Читать книгу Необычные - Сергей Марксович Бичуцкий, Сергей Бичуцкий - Страница 5

Глава 4

Царившую тишину нарушил шум внезапно поднявшегося ветра. Сесем очнулся от раздумий и увидел, что идёт посреди степи по ровной грунтовой дороге, в пыли которой чётко выделялись следы недавно проехавших телег. По ним и решил следовать юноша, увидев на горизонте контуры леса. Неопытный путешественник порой поддаётся оптическому обману, считая, что расстояние до того, что он увидел на горизонте, совсем невелико. На деле же очень часто оказывается, что для того, чтобы добраться до этого места, требуется потратить гораздо больше сил и времени, чем казалось вначале. Так же произошло и с Сесемом. Только ближе к вечеру он сумел дойти до опушки, изрядно устав и проголодавшись. Дорога следовала дальше в лес, и юноша, не задумываясь, углубился в чащу. Стена деревьев вдоль дороги была настолько плотной, что казалась непроходимой. Свободного пространства между ними не было вообще. Оно заросло густым кустарником и свернуть с дороги было невозможно, но Сесема это не смущало. Он и не думал никуда сворачивать. Единственное, что его сейчас действительно волновало, так это желание как можно быстрее добраться до какого-нибудь жилища, утолить голод и устроиться на ночлег. Да и куда идти он не знал, поэтому шёл прямо. Сумерки сгущались. Сесем стал подумывать о том, что придётся заночевать в лесу, но тут появилось ответвление. Исследовав его, Сесем увидел отчётливые следы колёс недавно проехавшей телеги. Предполагая, что эти следы принадлежат одной из телег, застрявших в воротах города великанов, Сесем свернул с главной дороги и пошёл по ним. Через сотню метров лес стал редеть, и он вышел на огромную поляну, посредине которой стоял большой двухэтажный сруб, огороженный высоким частоколом. Большую часть поляны занимал огород, на котором росли ещё не собранные хозяином овощи. Прямо перед огородом расположился небольшой яблоневый сад. Плоды ещё не поспели и своей тяжестью склоняли ветви деревьев почти до земли. Сесем подошёл к воротам и громко постучал. Доносившейся за частоколом шум тут же смолк. Юноша постучал ещё раз. Наконец, приоткрылось окошко, прорубленное в воротах, и показалась знакомое лицо. Это был тот самый торговец, которого он спас сегодня утром. Сесем облегчённо подумал, что ему очень повезло, и теперь-то он сможет и голод утолить, и переночевать, но взгляд торговца ничего кроме неподдельного страха не выражал. Он с ужасом смотрел на Сесема, не произнося ни слова.

– Как тебя зовут, хозяин? – спросил Сесем.

– Моё имя Фрам, господин, – заикаясь ответил торговец.

– Ты помнишь меня, Фрам? – поинтересовался юноша.

– Я не забуду вас до конца жизни, господин, – трепеща от страха ответил Драм.

– Я устал и хочу есть, – сказал Сесем, обращаясь к торговцу, но тот молчал.

Юноше показалось, что торговец его не понял, и он уточнил:

– Я прошу у тебя ночлега на сегодняшнюю ночь и какой-нибудь еды, потому что я устал и голоден.

– Я бедный человек, господин, – слезливо взмолился Фрам. Затем открыл ворота, обернулся к дому, и позвал:

– Эй! Эй! Все идите сюда!

Из разных дверей дома и хозяйственных построек тут же высыпало с полтора десятка реян, детей и взрослых. Они гурьбой встали за хозяином и с таким же ужасом молча смотрели на Сесема.

– Посмотри на них, господин, – прервал молчание Фрам. – Их всех нужно кормить. Всех! Каждый день! Я не могу нанять себе работника, потому что мне его нечем будет кормить. Каждый год мы начинаем голодать уже весной, хотя всю зиму экономим и живём впроголодь. Дети подрастают и им нужно всё больше еды. Сжалься над нами, господин. У нас каждая крошка на счету.

– Успокойся Фрам, – улыбнулся Сесем. – У меня не было намерения объедать тебя и твою семью. Я тебе заплачу. И за ночлег, и за еду, – добавил он, протянул руку к кошелю, но ничего не обнаружил. Недоуменно опустил взгляд и только тут увидел, что кошеля нет. Обследовав кожаный поясок, подпоясывавший рубаху, понял, что его аккуратно срезали. В памяти невольно всплыл странный вопрос Ахмета: «Зачем необычному деньги?», на который тогда не обратил внимания, и всё понял. Размышлений по поводу того, кто это мог сделать, не было. Только Дедал.

