Читать книгу Коридор - Сергей Марков - Страница 3

Глава 1

Курортный городок несколькими десятками километров севернее Питера был зажат между озером и заливом. Время там текло вальяжней, чем у старшего брата, а в тот теплый августовский день вовсе казалось, что кто-то поставил его на паузу и отошел к холодильнику за мороженым.

Возле утопающего в зелени трехэтажного дома под сенью необычной липы сидело двое обычных подростков. Липа начинала расти как одно дерево, но, достигнув метра в высоту, подхватила растроение личности и, словно Змей Горыныч, тянула к небу сразу три головы, это делало ее центром притяжения для детских игр во времена, когда даже видеомагнитофон был далеко не в каждой семье.

Парнишка лет одиннадцати был полноват. Да чего уж там ходить вокруг да около… Парень был толст. Телосложение выдавало в нем любителя поесть, идея для стрижки ежиком была позаимствована у героев популярных боевиков, а гардероб, треники и майка размером с приспущенный парус, кеды-динамки и зеленая бейсболка с красным быком, надетая козырьком назад, добыт на рынке.

Его подруга, которая приехала на летние каникулы к сводной сестре, жившей в доме по соседству, напоминала пацана гораздо больше своего компаньона: загорелая и темноволосая, с короткой шевелюрой, живым пытливым взором и острыми коленками, покрытыми пышной зеленью над свежими ссадинами. Она умела мастерски сочинять истории – литературный кружок не прошел даром, и легко выдавала захватывающее повествование на любую заданную тему.

– Хм… Какие истории ты любишь больше всего? – она отвлеклась от разглядывания муравья, ползущего по ноге.

– Страшные! Люблю все мистическое и таинственное, как в «Секретных материалах» или у Стивена Кинга!

– Страшные, говоришь… – произнесла она задумчиво.

Он замолчал, чтобы не сбивать процесс рождения нового сюжета, но в этот раз все пошло иначе.

– Тогда закрой глаза и сосредоточься. – Она неожиданно посерьезнела. – Представь жутчайшее место из всех возможных и невозможных. Место, крадущее дыхание и погружающее в бездну беспросветного страха. Представил?

Парень неуверенно кивнул. Летние каникулы проветрили его голову, выкинув в том числе и школьные заботы. Какие уж там страхи? Да и не могли книжные злодеи и монстры из фильмов вызвать по-настоящему сильные чувства. Но признаться в безмятежности или полном отсутствии фантазии он постеснялся.

А девчонка продолжила:

– Представь это место в красках, в цвете и в запахах. Представь все точно и в мельчайших деталях.

Она сделала паузу, а ее друг отчаянно пытался что-нибудь придумать. Перебирал в голове последние прочитанные книги. Мордор? Бесплодные земли? Кладбище домашних животных? Все это было так далеко от окружающей пасторальной картины, что ему не хватало фантазии нарисовать и жалкую пародию. Он начал нервничать. Вот-вот его ложь выплывет наружу.

– А теперь представь себя в этом месте. Все, что ты можешь ощутить там. Беспокойство, волнение, тревогу, тошноту? Холод или жар, дрожь в руках или коленях. Ощути кожей, напитайся, как солнцем или воздухом. Это код, пароль в бесконечное множество миров.

– Представил. Вроде натурально… Что дальше? – признаться во вранье все так же не хватало сил. Он решил последовательно лгать и постепенно искать шанс плавно выйти из игры.

– Дальше уже не представляй, а УВИДЬ огненные врата, – декламировала Даша сосредоточенно. – Это не обычные горящие ворота. Они – пламя, обретшее форму и содержание. Они огромны, будто охраняют древнейший и могущественнейший из городов. Смотри, как в танце огня проступают символы. Чтобы пройти сквозь врата, ты должен прочесть их.

Сквозь зажмуренные веки проникал солнечный свет, птицы гомонили, как итальянцы за обедом, а в голове было столь блаженно и пусто, что если бы о нем снимали фильм, режиссер поставил бы картинку с гавайского пляжа и растамана, играющего на маленькой смешной гитаре. Не визуализировались ужасы, хоть вой.

Семён плотнее закрыл глаза, нахмурил брови и завопил, пытаясь изобразить страх, изумление, восторг и Бог знает какие еще эмоции.

– Я видел! Эти ворота просто фантастика! Они гигантские! И я почувствовал, как они обжигают!

– А символы? – похоже, она была озадачена его внезапным восторгом.

– Да, но я не смог их прочитать. – Отчего-то ему показалось, что подруга говорила всерьез, и это вызывало у него неловкое ощущение. Момент для выхода из игры настал.

На лице Даши отразилось недоумение, словно такое развитие событий было для нее неожиданностью. Однако она быстро справилась с собой и смастерила на ходу какую-то историю с участием Семёна в качестве главного героя. Время от времени эта история прерывалась задумчивыми паузами, которых раньше почти не случалось, но он списал их на трудности творческого процесса и не стал копаться в причинах.

Остаток лета прошел смазанно. Вскоре после того дня Даша вернулась в Питер, а Семён, погрузившись в учебу, забыл о странной беседе.

Глава 2

В те дни смартфоны еще только стояли на пороге и собирались позвонить в дверь. Не было «аськи», вконтактов и одноклассников. Друзья принимали как данность сезонный характер своего общения и не думали, что когда-нибудь их связь оборвется.

К следующему лету Сёма вспомнил о своем вранье и ждал случая покаяться. Он знал номер домашнего телефона сестры Даши, но общаться с ней и ее супругом стеснялся. Его коммуникативных навыков хватало лишь на скомканное приветствие и просьбу позвать подругу к телефону. Поэтому с наступлением очередных каникул он начал регулярно выносить мусор, чтобы иметь возможность заглянуть в окна на втором этаже соседнего дома. Он надеялся увидеть знакомый профиль и временами звал подругу протяжным голосом, как рыцарь, прозябающий под узкой башенной бойницей с торчащей наружу косой принцессы.

Принцессу он не дозвался, но однажды в окне появилась хозяйка квартиры и сообщила, что Даша пока не приехала и когда будет – неизвестно и, пообещав передать, что Сёма ее искал, скрылась за белым тюлем.

Лето ушло, а Даша не объявилась. Он принял это обстоятельство на свой счет и ужасно расстроился, но все равно ждал, пытаясь не причинять неудобств жильцам квартиры. Впрочем, преданность его улетучилась вместе с осенними листьями, но на следующий год он опять буравил взглядом заветные окна. Чтобы разнообразить бдение, он брал с собой книги и садился с ними на холме под тем окном, что выходило на боковой фасад.

Школьное задание на лето давалось тяжело. Большинство авторов, приговоренных ко включению в образовательную программу, были подвергнуты обструкции критика-Семёна. Особенно досталось Достоевскому. Он больше других был наказан презрением неокрепшего детского сознания за несусветное занудство чуждых душевных терзаний Раскольникова. «Обломов» же после ехидного намека одной из маминых подруг на отсутствие у него самого шила в известном месте и вовсе воспринимался как личное оскорбление. Немного извинить это дремучее варварство могло разве что ожидание встречи, которое заставляло каждые пять минут бросать торопливый взор на прямоугольник с цветами на подоконнике и делало чтение отрывочным и поверхностным.

***

Возле тридцать третьего дома стоял небольшой грузовичок. Сновали люди c коробками и мебелью. В доме появились новые жильцы.

Сёма не придавал этому значения, пока в одном из тех самых окон не показались фигуры седого поджарого мужчины и невысокой черноволосой девушки. Дашин отчим и сводная сестра о чем-то беседовали с молодым человеком, которого Сёма не знал. Седовласый и незнакомец пожали друг другу руки и покинули поле зрения, а их место в оконном проеме заняла девушка с очевидными признаками грядущего пополнения.

Дашины близкие вышли из парадной. Мужчина, прищурившись, вдумчиво курил, пока его дочь внутренне прощалась с домом, где провела, должно быть, немало прекрасных лет. Ее лицо было красиво в печали. После они завернули за угол дома и ушли по направлению к автобусной остановке.

Сёма переварил все это и с тяжелым сердцем побрел к дому. Он потерял надежду, но сила привычки заставляла его посматривать на те окна в редкие дни, когда он выносил мусор.

Глава 3

В комнате с потертыми обоями «в пастельных тонах» и пёстрым ковром, который некогда был символом достатка, а теперь доживал последние дни, мягко светила единственная лампочка в старой люстре. Восемнадцатилетний юноша лежал на узкой кровати закрыв глаза и ощущал этот свет частицей разума.

Звуки грозы и мощного ливня наполняли комнату.

Уставший после футбольного матча Семён равномерным дыханием под песни Сплинов на кассетном плеере пытался достигнуть нирваны и провалился в какой-то странный сон. До сих пор ему частенько грезились диковинные твари или запутанные сюрреалистические сюжеты без единого намека на логику и смысл, но в этот раз все было иначе.

Из уютной постели в родной квартире он переместился во двор, огороженный высоким ржавеющим забором с колючей проволокой. Лил мерзкий ледяной дождь, ветер хлестал по оголенному торсу – он почему-то был одет в одни штаны. Под ногами были лужи, целое болото из размокшей липкой грязи. В общем, помесь Питера с российской глубинкой.

Он скукожился рядом с почившим стареньким грузовичком и трясся так, будто попал в Ледовитый океан. Волосы на руках поднялись дыбом, а сами руки стали похожи на замороженных цыплят. Изо рта шел пар.

Оглядевшись по сторонам, насколько позволяла плотная стена ледяного душа, он пришел к выводу, что в этом малоприятном месте он не один. Какие-то скрюченные тени жались к ржавым останкам тракторов и комбайнов. Похожее кладбище сельскохозяйственной техники ему довелось видеть в деревне у дедушки, только там на небе были редкие облака, а на душе – легкая печаль и желание прокатиться.

Вдруг тени пришли в хаотичное движение и превратились в грязных и тощих людей, переступивших черту между обычным страхом и ужасом спасающихся от лесного пожара зверей. Все они были напрочь лишены волос и обожжены, у многих слоями слезала кожа. Большинство было обезображено наростами. Раздувшиеся до невероятных размеров отдельные части тел гротескно выделялись на общем фоне близости голодной смерти. По доносившимся стонам он нашел нескольких, кто просто неподвижно лежал в мокрой жиже, терпеливо ожидая конца. Некоторые стонать уже не могли. Но были и те, кто лихорадочно слонялся по огороженному колючей проволокой пространству, словно в бреду или горячке, напрягал последние из последних резервов, чтобы продлить свое существование хоть еще на миг. Очевидно, им был известен сценарий дальнейших событий.

