Читать книгу Обзор Верховного суда РФ за 2013 год. Том 12 - Сергей Назаров - Страница 6

2. Лицо, которому причинены нравственные страдания в связи со смертью родственника, приобретает самостоятельное право требования денежной компенсации морального вреда, не зависящее от аналогичного права лица, жизни и здоровью которого непосредственно причинен вред.

О. обратился в суд с иском к А., ссылаясь на то, что ответчик А., управляя автомобилем, совершил наезд на пешехода Т. (мать истца). В результате указанного ДТП Т. был причинен тяжкий вред здоровью. Впоследствии Т. скончалась в медицинском учреждении от полученных телесных повреждений. Истцу был причинен существенный моральный вред, выразившийся в переживаемых им тяжелых нравственных страданиях, связанных со смертью матери, в связи с чем он просил взыскать компенсацию морального вреда с непосредственного причинителя вреда здоровью своей матери.

Решением районного суда, оставленным без изменения определением суда апелляционной инстанции, в удовлетворении исковых требований О. отказано.

Судебная коллегия по гражданским делам Верховного Суда Российской Федерации по кассационной жалобе О. отменила состоявшиеся судебные постановления, признав их незаконными, постановленными с неправильным применением норм материального права и не соответствующими установленным по делу обстоятельствам и направив дело на новое рассмотрение в суд первой инстанции.

Вступившим в законную силу приговором районного суда А. был признан виновным в совершении преступлений, предусмотренных ч. 1 ст. 264 УК РФ и ч. 1 ст. 306 УК РФ (нарушение Правил дорожного движения, повлекшее по неосторожности причинение тяжкого вреда здоровью человека, заведомо ложный донос о совершении преступления).

Из заключения судебно-медицинской экспертизы следовало, что травма, причиненная пешеходу Т. в результате ДТП, не явилась непосредственной причиной ее смерти. Согласно указанному заключению смерть потерпевшей наступила в результате действий медицинских работников при проведении операции в условиях стационара.

Отказывая в удовлетворении требований истца о компенсации ему А. морального вреда, суд первой инстанции, с которым согласился суд апелляционной инстанции, сослался на то, что смерть потерпевшей наступила не в результате ДТП, виновным в котором был признан ответчик, а в результате действий медицинских работников, в связи с чем указал на отсутствие у истца оснований для взыскания в его пользу данной компенсации с ответчика, поскольку денежная компенсация морального вреда в связи с причиненными в результате ДТП телесными повреждениями может быть присуждена только лицу, которому непосредственно этот вред причинен.

Вместе с тем в соответствии со ст. 151 ГК РФ в случае, если гражданину причинен моральный вред (физические или нравственные страдания) действиями, нарушающими его личные неимущественные права либо посягающими на принадлежащие гражданину другие нематериальные блага, суд может возложить на нарушителя обязанность денежной компенсации указанного вреда.

В силу ст. 1100 ГК РФ компенсация морального вреда осуществляется независимо от вины причинителя вреда в случаях, когда вред причинен жизни или здоровью гражданина источником повышенной опасности.

Пленум Верховного Суда Российской Федерации в п. 4 Постановления от 20 декабря 1994 г. N 10 «Некоторые вопросы применения законодательства о компенсации морального вреда» (с последующими дополнениями и изменениями) разъяснил, что объектом неправомерных посягательств являются по общему правилу любые нематериальные блага (права на них) вне зависимости от того, поименованы ли они в законе и упоминается ли соответствующий способ их защиты.

Моральный вред может заключаться в нравственных переживаниях в связи с утратой родственников, невозможностью продолжать активную общественную жизнь, потерей работы, раскрытием семейной, врачебной тайны, распространением не соответствующих действительности сведений, порочащих честь, достоинство или деловую репутацию гражданина, временным ограничением или лишением каких-либо прав, физической болью, связанной с причиненным увечьем, иным повреждением здоровья либо в связи с заболеванием, перенесенным в результате нравственных страданий, и др. (п. 2 названного Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации). Перечень нравственных страданий, являющихся основанием для реализации права на компенсацию морального вреда, не является исчерпывающим.

В судебном заседании истец заявил о том, что требования о взыскании с ответчика компенсации морального вреда обусловлены тем, что его матери по вине А. был причинен тяжкий вред здоровью, в результате чего она попала в больницу, где находилась в тяжелом состоянии в реанимационном отделении, в связи с чем истец испытывал нравственные страдания.

