Читать книгу Кто есть who, или Почем фунт лиха? - Сергей Михайлович Кравцов - Страница 4

(Франсуа де Ларошфуко)

Утро следующего дня началось вполне позитивно. Прибежав часу в шестом на колхозную ферму (Андрей числился на полставки ещё и и.о. главветврача ТОО «Даниловское»), он закончил свои дела меньше чем за час. На дойке новых коров-маститчиц не выявилось ни одной, а те, что болели ранее, явив свой коровий энтузиазм, уверенно шли на поправку. Среди молодняка, тоже, всё было благополучно. Претензий не предъявляла даже привередливо-занудливая передовая телятница Зинаида Силаева, которой вечно казалось, будто Березинцев самые лучшие и надёжные лекарства тратит исключительно на другие группы, а вот её «телятишечкам» достаётся только то, что «ни в одно место, ни в Красну армию».

Уже направляясь домой, Андрей столкнулся в воротах коровника с зав МТФ Фёдором Зазнобиным, с которым был, пусть и не в дружеских, но во вполне приятельских отношениях. Тот лет шесть назад работал механиком закрывшегося в Даниловке филиала районной РТССТ (ремонтно-технической станции сельскохозяйственной техники) и, по совместительству, штатным бабником своей конторы. Теперь же, став завфермой, свои донжуанские таланты он являл здесь. В принципе, мужик он был не из худших. Самое главное, преду на фермовских, даже с кем и не ладил, слишком уж рьяно не «стучал».

К тому же у Зазнобина было одно очень ценное достоинство: он знал всё (ну, или почти всё) обо всех, кого знал. Можно было бы не сомневаться: на фоне его осведомлённости многопрославленная английская разведка завистливо кусала локти. По каким-то загадочным (почти мистическим!) причинам именно к нему стекалась вся деревенская (причём, даже самая конфиденциальная!) информация. Совершенно невероятным образом Фёдор первым узнавал о том, кто и сколько «стыбзил» дроблёнки с фермы минувшим вечером, чей именно первач пили пастухи во время своей вахты в поле, из-за чего (или из-за кого) минувшим днём в Красном уголке подрались две разведёнки из его подразделения.

Поздоровавшись, со своей неизменной, хитроватой ухмылкой Зазнобин поинтересовался, какова на сегодня обстановка на МТФ, в плане здоровья её рогато-копытного контингента.

– …Да, здесь-то терпимо, – ответив на приветствие, Березинцев, мрачновато добавил. – Зато в селе появилось такое, что, блин, и врагу не пожелаешь.

– И, чего же там стряслось? – насторожился Фёдор. – Небось, что-то опять в «шанхае»?..

– Да, у одного «шанхайского» раздолбая среди его овец обнаружилось что-то очень занятное, типа сибирской язвы. Так что, если сегодня в районной лаборатории это подтвердится, можно будет писать картину маслом: утро ветеринарской казни, – Андрей сердито рассмеялся. – В общем, шишек на свою голову нахватаю года на три вперёд с запасом.

Он вкратце рассказал о вечернем визите Хахарнова, и о своих подозрениях по части того, чем могла заболеть его овца. Выслушав Андрея, Зазнобин недоумённо помотал головой.

– Да откуда ей тут взяться, сибирке-то? – развёл он руками. – Вы ж два раза в год скотину всю подряд колете. Многие и говорят: уже задолбали ветеринары этими прививками. А вот со стороны-то – да, привезти в село какую-нибудь заразу этот Хахарнов мог запросто. Мутный тип! Ты думаешь, как он тут оказался?..

По словам Фёдора, в своих родных краях Руслан занимался тем, что втихаря скупал скот у тамошних скотокрадов. Животину резал, а мясо продавал на рынке. Ветеринар у него был «свой». За деньги он писал Хахарнову липовые справки, мясо клеймил… Но потом милиция всю эту шайку-лейку «повязала», все получили сроки. А вот Руслан как-то сумел выкрутиться, и тут же дал оттуда дёру. Это и понятно, почему! Тамошние односельчане его, чуть было, за одно место не подвесили – у скольких из них пропали коровы, бычки, овцы? Впрочем, по мнению Зазнобина, Хахарнов и в Даниловке очень даже хитро обосновался. Дом он себе купил на самом краю «Шанхая», хотя ему предлагали другой, что и лучше, и дешевле. Но он взял тот, что и хуже, и дороже. Но зато – на самом краю.