На авансцене появилась группа людей в костюмах химзащиты серо-болотного цвета с красными повязками на рукавах. Вальяжно чавкая высокими сапогами по грязи, они двигались шеренгой, соблюдая дистанцию около пары метров. Руки в резиновых перчатках покоились на автоматах, но временами поднимались в воздух, чтобы жестами скоординировать действия.

Когда они приблизились к свалке, вальяжность растворилась без остатка. Ловкими и экономными движениями профессионалов они принялись выуживать из кабин, кузовов, капотов и прочих укромных мест до смерти перепуганных «тварей дрожащих». Короткий удар прикладом автомата, тычок кинжалом с металлическим орлом на деревянной рукояти – и очередной несчастный получал билет на встречу со Всевышним.

Иногда жертвы пытались убежать. Точнее, уйти. Или уже уползти… В этих случаях люди в сером развлекались как могли: чертили в грязи финишные ленты, после пересечения которых «спортсменов» ждала жуткая награда, заключали пари, подбадривали беглецов гулкими криками через противогазы и тычками высоких резиновых сапог.

Прямо на глазах у Сёмы одному из бедолаг раздавили голову, лежавшую на двери от трактора. Он едва удержал подкатившую к горлу рвотную массу.

Солдаты были совсем близко, а он оцепенел от ужаса и холода. Сердце бешено колотилось в груди, легкие отчаялись набрать хоть немного воздуха. Бежать некуда. Еще немного, и его схватят за шиворот, как нашкодившего котенка. А что потом? Глухой звук одиночного выстрела, тяжелый удар прикладом в район затылка или кинжал под ребра? Вот и весь выбор, что мог ожидать его в этом сне.

Сне ли? Да сне, конечно, но таком отвратительном, что хочется проснуться немедленно. Сёма попробовал, но ничего не вышло, его по-прежнему окружали стена дождя, ржавый металлолом и колючая проволока.

Но кое-что здесь изменилось. Сквозь низвергающиеся потоки воды отчетливо проступали ворота, целиком и полностью состоящие из огня. Дождь, похоже, нисколько не вредил им. Значит, все-таки сон. Решив, что это его шанс избежать экзекуции, Семён собрал остатки сил и полетел на огонек. Ну как полетел… Страх, как взвод чертей, гнал его прямиком к полыхающей неизвестности, но промерзшие ноги и грязь под ними заставляли моторчик работать на холостых оборотах. Он спотыкался и падал, вяз в грязи, барахтался, полз, поднимался, снова падал и снова барахтался, стараясь при этом не оглядываться назад. И не мог не слышать приглушенный хохот множества грубых мужских глоток, шутки про поросенка и казенные харчи, доносившиеся сквозь противогазы, и звуки тяжелых шагов за спиной.

Раздался выстрел и все вокруг замерло, как в песне, которая в тот вечер как раз и звучала. Даже шум дождя притих. Оцепенение на миг вдавило его в мутную жижу, но, справившись с ним, Семён принялся барахтаться с удвоенной энергией, чем вызвал новый взрыв хохота. Ему же было не очень весело. Грязь слепила его, но яркое огненное свечение все-таки вело сквозь пелену дождя.

До триумфальной арки было пятьдесят метров унижения, страха и холода.

Солдаты не спешили его ловить. Они не хотели легко расставаться с новой игрушкой и периодически придавали ему мотивации выстрелами в землю, и от них по телу волнами растекался ужас.

На финишной прямой холод, ставший неотъемлемой частью его мироощущения, начал отступать, и от лохмотьев, в которые превратились его штаны, повалил густой пар.

Настроение преследователей переменилось. В воздухе, словно хлыст, прозвучала резкая команда и пули полетели совсем близко. Несколько из них взметнули небольшие фонтаны перед лицом, а одна обожгла голень и та немедленно отозвалась острой болью. Сеня еле успел заползти за труп комбайна, попутно разодрав штаны о его ржавые челюсти.

Боль в ноге сыграла неожиданную роль. Откуда ни возьмись появилось самообладание и выдало мозгу пару сочных лещей. Тот заработал как никогда прежде и вспомнил про август семилетней давности вместе с Дашиной историей о Мире Миров.

«Диспозиция такая, – рассуждал Сёма, успевая походя корить себя за нелепый стиль мышления, – до предположительного спасения метров семь-десять. Позади группа товарищей с явными признаками националистических убеждений и буржуйскими стволами. Если доберусь туда, спасусь. Или сгорю. Или проснусь. Неважно. Альтернатива однозначно не устраивает. А если не доберусь? Доберусь! А может, сон всё-таки? Тогда пофиг, пусть стреляют, скорее бы проснуться, так больно… Нет уж! Как там в кино говорили? Русские не сдаются! Пошел!»

Холод, боль, кровь, грязь, лужи и дождь не исчезли, но отошли в сторонку. За ними сделал пару шагов назад страх. Семён сцепил зубы в нечеловеческом оскале и, припадая на простреленную ногу, побежал так, будто за ним гнались все демоны ада, только вместо того чтобы бежать от огня, он к нему стремился. На фоне нестерпимой жары он едва заметил два новых укуса свинцовых пчел. Одна облизнула руку в районе плеча, а вторая угодила в подбитую ногу. Он отмахнулся от боли и сосредоточился на своей спасительной соломинке. Да, происходящее напоминало помесь документалки с дешевым хоррором, но мысль о том, что надо всего-навсего проснуться, больше его не посещала.

Момент первого пересечения огненных врат Семён не запомнил: из него вышел покурить человек разумный и дал порулить человеку дикому. Впрочем, кое-что все-таки этот дикарь запечатлел – странные огненные буквы, проступающие сквозь пламя: «Наконец-то. Добро пожаловать.»

Глава 4

Срывая финишную ленту, Семён потерял сознание, а очнувшись, обнаружил себя лежащим на булыжной мостовой в луже крови. В глазах все плыло. Этот дурацкий сон слишком затянулся. Хотя в том, что это сон, он уже не был уверен – букет острых ощущений посеял зерно сомнения. В теле будто наделали дырок, поджарили и отбили слегка кухонным молотком. В таком наполовину готовом к употреблению состоянии, кряхтя и постанывая, он перекатился на бок, огляделся в поисках помощи и тихо взвыл: рядом никого не было.

Вместо спасительных девяти квадратов родового гнезда и старых обоев в цветочек перед ним был коридор шириной метра два с половиной, со стенами, густо покрытыми зеленой растительностью наподобие вьюна. А еще там были двери. Много дверей. Нет, не так. Очень много дверей. Это было похоже на своеобразную жутковатую выставку и дальний конец экспозиции тонул во мраке.

Он попробовал подняться, но поскользнулся на перемазанных кровью булыжниках и снова упал. Еще раз обвел мутным взором пространство. Очертания коридора утратили резкость и превратились в кашу. Одному было не выкарабкаться.

Сёма заорал. Точнее, еле выдавил из себя что-то типа просьбы о помощи. Кровь бодрыми ручейками покидала тело, а вместе с ней и силы. Когда одна из ближайших дверей открылась и перед глазами появилась пара ног в песочных мокасинах, он только вяло пожурил потенциального спасителя:

– Поздно… Пожалуй, пора просыпаться…

***

Комната с обоями, узкая кровать и ковер так и не вернулись к Семёну, когда он в очередной раз проснулся, однако новое место выглядело довольно прозаично, что в сложившейся ситуации было весьма неплохо.

Это была просторная и чистая больничная палата без единого намека на юдоль отчаяния и обитель скорби. Всего две кровати-трансформера, рядом тумбы на колесах, способные не только хранить вещи, но и служить обеденным столом, небольшой, метра полтора в высоту, холодильник, узкий шкаф. На подоконнике уютно разместился маленький телевизор, на экране которого басил искаженный помехами дородный господин. Судя по смеху за кадром, это был комик. Компанию телевизору составлял литровый электрический чайник.

На соседней кровати лежал крупный мужчина лет сорока с лишним и глядел на Семёна грустными добрыми глазами.

– Как Вы, дорогой друг? – оживился он, увидев, что Сёма пришел в себя.

– Я? – он прислушался к ощущениям в теле, попутно восстанавливая в памяти произошедшее с ним за последнее время. – В меня стреляли, кажется. И даже попали. Но сейчас вроде неплохо.

– Вам исключительно повезло! Вы были почти на грани. Еще минута, и Ваш путь в Коридоре был бы окончен.

– В Коридоре, простите? – рассеянно отозвался Семён.

Собеседник изумленно уставился на него и прищурился, словно силился прочесть мысли, написанные на лице восьмым кеглем.

–Мы с Вами находимся в мире номер три, если быть точным. Сестричка сказала, что Вы новичок, так ведь?

– В каком… кто? – не понял Сеня.

– Вы в самом деле ничего не знаете?

– По нулям. То есть, лет пять назад подруга упоминала про огненные врата, но без подробностей. Я подумал, это игра такая. А потом как-то всё замялось, она уехала, а телефон не оставила…

– Телефон? – переспросил в свою очередь незнакомец. – А, должно быть, одна из технологий Вашего мира. Какой он по счету?

– Не знаю, каким он считается, у всех миров есть номера?

– У всех, мой друг, – ответил этот субъект с инфантильным лицом ребенка, седыми волосам и пепельной щетиной. – У Вас очень странная история. Если Ваша подруга звала Вас в Коридор, значит, подготовила местечко и должна была ввести в курс дела, если только… – он прервался от внезапной догадки: – А Вы не из анархистов ли часом?

– Анархистов? – Сеня имел очень поверхностные знания о политических течениях и решил уточнить, какое содержание вкладывает собеседник в этот термин.

– Тех, которые пытаются взломать систему. Попасть в прошлое, например, – закинул удочку седовласый и принялся опасливо поглядывать на Сеню.

