Читать книгу Скульптор и скульптуры (сборник) - Сергей Минутин - Страница 5

Читатель, выбравший из целой кучи бульварной литературы, мою повесть, наверное уже скис, думая «ну и галиматья». Но откуда знать и мне и тебя, дорогой, где дела зачинаются, если на Земле, они даже не всегда делаются. Например, космонавты давно гайки в космосе крутят. Но некоторые события имеют своей родиной, точно, Землю. Это я тебе, как военный, говорю.

Итак, примерно в это же время, на одном из островов Курильской гряды, в подземном бункере, на столе, обитом зелёным сукном, сильно поджав под себя ноги, спал человек в форме полковника пограничных войск. Его ноги, в сияющих кожаных сапогах освещала и одновременно согревала лампа под зелёным, цвета сукна, абажуром.

На земле, над бункером, солнце было в зените. Часовой, стоявший на маяке, изнывал под его лучами, и тихонько напевал, глядя в сторону Японии и морские дали:

Часовой бы с радостью поменялся местами с полковником, которого звали Палыч, или зная о том, что командир всё равно спит, и сам бы начал кимарить, но авторитет Палыча не допускал даже рождения такой мысли.

А Палыч спал. Ему до остервенения надоел и этот укрепрайон, и морская рыба, и море-океан, и вообще всё по обе стороны границы. Но служба, переросшая в привычку, крепко удерживала его на месте.

Служба сыграла с ним злую шутку. Однажды он решил, что безопасность России на этой её окраине зависит только от него. Он даже в отпуск не ездил на материк, он вообще не брал отпуск. Правда, с распадом СССР и с учётом его заслуг перед Отечеством, ему разрешили посетить Японию, и года три подряд он на пару недель ездил туда туристом.

От Японии его остров отделяло всего 30 километров. Нейтральные воды начинались в 7 километрах.

Со стороны японцев границу охранял потомок древнего рода самураев Тосихито – Куро.

Надо заметить, что ни русский полковник, ни японский самурай не были разведчиками, конечно, насколько это возможно на границе. Они были простыми служивыми людьми, преданными до мозга костей своим народам, кастовые военные. Они были одного возраста и охраняли границы своих государств друг от друга уже лет по двадцать. Потихоньку враждебное отношение между ними, как представителями двух разных стран, сгладилось, и перешло сначала в нейтральное, а затем и в дружеское.

Они довольно часто встречались при выяснении принадлежности задержанных рыболовецких судов, а иногда и сами придумывали повод. А с тех пор, как Россия стала строить демократию и из неё стали всё тащить и тырить, поводы возникали ежеминутно.

Болезнь, в которую погрузилась Россия, была не нова. Причина болезни была, конечно, не в демократии, а в том, что очередной российский клан хорошо подготовился к воровству её богатств, а предлог – это пустяки. В этих условиях русский и японец следовали своим национальным традициям. Японец помогал своим «тырить», а русский, как мог, сдерживал этот натиск воров, причём с обеих сторон.

Полковник спал на столе. Ничего необычного в этом не было. Был ясный день, а ясные дни на границе одинаковые. Ночи бывают разные, в основном бессонные.

Палыч всю ночь пил саке с Куро, обсуждая потепление в отношениях между своими странами. Конечно, о чём они говорили, нам не ведомо, но мысли, которые ими владели, известны, по крайней мере мне, пишущему эти строки. Да и разведка небесная не дремлет.

Куро: Палыч, скоро твои острова, станут моими, я построю на них себе дом, с видом на ваши берега. Ты уж, если будешь взрывать свои подземелья, не сильно усердствуй, не повреди скалы. Я всегда буду встречать тебя как самого дорого гостя.

Палыч: Закатай губу обратно. У нас дураки на царство приходят и уходят, а землица только прирастает. Причём, чем больший дурак пришёл, тем больше землице после него прирастёт. Дураков Россия не помнит. Россия помнит Собирателей, Объединителей: Мономах – Моно, Иван Грозный, Пётр Первый, Сталин – заноза конкретная, ну а эти….

Куро: Палыч, подумай о себе. Какая красота у вас в Подмосковье, Сибири, на Урале, зачем лично тебе эти острова, или даже Сахалин, там же одна пьянь, беглые зэки и бомжи. Мы сто лет назад приезжали туда фотографировать людскую низость, и сегодня там ничего не изменилось.

Палыч: Куро, ты нашу пьянь не тронь. Я открою тебе самую главную военную тайну. Русский мужик в России в мирное время не нужен никому. Наша власть, причём любая, делает всё для того, чтобы он пил. Гноит его на работе, не платит ему заработную плату, создаёт ему экстремальные условия жизни. Но, всё меняется в военное время. В военное время он становится нужен. Его призывают, одевают, вооружают. Перед ним ставят задачу, его начинают уважать. У него появляется цель в жизни. И тут уж он старается. Не дай Бог стать тебе такой целью. У нас ведь как, внутреннего врага: барина, генерального секретаря, президента и свору окружающих их чиновников – мы ещё терпим, а внешнего не можем терпеть. Терпение требует похмелья. Пока внутренний враг родину не продаёт – пусть себе правит, ну а если решит продать… Наша пьянь – это резерв Ставки Верховного Главнокомандующего…..

Куро: Палыч, ты в последнее время никаких странных звуков не слышал?

Палыч: Звуков не слышал, но видения видел. Но я подумал, что это вы наглеете, прямо перед нами голограмму неизвестного острова поставили.

Куро: Мы тоже самое подумали о вас.