Таким образом, предметом настоящего спора являлась компенсация морального вреда за причинение физических и нравственных страданий истцу, а не за нарушение принадлежащих Т. неимущественных прав.

Вместе с тем из содержания обжалуемых судебных постановлений усматривалось, что предметом рассмотрения суда данные обстоятельства не являлись, выводов относительно наличия или отсутствия причинения физических и нравственных страданий истцу в связи с приведенными им основаниями иска судебными инстанциями не сделано. Судебные постановления содержали лишь выводы об отсутствии правовых оснований для удовлетворения иска, поскольку тяжкий вред здоровью причинен Т. и нарушены были ее права, а не права истца.

Судебная коллегия также указала на то, что при новом рассмотрении дела суду следует поставить на обсуждение вопрос о привлечении к участию в деле лечебного учреждения, по вине работников которого в результате оперативного вмешательства наступила смерть Т.

Определение N 3-КГ13—2

3. Ограничение по политическим мотивам прав и свобод граждан, заключавшееся в лишении избирательных прав по социальному признаку, является основанием для признания таких лиц жертвами политических репрессий и их реабилитации.

А. обратился в суд с требованием о признании незаконным решения органа внутренних дел об отказе в выдаче справки о реабилитации членов его семьи, ссылаясь на то, что его отец и мать проживали в селе, занимались сельским хозяйством и в 1933 году были лишены избирательных прав за спекуляцию (торговлю мясом) и раскулачены с конфискацией всего имущества без выселения из населенного пункта. Письмом ответчика А. было отказано в реабилитации членов его семьи. С отказом А. не согласился и счел его незаконным.

Решением районного суда, оставленным без изменения вышестоящим судом, в удовлетворении заявления А. отказано.

Судебная коллегия по гражданским делам Верховного Суда Российской Федерации, рассмотрев кассационную жалобу А., пришла к выводу о том, что судом при рассмотрении дела допущены существенные нарушения норм материального права, выразившиеся в следующем.

В соответствии со ст. 1 Закона Российской Федерации от 18 октября 1991 г. N 1761-I «О реабилитации жертв политических репрессий» (с изменениями и дополнениями) политическими репрессиями признаются различные меры принуждения, применяемые государством по политическим мотивам, в виде лишения жизни или свободы, помещения на принудительное лечение в психиатрические лечебные учреждения, выдворения из страны и лишения гражданства, выселения групп населения из мест проживания, направления в ссылку, высылку и на спецпоселение, привлечения к принудительному труду в условиях ограничения свободы, а также иное лишение или ограничение прав и свобод лиц, признававшихся социально опасными для государства или политического строя по классовым, социальным, национальным, религиозным или иным признакам, осуществлявшееся по решениям судов и других органов, наделявшихся судебными функциями, либо в административном порядке органами исполнительной власти и должностными лицами и общественными организациями или их органами, наделявшимися административными полномочиями.

Согласно п. «в» ст. 3 данного Закона подлежат реабилитации лица, которые по политическим мотивам были подвергнуты в административном порядке ссылке, высылке, направлению на спецпоселение, привлечению к принудительному труду в условиях ограничения свободы, в том числе в «рабочих колоннах НКВД», а также иным ограничениям прав и свобод.

Отказывая в удовлетворении заявления А., суд исходил из того, что заявителем не было представлено доказательств, подтверждающих, что меры принуждения в отношении его семьи носили политический характер, т.е. применялись государством не за совершение общеуголовного преступления или административного правонарушения, а в связи с признанием лиц социально опасными в политическом отношении, имевших антисоветские настроения и взгляды, поддерживавших контакты с так называемыми «врагами народа», принадлежавшими к политически неблагонадежным классам, сословиям, политическим партиям. Лишение избирательных прав, примененное до 5 декабря 1936 г. к лицам, прибегавшим к наемному труду, занимавшимся частной торговлей или коммерческим посредничеством, являвшимся владельцами или арендаторами предприятий, не может быть признано репрессией, поскольку такие решения являлись правом местных органов власти и осуществлялись, в частности, в соответствии со ст. 69 Конституции РСФСР 1925 года.

Между тем суд установил, что согласно выпискам из архивных документов за 1933 год отец А. значился в списке кулаков, его кулацкое хозяйство было обложено в индивидуальном порядке продналогом, он лишен избирательных прав: как торговец мясом, спекулянт по патенту 2 разряда. Учетные карточки лишенца выписаны на отца и мать истца. Общий состав семьи – 5 человек.