– Пожалуй, что нет. Ограничения – это плохо, наверное, но я ни за что не ратую уж точно. – Семён смутно ощущал, что идет по тонкому льду, – но перед тем как попасть сюда, я вроде очутился во временах второй мировой. Но если и так, то это случайно.

– Второй мировой?

– Ну, Великой Отечественной…

– Видимо, мы из разных миров. Это прошлое Вашего мира, не так ли?

Собеседник производил впечатление человека, застрявшего на стыке между ребенком и взрослым. Учтивое обращение и седина указывали на зрелость, но мягкие черты полноватого лица, вялая дикция и застенчивый взгляд указывали на инфантильную натуру.

– Да. Если… Вы, – Сёма немного задумался над выбором обращения, – ничего не слышали о второй мировой, значит, мы точно из разных миров.

Мужчина как будто еще больше заволновался, однако его волнение было таким же, как он сам – мягким и застенчивым.

– Если Вы были в прошлом своего мира, это очень плохо. У Вас точно будут проблемы с руководством, а мне придется доложить, я не могу бездействовать, это нарушит Баланс. – Он опустил глаза, разобрать, что он мямлил, было почти нереально.

– Какие проблемы? – встревожился Сёма.

– Не уверен, что мне следует обо всём этом говорить, на такой случай нет инструкций. – Беспокойство взрослого ребенка росло. – А что, если есть, а я не в курсе? – обратился он уже сам к себе.

Сёма, сам будучи довольно нерешительным, оценил степень волнения этого человека как критическую. Он понял, что разузнать что-либо без усилий у него не получится, и взял инициативу в свои руки.

– Подождите докладывать, пожалуйста, давайте хотя бы познакомимся. Меня Сёма зовут. – Он протянул ладонь для рукопожатия, всем своим видом выражая отсутствие злых намерений.

– Валентин Андреевич, – неожиданно представился странный знакомый и осторожно протянул маленькую для человека своих габаритов ладошку левой руки – правая была в гипсе.

Его ладонь напоминала давно остывшую котлету: такая же мягкая и влажная.

– Очень приятно, – поддержал политес Сеня после секундного замешательства – это было самое неловкое рукопожатие в его жизни.

– Видите ли, как мне кажется, я попал в Коридор случайно. Во сне. Подруга, которую я упоминал, сообщила о возможности путешествовать между мирами, спросила, какие я люблю истории. Я ответил, что ужасы и мистику. Попробовал по ее инструкции представить себе страшное место, но ничего не вышло и дело замялось. А потом связь оборвалась, и я даже не знаю, где она и что с ней. И вот, спустя семь лет, я лежал себе дома ночью, слушал музыку, уснул и тут началось такое… Война, стрельба, огненные ворота… И вот я тут, – скомкано выложил он на стол все карты. – Не могли бы Вы рассказать мне, что Вам известно о Коридоре?

Валентин Андреевич призадумался, насупив по-детски брови. Затем заговорил. Сперва неуверенно, но постепенно набирая обороты.

– Признаться, я вижу не все детали, но общая суть ясна и внушает оптимизм. Люди попадают в Великий Коридор только по приглашениям. Обычно кто-то из служителей получает право привести воспитанника. Как правило, это награда или за какие-то особые заслуги, или просто за годы безупречной службы. Но награждаемый, он же наставник, обязан ввести новичка в курс дела, обеспечить его переход, познакомить с курирующим Хранителем и тому подобное. – Судя по всему, правила и порядок были его излюбленной темой. – Затем новичок проходит обучение в одном из трех учебных заведений: Академия магии в трех семерках, Духовная семинария в сто тридцать третьем и Биотехнологический университет в восемьдесят восьмом. Это, конечно, всего лишь стартовая площадка. По сути, не так важно, каков будет Ваш фундамент. Да, чему Вы удивляетесь, мой друг?

– Академия магии?! – От радостного возбуждения лежащий на боку Сеня приподнялся на локте.

– Да! – Его собеседник смутился такой реакции. – Многие считают, что эта практика устарела, мол, магов уже слишком много, действует волшебство далеко не во всех мирах, учить его можно в прикладном порядке. Считается, что в наше время лучше выбрать биотехнологии. Но лично я считаю, что магия весьма качественно дисциплинирует ум и очень полезна тем, кто ее никогда не видел, – он слегка замялся, задержав взгляд на Сёме.

Тот понял намек, как и подобает, на свой счет и смутился.

Очередную неловкую паузу прервал звук открывающейся двери. В палату осторожно вошла коротко стриженная миниатюрная шатенка в небрежно накинутом поверх льняной косоворотки белом халате. Что-то в ее облике показалось Семёну смутно знакомым, но что точно, он сразу не вспомнил.

Она поприветствовала Валентина Андреевича, назвав его мягко Валя, и уставилась на Сеню, умело скрывая за непроницаемым лицом и легкой усмешкой рвущийся изнутри смех.

– Должна признать, твое появление вышло эпичным, – завела она разговор без предисловий. – Обычно люди стремятся вызвать сильные положительные эмоции и пересекают Врата взволнованными, но воодушевленными. Твое же появление наделало шороху. Влетел весь опаленный и израненный, да еще и сознание потерял! Что ты себе представил?

Сёма врубил ручник. Такое количество событий он не вывозил. Сбросив частоту, после небольшой паузы он принялся повторять байку о своих злоключениях, попутно вспоминая, где и когда мог видеть эту барышню раньше.

– У меня не получилось попасть к огненным вратам, когда подруга объясняла мне, как это сделать. Я соврал ей. – Уши мгновенно вспыхнули. – Было так солнечно и хорошо, что у меня не вышло представить ничего страшного. Все ерунда какая-то.

Пока он говорил, в голову закралась догадка: за очками в тонкой прямоугольной оправе, меланхоличными интонациями и женственной фигурой ему почудились знакомая ирония и хитрый прищур карих глаз пацанки, с которой он гулял во время школьных каникул. Опасаясь ошибиться, он стал искать неопровержимые доказательства.

Слова, иллюстрирующие приключение в концлагере, давались ему с трудом. Этот монолог был скуп и косноязычен, но встречен благосклонно: усмешка, появившаяся после слов о вранье, пропала. В конце своего рассказа он попытался проверить свою догадку.

– Могу я надеяться, что Вы не сообщите обо всем, что я Вам поведал, Даше?

– Это вряд ли, – ирония снова поселилась на лице девушки.

– Но почему? Понимаю, что это плохо, но лучше я сам как-нибудь… Стыдно ужасно!

– Вижу, – взгляд скользнул по багровым ушным раковинам. – Не узнаешь, серьёзно?

– Вы очень похожи на Дашу… – осторожно начал Сёма, наблюдая реакцию собеседницы.

– Неужели годы настолько меня не пощадили, что даже старый друг не может узнать?

Семён не успел решить, как реагировать, и потому просто глупо ловил ртом воздух.

– В общем, считай, что уже рассказал, извинился, извинения приняты и не будем об этом больше, – сжалилась над ним подруга детства.

Не будь он застенчив, наверняка на радостях обнял бы ее, но внутренний интроверт задушил этот минутный порыв.

Когда она попросила его встать, он осознал, что лежит, одетый в какую-то нелепую ночнушку. Смятение на его лице вызвало очередную – ответную – ухмылку на ее.

– Жив, здоров и невредим, – констатировала она отсутствие лишних дырок на теле. – Одевайся, пора познакомиться с шефом, – она кивнула в сторону стула, на котором лежала стопка одежды алого цвета, и вышла из комнаты, бросив, уходя, «пока, Валя» седовласому детине. Тот что-то смущенно промямлил ей вслед.

Костюм был похож на облачение бойца ушу: косоворотка и брюки из мягкой ткани, ни единой пуговицы, все на шнурках и петлях. Ничего не висит мешком и не обтягивает тело вплотную. На груди в районе сердца эмблема с изображением огня, справа на том же уровне имя, фамилия и номер 203. Немного повозившись с завязками, Семён перестал замечать наличие одежды, настолько оказалось удобно. Под кроватью была пара мокасин того же цвета.

Впрочем, одежда едва ли могла его взволновать, ведь ему предстояло знакомство с абстрактным начальством. В голове возник образ строгого господина в деловом костюме с волевыми чертами лица и властными манерами и сразу захотелось отсрочить эту встречу на неопределенный период, плавно перетекающий в вечность. О чем его будут спрашивать? Будут ли вообще вопросы или же его с одного взгляда вышвырнут из Коридора?

Когда Сёма влажной подрагивающей рукой отворил дверь палаты, вместо ожидаемого больничного холла увидел тот самый Коридор. Даша явно наслаждалась замешательством на лице старого друга.

– Проходи, не стесняйся, добро пожаловать, как говорится.

Он робко пересек порог.

– А где остальная часть больницы?

– Ее не существует. Это лечебный мир. Какой бы хворью ты ни страдал, какую бы травму ни получил, этот мир вылечит тебя. Там всегда будет то, что тебе необходимо для физического здоровья, и ничего больше.

– То есть, психов этот мир вылечить не может? – нервно пошутил Семён.

– Ну, мы все тут в каком-то смысле… – уклончиво ответила подруга.

Он счел эту тему скользкой и не стал ее развивать. Действительно, как тут можно считать себя психически здоровым?

– Тебе нужно в Первый, но сначала попьем чайку в библиотеке. Я так давно должна была ввести тебя в курс дела, что сама все забыла. Нам сюда, – указала она на высокую дубовую дверь с прямоугольными стеклянными сегментами, сквозь которые в Коридор проникал мягкий свет.

Дверь смотрелась величественно и жизнеутверждающе. Когда Сеня изо всех сил потянул ее на себя, поддалась на удивление легко и чуть не стукнула его по носу. Он неловко улыбнулся и пропустил Дашу вперед.

Глава 5

Для Семёна слово «библиотека» означало тихий погост макулатуры, о которой одни школьники вспоминали и то лишь во времена летних каникул и с большой неохотой. Сам он кроме книг по школьной программе брал там в основном Стивена Кинга, и о том, какие еще сокровища мировой литературы скрывают чопорные дамы с застывшими на лицах выражениями колоссального интеллектуального и культурного превосходства, даже не подозревал.