– …Вот и делай выводы, для чего ему это нужно. Ещё тот темнила! – заключил Фёдор.

…Придя домой в не самом худшем настроении, Березинцев первым делом спросил жену, не наведывался ли к ним в течение утра кто-либо из сельчан со срочным вызовом на дом (вдруг, у кого-то ещё вылезло на подворье что-то подозрительно-эпизоотическое?!) Но Ольга, доставая из шкафа посуду, на это лишь отрицательно качнула головой.

«Ну и отлично! – мысленно резюмировал Андрей. – Может, ещё и обойдётся?»

Он быстро позавтракал, и поспешил к колхозной конторе, где договорился встретиться со своими помощницами, чтобы продолжить прививки свиней.

Те уже были на месте и, сидя на лавочке у бюста Михаила Фрунзе, имя которого до «катастройки» носил колхоз, что-то негромко обсуждали. Одна из них, Валентина Юрьевна, была годами за пятьдесят, и работала колхозным ветфельдшером. Она что-то втолковывала младшей, Марине, которая числилась в колхозе санитаркой. Увидев Андрея, женщины поднялись с лавочки.

– …Андрей Васильевич, а что там вчера случилось, в этом чёртовом «Шанхае»? – Валентина Юрьевна выжидающе взглянула на Березинцева. – Зазнобин сейчас говорил, что, вроде бы, у Хахарновых завелась какая-то зараза. Чуть ли не сибирка…

– Да, есть такое подозрение… – утвердительно кивнув, ответил тот.

Не вдаваясь в лишние детали, Андрей в общих словах рассказал о своей вчерашней вечерней поездке в «Шанхай» на подворье Руслана Хахарнова. Выслушав его, помощницы с версией о заболевании овцы сибиркой категорически не согласились. По их мнению, это могло быть всё, что угодно, но только не сибирка: откуда ей тут взяться-то, этой заразе?!!

Лишь пожав плечами в ответ, Березинцев направился в контору и, зайдя в председательскую приёмную, где что-то печатала на громоздкой пишущей машине секретарша преда Надежда, позвонил в ветлабораторию. Ответила его бывшая однокурсница Лариса Горбылёва, которая ещё лет пять назад доросла до зама директора лаборатории. Услышав голос Березинцева, Лариса обрадованно откликнулась:

– О-о-о! Какие люди нам звонят! Что-то давненько тебя не было слышно. Как ты там?

– Да, сам-то я – ничего, а вот дела у меня, боюсь, хреновые. Вам от нас, из Даниловки, ещё ничего не привозили?

– Н-не знаю… – чуть растерялась Лариса, и тут же кого-то громко спросила. – Вера-а-а! В бокс для патматериала из Даниловки ничего не привозили? Что, уже было? А-а-а, вон, говорят, привезли! Да, Андрюх, привези какой-то таз, замотанный в полиэтиленовую плёнку. Что там такое?

Сообщение Березинцева о подозрении на сибирку его собеседница восприняла как розыгрыш.

– Да, будет тебе! – рассмеялась она. – Откуда, какая сибирка? Ладно, проверим! Николай Евгеньевич сейчас в отпуску, да и половина лаборанток в отпусках. Так что, придётся самой заняться. Хорошо, созвонимся!

Попрощавшись, Березинцев положил трубку и, уже выходя, поймал недоумённый взгляд Надежды.

– Андрей Васильевич, а у нас, что, и в самом деле сибирка? – ошарашенно спросила та.

«Ну, теперь вся деревня будет знать…» – мысленно констатировал Андрей, и пожал плечами.

– Это пока что только подозрение. Пока лаборатория не подтвердит, вопрос остаётся открытым, – пояснил он, выходя из приёмной.

Но, закрывая за собой дверь, он успел заметить, как рука Надежды торопливо схватила телефонную трубку.

– Ну, что там, что там? – увидев его, зачастили его помощницы. – Нашли чего-нибудь?

