Читать книгу Лунная походка - Сергей Нефедов - Страница 3

Если б можно было вспомнить весь сон, повторявшийся в последнее время, то, возможно, Павел Андреич обрел бы тогда утраченное душевное равновесие. Сон состоял из какой-то песни, слов которой нельзя было разобрать полностью, а лишь урывками – Александровский централ и еще несколько имен, из которых запомнились Катя-Катерина да, пожалуй, пустая и пошленькая фраза про трусы. Отмести, забыть, но в свете как раз недавно прошедшей передачи про семь параллельных миров – из них первый, астральный, почему-то как матрешка делился на последующие шесть, затем ментальный как наиболее устроенный, не такой зыбкий, как астральный, и с примерами из жизни некоего Калугина, – всё для Павла Андреича приобретало ценность. Впрочем, более чем скромное сновиденье пролетало и по пробуждении лишь на короткое время оставляло не занятым место в душе, после чего с новой яростью туда вгрызались: люстра, комод, пол, потолок, стены и окна и вытесняли всё. Стены не обещали ничего, напротив, угрожали раздавить, уничтожить, стереть в пыль. Как страшные монументы из аляповатого бетона, они напирали, они орали о полной безнадежности любых порывов.

Как-то после работы прилег он и в сумерках лежал на боку, когда прямо перед ним на стене появилась ярко-синяя роза, она медленно совершила круг и плавно растворилась, чтоб появиться опять в ярком сиянии и опять плавно прокрутиться; красоты необычайной. Затем Павлу Андреичу открылся как бы экран, и увидел он деревья с шевелящейся под ветром листвой, очень красивые, чем-то похожие на пальмы, но не пальмы. Картинка сменилась на водный простор, и над переливающейся отсветами водной гладью высоко в воздухе плыли фрегаты, и было видно каждого из экипажа отчетливо, потом предстали воины из золота, каждый с копьем. По одному появляясь, они вытянулись в шеренгу, он насчитал их 154, в спокойном молчании они несли охрану. На этом видение прекратилось.

А потом Павел Андреич увидел ясно – была детская горка с девочкой, сидевшей на вершине ее гладкой железной поверхности и поющей свою песню. И песня казалась такой знакомой, он слушал ее как нечто неимоверно важное, и через эту песню, с ее мелодией, от которой так хотелось плакать, ему открывалась какая-то великая прекрасная тайна.

– Иди ко мне, – пригласила его девочка.

– А как же люстра, комод, газовая плита и стены с окнами?

– Это тебе все приснилось, – сказала, звонко смеясь, девочка.

Они сидели на вершине детской горки и, беззаботно болтая ногами, пели эту объединяющую их песню. И Павел Андреич, ощущая себя счастливейшим на свете человеком, забыл о своих пятидесяти прожитых в городе годах, где было всё кроме песни.

– Ты будешь ко мне приходить? Мы с тобой не расстанемся?