Конечно, мир, патетически именуемый Великой Библиотекой, не мог быть похож на местечковый пылесборник. Сёма ожидал чего-то масштабного вроде Хогвартса или Староместа и не сразу уловил связь между названием мира и его содержимым.

Портал привел его на улицу футуристического мегаполиса, где к ласковому солнцу гордо тянулись стройные ряды башен, кожу приятно будоражил легкий сквозняк, а обоняние – ароматы трав и цветов. В отличие от киношного человейника тут совсем не было машин, только редкие пешеходы и какие-то маленькие летающие устройства типа механических стрекоз мелькали в бесконечном лабиринте книг.

Даши рядом не было. Она вошла всего на мгновенье раньше и, похоже, успела скрыться, заставив всерьез понервничать уроженца маленького городка: он тут же начал шарахаться по сторонам, и, подойдя к одному из домов, обнаружил, что тот целиком сложен из книг. В голову заскочила шальная идея достать одну, но ее тут же выбило из головы осознание возможных последствий.

Нельзя было и представить, какие тексты прятались за разномастными переплетами на бесчисленных страницах, сколько лет поиска, фрустрации и вдохновения, сколько историй, теорий и экспериментов нашли здесь свое место. Стихи и проза, кулинарные рецепты и научные труды, записки графомана и, наверняка, какие-то бессмертные произведения человеческого гения. Одному Богу известно, что таилось в этом книжном океане!

Между башнями пролегали проспекты, вымощенные брусчаткой. Где-то камни в ней были древними, как египетские пирамиды, где-то совсем новыми. Приглядевшись, Семён различил на них стрелки, слова, картинки и какие-то непонятные знаки.

На одном из булыжников жирной маслянистой краской яично-желтого цвета было написано «Центральная площадь». Соседний камень стрелкой указывал направление. Двигаясь по ней, он вскоре вышел на обширное пространство с парком, скамейками и беседками, от которого лучами отходили ряды книжных улиц.

На скамейках сидели несколько человек с термосами, бумажными стаканчиками с какими-то горячими напитками, блокнотами и неизвестными Семёну устройствами. Кто-то разговаривал вслух, словно с самим собой, кто-то рисовал в блокноте или просвечивал страницы книг синими лучами из колец на пальцах. Атмосфера царила рабочая, но без лишней нервотрепки. На Сеню внимания никто не обратил.

Он разинув рот созерцал симбиоз природы и человека, когда внезапно из ниоткуда появилась Даша.

– Давай присядем пока тут, – указала она на свободную скамейку неподалеку. – Я, вроде как, несу ответственность за тебя, так что слушай внимательно.

– Если ты несешь за меня ответственность, то почему бросила тут бродить одного? – возмутился Семён.

– Небольшая временная погрешность, ничего страшного, – беспечно отмахнулась она. – В любом случае я бы тебя нашла.

Она помолчала немного, собираясь с мыслями, и продолжила:

– Как правило, в Коридор попадают с первого раза. Правда, эта самая первая попытка обычно происходит в детстве. С тобой все как-то не так вышло. Удивительно, например, то, что главный твой страх никак не связан с твоим собственным опытом.

– Наверное, рассказы ветеранов… Ну и фильмы. Я их никогда не любил. Вот Коридор и показал мне, чего я на самом деле боюсь больше всего. Так, получается?

Даша не ответила.

– В общем, место, в которое ты перенесся, пройдя через огненные врата, называется Мир Миров, Великий Коридор, Центральный Коридор и еще множеством эпических имен, но все говорят просто «Коридор». Он основа всех вселенных, включая нашу. Каждая вселенная тут называется «мир» или «пространство» и находится за одной из дверей. Пока понятно?

– Кажется, да, – неуверенно кивнул Сеня, пытаясь осознать масштаб бреда и уловить подвох.

– Да, звучит дико, – угадала его настрой Даша, – но за каждой дверью Коридора и правда спрессовано все пространство и время одного из миров. Вот возьмем, например, наш двадцать третий. Если, проходя туда, загадаешь девятое мая тысяча девятьсот сорок пятого, Москву и Красную площадь, то увидишь салют в честь победы. Но это только пример, – торопливо добавила она, – путешествовать во времени по родному миру нельзя, но об этом позже.

– А если не дать конкретных ориентиров?

– Ну, если совсем ничего, Коридор выберет эти показатели рандомно и тогда… В общем, я тебе не завидую. Но если ты укажешь хоть что-то, Коридор «додумает», если можно так выразиться, и подберет что-то наиболее близкое. У нас есть целый реестр миров. У тебя будет полно времени его изучить, а я расскажу про самые основные. В Первом заседает Совет, а в остальное время – Хранитель Света.

– Хранитель Света, – фыркнул Семён. Претенциозность титула его позабавила.

– Да, не перебивай, пожалуйста. Пока впитывай, со временем все поймешь. Место, где мы находимся, – Второй. Он хранит всю известную информацию обо всех известных мирах. В Третьем ты уже был, это лечебница, в Четверке – лаборатория, где исследуются данные и вещества… Дальше Пятый, там что-то вроде склада, где можно добыть почти что угодно. Про Восьмерку говорят, что в ней обитает Хранитель Тьмы, но это слухи. Ты заметил, конечно, что я пропустила Шестой и Седьмой. Так вот, там мертвая пустота. Хранитель Тьмы уничтожил их когда-то очень давно и теперь там и еще в Десятом Абсолютное Ничто, из которого нельзя создать новый мир. Но не будем о грустном. Миры с Десятого по Сотый в основном населяют люди вроде нас, правда, где-то они бороздят космос, а где-то добывают огонь трением. Столько разных сценариев, просто диву даешься!

– А пришельцы? – не удержался Семён. Сарказм был единственной твердой опорой в этом водовороте безумия.

– Если честно, не знаю, – серьезно ответила Даша, – сама не видела, да и не то чтобы сильно стремилась. Глянь, – она указала на ближайшую башню. – В одной такой штуковине может быть информация обо всех событиях, произошедших в целом мире за год, а может, за один единственный день. Это настоящая бездна сведений! Возьмешься искать зеленых человечков в Двадцать третьем и не заметишь, как жизнь пройдет. Я бы не стала разбрасываться минутами на такие погружения.

Она замерла, думая о чем-то своем, а Сеня залюбовался косым лучом солнца, рассекшим сумрак одной из улиц.

– Но мы отвлеклись, – вышла из оцепенения Даша. – За Сотым миры так называемой второй волны, за Двухсотым третьей и так далее. Считается, что все эти пространства заполнили люди из первой сотни. В Коридоре полно пустот – дверей, за которыми ничего нет, и человек, попадая туда, может создать там абсолютно всё!

Она еще долго самозабвенно живописала многообразие возможностей, но от Семёна не ускользнула изнаночная сторона этого великолепия: тотальная бюрократизация всего и вся. Решение всех сколь-нибудь значимых вопросов находилось в ведении Совета Хранителей, шестерых уроженцев миров первого порядка. По традиции четверо из них символически олицетворяли природные стихии, а двое – Свет и Тьму. Эта шестерка решала, кому, что и как делать, чем заниматься, какие миры посещать, а какие нет. Придумывала правила, карала за их нарушение и поощряла соблюдение. В общем, три в одном: суд, парламент и правительство. На службе у шестерых были другие уроженцы миров с Десятого по Сотый. Они образовывали управления, отделы и секторы. Общее число всех этих чинуш не превышало двухсот пятидесяти.

Семёна удивила не только человеческая монополия на посещение Коридора, но и то, что эта сравнительно крохотная горстка людей, вместо того чтобы нырнуть в бездну свободы, существовала в неустанном режиме пчел-тружениц. Когда он поделился этой мыслью с подругой, она пояснила, что некоторые всерьез обсуждают идею существования альтернативной организации, идущей навстречу с другого конца Коридора, и уж они могут оказаться кем угодно.

Проверкой подобных догадок занимались ребята из исследовательского отдела. К каждой новой двери направлялись маг, ученый и духовник (остальные служители часто называли их «святошами» или «амебами»). Эта троица выборочно проникала в различные временные и пространственные точки мира, исследовала их, писала отчет с трех разных ракурсов восприятия, отсылала его в научно-исследовательский и двигалась к новым белым пятнам – романтика, одним словом.

В научном отделе эти трехгранные записки анализировали, прогнозировали развитие мира, заполняли статистические карточки и сливали все бумаги и образцы учетникам. Те сортировали всю эту макулатуру, оцифровывали и сваливали в гигантские кучи – башни.

Основной задачей этой бюрократической малолитражки, как понял Семён, было сохранение Баланса между исследованием миров и невмешательством в их судьбы, а количество служителей стало результатом многих столетий проб и ошибок. Впрочем, чтобы проветривать служащим мозги, их периодически перетасовывали, словно карты в колоде: тот, кто вчера сидел в лаборатории, сегодня устранял последствия нарушения пропускного режима, а вчерашний патрульный – мирно сканировал документы в Библиотеке. По словам Даши, такая практика вносила определенную сумятицу в отлаженную в целом деятельность системы.

И все-таки за бесконечной рутиной жизни каждого коридорщика прятался крохотный островок абсолютной свободы, каждому давался чистый лист: пустота, где он мог сделать все что угодно, но большинству почва этого острова самостоятельности казалась слишком зыбкой и они выменивали ее на часы и дни в мирах, созданных кем-то другим.

Угасание энтузиазма во взоре друга заставило Дашу взяться за кисть и плеснуть немного мистики на безрадостную палитру своего повествования. Бегло описав обязанности Хранителя Света (нынешний носитель этого титула именовал себя имя Лучом), она решила задержаться на его символическом антагонисте – Хратителе Тьмы. Тут информационный голод настолько удобрил почву для слухов, что особо недалекие поговаривали, что Мрак – это сама Смерть в чистом виде, те, кто не учился в Академии Волшебства были уверены, что в тумане, окутавшем эту должность, скрывается лич9 из трех семерок, сумевший при помощи темной магии пробиться в Коридор. Иные думали, что Мрак совсем не имеет телесной оболочки и является фантомом, духом самого Коридора.

Но Сеня понял, что для Даши подобного рода толки интереса не представляли. Она уже много лет вела летопись мира волшебников за дверью с тремя семерками. Просто подхватила знамя, выпавшее из рук предшественника, и знала, что однажды передаст его кому-то еще, а на досуге коллекционировала необычные истории и странных друзей вроде ворчливого мага, покалеченного проклятьем, или девчонки-сироты из двадцать пятого, которой в родном мире приходилось в буквальном смысле драться за еду.