Первый раз в жизни Сесем столкнулся не только с воровством, но и с предательством. Почему с предательством? Потому что полностью доверял своему первому знакомому в этом мире. Вот почему! Хотя он и не подозревал, что просто не умеет не доверять. Чувства, которые сейчас испытывал юноша, были необычны. Ему необходимо было время, чтобы разобраться в них, но, если как-то можно их описать одним словом, то трудно найти более лучшее определение, чем растерянность. Именно растерянность прочитал в глазах необычного торговец, глядя на Сесема.

– У меня украли деньги, Фрам, – приглушённым голосом произнёс юноша.

– Мне очень жаль, господин, что с вами случилось такое несчастье, но я ничем не могу вам помочь. Я не забыл, что вы спасли мне жизнь, но мы бедны, и я ничем не могу вам помочь, – повторил торговец.

– Может ты позволишь сорвать яблоко в твоём саду? – с надеждой в голосе спросил Сесем.

– У нас каждая кроха на счету, господин, – ответил неумолимый хозяин.

Поняв, что он нежеланный гость, Сесем, прежде чем уйти, задал Фраму ещё один вопрос:

– Как далеко отсюда ближайшее жилище?

– Далеко, господин. Если пешком, как путешествуешь ты, то до ближайшего двора не меньше трёх дней пути. Рядом с дорогой находится харчевня. Бесплатно тебя и там не покормят, но у хозяина, горбуна Латифа, всегда есть работа. Если согласишься, то тебе придётся задержаться у него на некоторое время, чтобы заработать на еду и подкрепить силы. Не держи на нас зла, господин! – сказал на прощание Фрам и, закрывая ворота, добавил:

– Лучше тебе переночевать в лесу, господин! До выхода из леса не так далеко, но почти сразу начинается пустыня. Странная пустыня. Там день и ночь сменяют друг друга, когда захотят. Бывает такое, что в пустыне наступает ночь, когда вокруг – день. Там случаются такие ливни, о которых мы здесь даже и не слышали, но никогда и ничего не растёт. Там водятся хищники, которых никто никогда не видел. Это трудный переход, и тебе понадобиться много сил. Не сворачивай никуда и не смотри по сторонам. Как только зайдёшь в пустыню, появятся миражи, которые будут искажать мир, и заманивать тебя в сторону от дороги. Опусти взгляд и иди прямо по ней, иначе заблудишься и пропадёшь.

– А почему ты говоришь о хищниках, если их никто и никогда не видел? – спросил Сесем.

– Потому что там пропадают люди и животные. И если погибает один из путешественников, неважно, человек или животное, то погибает весь караван. Где на них нападают? Кто? Как они встречают свою смерть? Этого никто не знает, потому что погибают все и некому рассказать. Песок выносит их кости на дорогу. Как будто выплёвывает. Или как это делают морские волны. Лучше с ними не встречаться, господин. Даже если ты – необычный, – угрюмо сказал Фрам.

– А можно как-нибудь обойти эту пустыню? – спросил Сесем, вспомнив слова Дедала, о том, что лучше избегать опасности, чем искать её.

– Другой дороги нет, – ответил торговец и закрыл ворота.

Услышанное не очень обеспокоило Сесема, но подумать и как-то подготовиться к опасному переходу, конечно, стоило. Но потом. Сейчас надо было найти место для ночлега. Юноша устал и прежде всего ему был необходим отдых. Осмотревшись, решил устроится на небольшой поляне, которую увидел сквозь редкий лес на противоположной стороне, недалеко от огорода, и пошёл туда. Углубляться в лес не хотел, опасаясь заблудиться.

Обиды на неблагодарного Фрама, отказавшего в еде и ночлеге не было, как не было и мыслей, почему он так поступил. Поступил и поступил. Может неблагодарность была одной из тех ценностей, которые так берегли в этом мире? Ему-то что? А разве Дедал поступил намного лучше? Это – их жизнь!

