Читать книгу Всевышний женщину создал. Стихи / Любовная лирика - Сергей Михайлович Малинов - Страница 2

Ты прилетай ко мне, малыш,

Мой светлый ангел из былого.

Хотя бы рядом помолчишь,

Не оброня, пускай, ни слова.

Твой теплый взгляд, твоя любовь —

Бальзамом ссадины покроет,

Слеза, от терний смоет кровь,

И шелест крыльев успокоит.

Я не могу подняться ввысь.

Без перьев, крылья бесполезны.

Из поднебесья – камнем вниз.

Затерян труп во мраке бездны.

Ведь ты когда-то прилетишь?..

Я у тебя прошу так мало —

Ты прилетай ко мне, малыш…

К душе, нанизанной на скалы…

Неухоженный день засыпает,

Утомленный унылым дождем.

На асфальте полоски мелькают,

Исчезая под белым «конем».

Мерзнут липы в аллеях тенистых.

Их смущает осенний стриптиз.

Ели редкие в шубах пушистых

Смотрят гордо на них сверху вниз.

Две березки прикрылись стыдливо,

Ветки тонкие вниз опустив.

С них последнее, дерзким порывом

Ветер снес, до конца оголив.

Стрелки баков носы опустили,

Из трубы еле виден дымок,

На колеса намотаны мили

Городской паутины дорог.

Неприветливо мокрое небо,

Только дела мне нет до него.

Рядом ты, кто б ни сел, кто бы не был.

Даже если и нет никого.

Потягиваясь, кости разминая,

Промозглый день отходит ото сна.

На горизонте звезды затухают,

В рассвете растворяется луна.

Летит надежный «конь» быстрее ветра,

Упрямым мощным лбом пространство рвет.

Без устали глотает километры,

Сжигая в чреве мерзкое питье.

Восход слепящий веки закрывает.

Вторые сутки двигатель поет.

Остатки сил дорога допивает,

Но близость встречи, новые дает.

Я знаю – ждет мой ангел у окошка.

На подоконник нежный локоток,

Щека облокотилась на ладошку.

Прекрасна! Хоть помятая чуток.

Уже вдали, высотками встречая,

Мой город хочет руку мне подать.

Еще чуть-чуть, любимая, родная…

Я скоро. Можешь к зеркалу бежать.

По серой линии – границе тьмы и света,

Когда проблемы давят сердце, как тиски,

Иду, шатаясь, как по краю парапета,

И не внизу лишь от тепла твоей руки.

Порой бывает, что стою на грани зыбкой.

Толкая в пропасть, ухмыляется беда.

И только ты, лаская ангельской улыбкой,

Из мрака к свету возвращаешь, как всегда.

Средь черных туч, крылами небо затянувших,

В лесу дремучем, где я был уже не раз,

Во тьме кромешной, неурядиц захлестнувших,

С пути не даст мне сбиться блеск любимых глаз.

Растопишь лед, раздвинешь тучи, включишь звезды,

Излечишь раны, прекратишь чумы кошмар,

Вернешь туда, где все спасти еще не поздно.

Ты – свет в окне, хранитель счастья, божий дар.

Ах, память… Как она бывает

Порой наивна и грустна…

Она нас в юность возвращает,

О лучших днях напоминает,

Вселяет веру и не знает,

Что больно делает она…

Где-то там, далеко за годами,

За рекой утекающих дней,

Улыбаясь, гуляет садами

Та, что всех на земле мне родней.

Я её не увижу. Я знаю.

Мы на разных теперь берегах.

Но подарки я ей покупаю,

В фиолетовых встретив тонах.

Безделушки, футболки, стекляшки,

(Ей о них никогда не узнать)

Собираю для прежней скромняжки,

Что меня научила летать.

Обычный день обычной суеты,

Обычный симбиоз добра со злом.

Повернут ключ, встречать пришли коты,

Обед в микроволновке над столом.

Слеза… И сердце рвётся на куски.

О, Боже! Сохрани её! Молю!

В тарелках борщ без мяса и рожкИ…

Родная… Как же я тебя люблю…

Она добра, доверчива, ранима,

Он опытом и логикой живет.