– Скажи, а людям не дается право выбрать работу? – спросил Сеня после долгого молчания.

– Строго говоря, нет, – признала Даша, – но тебя определяют туда, где ты можешь принести наибольшую пользу, учитывают все твои личные качества и, в конечном итоге, это и есть место, где бы ты хотел оказаться на самом деле. Так что Хранители экономят время на прохождение пути проб и ошибок.

– А что, если я не хочу быть там, где смогу принести больше всего пользы, а хочу быть там, где я хочу? – возразил Семён.

– Насколько мне известно, – неуверенно ответила Даша, – пока эта система не давала сбоев. Такая вот карма, – заключила она.

– Тогда огласите хотя бы в научных целях весь список, пожалуйста…

– Это охотно. Тем более, что осталось как раз только твое Управление. Тебя определили к красным, это что-то вроде полиции.

– Странно. Где я, и где полиция? – удивился Семён. – Я даже попал в Коридор с таким скрипом – засмеют.

– Не бери в голову. Пока будешь учиться, все забудут. Тут подобные новости в лучшем случае однодневки. А насчет назначения согласна. Не ожидала, что твоя стезя хранить Баланс. Видимо, я чего-то о тебе не знаю… В любом случае, у нас будет возможность встретиться и поболтать, как в старые добрые времена, – девушка улыбнулась. – Как раз расскажешь, почему тебя выбрали для столь почетной миссии.

Она на полсекунды прикрыла глаза и потом взглянула на изящные часы на запястье.

– Так. Тебе еще предстоит почтить своим присутствием Первый, а мне – взяться за работу, – выпалила она и поспешно поднялась со скамьи. – Чтобы вернуться в Коридор, попроси Великую Библиотеку выпустить тебя.

– И как это сделать – попросить?

– Как угодно. Главное, обратись к ней с такой просьбой.

– Эээ… Выпусти меня, пожалуйста, Великая Библиотека, – промямлил Сеня, озираясь по сторонам в страхе быть услышанным.

Перед скамьей материализовалась дверь.

– Что мне делать дальше? – спросил он, потянувшись к ручке.

– Вернуться в Коридор и войти в соседний мир.

– А потом? – Он изо всех сил оттягивал момент встречи с неизвестностью.

– Кто ж знает. У каждого знакомство с Хранителями происходит по-своему.

Глава 6

На створках из черного дерева были выгравированы лица неизвестных мужчин и женщин всех возрастов, от совсем юных до непредставимо древних. Многие из этих рельефных портретов были столь высоко, что заставили Семёна запрокинуть голову. От нахлынувшего благоговения вместе с вечным его спутником волнением он покрылся испариной. Ручка в форме песочных часов проскальзывала под пальцами, и чтобы догадаться, что проход открывается внутрь, ему потребовалось несколько попыток, но и тогда пришлось налечь всем весом и даже пойти на таран, чтобы бочком просунуться в образовавшуюся щель.

А внутри была совсем небольшая комната, заставленная шкафами, до отказа забитыми книгами, ватманами, макетами человеческого мозга и прочей, предположительно медицинской, атрибутикой. У зашторенного окна стоял старомодный стол с лампой, похожей на коническую шляпу. На нем был граненый стакан в подстаканнике, хорошо знакомом пассажирам поездов дальнего следования, в стакане тосковали выжатая долька лимона и чайный пакетик, над ними нависали горы картонных папок, одна из них лежала обособленно и была раскрыта.

Внезапно от стены отделилась тень и в кресло у стола погрузился пожилой мужчина в белом халате. Его голубые глаза хитро и добродушно созерцали Семёна сквозь маленькие круглые очки в тонкой оправе, трогательно смотревшиеся на солидном носу.

Сеня не выдержал игры в гляделки и уставился на свои мокасины. Но молчать долго он не смог.

– Вы, должно быть, Хранитель Огня, Маар…

– Э… дарагой! Развэ я одэт в красное, как ты? – спародировал незнакомец кавказский акцент.

Сеня не сразу сообразил, что тот шутит. Ему казалось, что этот человек в белом халате изучает его душу под микроскопом и предмет исследования для него чрезвычайно забавен.

Спустя минуту незнакомец все же сжалился и заговорил на чистом русском:

– В Коридоре меня зовут Луч и я Хранитель Света, – произнес он со сдержанным достоинством. – Твоя подруга хорошо отзывалась о тебе, а я привык верить людям, особенно таким замечательным, как Даша. И вот ты здесь. Знаю, ты должен встретиться тут с Мааром, но твое появление в Коридоре было несколько выбивающимся из общей картины, – последовала пауза и новая хитрая, но добродушная улыбочка. – Поэтому я решил немного пошалить и поменять привычный порядок вещей, чтобы познакомиться до того, как слухи успеют исказить чистоту восприятия. Твой шеф в курсе. И пожалуй, я предположу, что она не ошиблась, – снова пауза, – и для тебя стоило придержать местечко. Кстати, о ней. Я живу уже очень много лет, но таких симпатичных личностей встречал редко. Тебе повезло с подругой. У нее золотое сердце, понимаешь?

Ответ был невразумительным, но Луча это не смутило.

– Если пока нет, то обязательно поймешь позже, – без осуждения произнес он и встал, протягивая руку. – Удачи тебе, дорогой! Я дам тебе всего один совет. Береги дружбу. Ее не создашь ни воображением, ни магией, ни наукой.

Сёма молча пожал протянутую мохнатую и теплую лапу мужика в белом халате и единственный источник освещения погас.

Наставший конец света был недолгим. Через секунду комнату озарило пламя, и Сёма инстинктивно закрыл лицо рукой. Когда он убрал её, комната превратилась в роскошный зал с витиеватыми колоннами и разноцветной мозаикой. Вдоль стен, словно отмечая взлетную полосу, горели плошки с огнем и тлели благовония, на самих стенах плясали тени-великаны.

Между колонн уверенной энергичной походкой шел высокий подтянутый человек в таком же, как у Сени, красном облачении.

– Знаю, ты любишь звездное небо, – бросил он резко, – давай немного пройдемся. Сегодня дивная ночь.

Пока встревоженный Семён покорно поворачивался в заданном направлении, посреди зала возникла окованная железом полукруглая дверь, которая больше подошла бы зернохранилищу, чем этим величественным хоромам.

Они подошли туда в звенящем от эха шагов молчании, и Хранитель Огня все так же жестом предложил ему проследовать внутрь.

Там их ожидала чернильная простыня с белыми кляксами вверху и силуэты пшеничных колосьев внизу, едва заметные в свете, который давали факелы Первого мира. Когда они пересекли порог, стало совсем темно, но тут же раздался щелчок и в руке Маара появился керосиновый фонарь. В его свете можно было различить две колеи под ногами и небольшой участок поля.

Начальник пошел по правой дорожке, Сене досталась левая.

Когда-то точно так же он гулял с другом и двоюродным братом, но ту ночь он помнил смутно. Были там, вроде бы, терпкий аромат степи в парном воздухе, стрекот кузнечиков, кваканье жаб и далекие крики вылетевшей на охоту совы. Ну и запах навоза, доставленный ветерком с соседней деревни, не выветрился окончательно. С другом, вроде, болтали о чем-то, с братом в основном молчали. Вместе искали топливо для ночного костра, и каждый нес из дому что-нибудь вкусненькое: свежий хлеб, картошку, колбасу для пикника в поле.

Сейчас рядом шагал мужчина лет около сорока с короткой седеющей шевелюрой, увесистыми мешками под живыми и колючими черными глазами. В зарослях щетины непрестанно гуляла кривая разбойничья усмешка. Было в нем что-то от футбольного тренера Семёна. Казалось, вот-вот он отпустит очередную матерную прибаутку, улыбнется и сверкнет золотым зубом. Однако новый наставник улыбаться не спешил.

Семён глубоко вдыхал стерильный воздух и безуспешно пытался отыскать звезду наездника, которую когда-то показывал отец.

– Ты, наверное, заметил, что звезды тут не те, что в твоем мире, – нарушил тишину Маар. – На самом деле, это вообще не звезды. Этот мир я сляпал для тебя по дороге к Первому. Типа подготовился ко встрече.

Сёма оторвал голову от небесной карты и увидел, что хмурое и слегка помятое лицо Хранителя Огня всё-таки разгладилось от самодовольной ухмылки.

– Я кое-что разузнал о тебе, – показал он небольшой канцелярский файл с Семиной фотокарточкой. – Меня всё устраивает, так что добро пожаловать в команду.

Сёма сдержанно поблагодарил. Он еще не определился с отношением к происходящему: попал ли он в «страну возможностей» или рабство.

– Хочешь знать, что значит «сляпал мир по дороге»? – подсказал Хранитель Огня.

– Да, конечно, – согласился Сеня.

– Начну немного издалека. Ты вроде бы любишь истории, так что наверняка не против поболтать и послушать. В общем, в Коридоре есть миры, где все подчиняется жестким законам, а есть такие, где правила игры постоянно меняются. Например, сегодня день длится вечность, а завтра пролетает как миг. Или гравитация… Только что ты не мог ноги от земли оторвать, а через час тебя уносит вдаль легкий ветерок. Большинство проживает жизнь в одном мире, а чаще всего в его крохотной части, словно псы в конуре. Но есть и везунчики вроде нас с тобой, которые могут проживать тысячи жизней. Это почти бессмертие.

– Почти? – уточнил Сеня.

– Пока не умрет твоя оболочка. Что происходит дальше, мы пока не знаем. Есть красивая легенда о том, что после смерти душа служащего переселяется в какой-то из еще не открытых миров. Тут вообще много всяких басен, знаешь ли… Люди любят поразвлечься со скуки. А пищи для фантазий уйма! В твоем времени люди двадцать третьего не ответили и на сотую долю своих вопросов. А многие вопросы еще и не задали! Самое забавное, что большинство свято верит, что они про жизнь уже все поняли. Прикольно было бы запихнуть их сюда… Короче, я отвлекся.