– Пока ещё нет, – досадливо поморщился Березинцев. – Хахарнов ещё только привёз туда таз с патматериалом. Сейчас начнут исследовать. Ну, что, начинаем? А то хрюшки нас уже заждались…

И они снова пошли по дворам, по занавоженным сараям и всевозможным закуткам, где хрюкала и визжала лопоухая живность. Ближе к полудню работа была закончена. Перед тем, как идти на обед, Андрей со своими помощницами обсудил, какие прививки им стоит доработать сегодня. Определившись с планами на вторую половину дня, ветеринары разошлись.

Когда Березинцев пришёл домой, Ольга уже разогревала обед. В местной школе, где она работала учителем младших классов, сейчас вовсю шёл ремонт, и поэтому учителям самим, засучив рукава, приходилось белить, красить и мыть коридоры и классные комнаты. Помыв руки, Андрей сел за стол. До него из залы доносился гвалт и галдёж расшалившегося «трио корсаров», как он именовал своих сорванцов. Старший, уличный заводила, Колька и младший Славка допекали своими дразнилками самую младшую, Юлю. Та протестовала и хныкала.

– Ну-ка, хватит беситься! – прикрикнула Ольга. – Чего разорались? Отец устал на работе, дайте спокойно пообедать. Надоело дома? Марш на улицу!

Неспешно работая ложкой, Березинцев по памяти прикидывал наличие медикаментов в колхозной ветаптеке. Как явствовало из его подсчётов, в ближайшие дни надо будет обязательно сгонять в Староновск, чтобы купить там энное количество и витаминов, и антибиотиков, и дезосредств. Да и инструментарий надо бы пополнить. Вот, только, даст ли денег пред колхоза?

«У Пупырина легче всего снега зимой просить! – не без язвительности подумалось ему. – Денег даст – мизер. Зато требует с нас – как будто мы в медикаментах купаемся…»

Единственно, что сейчас радует – сегодня они с прививками управились быстро. Если и после обеда сработают оперативно, то вечером можно будет даже полить огород. А то уже дня три туда не заглядывал…

Его размышления перебил резкий, отрывистый стук в окно. Местные, за исключением отдельных идиотов, так никогда не стучали. Вон, позавчера – да, вечером приходил один подпитой дегенерат из недавних дембелей выяснять отношения. Ему, видите ли, кто-то сказал, что Березинцев назвал его придурком. Ну, может и назвал! А как ещё можно называть придурка, если он и в самом деле – придурок?

И вот, экс-служивый решил уточнить: с чего бы вдруг на него такие «наезды», если таблицу умножения он помнит почти всю наизусть? Однако этот визит для «крутого дембеля» оказался не слишком успешным. Андрей, будучи не в самом лучшем расположении духа (всего какой-то час назад, во время лечебных процедур, он едва не получил удар коровьим рогом в лицо) дискутировать с ним не стал. Взяв за шиворот обиженно-оскорблённого, он молча, выкинул его со двора. Березинцев сам когда-то служил в армии, сам был дембелем, и таких туповато-задиристых остолопов не жаловал.

…Так кого же там опять принесло? Ещё один «дембель» припёрся, или… Неужто, кто-то приехал? Чёрт побери! Неужто, в районной ветлаборатории, и в самом деле, что-то «вылезло»?! Вот это, конечно, не самый лучший «подарок судьбы»…

– Внимание! – из залы донёсся Колькин возглас. – К оружию! На наш дом совершён бандитский налёт! Будем отстреливаться! Тра-та-та-та-та!

Младшие «корсары» тут же охотно приняли участие в этом «сражении»:

– Бах! Бах! Бах! Кх! Кх! Кх! – на разные голоса начали он «стрельбу».

Ощутив, как внутри у него всё напряглось, как заметно участился пульс, Андрей поднялся из-за стола. Ничего хорошего от приехавших он не ждал. Выйдя из дому, он сразу же увидел начальника районной ветстанции Свербилова. Тот, с видом важного барина, заехавшего к своему холопу, подбоченившись, неспешно озирался по сторонам. Непонятно с какой надобности, ветеринарский начальник приехал в своём парадном, форменном костюме.

