собаками, люди с ружьями, выстрел и потеря семьи. Из глаз потекли горькие слезы, а от напора на орехи, кожуры лопнули и выпали из пасти. Пещеру оглушил рев барса.

Одну за другой, Охве удалось удалить все дробинки. Закончив свой нелегкий труд, тяжело дыша Охва сел и проговорил:

– Тебе повезло, дробинки вошли не глубоко. Как видно выстрел прошел мельком! – начал Охва, но видя, что Усену лежит с закрытыми глазами, перешел на шёпот:

– Пусть отдохнет, он натерпелся за сегодня, – кивнул он Ите, которая стала прикладывать к кровоточащим ранам травы.

– Оставайтесь здесь, отдохните, – прошептал Охва Ришу.

– А мы с Итой что-нибудь принесем вам поесть.

– Я могу вам помочь?! – поднялся на ноги Риш.

– Нет, вы должны остаться.

Охва кивая в сторону его друга, тихо прошептал:

– Ему сейчас как никогда нужна твоя поддержка.

Риш все прекрасно понял, кивнул в ответ. Проводив уходящих манулов взглядом, он подошел к другу и прошептал еле слышно:

– Усену, ты спишь? – ответа не последовало.

Барсенок только приоткрыл глаз.

– Усену поешь орехи, они полезны! – начал Риш, не зная как взбодрить друга, понимая, что ему сейчас вовсе не до еды, и уже тем более не до разговоров.

Но все же, оставлять его одного он не собирался. Видя, что Усену, обездвижим, Риш взял орех и поднес к пасти друга.

Усену ничего не ответил, а только грустно улыбнулся уголком рта, и открыл рот.

– Усену, я знаю, слова сейчас лишни, но ты должен знать! Мне… мне… очень жаль… твою сестру… твою… – не договорил он, так как боялся разбередить и без того кровоточащие раны на сердце друга.

– Я лишь хочу сказать, что ты всегда можешь рассчитывать на меня. Я… Буду с тобой, и помогу… Какой бы невыносимой и страшной не оказалась наша последующая судьба – я всегда буду рядом, друг мой!

Последние слова Риш прошептал прочувственно и горячо, не оставляя сомнений в их искренности. Затем он, лег рядом с Усену, прижимаясь к его ранам, закрывая их собой.

– Я не бросил тебя тогда – не брошу и сейчас, – прошептал он напоследок, и тихо засопел.

Усену не поднимая головы, не раскрывая глаз, все прекрасно слышал. Он почувствовал, как между ним и лисенком рождается дружба, крепче любой беды, и сильнее самого страшного горя. За один день он потерял все, что любил. Его мир рухнул, а вместе с ним ушло его детство, родные, его дом.

Отныне все стало лишь воспоминаниями, из которых он бы ни за что не вылезал, окутавшись в них с головою. Если бы не слова его друга, которые вывели его из них, и возвращали в реальность. В страшную, жестокую жизнь, на которую его обрекла неожиданная встреча с человеком…