Читать книгу Колодец девы - Сергей Недоруб - Страница 2

– Тпррру, проклятая!

Натянув вожжи, дед Коловрат успел пробубнить себе в бороду еще несколько бранных слов по адресу кобыльей матери, ее собачьих сестер и песцовой бабушки, прежде чем повозка остановилась. Заскрипели кривые колеса, привычно выгибаясь в стороны верхними спицами. Дед Коловрат шлепнул себя по щеке, убивая невесть откуда взявшегося в такую погоду комара, и сполз с повозки в слякоть, вызвав валенками кучу брызг.

– Едрит твои копыта, – ругнул он Паленку, которая повернула к нему жалобную конскую морду. – Те сказано – стоять! Хуле ты прешь, как на ведро овса?! Не видишь ту хреновину?

Перед побитой тропой лежало дерево, выкорчеванное непогодой.

Дед Коловрат всплеснул руками, сплюнул и подтянул кушак.

– Зарраза! – сказал он напоследок и принялся за дело. Подойдя к стволу, покрытому пожеванною жуками корой, дед обхватил его руками и поднатужился.

– Уй!!! – возопил Коловрат при первой же хрусте поясницы и бросил дерево. – Собачья погань, чтоб те сгнить!

Расправляя спину, он с кривым лицом уставился на затянутое тучами небо, которое продолжало угрюмо рычать. Махнув рукой, дед пошел в обход, искать другой путь.

Продираясь через ветки, каждый раз выливавшие на него добрый ковш ледяной как квас дождевой воды, дед клял белый свет почем зря. Наконец, выйдя на какую-то прогалину, он уставился на странную яму, которой тут раньше не было.

– Что за хрень? – удивился Коловрат, подходя поближе и отшвыривая валенками тяжелые комья мокрой земли. Яма была широкая, как коромысло, и круглая, как черпак. Она была до краев наполнена дождевой водой.

Прищурившись, дед Коловрат заметил и какие-то странные камни, в беспорядке валявшиеся в траве. Они тускло мерцали красными струйками. Дед пожевал языком и смачно плюнул на один из них. Плевок отскочил, как монета от стенки. Камни были раскалены.

Сдвинув шапку на бок, дед почесал немытую голову. Подойдя к краю ямы, он присел на корточки, и набрал пригоршню воды.

Кадык задвигался туда-сюда – вода пролилась в нутро освежающей чистотой.

– А, хорошо! – крякнул дед и напился еще. Он и сам не знал, с чего ему в дождливый день, да еще и не с опохмела, внезапно приспичило попить. Но вода пошла в самый раз.

– Лепота, – похвалил дед, от удовольствия покачав головой, и тут же вспомнил о топоре в повозке. Встав на ноги, он побрел обратно…

– Колодец сделаю, Паленка, – хвастался Коловрат, хватая топорище мозолистой рукой и пробуя пальцем острие. – Сам управлюсь. Хрен с ними, с мужиками. Камни шибко дивные, на кайму пойдут. А бревно на дороге на доски оприходуем. Нет худа без добра… Вишь, скока веток? Ууу, морда кобылья!

Через неделю повозка деда Коловрата остановилась перед избой, где жило его потомство – дочка Петунья, давным-давно располневшая до объемов широких дверей, и куча внуков обоего пола. Избу им ставил зять-гуляка Грибой, который всегда ходил в нечищеной рубахе, и заставлял Петунью стирать ее только перед походом на сеновал. Были у Коловрата и сын с дочкой, да только жили они на другом конце Забытки. Рослый парубок Кирит – косая сажень в плечах – и тихая, молчаливая Нита. Души он не чаял в своих младшеньких. Тем паче радовался Коловрат в преддверии скорой свадьбы сразу обоих. Две пары отпрысков сочетаться нарекались, сразу после урожая, и вся Забытка гудела в ожидании большого пира. Запасалась деревня добром, гнали самогона больше, чем обычно, мужики в раздумьях выбирали скотину, которую следовало откормить к сроку, старики ходили смотреть новые избы молодых, которые доводили до ума кумовья. Девки во главе с Малкой, невестой Кирита, с хохотом собирали цветы на поляне, заплетая их в венки, хотя цветы не могли дожить до сочетания. Жених Ниты, нареченный от роду Свиристаном, продолжал работать на сеновале под руководством Грибоя, который то и дело выдворял его наружу, запираясь изнутри вилами под заливной смех очередной девахи. А кузнец Бойка, закатав рукава, пообещал выполнить желание всей деревни – в день свадьбы сойтись с Киритом врукопашную, дабы решить, кто сильнейший молодец Забытки. Проигравший должен был наколоть победившему полную каморку дров.