* * *

Нелирическое отступление о «гусарах» и их мундирах

…Некоторое время назад, столичным «реформаторам», которые в течение девяностых довели сельское хозяйство «до ручки», вдруг пришло на ум, как улучшить работу ветеринарной службы. Нет, не повысив зарплату сельским ветеринарам. Куда там! Их осенила «гениальная» мысль – нарядить ветеринаров в форменные мундиры военного фасона, каковые можно было заказать за свои кровные. Причём, не за самые маленькие. И процесс пошёл! Всё ветеринарное чиновничество защеголяло в кителях и фуражках военного образца, удивляя и смеша своих подчинённых и сельское население.

Свербилов заказал себе мундир одним из первых. Может быть, надеялся, что почти военная форма сделает его стройнее? Имея фигуру весьма далёкую от спортивной, он уже давно заполучил заочное прозвище «Хрупкий». Впрочем, мундир положения не спас. Даже, более того! Кто-то заметил, что в кителе и фуражке Свербилов – точная копия (даже на лицо похож!) Германа Геринга. Поэтому, к нему в момент прилипло ещё одно прозвище – «Геринг».

* * *

Подойдя поближе, Березинцев заметил за калиткой и второго визитёра – директора районной ветлаборатории Белых. Как видно, тот решил прервать свой отпуск в связи со сложившимися обстоятельствами. Судя по всему, искренне переживая из-за случившегося в Даниловке, он был хмур и задумчив. В отличие от Свербилова, директор ветлаборатории был в обычном, штатском костюме и белом халате.

– Добрый день, – произнёс Андрей, стараясь говорить нейтральным тоном, со спокойным, независимым видом.

– Здравствуй, Андрей Васильевич! – откликнулся Белых.

Свербилов, как видно, рассчитывавший увидеть холуйски согбенную спину и заискивающе-приниженную позу, не ответив на приветствие, грубо заорал:

– Кому добрый, а кому и не очень! Березинцев, ты что тут творишь?! Как ты мог допустить сибирку? А? Ты, вообще, чем думал, когда отправлял случайного человека с сибиреязвенным патологическим материалом в ветлабораторию?!!

– Да, Андрей Васильевич, тебе надо было взять в колхозе машину, и самому привезти патматериал к нам на исследование… – с лёгким укором в голосе, покачав головой, произнёс Белых.

– Отвечу по пунктам… – начал было говорить Березинцев, но Геринг его грубо оборвал:

– Ты ответишь по пунктам статьи УК в суде! Понял? Ты знаешь, что тебе светит? За халатность и разгильдяйство, повлёкшие тяжкие последствия – от трёх до пяти лет заключения. Плюс, штраф и погашение убытков всех хозяйствующих субъектов, в связи с карантином! Это тебе ясно?!

– Вот как?! То есть, я уже, без разбирательства, без расследования, виноват во всём без остатка? – язвительно поинтересовался Андрей. – Вообще-то, положено сначала разобраться по существу вопроса, а уже потом размахивать статьями. И, вообще, у нас, что: предметный разговор, или выволочка?

– Андрей Васильевич, конечно, будем говорить по делу, но, согласись, ситуация очень даже нерядовая – огорчённо вздохнул Белых. – Так, что ты хотел сказать?

Заметив в окне дома удивлённо-испуганные лица своих «корсаров», которых, как видно, напугал ор толстого, мордастого дядьки, Андрей почувствовал накатывающую злость. Миновав Хрупкого, он вышел со двора и демонстративно заговорил с Белых, как бы совсем не замечая Свербилова:

– Николай Евгеньевич, разберёмся логически. Овец, как и всю прочую живность, мы прививаем два раза в год, весной и осенью. Даже после однократной прививки иммунитет держится больше года. То есть, если бы я не привил овцу этой весной, то у неё должен был остаться иммунитет ещё прошлогодний. Так же? Так. Но она заболела. А это что означает? Что эта овца не прививалась ни разу за всю свою овечью жизнь!

– Так если ты не прививаешь, то, конечно, она ни разу не прививалась! – закурив сигарету, снова заорал Свербилов.

– Нет, это означает то, что её привезли к нам, в Даниловку из того населённого пункта, где овец, и в самом деле, «прививают» только на бумаге, – внутренне кипя, пояснил Андрей, стараясь не сорваться на непечатный слог.

