Читать книгу Шишкин и Суворов - Сергей Москвич - Страница 6

Чувствует Генка Шишкин, что его трясет кто-то. Открывает он глаза и ничего понять не может. Сидит он на корточках на гарнизонном плацу, недалеко от него солдаты в чудной форме маршируют, а напротив самого Генки стоит невысокий сухонький офицерик с прутом в руке. Генка только успел пластинку с дыркой в кулаке спрятать.

– Ты кто?

– Я Шишкин.

Тщедушный военный брови согнул, губы сдвинул в точку и неодобрительно покачал головой. А потом прутиком Генкин костюмчик ковырнул.

– Недоросль Шишкин! Это кто ж тебе и в какой швальне мундир пошил? Отвечать!

Мальчик испуганно приподнялся и одернул пиджачок.

– Чего? Какой мундир? – чуть заикаясь, пробормотал он. – Да не знаю я ничего!

Военный аж в ладоши захлопал – так обрадовался. Было видно, что ему так давно уже никто не отвечал. А потом счастливо засмеялся. Хотя Генка ничего смешного и не сказал.

– Ага, немогузнайка! Прошка, розги неси, – звонко прокричал офицерик, – рекрута учить будем.

Мигом подлетел здоровенный детина в мундире с пуком прутьев и Шишкина хвать за шкирку. И преданными глазами своего начальника ест. Кивнул, зубом цыкнул и поволок мальчонку в сторону.

Через секунду новоявленный рекрут уже лежал на расстеленной рогоже, ничего не понимая.

– Это мы завсегда рады стараться, Александр Васильевич, – басом пророкотал детина и зычно гаркнул на Шишкина: – Скидавай портки казенные, неуч! Эх, задам тебе, недотепа, ума, да в заднюю калитку!

Все, что сейчас происходило, никак не умещалось в Генкиной голове. Еще минуту назад он сидел в пустом гулком зале и разговаривал с маской из бронзового глаза. А теперь его, очевидно, приготовились пороть. То есть вместо шланга от стиральной машины теперь прутьями стегать будут!

– Детей бить нельзя! – заверещал Генка. – Я в ювенальную юстицию на вас жаловаться буду!

Тут он закрутился угрем и попытался под рогожу занырнуть. Только Прошка командиру своему сухощавому подмигнул и хлоп – ладонь штрафнику на спину. Того, как капусту гнетом, в землю вдавило. Только рот успел захлопнуть с перепугу.

– Жалуйся, жалуйся, Шишкин! – добродушно грохотнул верзила, а сам уже другой рукой Генкины штаны стягивает. Было тут от чего перепугаться – без штанов-то еще страшней!

– Дяденька, я больше не буду! – пискнул Шишкин. – Я же новенький, научи меня, как надо!

Прошкин начальник вокруг рогожи обошел, наклонился к пацану и хмыкнул. Затем выпрямился, одну руку – в бок, а другой прутиком Прошку отогнал.

– Новенький?

– Новенький, очень новенький, – взвизгнул Генка, – совсем новый!

Ему страшно захотелось, чтобы военный ему поверил. Он вскочил на четвереньки и стал отряхиваться, чтобы показать начальству свою новую школьную форму.

– Ладно, по первому разу прощаю, – усмехнулся офицерик. – Прошка, покорми отрока щами да мигом его назад на плац, я сам его учить буду!

Щелкнул каблуками двухметровый детина, улыбнулся во всю ширь и погладил Шишкина по голове. А лицо такое доброе-доброе, как у деда Мазая, что зайцев от паводка спасал.

– Пойдем, хлопчик, – как ни в чем не бывало сказал Прошка, а затем поднял за шкирку несчастного рекрута. Так они и пошли с плаца – очень большой и совсем маленький.

– Ты запомни на будущее, малец, – наставительно пробасил на ухо Шишкину великан конвоир, – Суворов немогузнаек не любит, мигом горячего под хвост подсыплет.

– Суворов? А он кто? Вот этот? Это твой командир? Тот самый Суворов? Или не тот самый?

Прошка брови сгустил и только головой по сторонам поводил. Как конь на водопое. Как будто Генка что-то плохое спросил.

– Здрасте, приехали! Он самый известный полководец! – покачал усами великан, – Суворова не знаешь? Ну, узнаешь еще!

Пришли они в столовую избу, а Прохор и говорит, что за стол чистым садиться надо. И все приговорками разными разговор усложняет. То «мытье – не мука, а к столу – наука!», то «чистая вода – для хворобы беда!». Прямо как литераторша перед контрольной за четверть. Но выбора у Генки не было, потому что розги, как и стиральный шланг, маячили где-то недалеко, и их еще никто не отменял. По крайней мере в этом месте.

– А где ванная-то? Как руки мыть?