Таким образом, имело место ограничение прав и свобод указанных лиц, заключавшееся в лишении избирательных прав по социальному признаку, однако судом не были применены положения ст. 1 и 3 Закона Российской Федерации от 18 октября 1991 г. N 1761-I «О реабилитации жертв политических репрессий».

При указанных обстоятельствах состоявшиеся по делу судебные постановления признаны незаконными и подлежащими отмене с направлением дела на новое рассмотрение в суд первой инстанции.

Судебная коллегия также указала на необходимость уточнения при новом рассмотрении дела требований заявителя в части определения способа реализации им права на реабилитацию его родственников.

Определение N 5-КГ13—21

4. Отсутствие у работника на момент заключения трудового договора соответствующего документа об образовании, если выполнение работы требует обязательного наличия профессионального образования, влечет его увольнение по п. 11 ч. 1 ст. 77 и абзацу четвертому ч. 1 ст. 84 ТК РФ.

Ж. обратилась в суд с иском к муниципальному бюджетному образовательному учреждению дополнительного образования детей о восстановлении на работе, взыскании заработной платы за время вынужденного прогула и компенсации морального вреда, указав в обоснование своих требований на то, что с 1 сентября 2008 г. в соответствии с трудовым договором она работала в этом учреждении в должности заведующей отделом, свои трудовые обязанности исполняла квалифицированно, добросовестно и без нарушений, однако приказом от 20 сентября 2011 г. была уволена по п. 11 ст. 77 ТК РФ в связи с нарушением правил заключения трудового договора: отсутствием соответствующего документа об образовании для продолжения работы (ст. 84 ТК РФ).

Истец считала увольнение незаконным, поскольку ею при трудоустройстве был предоставлен работодателю диплом о высшем профессиональном образовании, полученном в Московском финансовом институте. Таким образом, при заключении трудового договора порядок, установленный Трудовым кодексом Российской Федерации, нарушен не был.

Истец полагала, что на момент увольнения она в полном объеме отвечала требованиям, установленным муниципальным правовым актом, согласно которому в кадровый резерв руководителей образовательных муниципальных учреждений включаются лица, соответствующие квалификационным характеристикам должностей работников образования по должности «руководитель», имеющие высшее профессиональное образование и дополнительное профессиональное образование в области государственного и муниципального управления или менеджмента и экономики и стаж работы на педагогических или руководящих должностях не менее 5 лет.

Кроме того, в нарушение ч. 2 ст. 84 ТК РФ работодателем Ж. не предложена иная должность (вакансия).

При этом истец указала на то, что она является матерью-одиночкой и ее увольнение в соответствии со ст. 261 ТК РФ также является незаконным.

Решением районного суда, оставленным без изменения определением суда второй инстанции, иск Ж. удовлетворен.

В кассационной жалобе ответчиком ставился вопрос об отмене состоявшихся по делу судебных постановлений и вынесении нового решения об отказе в удовлетворении иска.

Судебная коллегия по гражданским делам Верховного Суда Российской Федерации, рассмотрев кассационную жалобу ответчика, признала, что судом при рассмотрении дела были допущены существенные нарушения норм материального права, выразившиеся в следующем.

Установлено, что на период заключения трудового договора истцом был представлен диплом об окончании Московского финансово-экономического института по специальности «Бухгалтерский учет и аудит».

Удовлетворяя иск, суд исходил из того, что п. 9 раздела «Квалификационные характеристики должностей работников образования» Единого квалификационного справочника должностей руководителей, специалистов и служащих, утвержденного Приказом Минздравсоцразвития России от 26 августа 2010 г. N 761н, предусмотрено, что лица, не имеющие специальной подготовки или стажа работы, установленных в разделе «Требования к квалификации», но обладающие достаточным практическим опытом и компетентностью, выполняющие качественно и в полном объеме возложенные на них должностные обязанности, по рекомендации аттестационной комиссии, в порядке исключения, могут быть назначены на соответствующие должности так же, как и лица, имеющие специальную подготовку и стаж работы.

Между тем в соответствии с п. 11 ст. 77 ТК РФ основанием прекращения трудового договора является нарушение установленных данным Кодексом или иным федеральным законом правил заключения трудового договора, если это нарушение исключает возможность продолжения работы (ст. 84).

Абзацем четвертым ч. 1 ст. 84 ТК РФ предусмотрено, что трудовой договор прекращается в случае отсутствия соответствующего документа об образовании, если выполнение работы требует специальных знаний в соответствии с федеральным законом или иным нормативным правовым актом.