– И где ж ты такое видел? Где-е-е?!! – тряся щеками, Геринг ткнул в его сторону дымящейся сигаретой. – Ты, что, хочешь сказать, что у нас, кроме тебя, есть и другие бездельники, которые махлюют с прививками? Знаешь, голубчик, попался на вранье – умей отвечать по всей строгости закона. Нечего прятаться за чужие спины!

– Это надо доказать по факту: были прививки, или их не было, – уже начиная выходить из себя, жёстко парировал Березинцев. – Теперь, что касается отправки… Да, можно было обратиться в колхоз. Мне бы выделили машину ближе к обеду. А с ней, гарантированно, поехали бы какие-то люди, были бы попутные грузы… Это – колхоз! И вот, вместе с ними, поехал бы и я, с тазом сибиреязвенных потрохов. Это нормально, да? А Хахарнов отвёз материал на своей машине и вовремя сдал в лабораторию. Чем это хуже? Теперь о том, откуда взялась эта зараза. Кто бы и что ни говорил, но я уверен, что Хахарнов тайком завёз сюда непривитых овец. Да, может быть, уже и клинически больных! Вы этого не допускаете?

– Ну-у-у… допускаю… – осторожно согласился Белых, покосившись в сторону Хрупкого. – Андрей Васильевич, а акты по прививкам и описи у тебя дома?

– А где же им быть? Специального помещения ветучастка у меня нет… Сейчас принесу.

Спокойным шагом Березинцев отправился в дом, чтобы взять нужные бумаги.

– Чего они там орут? – едва он вошёл, с тревогой в голосе спросила Ольга.

– Да орёт один Свербилов. – Андрей поморщился. – Редкостное хамло. Белых-то, он, ничего, вменяемый. Он хоть пытается разобраться. А этот боров долбаный может только орать, как ишак на случке.

Взяв из шкафа папку с бумагами, Березинцев вышел к визитёрам. Всё также, игнорируя Хрупкого, он развязал тесёмки папки и, раскрыв на капоте уазика это «досье», нашёл акты прививок за март.

– Вот, смотрите, акт прививок сельской овцы. Вот подворные описи. Вот в списке подворье Хахарновых. Привито десять голов мелкого рогатого скота. Вот акт июньских допрививок молодняка. У Хахарнова допривито восемь ягнят, – перелистывая схваченные толстой скрепкой бумаги, неспешно пояснял Березинцев.

Он почти физически ощущал поток жёлчного раздражения и острой неприязни, исходящий от Геринга. Подойдя к машине и, вглядываясь в бумаги, начальник райветстанции старательно выискивал в них огрехи и ошибки. Да, трижды прав был старейший сотрудник ветстанции Василий Васильевич Фоменко, который, принимая месячные и квартальные отчёты, журил тех, кто допускал ляпы с подсчётом обработанного поголовья: «Молодые люди! Будьте внимательнее с цифрами – мы работаем на прокурора!..» Вот и настал тот момент, когда каждая закорючка и запятая вдруг начала приобретать, прямо-таки, судьбоносное значение. Белых тоже изучающе вглядывался в бумаги, чему-то молча кивая.

– Да, прививки выполнены в полном объёме, – негромко констатировал он. – Тем не менее, сибирка вылезла… Там это и по состоянию внутренних органов было видно, и в микроскоп я только взглянул, как сразу же обнаружил сибиреязвенные «цепочки»…

Его перебил Свербилов, ткнув в акты толстым, волосатым пальцем:

– Что ж у тебя и акты, и описи, такие мятые, грязные? Даже глядеть на них противно! Вот, даже по этим бумагам можно судить о качестве твоей работы. У хорошего ветспециалиста порядок везде и во всём. Это лишнее подтверждение того, что работу ты выполняешь тяп-ляп, абы как, да как-нибудь. Бардак в бумагах – бардак в работе!

– Вообще-то, – с долей сарказма парировал Березинцев, – помнится, Пётр Викторович Корнилец, наоборот, не доверял актам и описям, состряпанным в кабинете, гладеньким и чистеньким. Потому, что когда бегаешь по сараям, не до каллиграфии!