Прошка, как жираф на муравья, посмотрел с двух метров на Шишкина и гаркнул:

– Скидавай одежу! Сурьезно мыться будем!

Шишкин аж подпрыгнул. Вот еще не хватало! Голым, что ли, за стол садиться?

– А зачем одежду-то снимать?

Только такого верзилу вопросом не перешибешь. Грудь колесом выкатил, усы расправил и опять приговорку – бац!

– Так Суворов велит – кто закалит дух, тот осилит двух! Вот мы сейчас и тебя, малец, закалим и помоем заедино.

Сказал и с себя мундир и рубаху стянул. Пришлось и мальцу всю школьную форму снимать. Он даже валенки скинул на всякий случай и под лавку сунул.

Вывел затем Прошка Шишкина в одних трусах на крыльцо, а там на лавке ушат, полный воды. Генка палец в воду вставил – мамочка моя, а она вся насквозь ледяная. А детине это нипочем – взял он ушат за деревянные уши и вылил половину прямо на голову. Сначала себе, с кряканьем и присядкой, а потом вторую половину и на рекрута новоявленного – бултых! Все до донышка! Завизжал Генка, подпрыгнул, как тушканчик, к небу и назад – в избу. А глаза зажмурены. И как с перепугу об косяк звезданется…

Заверещал он, руками замахал и… очнулся в спортзале на полу, а вокруг него одноклассники столпились и с испугом смотрят, а над ним Лерка Малютина с первой парты склонилась с лейкой для цветов и воду на лицо ему льет. Как будто он грядка какая!

– Ты сдурела, что ли, Малютина! – закричал Генка и вскочил. И сразу за лоб схватился. А там, на лбу, у него ярко-красная волдырина наливается. Наощупь так с пол-яблока будет, если не больше.

– Это я тебя нашла, Шишкин, – с улыбкой сказала Малютина, – ты об шведскую стенку шишку себе набил.

И опять стала воду лить прямо на лоб. Генка выхватил у нее лейку и отбросил в сторону. У него и так уже за спину затекло, а она все льет! Но девочка не успела обидеться, потому что что-то привлекло ее внимание внизу, под ногами.

– Ой, а тут монетка! – вскрикнула Лерка.

Она наклонилась и подняла с пола какую-то блестящую бляшку. Это был бронзовый глаз шамана, который выпал из Генкиной глазницы и валялся теперь рядом с ножкой стола.

– Дай сюда, Малютина, это не твоя! – крикнул Шишкин и выхватил глаз из Леркиных рук. Она чуть надула губы, но он быстро приложил холодную пластинку к багровому бугру на голове. Так мама всегда ему говорила, чтобы пятак медный прикладывать, когда он себе шишки набивал.

После школы Генка шел домой вдвоем с Женькой Раскиным. Болтали о том и сем, и вдруг Генка и говорит:

– А ты знаешь, где я сегодня оказался?

– Где?

– Прямо у Суворова в войске!

– Да, хорошо ты в спортзале в темноте об шведскую стенку саданулся! Почти до Швеции долетел!

Женька засмеялся, но это не было обидным. Кто же поверит в такую ерунду. Такое только в сказках, да и то не всегда.

– Не, точно, и он меня чуть розгами не высек! – Генка старался быть убедительным и даже показал, какое место ему Суворов собирался высечь розгами. Но это не сработало. Раскин залился хохотом еще пуще и покрутил пальцем у виска. Сначала своего, а потом и Генкиного.

– Это у тебя глюки были, как в компьютере, – он сделал рожу, чтобы показать, какие бывают глюки в компьютере, – они могут запросто опять повториться, так мой отец говорит.

Но Генке было не до смеха. Суворов и Прошка в его видении были самыми настоящими, да и розги тоже. И он отмахнулся.

– Да ладно!

– Точно тебе говорю, он всегда компьютер перегружает, когда тот у них на работе глючить начинает.

Генка насупился. Ему очень не хотелось признавать, что все это был сон или тем более иллюзия. Так ведь и за сумасшедшего могут принять. Ему сразу пришло в голову из литературного Горького: «Рожденный ползать – ползет в психушку». Ой-ей-ей!

– И что делать?

– Может, тебя тоже, это, перегрузить?

– Как это?

– Давай я тебя портфелем по голове стукну, и все сразу же переустановится!

Такого он от своего друга, Женьки Раскина, чуть ли ни самого лучшего, не ожидал. Но Раскин уже загорелся. В позу встал и портфель на вытянутой руке назад отвел. Чтобы с размаху и надежно.

– Я тебя самого сейчас перегружу между глаз! Тоже мне, друг называется.

– Да ладно, не боись, я не сильно!

Не успел Генка сообразить, как Женька Раскин размахнулся и шмяк Шишкина по голове, тот и сел на снег. Звезды из глаз у него посыпались, в мозгах трясение, так что он и глаз боится открыть.