Постановлением Минтруда России от 11 ноября 1992 г. N 33 и Приложением к Приказу Минздравсоцразвития России от 26 августа 2010 г. N 761н – нормативно-правовыми актами, действовавшими на период приема истца на работу и на период ее увольнения, предусматривалось обязательное наличие высшего педагогического образования у лиц, замещающих должность руководителя структурного подразделения образовательного учреждения, в частности заведующего отделом.

Вступившим в законную силу приговором мирового судьи от 9 августа 2011 г. установлено, что в 2009 году истец приобрела и представила работодателю заведомо поддельный диплом о высшем педагогическом образовании.

При таких обстоятельствах Судебная коллегия признала, что у ответчика имелись основания для расторжения с Ж. трудового договора по п. 11 ст. 77 и абзацу четвертому ч. 1 ст. 84 ТК РФ, поскольку на период приема на работу на должность заведующей отделом муниципального бюджетного образовательного учреждения дополнительного образования детей истец не имела необходимого высшего педагогического образования.

Поскольку обстоятельства, имеющие значение для правильного рассмотрения и разрешения дела, судом первой инстанции установлены, Судебная коллегия сочла возможным, отменяя судебные постановления и не передавая дело на новое рассмотрение, принять новое решение об отказе в удовлетворении иска Ж.

Определение N 46-КГ12—21

5. При исчислении размера ежемесячной страховой выплаты в возмещение вреда здоровью работника в связи с несчастным случаем на производстве суммы заработка, полученные за период с 1 января 1992 г. по 31 января 1993 г., подлежат увеличению с учетом коэффициента 3, если ранее он не был применен.

Ф. обратился в суд с иском к органу социального страхования о взыскании недоплаты ежемесячных страховых выплат, ссылаясь на то, что 8 февраля 1993 г. в результате несчастного случая на производстве получил травму. По результатам освидетельствования бюро МСЭ установило ему 80% утраты профессиональной трудоспособности с 6 июля 1993 г. бессрочно. Органом социального страхования с 6 января 2000 г. истцу назначена ежемесячная страховая выплата в размере 1424 руб. 27 коп., исчисленная из его заработка за 12 месяцев, предшествующих несчастному случаю на производстве, т.е. до февраля 1993 года. С размером страховой выплаты Ф. не согласен, поскольку при расчете ежемесячных страховых выплат не был применен увеличивающий коэффициент 3 к заработку за период с января 1992 года по январь 1993 года, что нарушает право пострадавшего на полное возмещение вреда здоровью. Уточнив исковые требования, Ф. просил взыскать с ответчика в свою пользу единовременно сумму недоплаты, обязать ответчика выплачивать ему ежемесячную страховую выплату с 1 апреля 2012 г. в размере 50 144 руб. 14 коп. с последующей индексацией в соответствии с действующим законодательством.

Решением районного суда, оставленным без изменения апелляционным определением, иск Ф. удовлетворен. Суд взыскал в пользу истца недоплаченные страховые выплаты и обязал ответчика выплачивать Ф. с 1 апреля 2012 г. ежемесячную страховую выплату в размере 50 144 руб. 14 коп. с последующей индексацией.

Судебная коллегия по гражданским делам Верховного Суда Российской Федерации, рассмотрев кассационную жалобу органа социального страхования, пришла к выводу о том, что при рассмотрении данного дела судебными инстанциями не было допущено существенных нарушений, являющихся согласно ст. 387 ГПК РФ основаниями для отмены или изменения судебных постановлений в кассационном порядке.

В соответствии с абзацем третьим п. 10 ст. 12 Федерального закона от 24 июля 1998 г. N 125-ФЗ «Об обязательном социальном страховании от несчастных случаев на производстве и профессиональных заболеваний» в связи с повышением стоимости жизни и изменениями в уровне оплаты труда при исчислении размера ежемесячной страховой выплаты суммы заработка, полученные за период с 1 января 1992 г. по 31 января 1993 г., увеличиваются с учетом коэффициента 3.

Учитывая приведенные положения Закона, а также то обстоятельство, что при исчислении ежемесячной страховой выплаты истцу коэффициент 3 ответчиком не был применен, суд пришел к выводу об удовлетворении заявленных требований.

Судебная коллегия по гражданским делам Верховного Суда Российской Федерации признала такой вывод суда правильным, основанным на нормах действующего законодательства и соответствующим обстоятельствам дела.