Он специально упомянул прежнего начальника ветстанции Корнильца, которого – это он знал точно! – Свербилов «на дух» не переносил. Услышав непростительно уважительное упоминание о своём предшественнике, Свербилов покривился и с жёлчной гримасой бросил:

– Мне до фонаря, как там было при Корнильце. Сегодня должно быть так, как приказал Я! Ну, всё, едем к этому… Как его там? Хахарнову, что ли? Ты едешь с нами! – ткнул он пальцем в сторону Андрея.

Они подъехали к дому Хахарновых, у двора которого стоял уазовский автотфургончик с красными крестами, в просторечии именуемый «санитаркой». Судя по всему, прибыли районные инфекционисты. Когда ветеринары подошли к калитке, в этот момент из дома появились двое мужчин в белых халатах с саквояжами.

– Ну, что там, как семья? – с «деловым» видом осведомился Свербилов.

– Да, с членами семьи всё нормально, – ответил один из медиков. – На данный момент все клинически здоровы. Ну а главе семьи назначено амбулаторное лечение. Всё будет хорошо.

– Во-о-т! – покосившись в сторону Березинцева, Хрупкий назидательно потряс головой. – Видишь, сколько лиха, сколько выпадает беды и мороки людям из-за одного бездельника?!

– Согласен! – Андрей говорил, не тая сарказма. – Если бы этот бездельник не привозил тайком, неведомо откуда, непривитых, заражённых овец – да, ни лиха ни беды не было бы и в помине.

– Я имел в виду – тебя! И только – тебя!!! – Свербилов нацелил в него указательный палец. – Именно тебя, как главного виновника этого ЧП!

Хрупкий, судя по всему, силился любой ценой принудить Березинцева признать себя виновным, и безропотно позволить «вешать» на себя любых «собак». А вот упорное нежелание заведующего ветучастком добровольно брать на себя роль «козла отпущения» главного районного ветеринара раздражало и нервировало. Медики, молча переглянувшись, направились к «санитарке». Размашисто постучав в окно, Свербилов командным тоном уведомил показавшуюся за стеклом женщину:

– Своему там скажи, чтобы вышел сюда!

Показавшийся на крыльце Руслан выглядел подавленным и растерянным. Скомкано поздоровавшись, он боязливо поглядывал на Хрупкого.

– Ну, рассказывай, что тут у тебя случилось… – изображая из себя ниглавнейшего из главных, потребовал тот.

Поёживаясь и, то и дело, заикаясь, Хахарнов в очередной раз повторил свой рассказ о том, что с ним произошло позавчера (ждал в гости брата, зарезал овцу, утром на руках появились шишки, и – т.д.).

– Овца была твоя? Ты овец ниоткуда не привозил? – многозначительно покосившись в сторону Андрея, уточнил Геринг.

– Да, овца была моя. Нет, овец я не привозил… – кривясь и морщась, выдавил из себя Руслан.

– А прививки этой весной овцам делались? – всё с тем же многозначительным видом снова спросил Свербилов.

Закивав в ответ, Хахарнов рассказал, что – да, овец этой весной вакцинировали, причём, прививки делал сам Андрей Васильевич.

– А чем ты вводил вакцину? – повернувшись к Березинцеву, поинтересовался Хрупкий.

– Полуавтоматом Шилова. Я всегда им прививки делаю… – Андрей чуть пожал плечами.

– Всё я-а-а-сно! – с некоторым даже ликованием резюмировал Геринг. – Вот она и причина! Полуавтомат был неисправен, клапанная система не работала, ты нажимал на рычаг, а вакцина из шприца шла не под кожу животному, а снова возвращалась в флакон. И чего тут гадать?! Березинцев, я же сразу сказал: это твоя вина! И нечего на кого-то «переводить стрелки»! – он махнул рукой и направился к калитке.

– Андрей Васильевич, что же ты так оплошал-то? – с сочувственным упрёком негромко спросил Белых.

–Николай Евгеньевич, полуавтомат был полностью исправный и работал, как часы! – столь же негромко, но категорично ответил Березинцев. – К тому же, у овец в силе ещё прошлогодний иммунитет. Тут, что можно сказать? Было бы желание – придраться можно к чему угодно. Сказал бы я, что прививал шприцем, так тут же обнаружилось бы, что, например, я не под тем углом вводил иглу. Как говорится, Федот – всегда вину найдёт!