Маар перехватил фонарь в другую руку и продолжил:

– Кроме основных миров, тех, которые за дверями в Коридоре, есть еще миры, привязанные к предметам. Они создаются с помощью магии или духовного развития высшего порядка. Думаю, и наука может создать что-то подобное. Не суть. Это место наверняка кажется тебе незавершенным. Может быть, не хватает чего-то?

– Ну… – замялся Семён, подбирая слова, – воздух тут очень чистый…

– Никогда не ври мне. Даже из добрых побуждений. Как там у вас говорят? Честность – лучшая политика? – спокойно перебил его Маар. – Я создал лишь фундамент, но достраивать этот дом будешь ты сам. Дай руку, – и он вложил в пятерню подопечного металлический предмет.

Приглядевшись в полумраке, Сеня узнал в нем египетский символ жизни.

– Такой горячий! – удивился он.

– Я считал, тебя больше удивит то, что пришелец из другого мира дарит тебе анх, – отозвался начальник.

– Я уже ничему не удивляюсь. А как он работает? – заинтересовался Сеня, неосознанно имитируя интонации бывалого служаки.

– О, уверен, у тебя еще все только начинается, – Хранителя Огня повеселила эта наивная самоуверенность. – Если тебе вдруг захочется снова тут оказаться, рисуешь ногтем крест на амулете.

– И всё?

– И всё. Появится дверь, которая приведет тебя сюда.

– А… люди тут есть?

– Ни души. Ни людей, ни зверья, ни насекомых. Это очень сырой материал, так что развлекайся. Заходишь сюда, зажимаешь амулет и фантазируешь. Иначе он так и останется картонной декорацией.

– И я правда могу создать что угодно? – Простота, с которой Маар описывал настоящие чудеса, казалась Семёну подозрительной.

– Да. Но на самом деле это не так легко. Ну, сам увидишь. И еще. Надо предостеречь тебя: не все желания стоит воплощать в жизнь. Мы не всегда точно знаем, чего хотим. И это может стать проблемой, когда разочарования обретают жизнь и разум. Представь, каково осознавать, что ты чья-то ошибка? И последнее. Ты уже знаешь о запрете на доступ к прошлому и будущему двадцать третьего. Так вот, раньше я и сам не мог с этим примириться, но со временем убедился, что так лучше для всех, а для тебя в первую очередь.

Сёма задумался. Что именно было в файле, который держал в руках Хранитель Огня? Прочел ли он его мысли или подобная речь у него заготовлена для каждого новичка?

– А почему для Вас это правило стало проблемой? – произнес он вслух.

– Все мы рано или поздно теряем близких. И тех, кого встретили в Коридоре, и тех, кто был с нами в родных мирах. Научный отдел давно пытается побороть смерть, но пока вернуть человека, чья физическая оболочка погибла, им не удалось. Все эксперименты заканчивались так стрёмно, что результаты приходилось ликвидировать.

Похоже, эта тема была ему неприятна, и Сёма не стал ее развивать.

– А что вы делаете с мирами потом? После того как создали?

– Хороший вопрос, – Маар будто обрадовался смене темы. – Тут у каждого свой подход. Чаще всего создатель не оставляет свое творение на протяжении своей жизни, а потом всё идет крахом. Более мудрые люди оставляют какой-нибудь системный регулятор, который заботится о мире и после их смерти. Но бывает, и целые миры забываются как неудачные попытки или утилитарные творения, исполнившие назначение, и это порождает разные истории… Как-то чувак пролил в Коридоре вино. Ему стало неловко, и он решил избавиться от пятна, а тряпки под рукой не нашлось. И вот он, бухой в доску, открыл ближайшую пустую дверь и создал чулан со всякими поломойными штуками. Пятно вывел, о чулане, естественно, забыл. Пока не наткнулся на него много лет спустя. Он даже не вспомнил, что сам же создал его. А вот швабры с тряпками его запомнили. За годы разлуки со своим творцом они ожили, обрели зачатки разумного мышления и научились общаться.

Сарказм, проступивший на лице Семёна, не укрылся от Маара.

– Похоже на развод, да? Ну прогуляйся тогда до тысяча семьсот шестидесятого.

– Но как эти вещи научились разговаривать без помощи… ртов?

– А я сказал, что они общаются вербально? Наверняка когда тот парень по случайности вновь оказался в том чулане, ему почудилось, наверное, что у него чердак прохудился. Через какое-то время патрульные нашли его тело. Сплошные синяки и кровоподтеки. С тех пор там несколько раз гибли одиночки, а люди, которые заходили туда по двое, утверждали, что слышали голоса. Так продолжалось до тех пор, пока в чулан не заглянула мелкая девчушка. Ее они не тронули. Покаялись. Мол, затаили злобу на создателя, позабыл он о них. А им только и нужно было, что выполнять свое прямое предназначение.

Пока Сёма соображал, стоит ли комментировать эту историю, Маар произвел какую-то манипуляцию рукой и перед ними распахнулась уже знакомая амбарная дверь.

На пороге стояла невысокая плечистая девушка со спутанными волосами, какой-то звериной костью, продетой сквозь вздернутый нос, татуировкой в виде широкой полоски через всё лицо и кучей браслетов на руках.

Она протянула Хранителю огня папку на шнуровке, но тот взглядом указал на Семёна.

– Знакомься, это Шаманка, мой главный помощник.

Девушка надменно кивнула, Сёма застенчиво поздоровался. Папка перешла к адресату, а помощница молча скрылась в проходе.

Сёма успел обратить внимание на уши остроконечной формы, которые странно сочетались с квадратным лицом и волевым подбородком. Он повернулся было к Маару полюбопытствовать о причине такой аномалии, но тот прорастил в его голове еще одно зерно подозрения в телепатии:

– Она уроженка двадцать пятого, там мы тоже набираем рекрутов. В нем кроме людей есть еще две расы, и они частенько перемешиваются. Шаманка – одна из таких полукровок.

– А как вы…

– Отправил ей невербальное послание. Кажется, у вас в двадцать третьем это называется телепатия. В Коридоре есть миры, где каждый может слышать мысли других и транслировать свои собственные. Некоторые из выпускников Духовной академии, Академии магии, ну и Хранители могут общаться таким образом в любом из миров.

Сёму пробило холодным потом. Он силился организовать в голове полный штиль.

– Не бойся, вторгаться в умы всех подчиненных, да еще и одновременно, мне пока не под силу, – голос Маара в голове Семёна заглушил образовавшийся хаос.

Сеня взглянул на него в священном ужасе, а тот усмехнулся.

– К тому же тебе пока нечего скрывать – абсолютная tabula rasa, как сказали бы в двадцать третьем задолго до твоего рождения, – Хранитель Огня снова воспользовался голосовыми связками.

– Вы бывали в Древнем Риме?

– В Риме нет. Но, полагаю, это выражение у вас многие знают. Ты вот там не бывал, но знаешь. Мне же случалось бывать в Месопотамии, Египте…

– Расскажите! – обрадовался Сёма любимой в школьные годы теме.

– Поверь, ты сильно романтизируешь ту эпоху, – уклончиво ответил босс. – И прошу, избавь меня от такого интереса, иначе даже должность не спасет меня от расплаты. – Маар улыбнулся, но Сёму его слова обеспокоили.

– Ничего, – приободрил его Хранитель Огня. – Я и сам, бывает, путаюсь во всех этих правилах. Короче, едем дальше, – перешел он на деловой тон, – в этой папке ты найдешь описание и местоположение основных миров, которые тебе могут понадобиться, инструкцию по безопасности, и, конечно, огромный список запретов и ограничений, куда же без него… Со временем он будет сокращаться. Если ты, конечно, не будешь злостным нарушителем, – он немного усмехнулся краем губ, – остальное мы определим после того, как ты пройдешь обучение.

– Мне бы хотелось научиться магии, – поспешно вставил Семён.

– Почему бы и нет, – спокойно сказал Маар. – Магия, наука или духовное развитие, что бы ты ни выбрал, это средство, а не цель, так что желаю удачи и жду возвращения, – он еще раз протянул горячую ладонь. – И да, чуть было не забыл. Что бы ни происходило в Коридоре или одном из миров, не забывай возвращаться домой. На этом всё. Дуй в Библиотеку, Фё… Даша проводит тебя к трем семеркам.

Семён удержался от того, чтобы выпустить на волю копошащиеся в голове вопросы и, приняв рукопожатие уже более убежденно, почувствовал жар такой сильный, что инстинктивно зажмурился и попытался высвободиться.

Только через пару секунд он понял, что не горит, открыл глаза и нашел себя среди стен, поросших вьюном, в лабиринте дверей. Маара рядом не было.

Он вернулся на главную площадь Великой Библиотеки и принялся искать Дашу. В голове, словно на витрине магазина, крутилась мысль «как тут самому не потеряться».

Оглядываясь на оставшуюся позади щелку, как на спасательный круг, он сделал несколько неуверенных шагов в сторону ближайшего ряда книгоскребов. Под ногами был винегрет из надписей, и он начал лихорадочно изучать его содержимое.

Над головой промелькнула размытая тень. Он поднял голову и увидел, как за углом лабиринта скрылся ковер-самолет. Прямо как в сказке – с наездником. От неожиданности сердце пустилось исполнять чечетку. А наездник реактивного половика, исчезая за башней, крикнул девичьим голосом:

– Спроси вслух!

– Что спросить? – пробубнил он вслед ковровой наезднице и выдохнул обессилено себе под ноги.

А там на булыжниках кто-то написал крупными буквами: «Спроси меня о том, что ты хочешь найти».

– Я хочу найти Дашу, она работает тут, – прошептал Сеня, озираясь по сторонам.

Краска от предыдущей надписи просочилась внутрь брусчатки, и тут же вернулась, образовав стрелку с надписью «следуй за мной».

Сёма и не подумал усомниться в том, что брусчатка приведет к его подруге. Критическое мышление? Нет, не слышали. Он скорым шагом направился через площадь.

В прошлое посещение Библиотеки в ее разреженном пространстве повсюду встречались люди, а теперь же эта странная летчица оказалась единственным живым существом в округе. Но Семён был слишком сосредоточен на поиске, чтобы придать этому значение. Следуя за стрелкой, он добрался до края площади и нырнул под сумрачные своды одной из улиц. Свет лишь местами пересекал этот громадный каньон и потому, проходя по теневой стороне, он невольно поежился от холода.