Обогнув огород, Сесем вышел на поляну, отыскал подходящее место и улёгся на мягкую, как ковёр, траву. Уставшее тело приятно заныло. Верхушки деревьев мерно покачивал небольшой ветер, и он невольно вспомнил о том, что с ним случилось за эти два дня, ведь хочешь не хочешь, а это был его первый жизненный опыт. Погрузившись в воспоминания, не заметил, как наступила ночь и небо усыпалось необычно крупными, как вишни, звёздами. Как только стало немного прохладно, его тут же будто накрыло тёплым покрывалом, и, залюбовавшись волшебной картиной ночного неба, он уснул.

Проснулся от грозного рыка, раздавшегося рядом с ним, открыл глаза и увидел оскаленную тигриную пасть, обращённую к лесу. Проследив взглядом, обнаружил, что тигр лежит прямо на нём, но тяжести зверя почему-то не чувствовал. Страха тоже. Приподнял голову и посмотрел в ту же сторону, куда смотрел зверь. Метрах в двадцати увидел группу каких– то животных, то ли волков, то ли гиен, в предрассветном сумраке не разобрать. Хищники повизгивали от нетерпения, злобно рыкали, подбадривая друг друга, и явно хотели напасть на Сесема, но, как на стену, наталкивались на страх перед огромным тигром. Повернув голову влево, юноша увидел ещё одну группу хищников, и среди них, о ужас, Фрама. Того самого Фрама, которого он спас вчера утром. Не было сомнения в том, что именно он привёл сюда этих хищников. Не было также сомнения и в том, что именно он – главарь этой шайки.

«Да что ж у них за обычаи такие?» – мысленно возмутился Сесем и вскочил на ноги. Тигр, приняв это, как сигнал к нападению, бросился на окружившую их стаю, которая тут же, поджав хвосты, с визгом исчезла в лесу. Тигр начал преследование, не обратив внимания на Фрама.

Торговец остался один. Неожиданный исход этого разбойного нападения так перепугал Фрама, что он остолбенел. Его можно было принять за безжизненную статую, если бы не вытаращенные бегающие туда-сюда от страха глаза. Так продолжалось до тех пор, пока Сесем не пошёл к торговцу. Только тогда негодяй опомнился, упал на колени и взмолился:

– Пощади меня, господин, – взвыл сквозь слёзы лесной разбойник.

– Что я тебе сделал, Фрам? – сдерживая гнев, спросил юноша. – Почему ты хочешь моей смерти?

– Этот лес принадлежит мне, господин, и только мне, и все, кто задерживается в моём лесу, становятся моими врагами. Я должен сделать всё, чтобы избавиться от пришельца.

– Даже убить? – с осуждением спросил юноша.

– Не я это придумал, господин, – продолжил оправдываться Фрам.

– Почему, в таком случае, ты называешь меня господином? – не унимался Сесем.

– Я не знаю, как называть тебя иначе. Ты спас мне жизнь, и по нашим законам ты должен быть моим господином, а я – твоим рабом. Ты должен был объявить об этом вслух, но ты не сделал этого, поэтому я не знаю, как мне к тебе относиться, и как тебя называть.

– То есть, если я скажу вслух, что ты – мой раб, ты будешь моим рабом? – удивлённо спросил юноша.

– Да, господин, – смиренно ответил Фрам.

– И ты не будешь желать мне зла?

– Не буду, господин!

– И будешь делать всё, что я тебе скажу?

– Да, господин!

– Ты – мой раб! – провозгласил Сесем.

– Слушаюсь, мой господин! – смиренно произнёс Фрам и склонил голову до земли.

– Что за зверей ты привёл с собой?

– Это – пруги. Они живут здесь с незапамятных времён. В голодное время года я их подкармливаю, как это делали до меня все предки и не даю умереть с голода, а они охраняют лес от незваных гостей. Если бы не они, то меня и мою семью давным-давно бы убили или взяли в рабство.

– Сорви самое большое яблоко в твоём саду и принеси мне, – приказал юноша.

– Слушаюсь, мой господин, – ответил торговец, поднялся с колен и пошёл в сторону сада. Через минуту вернулся с яблоком в руках и молчаливо протянул его Сесему. Юноша взял яблоко, понюхал его, опустил в пустую холщовую сумку, висевшую на боку, повернулся, и, не сказав ни слова, пошёл прочь.

– Ты куда, мой господин? – спросил удивлённый торговец.

– Ухожу, – коротко ответил Сесем.

– А что прикажешь делать мне?

– Живи, как и жил, но не забывай, что ты – мой раб. И дети, и внуки твои будут моими рабами! Не забудешь? – остановившись, спросил юноша.

– Никогда! – обречённо ответил Фрам.