Так что вся деревня пребывала в радостном возбуждении. Коловрат, соскочив с повозки, гордо встал, набрал в грудь воздуху и зычно прогремел:

– Петунья! А ну выйди!

Через минуту дверь со скрипом распахнулась. Петунья с красным лицом вышла на крыльцо.

– Что тебе, отче? У меня пироги стоят.

– Хрен с пирогами, у тебя все одно кочерыжки печеные выходят. Внуки дома?

– Тайса дома, Люня во дворе. Мальчишки в кузнице, меха дуют.

– Пусть дуют. Собери девок и залазь в повозку.

– А мы едем куда?

– Да покажу работу свою.

– Снова конуру какую срубил? – с сомнением спросила Петунья, возвращаясь в дом.

Коловрат услышал, как дочь кличет внучат, и снова забрался на свое место, предвкушая показ. Через какое-то время по крыльцу скатились две озорницы.

– Деда! – завопили они и, проворно запрыгнув в арбу, повисли на шее у Коловрата. Дед одобрением заурчал и велел садиться.

Петунья кое-как забралась в повозку сзади.

– Ну, куда? – спросил она, пока ее младшая дочка зарывалась в сено, а старшая лезла следом, чтобы сделать вид, будто вытаскивает сестру.

– Да тут, недалече… – протянул Коловрат, беря вожжи.

Вскоре повозка приехала на лужайку. Дед остановил Паленку рядом с плодами своего труда.

– Каково, а? – залихватски спросил он.

Петунья спрыгнула с арбы, молча глядя на невысокий, до ее пояса, колодец. Он был отделан непонятными камнями, блестящими на солнце оранжевыми всполохами.

– Отче, ты что, колодец никак прокопал? – спросила она, пока Тайса с Люней с восторгом бегали вокруг сооружения.

– А то! – хвастался дед. – Вот, за недельку и управился.

О том, что яма была уже готовая, да и камни валялись тут же, на месте, Коловрат утаил. Так работа солиднее выглядит. Пусть думают что в голову взбредет.

Петунья подошла поближе. Колодец был до уровня земли заполнен чистой водой. Через мгновение ее забрызгало всплесками – младшенькая Люня прыгнула в яму.

Охать Петунье не пришлось – вода доходила Люне до шеи, и она могла стоять на дне.

– И как ты вылезешь? – строго спросила баба. Тайса побежала поближе.

– Матушка, я ее вытащу! – пообещала она и последовала за сестрой.

Коловрат гордо обошел колодец кругом.

– А что плавать, не рыба же ж… – сказал он. – Петунья, вода что твоя слеза. Попей.

Девчонки уже лакали вовсю. Петунья вытерла толстые руки о край юбки, с крехтом наклонилась и зачерпнула воды.

– Вкусная, – сказала она.

Только было Коловрат собрался довольно похихикать, как Петунья вся задрожала.

– Что? – спросил дед.

– Что-то… – ответила Петунья и не договорила. Ее руки сами потянулись к низу живота.

– В лес? – с участием поинтересовался дед.

– Не, – помотала головой Петунья, тут же сорвалась и побегла в кусты.

Коловрат поправил шапку.

– Хороша водичка, – сам себе сказал он, глядя на внучат, которые бесились в колодце.

Громкий вопль из лесу заставил его подскочить на месте, как ужаленного. Петунья неслась, не разбирая дороги.

– Что такое? – осадил ее Коловрат. – Никак, лешего увидела?

Петунья удерживала сжатые вместе ладони между ног. Завидев Коловрата, она завопила:

– Ой, мамочки, что ж за бедствие такое?!

И без чувств грохнулась наземь.

– А ну, вылазьте! – скомандовал Коловрат, махая руками внучаткам. Те послушно выбрались и встали стройными солдатиками перед дедом, вытянув руки по швам. Капли воды стекали с них.

– Вы как, ладно себя чувствуете? – спросил дед. Внучки покивали.

Дед почесал живот и шагнул к Петунье, которая шумно дышала в обмороке.