Ему всё в этом мире объяснимо,

Она себя лишь чувствам отдаёт.

Она в тиши осенней замерзает,

Не представляя, как ей дальше жить,

И вот он, видя, как она страдает,

Решил помочь. Избавить. Оградить.

«Прошу, послушай, девочка, совета.

Не спорь со мной. Я стар, ты молода.

Я знаю, чем закончится всё это.

Ведь будешь ты разбита навсегда.

Зачем тебе с ухабами дорога?

Ты изведешь страданием себя.

Жить без любви спокойнее намного.

Тем более, такой, как у тебя.

Не выдержать тебе таких страданий.

Забудь. Ведь ты же видишь всё сама.

Исчезла радость трепетных свиданий,

Сменила лето снежная зима.

Я помогу… Ты вспомни все раздоры,

Кинжалы слов по сердцу, боль в груди,

Бесчувственные, злые разговоры

Пустую отрешенность впереди».

Ходишь пустынными скверами,

Полными сотен теней,

Днями задумчиво-серыми

В свете слепых фонарей.

Офис – унылыми буднями,

Дом – в выходные. Пустой.

Отпуск – курортами скудными,

Жизнь – беспросветной тоской.

Муж – на диване, с газетами,

Детям давно не нужна.

Между борщем и котлетами,

Вроде, ни мать, ни жена.

Нежная, добрая, милая…

Кухня, авоськи, носки…

Кто наделил тебя силою —

Вытерпеть боль от тоски?

Как же обнять тебя хочется!

Чувств глубину подарить!

Саван сорвав одиночества,

Плечи любовью укрыть.

Восемь, ноль, три, шесть, семь на небе

Я увидел во сне тревожном,

В тех местах, где ни разу не был,

Где простое казалось сложным.

Я уйти от тебя пытаясь,

Раздвигая густой валежник,

Паутину с лица сметая,

Шел на свет, что по курсу брезжил.

Раздирали лицо трущобы,

Кровь сочилась из ран саднящих,

Но я шел непреклонно, чтобы

Все же выйти из мрачной чащи.

Сзади – леса зловещий шепот

Холодком проникает в спину,

Впереди – зыбкий дерн болота,

Может, выдержит, может, сгину.

Не скулила душа, не ныла,

Обретала покой желанный,

Но какая-то злая сила

В небе шифр выводила плавный.

Кто-то властью своей незримой

Начертал эти цифры свыше,

Разогнав облаков перины,

В небесах, словно сваркой, выжег.

Что в послании этом странном

Мне вещал неизвестный кто-то

Этим призрачным днем туманным

У куста на краю болота?

Целый день размышлял о шифре,

Прибавляя, деля и множа.

Что заложено в каждой цифре?

Что в посыле понять я должен?

Психовал, и нередко, матом —

Что зашито внутри виденья?!

Громыхнуло в висках раскатом…

Это день твоего рожденья…

Я стираю тебя. Забываю.

Червь авастом распознан давно.

Я теряю тебя. Удаляю.

Но в системе всплывает окно:

«Невозможно. Программа в работе».

А закрыть не могу. Всё висит.

Червь систему кидает в животик.

Безграничен его аппетит.

И диспетчер задач не в подмогу,

Не подвластны ни клава, ни мышь.

Только резет остался, ей Богу.

Милый вирус мой, что ж ты творишь?…

Тихая стоянка во дворе…

Еле слышно двигатель поёт…

Хлопья снега, в мокром октябре,

Медленно ложатся на капот…

Щетки, редким взмахом по стеклу

Вторят Гэри Муру в унисон.

Ноги вверив мягкому теплу,

Снова погружаюсь в тот же сон.

Ты стоишь напротив, при луне…

Кроме нас нет больше ничего…

В невообразимой тишине

Таю я от взгляда твоего…

Нежный взмах божественных ресниц…

Губку прикусила в уголке…

Взгляд – то на меня, то снова ниц,

И зардел румянец на щеке…

Чуть касаясь, нежно провожу

Пальцами от ушка до груди.

