Читать книгу Ловушка для пилигрима - Сергей Могилевцев - Страница 6

Они все же заснули, и когда проснулись, солнце стояло уже высоко. Совсем рядом высились горы, а внизу, у моря, окутанный туманной дымкой лежал город, из которого они так поспешно бежали. Он был так прекрасен, что у Пилигрима невольно защемило сердце, когда он смотрел на него сверху.

– Какая красота, – сказала Ребекка, испытывая те же самые чувства, что и Пилигрим. – Просто не верится, что мы вчера впопыхах бежали из этого прекрасного места!

– Ты хочешь вернуться назад? – спросил у нее Пилигрим.

– Не знаю, не уверена до конца, но сейчас, когда смотрю сверху на эту сказку, я уже не чувствую той ненависти и той безысходности, которые испытывала еще недавно.

– И ты уже забыла, как тебя изнасиловали?

– Это было очень давно, и совсем не в той жизни, которая окружает меня сейчас.

– И про набережную ты тоже забыла, на которой тебе каждый вечер приходится прогуливаться в роли Прекрасной Дамы?

– По крайней мере, меня называют Прекрасной Дамой, для тридцатилетней еврейки это не лишнее, в таком возрасте многие из нас уже давно потеряли свою привлекательность.

– А про тюрьму тебе тоже не хочется вспоминать? Не забывай, что если мы вернемся назад, нас сразу же арестуют, и отправят в тюрьму!

– По крайней мере, мы будем сыты, а здесь через несколько дней можем погибнуть от голода.

– Мы с тобой беглецы, и нас теперь ожидает или железная клетка у входа в храм Всех Обретенных Надежд, или Лобное Место, где нас в лучшем случае или четвертуют, или убьют электрическим током. В назидание всем остальным, чтобы не было большого соблазна бежать из города. Пошли, солнце уже высоко, за нами наверняка послали погоню.

Они стали подниматься вверх, проходя мимо огромных валунов, на вершине многих из которых росли искривленные ветром сосны и другие деревья. За целой россыпью валунов начался каменный сад из скал причудливой формы, напоминающих фантастических существ, словно бы вышедших из прочитанных когда-то сказок. Выветренные за миллионы лет скалы, превратившиеся в сказочных великанов, троллей, гномов, рыцарей и заколдованных принцесс, постоянно наклонялись от ветра в одну и в другую сторону, и издавали странные звуки, словно бы предупреждая путников об опасности.

– Мне страшно, – сказала Ребекка, хватаясь за рукав Пилигрима. – Такое ощущение, что все эти сказочные фигуры сейчас оживут, и бросятся на нас за то, что мы нарушили их священный покой.

– На нас скорее набросятся те, кто послан за нами в погоню, – ответил ей Пилигрим. – Пошли, осталось немного, мы уже почти подошли к горам. Если мы пройдем через горы, то будем свободны, а если нет, то нас ожидает позорная смерть!

Они прошли через сад фантастических существ, и стали карабкаться вверх. Однако с каждым шагом делать это становилось все труднее и труднее. Казалось, что какая-то невидимая сила сковывает их движения, и мешает продвигаться вперед. Наконец они уперлись в отвесную скалу, на вершине которой росла гигантская, искривленная ветром сосна. Пилигрим протянул руку, чтобы дотронуться до скалы, но рука его неожиданно прошла сквозь нее, словно через воздух, и погрузилась в пустоту. Скала казалась реальной, ее было прекрасно видно глазами, но как только он пытался дотронуться до серого камня руками, она исчезала, и оказывалась миражом. То же самое происходило и с Ребеккой – она дотрагивалась до скалы, но руки ее проходили через невидимый барьер, и исчезали пустоте.

– Что это? – спросила она с испугом у Пилигрима.