Знаки на брусчатке заставили его изрядно попетлять по лабиринту башен и о том, чтобы вернуться назад самостоятельно, нечего было и пробовать. Припомнилась сказочка о хлебной крошке или веревке.

Наконец он достиг небольшого сквера. Аллеи из стеллажей уступили место невиданным деревьям с серебристыми, фиолетовыми, малиновыми и синими листьями. Стволы многих из них смогли бы обхватить разве что с десяток людей, взявшихся за руки, а некоторые были столь малы, что едва достигали колена, но до полноценного леса в понимании Семёна здесь было далеко: деревья располагались достаточно вольготно и оставляли много места свету, травам, кустам с цветами и разбросанным в хаотичном порядке валунам.

На границе этого зачарованного сада брусчатка оставила последнее послание: «иди к воде».

Пруд отчетливо виднелся в глубине сквера и Сеня уверенной походкой шел к нему, пока между деревьев не показалась величественного вида дама в простом, но изящном черном платье в пол и шляпе с вуалью, скрывающей лицо.

Она мгновенно завладела его вниманием. Было в ней что-то завораживающее и одновременно пугающее, какая-то смертельно опасная грация сквозила в каждом движении точеной фигуры. Сёма ощутил, как мороз прошел по коже, но списал его на собственную робость.

Дама в черном приблизилась на расстояние вытянутой руки и молча сделала книксен, театрально взмахнув при этом руками в бархатных перчатках.

Семёну показалось, что сквозь сетку вуали промелькнула ухмылка. Ему захотелось бежать без оглядки, словно перед ним была сама смерть, но он, кое-как совладав с собой, поинтересовался у незнакомки, не знает ли она, где Даша.

Та отреагировала странно: рассмеялась низким грудным хохотом и манерно взмахнула изящной рукой в сторону пруда. Сёма торопливо поблагодарил ее и дернулся было к водоему, но немногословная собеседница отвесила еще один книксен и распалась на множество черных мохнатых мотыльков, которые, в свою очередь, растворились в воздухе, оставив клубы черного дыма.

Эта странная встреча и еще более обескураживающее прощание настолько впечатлили Семёна, что в себя он пришел, лишь наступив ногой в воду. Очнулся и увидел беседку в азиатском стиле на помосте посреди водной глади, а немного сощурившись, различил в ней две головы, темно-русую и каштановую.

Обитатели беседки его тоже заметили. Раздались крики, в которых он с трудом различил слова: «Просто иди сюда!», «Прямо по воде!»

Поначалу ему показалось… что ему показалось. Одно дело узреть, как другие летают на половиках, растворяются в воздухе и создают миры, и совсем другое – самому повторить библейское чудо.

Он приблизился к пруду и аккуратно ткнул тихий омут кончиком мокасина. Чуда не произошло. Мокасин вымок, а из беседки донесся девичий смех. Сеня с обидой и тоской оглянулся на деревья, и в этот момент в воздух взметнулись опавшие листья и, повинуясь невидимыми силам, устремились к воде. Достигнув нее, они образовали широкую тропинку.

«Если она думала, что я должен пройтись по этой ковровой дорожке до беседки, то явно не учла массу тела», – ворча, как разбуженный медведь-шатун, и поминая лихом весь женский род, Семён опять подступил к водоему и ткнул листья мокрым мокасином. Те прогнулись немного, но всё же не позволили ноге уйти под воду.

Ободренный Сёма сделал еще полшага, двигаясь боком на манер краба. Из беседки долетели новые брызги смеха. Он набрал в грудь воздуха с примесью уязвленного самолюбия и зашагал к середине пруда более решительно.

Там за приземистым столиком скрестив ноги сидели Даша с Шаманкой. На свободном от книг и папок пятачке приютились пузатый чайник, горелка и три пиалы. Девушки попытались взять себя в руки, но вид сопящего от возмущения Семёна не оставил им шанса. Они опять засмеялись. Он и сам усмехнулся и махнул на них рукой. Взглянул на Дашу в надежде найти понимание в ее глазах, но та только виновато улыбнулась.

– И снова привет! Вы уже знакомы с Шаманкой?

Плечистая девица сама вклинилась в разговор:

– Как прошла встреча с шефом? – спросила она по-свойски.

Ступая по воде, он намеревался произнести нудную речь о том, как низко смеяться над новичками, но сейчас призадумался. Под руку попался анх. Он снял его и протянул Даше.

– Это он подарил мне. Сказал, что к нему привязан мир, в котором мы разговаривали. А еще я видел Хранителя Света. – Он поднял голову.

Даша внимала ему с живым интересом, Шаманка недоверчиво.

Семён кратко и сбивчиво поведал о своей встрече с Лучом и Мааром. Повисла пауза. Повествовал он не слишком изящно, но впечатление явно произвел.

– Интересно, – сказала Шаманка, глядя на него, как на Ивана-дурака, получившего по стечению обстоятельств царевну и полцарства в придачу, – за что это тебе такие привилегии?

Сёма не нашелся с ответом, Даша попробовала помочь:

– Говорила тебе, он любопытный персонаж…

– Это чем же? – подал голос любопытный персонаж.

– Да, чем? – присоединилась Шаманка.

Даше пришлось признать, что о приступах великодушия Маара и любопытстве Луча она не слышала.

– Но, возможно, записи о подобных инцидентах можно отыскать в Библиотеке, – не сдавалась она.

Снова повисла неловкая пауза. Чтобы убить тишину, Сеня поведал о своей встрече с дамой в черном, но стало еще хуже. Дашу это известие сильно озадачило, а Шаманку, похоже, даже напугало.

– Вот! Сказала же, что ощутила что-то, а ты мне не верила! – выпалила она скороговоркой. – Так и знала, что это женщина! Все указывало на это! Скорее всего, ее бросил кто-то или она овдовела и надела мантию, а может, просто никто ее не любит, вот она и решила отомстить!

– Не исключено, что это была Мрак, Хранитель Тьмы, – пояснила Даша Семёну.

Напряженное выражение лица подруги заставили его желудок свернуться в каком-то предчувствии, как выжатое полотенце. Язык словно прилип к гортани.

Девушка продолжила:

– Вообще-то Мрак редко высовывается. Предыдущий Хранитель Тьмы, Инферно, периодически сеял или сеяла, я уж не знаю, кто там кроется за этим плащом, настоящий хаос. Ходят слухи о множестве людей, убитых кусачей катаной. А вообще Хранитель Тьмы – это мутная история вроде тех, что тебе всегда нравились, – она коснулась плеча Семёна. – Но вот вопрос: – заглянула она в его лицо, – сейчас эта история ожила. Ты рад?

– Не особо, – признал Сеня.

– Он, она, оно… Эта тварь что-нибудь сказала тебе? – вклинилась Шаманка.

– Это точно была она. Фигура очень женственная и платье… – Сеня покраснел. – Нет, ни слова. Она вроде бы издевалась… Или мне так показалась. Ее лицо скрывала вуаль, а изъяснялась она жестами. Мне не удалось ее как следует рассмотреть, но, думаю, версия с уродиной, которая всем мстит, довольно слабая, – последние слова он пробормотал себе под нос.

Шаманка презрительно фыркнула.

– Хранитель Тьмы может легко принять любой облик, – озвучила мысли подруги Даша, – да что там Хранитель… Любой служащий мог провернуть такую мистификацию. Приуныл на работе и, чтобы поразвлечься, обернулся такой вот загадочной красавицей.

Даша молча посмотрела на Шаманку, а та закатила глаза, предоставляя подруге возможность озвучить свой взгляд на положение вещей. Казалось, на этой почве они уже сломали немало копий.

– Я не говорю, что это точно не Мрак, – начала она осторожно, словно собралась идти по минному полю. – Как еще объяснить то, что вокруг нас никого? Но его или ее дела тут завершились, по всей видимости. А вообще мне кажется, всегда есть и Свет, и Тьма, это нормально. Тем более, Коридор уже несколько столетий не знал людей, достаточно темных по своей сути, чтобы исполнять обязанности Хранителя Тьмы. Из-за этого, по слухам, изобрели некий артефакт, усиливающий негативные качества того, кто им пользуется.

Она снова бросила вороватый взгляд на подругу. Та все еще держала себя в руках, хотя раздувающиеся ноздри и плотно сжатые губы выдавали тяжелую внутреннюю борьбу.

– А должность эта, как ни крути, нужна, – торопливо пробубнила Даша и слегка зажмурилась, будто ожидала взрыва, но его не случилось. – Примерно как аварийная перезагрузка компьютера. Иногда требуется обновить жизненный цикл, перезапустить колесо. Например, Баланс необратимо нарушен. Жители какого-то из миров массово проникли в Коридор или изменили прошлое своего мира. Есть версия, что так погиб девятый. Но в последние годы такие масштабные происшествия не случались, пока Инферно не слетел с катушек и не убил кучу людей в двадцать девятом.

– Родном мире Маара? – вставил Сеня, – вот почему он предостерегал меня от изменений прошлого.

– Точно. После той истории он как раз и попал в Коридор. Довольно поздно, кстати.

Семёну хотелось узнать подробности истории Инферно, но пока он соображал, с чего начать, Шаманка его опередила.

Когда «Инферно слетел с катушек», она была новичком и патрулировала Коридор. Всех деталей произошедшего она не знала, но поняла, что противостояние Света и Тьмы стоило жизни предшественнику Маара на посту Хранителя Огня и многим жителям двадцать девятого. После бойни, которую устроил там Инферно, ее послали стирать память тем, кто выжил в прибрежном городке, ставшем эпицентром тех событий.

– И захожу я туда, а там жмуры одни повсюду. Мелкие, старики, женщины, бугаи здоровые. Тьме все равно, кого мочить. Хороший ты, плохой, больной, здоровый, молодой, старый… Главное – живой, – экспрессивно вещала она, – и ты прикинь, и года не прошло, созывает Луч общее собрание, а там опять тварь в черном! Вот, говорит он нам, наш новый Хранитель Тьмы. Прошу любить и жаловать. Рехнулся старый! Ничему жизнь не учит!

– Но надо отдать должное Мрак: ее не видно и не слышно, в отличие от Инферно, – вставила Даша, пока подруга переводила дух.