Ему было яснее ясного: Геринг (а, может быть, ещё и кто-то рангом выше) уже назначил его виновным, и теперь эту версию чинуши будут отстаивать любой ценой, не гнушаясь даже всевозможными подтасовками. Осуждающе взглянув в сторону Хахарнова, который тут же поспешил отвернуться, Березинцев тоже зашагал к калитке.

Свербилов, сидя в уазике на переднем пассажирском кресле, с надменным видом распорядился:

– Сегодня же провести массовую термометрию всего личного овцепоголовья, попутно допривить всю овцу, которая осталась не привитой. Ясно?

– «Сегодня же» – не получится, – без намёка на пиетет, хмуро уточнил Андрей. – Овца сейчас на пастбище. Если сегодня повесить объявление и обойти по дворам, то начать эту работу можно только завтра. Но овцы у нас более пятисот голов. Это, как минимум, на два дня работы.

– Поменьше демагогии, Березинцев! – побагровев, заорал Геринг. – Кстати, с сегодняшнего дня весь скот переводится на стойловое содержание. Сельсовет об этом уже извещён. Кто выпустит на пастбище скотину, будет оштрафован по максимуму. Ясно? Всех об этом известить!.. Да, кстати! Тебе с Хахарновым на скотомогильнике нужно сжечь тушу больной овцы, её голову, шкуру и всё прочее. Без остатка! Место убоя продезинфецировать сухой хлорной известью!

Уазик, взбив колёсами пыль, помчался по улице. Андрей оглянулся и, увидев уныло косящегося в его сторону Хахарнова, деловито осведомился:

– Слышал? Тушу овцы и всё прочее – сжечь на скотомогильнике. Приступай! Приду и проверю!

Он зашагал вдоль домов, ощущая досаду и раздражение. Неожиданно сзади его окликнул женский голос с нотками недовольства и ехидства:

– Андрей Васильич!

Березинцев оглянулся и увидел шанхайскую самогонщицу Цыбулину по прозвищу Наливайка. Выглядывая через калитку на улицу, она встревоженно поинтересовалась:

– Я щас слыхала, бутто у Хахарновых во дворе сибирка, и теперича скотину надоть дома держать? А чем, скажи, её кормить? А? Вот, попустил ты эту самую сибирку, вот и вези мне кормов. У меня ничего нету. Ни соломины. Кто виноватый, тот пускай и снабжат!

– Раиса Викторовна, а ты не замечала, как по ночам Хахарнов привозил овец из других сёл? – спросил Андрей, измерив взглядом «осудительницу». – Что, ни разу этого не видела? И никто из «Шанхая» не видел? Никто?

Та, отчего-то сразу же растерявшись, закашлялась и, помотав головой, маловразумительно произнесла:

– Ды-ы… Я ничо не видала. Не знаю…

Березинцев на это язвительно рассмеялся.

– Надо же! Она «ничего не видала»… Так вот, имей в виду: вы сами себя наказали, своим этим бараньим «ничего не вижу, ничего не слышу». Если бы хоть один из ваших, шанхайских, мне об этом сообщил, никаких проблем с карантином не возникло бы. Промолчали? Вот теперь и получайте по полной. Я у каждого вашего двора охрану не поставлю. Теперь помалкивайте и дальше!

Подходя к своему двору, Андрей увидел направляющихся в его сторону помощниц. Валентина Юрьевна и Марина в халатах, с сумками на боку быстро шагали, что-то встревоженно обсуждая.

– Андрей Васильевич, так это, что же, у Хахарнова и в самом сибирка? – озабоченно хмурясь, спросила Марина. – И что же теперь будет?

– Да, что будет? – Валентина Юрьевна безнадёжно махнула рукой. – Карантин теперь будет. Ох, и мороки с ним! Как же это могло получиться? Мы же всё прививали, досконально! Откуда же она могла взяться, эта сибирка, пропади она пропадом?

Березинцев на это лишь устало вздохнул.

– Повторю тысяча первый раз: гарантия, что Хахарнов тайком завёз сюда непривитую, больную овцу. Но в Шанхае, представьте себе, этого «никто не видел»! Вон, только сейчас Наливайка мне претензии предъявляла, мол, раз нельзя скот выгонять на пастбище, вези мне кормов.