– Это то, чего я боялся больше всего, – ответил он ей. – Это предел нашего мира, предел лежащего внизу прекрасного белого города, похожего на сказку, который теперь существует сам по себе, отгороженный от всей остальной вселенной. Эта та невидимая стена, та преграда, дальше которой пройти мы не можем. Потому что мы можем только лишь жить в новой прекрасной реальности, где все стали бессмертными, где появилась новая вера и новый храм с висящими у входа в него вымазанными смолой грешниками. Где есть набережная с ее Прекрасными Дамами, городской Совет, тюрьма, и Лобное Место, на котором казнят преступников. Где есть всеобщее счастье, построенное в небольшом прекрасном городе, который отныне существует сам по себе, отгороженный от всех остальных городов земли. Отгороженный вполне реально, ибо мы только что подошли к тому пределу, дальше которого не существует уже ничего. Внутри – существует, а дальше – нет!

– И что же теперь нам делать?

– Думаю, что ничего. Возможно, мы проскитаемся еще какое-то время в горах, а потом нас найдут, и отправят в тюрьму, после чего непременно казнят!

Они целый день карабкались по скалам, пытаясь подняться вверх, к находившимся совсем рядом горам, но руки их неизбежно погружались в пустоту, внутри которой ничего не было, и которая мешала их продвижению вперед. Горы были миражем, красивой картинкой, нарисованной на гигантском холсте неизвестным художником, и пройти через них было нельзя. Они совершенно измучились, руки и ноги их были изранены, одежда во многих местах порвалась, глаза заливал пот, а губы и язык пересохли от жажды. Наконец после нескольких часов непрерывных попыток пройти через горы, они вышли к заброшенному кладбищу.

Кладбище было заброшенным, сюда уже давно никто не приходил, многие памятники заросли травой, а кресты и звезды на них наклонились в стороны, или вообще лежали на земле, сброшенные сюда временем и людьми. Некоторые могилы были разрыты, и тоже поросли сорной травой забвения. Кладбище было большим, оно растянулось в предгорье на несколько километров, и Пилигрим с Ребеккой, стараясь пройти сквозь него, вынужденно бродили по бесконечным аллеям, читая надписи на давно забытых могилах. Здесь лежали те, кто населял город последние несколько сот лет, до того самого момента, когда люди в нем стали бессмертными, и хоронить их было уже не нужно. Вместе с этим отпала нужда в кладбище, на которое теперь мало кто приходил. Во-первых, потому, что уходить из города в сторону гор было очень подозрительно. Такого человека могли элементарно счесть за беглеца, и арестовать, а потом или поместить в железную клетку, или казнить на Лобном Месте. Во-вторых, всеобщий энтузиазм и эйфория счастья, охватившие жителей, заставили многих забыть о похороненных на кладбище предках, и даже близких родственниках. Предки и родственники означали прошлое, а жизнь в городе началась сначала, практически с нуля, и, следовательно, прошлое было уже ненужным. Ребекка и Пилигрим час за часом брели мимо бесконечных рядов могил, скрывающих под своими надгробиями тех, кто когда-то жил, был любим, имел семью, был чьим-то мужем, женой, отцом, матерью, дочерью или сыном, а теперь превратился в ничто. На некоторых могилах они узнавали имена знакомых им когда-то людей, живших с ними на одной улице, в одном доме, или даже в одной квартире. Они еще помнили лица этих людей, в их ушах звучала их речь и их смех, но предательское время, которое, очевидно, все же существовало, превратило все это в прах. В одном месте Ребекка наткнулась на могилу своей матери, и неожиданно вспомнила, что лишь недавно похоронила ее, и еще два или три года назад каждый месяц ездила сюда ухаживать за небольшим цветником, разбитым внутри железной ограды. Она попыталась было поправить могилу, и даже полить засохшие цветы, но воды поблизости не было, а могила производила такое жалкое впечатление, что она лишь расплакалась, и торопливо пошла прочь. В другом месте Пилигрим наткнулся на могилы жены и дочери, которые посещал последний раз всего лишь несколько лет назад. Это были два холмика давно уже осевшей земли, над которыми он хотел поставить надгробия из белого и черного мрамора. Памятник жене должен был сделан из черного мрамора, а дочери – из белого, это было для него принципиально, и он даже заказал их в специальной мастерской, и заплатил за них деньги. Но после этого город неожиданно закрылся, время было объявлено несуществующим, все стали жить вечно, и надобность в родственниках, в том числе и умерших, отпала сама собой. Кладбище за городом очень быстро пришло в упадок, потому что посещать его было нельзя, и те, кто это делал, вскоре исчезали бесследно, а о судьбе их ходили смутные и страшные слухи. Встреча с могилами жены и дочери сильно потрясла Пилигрима. Он, как и Ребекка, не мог находиться рядом с ними слишком долго. Целый рой давно забытых образов, полустершихся воспоминаний, мыслей и чувств, промелькнул в его голове и в его сердце. Если бы Ребекка не потянула его за рукав прочь от дорогих, и так быстро забытых могил, он бы, безусловно, мог грохнуться в обморок. Они торопливо шли прочь от кладбища, спускаясь вниз по направлению к морю, и все никак не могли его покинуть. Наконец кладбище кончилось, они вышли за его ограду, и увидели далеко внизу синюю полоску моря. Недалеко от кладбищенской стены были построены несколько шалашей, и рядом с ними стояли какие-то люди. Их было немного, всего лишь несколько человек, и Пилигрим с Ребеккой пошли по направлению к этим неподвижным фигурам.