– А ну, подсобите на повозку положить, – велел он, отвязывая оглобли. Когда задание было исполнено, а повозка приведена в первозданный вид, он залез и добавил:

– Тайса, а ну мчи на сеновал. Скажи папке, чтоб бросал все, хоть то работа или девка какая. Скажи, женке плохо. Пусть домой бежит, кабан сохатый.

– Ага! – согласилась Тайса и припустила исполнять.

Коловрат хлестнул Паленку, направляясь обратно.

Грибой вернулся трезвый. Коловрат был этому рад. В недоумении глядя на Петунью, которую решил не снимать с повозки самому, он лишь махал шапкою перед ее лицом. Завидев Грибоя, он показал на повозку, и парубок живо подхватил жену на руки, занеся ее в дом. Стакан самогона, влитый в горло, возымел результат. Коловрат и сам бы так сделал, да только не знал, где Грибой бутыль схоронил.

Придя в себя, Петунья завопила снова, сорвалась с койки и вылетела во двор.

– Да чтоб тебе сгинуть, нечистая сила… – начал было Грибой, тут же поймал взгляд Коловрата и смущенно стал тереть спину.

Петунья носилась и голосила так, что перебудила всю Забытку. Селяне повысовывались из окон, недовольно щурясь от прерванного послеобеденного сна.

– Что за дело? – спросил шедший по дороге Чордан, похлопывая себя по толстому пузу и отмахиваясь от мух. – Коловрат! Шо тут твоя отпрыска буянит?

Совместными усилиями Петунью поймали и уговорили сесть на скамью у дома.

– Да угомонись ты! – не выдержал дед. – Что случилось?

Петунья скривилась, продолжая всхлипывать, и замотала головой. Ее руки снова поместились между ног.

– Заросло! – ответила она.

Грибой сел поближе.

– А? – спросил он.

Петунья вздохнула.

– Там заросло! – крикнула она. – Батюшка, невинна я!

– Ы? – не понял Коловрат.

– Я девочка! Снова!

Дед словно окаменел. Чордан запрокинул голову набок и загоготал на всю деревню, держа себя за пузо и топая ногами изо всех сил.

Бабка Крамолья, целительница Забытки, вызванная для осмотра Петуньи, вразвалочку брела с другого конца деревни, попутно улыбаясь каждому встречному. Все приветствовали ее, спрашивая о здоровье, а то и демонстрируя свои болячки, старые и новые. Крамолья лишь кивала каждому и выслушивала пожелания доброго здравия на века вечные. Дойдя до избы Грибоя, она с гордостью посмотрела на Коловрата и выразила убежденность в его молодецкой удали.

Через минуту и она вылетела во двор, истошно вопя.

На этот раз перед избой собралась уже половина деревни.

– Оххх, силы господни! – вопила Крамолья, махая перед своим лицом тряпкой, смоченной в уксусе. – Ох, батюшки-светы! Тишкина жисть, что ж за напасть такая?! Я ж у Петуньи сама Тайсу принимала, и Люньку! Батюшки! Целка твоя дочь, Коловрат! Говорит, воды попила чумленной? Охх!

Дед стоял рядом с Паленкой, словно прося защиты у единственного спокойного создания на улице. Он ошалело смотрел с места на место.

Толпа загудела, о чем-то перешептываясь. Из толпы вышел Дорох, старший конюх, неуверенно потирая шапку в руках.

– Какой такой воды, Коловрат? – спросил он и все затихли. – А ну расскажи.

– Я, я расскажу! – покрикивала Тайса, прыгая с одной ноги на другую, довольная, что все смотрят на нее. – Там деда колодец прокопал! Я покажу!…

На прогалине столько людей сразу отродясь не было.

Селяне галдели, тыкая пальцами на водяную яму и диковинные камни, коими Коловрат щедро набил кайму колодца. Бабы орали вразнобой, а громче всех Крамолья. Дети с любопытством смотрели на колодец, ничего не понимая и в задумчивости грызя поломанные ногти. Некоторые хотели было заглянуть в воду, и мамки тут же оттаскивали свои чада назад, попутно влепив подзатыльник или по мягкому месту.

Коловрат сидел на валуне, ничего не говоря. Рядом быстро встал Кирит.

– Что, батька, – проговорил он. – Правду кажут али кривду? Колодец делает бабку девой?

– Хрен его разберет, – покачал головой дед, кляня белый свет. – С мужиками ничего не творит, тьфу-тьфу-тьфу. Сам пил сколько раз, пока строил, и ничего.

– А больше никто не пил?

– Люня пила с Тайсой.

– Так то ж малые!