Шаманка фыркнула. Этот спор они явно вели уже давно.

– А почему ты сама не уничтожишь Мрак? Ты почувствовала ее присутствие, она была здесь… – спросил Сеня.

Даша иронично ухмыльнулась, но Шаманка, но нашлась с ответом.

– Трудно распознать Хранителя Тьмы. Разве что он сам этого захочет. Ну или на заседании Совета. О внешности разные слухи ходят. Теперь вот еще женщина в черном. Немногие выжившие после рандеву с твоей красавицей все же выжили из ума… Вряд ли они смогут что-то внятно сообщить о своих свиданиях, но, судя по редким документам, которые смогла откопать Даша, проходят они примерно так: над человеком сгущается черный туман, иногда из него пробиваются приглушенные вопли, иногда вообще ничего. Временами остается изуродованная туша, а бывало, что пустое место или мокрое пятно. Хранитель Тьмы, как пес, чует нарушение Баланса, но в последние годы Лучу удавалось заставить его не убивать нарушителя, а доставлять на суд. А после инцидента с Инферно поддержание порядка окончательно легло на наше Управление. В основном справляются патрульные, но в особых случаях разбирается Маар.

– И ты, – дополнила Даша.

– И я иногда, – согласилась Шаманка.

– Значит, наверное, это был чей-то прикол, раз я сижу и гоняю чаи с вами.

– Наверняка, – согласилась Даша, но после добавила: – Скажи, как она покинула тебя?

Сеня коротко описал черный туман и мотыльков.

– Это точно была она! – глаза Магмы горели фанатичным блеском.

Но Даша не спешила с выводами.

– Может быть, мираж, проекция, или все-таки подражатель. Словом, не Мрак.

Шаманка промолчала, но по ее лицу было видно, что ее мнение осталось неизменным.

Неприятный разговор вскоре забылся. Они читали отрывки из книг, досье и отчетов, обсуждали их, спорили и смеялись. Шаманка травила нескончаемые байки о своей жизни в двадцать пятом, работе, путешествиях в Коридоре и обучении в трех семерках. Когда она замолкала, своими историями делилась Даша.

Время от времени к ним подходили люди. Некоторые просто поболтать, другие докладывали Шаманке о каких-то событиях. Она моментально стряхивала ленивую дремоту, давала емкие указания и снова погружалась в негу. Только когда в воздухе закружились опавшие листья, она неохотно попрощалась и ушла куда-то по служебным делам.

Тогда и Даша взглянула на часы. Сознание уже долго блуждало вдали от тела, а обучение они так и не обсудили.

– Итак, ты решил выбрать магию? Уверен? У паладинов и технократов есть свои преимущества. Ты вроде бы любишь всякие технические штучки.

– Уверен. Стану магом, – расплылся в улыбке разомлевший Семён.

– Хорошо. Но это не единственный выбор, который тебе предстоит сделать. В самой Академии есть три Ордена: Черный, Белый и…

– Красный, – не к месту ляпнул он.

Но оказалось, что третий Орден выбрал серый цвет. На первых стадиях обучения эти направления отличались разве что цветом одежды. Ближе к выпуску белые волшебники с головой уходили в исцеление и защитную магию, черные делали ставку на проклятья и жертвы, а серые, или, как их негласно называли, «Пофигисты», оставались «колдунами общего профиля».

Даша и сама оказалась дипломированной ведьмой.

Ее собственное знакомство с тремя семерками началось с небольшого приключения. Наставник подшутил над ней и выдал координаты одного из городских садов, да еще и в ночное время. Милейшую рощу Даша впотьмах приняла за лесную чащобу и порядком перепугалась. Но еще большее беспокойство вызвал возникший из ниоткуда субъект в поношенном сером костюме.

Он был скорее молод, чем стар, но выглядел удивительно запущенно: худые ноги, здоровое пузо, редкие всклокоченные и немытые волосы, одутловатое лицо с пятнами какой-то коросты и нервный тик как вишенка на торте. К тому же, хромой на правую ногу.

Даша попыталась скрыться среди деревьев, но незнакомец заметил ее и, глотая гласные в конце слов, протянул мерзко:

– Студе-е-е-ентк? Иди за мной.

Даша колебалась какие-то мгновения, но не нашла иного выхода, кроме как броситься вдогонку за удаляющейся спиной.

Они шли через укрытый тенью город до самого рассвета, а он даже не удосужился представиться. Зато постоянно ворчал себе под нос всякую околесицу. Все на свете его раздражало: и яркие цвета домов, и вычурная отделка фасадов, и чистоплюи-эльфы, любители делать грязную работу чужими руками. Доставив ошарашенную Дашу ко входу в Академию, он испарился в огненном вихре.

Облегчение, которое она ощутила, расставшись с ним, помогло успешно справиться со вступительным экзаменом – он уже не казался поводом для беспокойства.

Едва ли нормальный человек, повстречав такого персонажа, обрадовался бы повторной встрече, но Луч был прав, говоря, что у Даши золотое сердце. Когда маги из приемной комиссии предложили ей определиться с Орденом, она задумалась на мгновенье и ее блуждающий взгляд упал на дверной косяк, куда скромно прислонился недавний проводник. В ярком свете он выглядел жалко: в глазах с желтыми белками и узкими зрачками она прочитала боль и мольбу.

Даша озадачила комиссию, выбрав Орден Баланса, а сам маг впоследствии объяснил выражение своего лица постигшим его запором.

Глава 7

В полумраке Великого Коридора то тут, то там открывались двери. Один раз мимо них пронесся странный поток воздуха, задевший Семёна по касательной. Обстановка жутковатая, но Даша чувствовала себя очень спокойно и ее уверенность передавалась другу. Проходя мимо проемов, лепившихся тесно, как покупатели в день распродажи, она кратко описывала, что за ними скрывается.

Вообще-то скитания по дворцам и музеям с детства выработали у Сени условный рефлекс при первых признаках начинающейся экскурсии впадать в спячку. Но прогулочные замечания Даши совершенно не походили на выхолощенные канцелярские речитативы музейных демонов, которые умудрялись своими монотонными интонациями испортить даже истории о дуэли афро-российского поэта и смерти императора-сектанта. Да и темп не позволял заскучать.

И все же миры с двадцатого по сотый его не впечатлили. В них, как и в двадцать третьем, жили люди и развитие во многом было похожим, а он жаждал экзотики. Она начиналась на второй сотне.

– Смотри, тут динозавры обрели разум и основали цивилизацию… – вещала, слегка запыхавшись, Даша.

– Да ладно! – восхитился Сеня, – может, мы…

– Некогда. Все потом. Тут у нас альтернативная история двадцать третьего, где во Второй Мировой войне победила Германия.

– И… он сам возник?

– Нет, конечно, этот мир создал какой-то фанатик третьего рейха. Из наших, кстати, из славян.

Несколько дверей остались не отмеченными, пока Семён переваривал эту информацию и они оба шли молча.

– А тут живут гуманоиды с различными яркими цветами кожи. – Даша остановилась на несколько секунд перевести дух. – Загляни сюда как-нибудь после учебы, очень интересно и, что немаловажно, безопасно. Представь только мир, где никого не удивить цветом кожи! Какие там черные-белые-красные, там фиолетовые люди есть, зеленые… О! А этот мир, – показала она на дверь напротив, – создала какая-то девушка. Наверное, совсем юная, а может, просто глупая. В общем, получив чистый холст, она создала мир из плюша и населила его плюшевыми зверями, плюшевыми растениями, домами, машинами. И все живое.

Семёна передернуло от мысли о столь бездарном использовании уникального шанса.

Дальше был мир, где всю поверхность обитаемой планеты занимал океан. В нем процветали разумные подводные существа; мир, наполненный живым светом, мир с низкой гравитацией и мир, созданный повернутым толкиенистом…

– Хотя, кто знает, может сам профессор его и создал. Или вдохновился на свой опус после его посещения. Я слышала, он был коридорщиком в юности, как и многие известные сказочники, но проверять все байки времени нет.

Когда маленькие наручные часы на ее руке показали некие абстрактные девять часов, они остановились возле створки с тремя серебристыми семерками, висевшими чуть выше уровня глаз.

Эта дверь Семёну сразу понравилась. Она как бы всем своим видом манила в таинственное путешествие «туда и обратно»: потертые горизонтальные доски, облезлая черная краска, массивная ручка в форме кольца, которое держал зубами неизвестный зверь. Сама она была обычных размеров, но упакована в такую гигантскую раму, будто иногда через нее телеги проезжали. Но что за транспорт мог ездить по Коридору? Мопеды, разве что.

– В Питере девять ноль две, – сверилась с хронометром Даша. – Сегодня я тебя выпущу, но к следующему походу тебе нужно обзавестись часами и не снимать их, когда идешь сюда. Обязательно механика. Электроника во многих мирах не работает или работает неправильно. Чтобы вернуться в себя, нужно прокрутить колесо на три оборота назад. Завтра возвращайся сюда, не задерживайся и никуда не сворачивай.

– А что потом? – спросил Сеня.

Она протянула ему две четвертушки бумаги. На одной было короткое рекомендательное письмо за подписью Маара, а на второй – рисованная карта, дата и время.

– Проходя сюда, думай про вот эту точку на карте, – ткнула она в красный крестик, – и про эту дату и время. Полагаю, утро в порту – лучший момент для первого свидания с Ранаталоной. Как зайдешь, чеши в Академию. Это тут, – указала она на еще один крестик.

– А… фашисты? Что, если они в этот раз не позволят мне пройти к вратам?

– Они просто плод твоей фантазии.

– А все остальное? Коридор, ты, Шаманка, это тоже я сам нафантазировал?

Вместо ответа она взяла его за руку. Едва он успел повернуться в ее сторону, как они уже стояли перед огненными вратами.

– Увидимся, когда станешь магом, – коротко попрощалась подруга детства, подмигнула и скрылась в языках пламени.

Сеня как мог быстро последовал ее примеру. Он ожидал получить ожоги, но ими и не пахло. Перед широко распахнутыми глазами наконец-то оказались родные обои в цветочек и розетка. Мягкий утренний свет падал на лицо, а из открытого окна тянуло последождевой озоновой свежестью.