Сразу было заметно, что это такие же беглецы, как и они сами, только убежавшие из города уже давно, и успевшие как-то приспособиться к жизни рядом с заброшенным кладбищем. Очевидно, что кладбище, хоть и заброшенное, давало этим беглецам какую-то одежду и какую-то пищу, иначе бы они не стали жить рядом с ним. Впрочем, их шалаши были такие жалкие и ветхие, покрытые сверху каким-то тряпьем, а сами они были так измождены и измучены, что этой пищи и этой одежды не могло быть слишком много.

Из разговора с живущими у кладбища беглецами Пилигрим и Ребекка поняли, что их здесь не очень много, поскольку основная колония беглецов находится внизу, у моря. Там можно было прожить, питаясь моллюсками, и беря воду из сбегавших сверху горных ручьев. Здесь же, у кладбища, оставались только самые отверженные из отверженных. Они разрывали могилы, и снимали с мертвецов одежду, в которой потом и ходили. Кроме того, из города, несмотря на запреты, все-таки иногда приезжали к похороненным родственникам какие-то люди, и оставляли на могилах продукты, а бывало, что и вино. Этими продуктами и питались отверженные, а также птицы, в основном вороны, которых всегда много на кладбищах. Между отверженными и воронами происходили жестокие войны, иногда целые стаи птиц налетали на какого-нибудь изможденного человека, и заклевывали его насмерть. Иногда же люди убивали ворон, и готовили из них отвратительную вонючую похлебку. Жизнь рядом с кладбищем еле теплилась, она была призрачной, здесь каждый, и человек, и птица, находился на грани смерти, которая могла прийти не только от голода. Дело в том, что время от времени из города приезжали на автомобилях отряды милиции, которые прямо на месте расстреливали отверженных, а также тех ворон, которые с криками кружили над местом убийства в чистом и голубом небе. И очень часто трупы людей и птиц лежали неделями рядом друг с другом, пока их не растаскивали в стороны мелкие хищники и другие вороны. Иногда снизу, из основной колонии, в которой жили не такие отверженные люди, кто-то поднимался наверх, и хоронил непогребённых мертвецов. Однако это происходило не часто, потому что кладбище, по общему мнению, считалось проклятым местом, и без особой нужды к нему никто не отваживался приближаться. Ребекка и Пилигрим переночевали в одном из свободных шалашей, хозяева которого были убиты милицией, а утром, попрощавшись с приютившими их людьми, стали спускаться к морю. Делать наверху им было нечего, поскольку бежать этим путем из города они не могли.