В соответствии с Конституцией Российской Федерации в Российской Федерации охраняются труд и здоровье людей (ч. 2 ст. 7), каждый имеет право на охрану здоровья и медицинскую помощь (ч. 1 ст. 41), на труд в условиях, отвечающих требованиям безопасности и гигиены (ч. 3 ст. 37), каждому гарантируется социальное обеспечение по возрасту, в случае болезни, инвалидности, потери кормильца и в иных случаях, установленных законом (ч. 1 ст. 39).

В целях гарантированности конституционных прав граждан и реализации основных принципов правового регулирования труда принят Федеральный закон от 24 июля 1998 г. N 125-ФЗ «Об обязательном социальном страховании от несчастных случаев на производстве и профессиональных заболеваний», который, как следует из его преамбулы, устанавливает в Российской Федерации правовые, экономические и организационные основы обязательного социального страхования от несчастных случаев на производстве и профессиональных заболеваний и определяет порядок возмещения вреда, причиненного жизни и здоровью работника при исполнении им обязанностей по трудовому договору и в иных установленных этим Федеральным законом случаях.

Для реализации прав работников на возмещение вреда, причиненного их жизни и здоровью в связи с несчастным случаем на производстве и профессиональным заболеванием, в полном объеме Федеральным законом от 19 мая 2010 г. N 90-ФЗ в ст. 12 указанного Федерального закона были внесены изменения, в соответствии с которыми суммы заработка, из которого исчисляется размер ежемесячной страховой выплаты, увеличиваются на соответствующий коэффициент в зависимости от года их получения (абзац первый). В связи с повышением стоимости жизни и изменениями в уровне оплаты труда при исчислении размера ежемесячной страховой выплаты суммы заработка, полученные за период с 1 января 1992 г. по 31 января 1993 г., увеличиваются с учетом коэффициента 3 (абзац третий).

Согласно Федеральному закону от 9 декабря 2010 г. N 350-ФЗ абзац первый п. 10 ст. 12 Федерального закона от 24 июля 1998 г. N 125-ФЗ «Об обязательном социальном страховании от несчастных случаев на производстве и профессиональных заболеваний» изложен в новой редакции, в силу которой при назначении ежемесячной страховой выплаты суммы заработка, из которого исчисляется размер ежемесячной страховой выплаты, полученные за период до дня проведения индексации размеров ежемесячных страховых выплат в соответствии с п. 11 ст. 12, увеличиваются с учетом соответствующих коэффициентов, установленных для индексации размера ежемесячной страховой выплаты. При этом коэффициенты, примененные к суммам заработка, к назначенному размеру ежемесячной страховой выплаты не применяются.

В п. 23 Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 10 марта 2011 г. N 2 «О применении судами законодательства об обязательном социальном страховании от несчастных случаев на производстве и профессиональных заболеваний» также содержатся разъяснения о том, что в связи с повышением стоимости жизни и изменениями в уровне оплаты труда при исчислении размера ежемесячной страховой выплаты суммы заработка, полученные за период с 1 января 1992 г. по 31 января 1993 г., увеличиваются с учетом коэффициента 3.

Поскольку при расчете ежемесячной суммы возмещения вреда здоровью истца учитывались суммы заработка за период до 31 января 1993 г., к которым ранее повышающий коэффициент 3 не был применен, вывод суда первой инстанции о необходимости применения к заработку указанного коэффициента соответствует требованиям действующего законодательства.

Судебная коллегия не согласилась с доводом заявителя жалобы о том, что в силу п. 2 ст. 2 Федерального закона от 19 мая 2010 г. N 90-ФЗ перерасчету с учетом коэффициентов, установленных абзацами вторым – пятым п. 10 ст. 12 Федерального закона от 24 июля 1998 г. N 125-ФЗ, подлежат только те ежемесячные страховые выплаты, которые назначены со дня вступления в силу Федерального закона от 30 июня 2006 г. N 90-ФЗ «О внесении изменений в Трудовой кодекс Российской Федерации, признании не действующими на территории Российской Федерации некоторых нормативных правовых актов СССР и утратившими силу некоторых законодательных актов (положений законодательных актов) Российской Федерации», поскольку он основан на неправильных применении и толковании указанных норм, нарушающих принцип равенства пострадавших в случае возмещения вреда в связи с несчастным случаем на производстве, который гарантирует восстановление нарушенных прав в полном объеме.

Учитывая изложенное, Судебная коллегия признала состоявшиеся по делу судебные постановления законными, принятыми с учетом норм действующего законодательства и подлежащими оставлению без изменения.

Определение N 81-КГ13—1