– А что, и в самом деле скотину нельзя выгонять? – расстроилась Валентина Юрьевна. – Как же теперь быть-то? Это, выходит, теперь и на базар ничего не повезёшь – ни мясо, ни масло? О-о-о… Вот это мы попали!

– Да, сегодня сельсовет должен дать такое объявление. – Андрей покачал головой. – Хотя… Это, скорее всего, паникёрство наших районных и областных чинуш. «Рогатка» – и крупная, и мелкая – вся привита. Вон, только что приезжали наш Хрупкий с Белых. Ну, Николай Евгеньевич – он, как бы, ничего, отреагировал спокойно. А вот Свербилов голосил на всю округу. Думаю, он и раздул эту истерию на весь белый свет…

– Ну и что же теперь у нас с работой? – озабоченно спросила Марина. – Сегодня чем будем заниматься?

– Как и планировали, допривьём свиней, потом на МТФ проколем телят от паратифа, а завтра пойдём по селу проводить массовую термометрию овцы. Работа очень «нескучная»… Думаю, к вечеру языки на плечо повесим.

– Ой, сколько же всему селу неприятностей из-за этого чёртова «Шанхая»! – сердито резюмировала Валентина Юрьевна. – Вся пьянка – оттуда, кражи – оттуда. Теперь ещё, твари такие, и сибирку завезли. Такой гадючник, этот «Шанхай», что, господи прости, и выселить его весь куда-нибудь в голую степь было бы не жалко!

…Наспех выпив дома чаю, Березинцев переоделся, облачился в халат, натянул резиновые сапоги, изготовил к работе всё тот же свой, незаменимый полуавтомат, и… И – снова за дело. Всё, как и всегда, всё, как и обычно: стук в калитку, сопровождаемый истошным лаем дворовой собаки (ветеринаров, которые каждую весну делают им больно, прививая от бешенства, сельские дворняги помнят наизусть), а потом «променад» в сопровождении хозяина в сторону свинюшника, где уже встревоженно мечется и голосит очередной Пятачок, предчувствуя такую неприятность, как укол…

* * *

Нелирическое отступление о тщете абстрактных теорий и грубом реализме практики.

Давно уже не секрет, что теория и практика, частенько, различаются слишком уж радикально. По части тех же прививок, например. По ветеринарским канонам и правилам, хозяину животины, каковую ветеринарный лекарь собирается привить, её положено крепко держать, чтобы она не дёргалась и не трепыхалась. В это время ветеринар обязан (загибайте пальцы!): аккуратненько выстричь на шее хрюшки или бурёнки пятачок, минут пять его дезинфицировать, а уже потом сделать укол одноразовым шприцем… Это в теории.

А на практике… Хорошо, если хозяин – здоровенный, крепкий мужик, а не бабуля-«божий одуванчик» с ревматизмом, радикулитом и давлением под двести, которой под силу удерживать только цыплёнка – на курицу сил у неё уже не хватит. А ветеринар – тоже, как, например, Валентина Юрьевна, пожизненная колхозная лекарша предпенсионного возраста – вовсе не богатырских кондиций. Вот тут и думай, как соблюсти все положенные каноны и правила.

Поэтому, на практике, в реальности, всё получалось, примерно, так… Заметив в ходе прививок, как кто-то из помощниц машет ему рукой, Березинцев отклонялся от своего маршрута и шёл на выручку коллеге, которая огорчённо сетовала:

– Андрей Васильевич, кольните в этом дворе вы, что ли? Такая бешеная скотина попалась – чуть не затоптала, зараза!..

И Березинцев, войдя в сопровождении очередного «божьего одуванчика» в апартаменты многопудового «макси-пига», без проблем вводил вакцину своим полуавтоматом. Плюнув на всякие там догмы ветсанитарии, он шлепком вгонял слегка протёртую иглу на длинном шланге в недра свиной шеи, одновременно, нажимая на привод шприца. Ему были абсолютно безразличны и эмоции, и кульбиты обитателей свинюшников. Прививка сделана? Вакцина поступила в положенное ей место? Отдыхай!

* * *