Ну, еще немного… Я прошу…

Задержись со мной… Не уходи…

Тихо трону пуговку пальто,

Робко попытаюсь расстегнуть…

Ты поможешь…

Боже! Всё не то!!!

Лишь увидеть снова и вдохнуть!

Буду ждать тебя в грядущем сне…

Ты вернешься…

Где бы ни была…

Извечным лабиринтом, год за годом

Ищу к тебе проложенный маршрут.

По коридорам, аркам, переходам,

Углам и поворотам, там и тут.

То дверь закрыта, то открыта сотня.

Какая приведет меня к тебе?

Через века, года… А вдруг сегодня?

Когда в моей начертано судьбе?

Сбивая ноги в кровь, стучась о стены,

Стирая камнем кожу на руке,

Иду на зов единственной Сирены.

То ближе он, то снова вдалеке.

Ведь ты же где-то есть. Я точно знаю.

Мне только бы в глаза твои взглянуть,

Коснуться, в нереальность улетая,

Вдохнуть… А там…

Да пусть хоть в вечный путь…

Ты можешь делать всё, что пожелаешь.

Ругаться, обижаться, обижать.

Всё потому, что ты прекрасно знаешь,

Что вскоре мы помиримся опять.

Вот только с каждым разом всё труднее

Всплывать и снова к берегу грести.

Я думал, что я плавать не умею

И больше не отвечу на «прости».

Я думал, не вернусь на берег больше.

Как минимум, на тот. И вновь плыву.

Но с каждым разом плаваю всё дольше

И больше остываю наплаву.

Зарваться, заиграться и взорваться,

Списав на темперамент и любовь,

Мы можем на неделю разбежаться,

Но ты же знаешь – всё вернётся вновь.

Остынешь – я прощу, согрею взглядом,

И уходя, конечно же, вернусь.

Ты можешь делать всё…

Пока я рядом…

Я выдержу…

Пока не захлебнусь.

Ты грациозна, ветренно-беспечна.

Струится дерзкий локон по плечу.

Паришь, шагнув из «Бэнтли» безупречно.

С тобой всегда я мысленно лечу.

Джаконда, Мона Лиза… Разве это

Достойно кисти мастера холста?

Когда б он видел воплощенье света,

Писать тот лик, конечно бы не стал.

Писал бы лишь тебя на всех полотнах,

Лишь ты его вводила бы в экстаз.

Блистательна, раскованна, свободна,

Слепящий взгляд волшебно-милых глаз.

Изыскана, по крови благородна,

МГИМО, карьера, власть, валютный счёт…

А я артист… По-своему, народный…

Арбат, кабак, подземный переход…

Когда дымком согреет сигарета,

Treasurer от Chancellor из GB,

Быть может, я скажу тебе об этом…

Скажу об этом я тебе…

…maybe…

Долгожданная встреча… Два взгляда сжигают сердца,

Две души в облаках в нескончаемом танго кружАт.

Невозможно поверить, что это не сон, до конца —

Слишком сказочна явь, чтобы помнить дорогу назад.

Невесомые шторы… Квартиры уют не знаком…

Солнце ласково водит игривым лучом по стеклу.

Безупречный порядок нарушен одним пустяком —

Одеялом упавшим прикрыто белье на полу.

Ароматы парфюмов, смешавшись, наполнили дом,

Сердце ритм замедляет, виски перестали стучать.

Буря страсти затихла, релакс опускается сном,

Прикасаться лишь хочется, чувствовать дрожь и молчать.

Не подвластный сознанию, бешеный смерч закружил —

Не пущу! Не отдам! Никому! Ни за что! Никогда!

…Но реальность остудит, внезапно нахлынувший, пыл…

…По велению рока, нас разные ждут города…

Мозг разрывает канонадой,

Подмышкой – ближе к сорока,

На лбу, живительной прохладой,

Лежит любимая рука.

«Луна и та под одеялом

И бледно светит сквозь окно.

Ложись уже. Ведь ты устала.

Наверно, за полночь давно.

Через открытое окошко

Продуло, видимо, вчера.

Прижмись к спине, согрей немножко.

Мне нужно бодрым быть с утра».

Мы снова вместе! Снова пара!