Читать книгу Властелин 2 - Сергей Николаевич Дергунов - Страница 2

Маленькая съемная каморка в мансарде домика, стоявшего на окраине городка Валанс, вмещала в себя стол, стул, и деревянную кровать с набитым соломой тюфяком. Свободного от мебели пространства вполне хватало, чтобы, не задевая предметов обихода, снять шинель и повесить ее на один из трех крючков, прибитых к стене. Без шинели, в одном офицерском сюртуке, в каморке становилось совсем просторно, и, если не качаться из стороны в сторону, то можно добраться до кровати, не споткнувшись о лежащий на полу саквояж и не ударившись об острый угол стола.

Обитателю этой каморки, молодому артиллерийскому подпоручику Наполеону Бонапарту, удавалось обходиться без синяков и ссадин, ибо он не участвовал в попойках молодых офицеров. В то время, когда его сверстники шумно отмечали радости, неудачи или просто пили по поводу отсутствия причины не выпить, он лежал на кровати и читал книгу. На полке, висящей прямо над кроватью, стояли томики Вольтера, Руссо, Даламбера, Гете, Мольера, Мабли, Рейналя, и Наполеон читал их уже по второму кругу.

Скрип открываемой двери отвлек молодого человека от чтения. Он не удивился приходу гостя. Наполеон ждал курьера от графа де Марбо, который в конце каждого месяца присылал своему крестнику небольшое денежное пособие.

– Положите деньги на стол, мсье, и… спасибо вам, – произнес Наполеон, не вставая с кровати, и не отрываясь от чтения.

Однако гость повел себя странно для курьера. Он сделал два шага внутрь комнатки, уселся на стул и, положив ладони на край стола, уставился на лежащего чтеца.

Удивленный, что курьер до сих пор не ушел, Бонапарт отложил книгу и сел на кровати.

– Вы что-то хотели, мсье? – с вызовом спросил он.

– Вас действительно волнует, чего я хочу, мсье Бонапарт? – мягкий баритон гостя сразу расположил к нему молодого человека.

– Я просто думал…

–…что я принес деньги от графа де Марбо? Нет, мсье Бонапарт. Денег больше не будет. Ваш крестный умер девять дней назад.

– Как же так? – в этом вопросе Наполеон выразил всю свою растерянность. Что же теперь делать? Пособие от крестного было единственным источником существования большой семьи Бонапартов после смерти отца в прошлом году. Его мать Летиция и еще шестеро младших братьев и сестер еле сводили концы с концами и с нетерпением ждали каждого перевода от Наполеона. Чтобы немного облегчить им жизнь, заботливый сын и брат отправлял еще и половину своего жалованья, но это не сильно увеличивало благосостояние его семьи. Как теперь они будут жить? Даже если он будет отправлять матери все жалование, их ждут голодные годы. Эх, как не вовремя умер крестный!

– Люди смертны, мой юный друг. Вам сейчас кого больше жаль: его или себя?

– Себя, наверное. Я его почти не знал. Видел несколько раз на острове. Потом один раз с ним разговаривал в кадетской школе Бриенна. Но вы не подумайте, я понимаю, как много он сделал для меня и всей нашей семьи. Просто это так неожиданно, и я не имею малейшего представления, что теперь делать.

– Если вас заботит только финансовая сторона вопроса, то здесь беспокоиться не о чем. Граф де Марбо оставил вам небольшое наследство на Корсике. Вам следует лишь съездить туда, вступить в права и правильно распорядиться деньгами. Думаю, после этого вы сможете снять с себя заботу о материальном благополучии семьи.

Это было невероятное известие. Наполеон вскочил с кровати и шагнул к двери, но вернулся и сел на свое место. Энергия, закипающая в нем, требовала выхода. Только как ты выпустишь пар в этой каморке?

– А вы уверены, мсье, что наследство оставлено графом именно на мое имя? – еще боялся поверить в удачу молодой человек.

– Я никогда не говорю и не делаю того, в чем не уверен. Возьмите отпуск, поезжайте на остров, утрясите там все дела, а когда все уладите, приезжайте в Париж. Поговорим о вашей дальнейшей карьере. Или вас устраивает ваше сегодняшнее положение?

– Что вы, мсье?! Я обязательно приеду!

– Тогда вот вам адрес отеля, где вы сможете меня найти.

– А кого мне спросить в этом отеле? – Наполеон взял листочек с адресом, протянув руку с кровати.

– Спросите маркиза де Монферрат.

***

Три дня в почтовой карете до Марселя и два дня на корабле до Аяччо подпоручик Бонапарт предавался воспоминаниям.

Он плохо помнил своего отца. В последний раз они виделись, когда отец отвез десятилетнего Наполеона и одиннадцатилетнего Жозефа в кадетскую школу небольшого городка Бриенн. Мать в каждом письме любимому сыну Напи делала приписку: «Отец передает тебе привет». В ответных посланиях Наполеон также отделывался дежурной фразой: «Передай привет отцу». Но эти фразы ничего для него не значили. Облик отца не вставал перед глазами мальчика при его упоминании, и постепенно знакомые с рождения черты стирались из памяти.

К поступлению мальчиков в кадетскую школу отец имел единственное отношение: следуя по пути в Париж, он лично доставил их в Бриенн. Место для двоих корсиканских мальчишек и королевскую стипендию на их содержание выхлопотал граф де Марбо.

И не отец, а граф де Марбо примчался в Бриенн, когда над Наполеоном нависла угроза исключения из кадетской школы. Он тогда сидел на гауптвахте и ожидал решения комиссии по наказаниям. Сидел, по мнению самого арестанта, ни за что: за вызов на дуэль оскорбившего его однокашника. Это что, проступок? Если бы дуэль состоялась, и он убил своего соперника, тогда, он бы нарушил строжайший запрет на дуэли в школе. Но вызов на дуэль – это лишь намерение. Ведь неизвестно, что бы он стал делать дальше. Он мог предложить уладить дело миром, мог вообще не явиться к месту дуэли. Да мало ли, каким мог стать итог этого вызова! Именно в таком ключе он готовил речь в свою защиту, если таковая ему представится.

До конца подготовиться к своей защите ему не дал дежурный офицер, который появился в самый неподходящий момент.

– Кадет Бонапарт, встать! На выход! – скомандовал он.

– Куда меня? Отчислили?

– Идите к коменданту, – офицер склонился к уху Наполеона и прошептал, – кое-кто взял вас на поруки.

Кадет Бонапарт мчался в комендатуру со всех ног. Неужели он сможет продолжить обучение?! За неделю, проведенную под арестом, он пробовал примерить к себе другие варианты карьеры, но все они совершенно к нему не подходили. Зато военная карьера виделась ему со всей четкостью. Он шаг за шагом будет подниматься наверх и станет генералом. Только бы этот неизвестный поручитель не передумал.

Ворвавшись в кабинет коменданта, Наполеон сначала натолкнулся на его суровый взгляд, а уж потом заметил улыбающегося губернатора Корсики графа де Марбо. Еще не отойдя от возбуждения, кадет вытянулся по стойке смирно в ожидании своей участи.

– На этот раз вы отделались строгим предупреждением, кадет Бонапарт, – вынес вердикт комендант, – и благодарите бога, что у вас есть такой покровитель, как граф де Марбо. Но если вы и впредь будете совершать подобные проступки, даже он не поможет.

Позже крестный мягко выговаривал своему подопечному:

– Надо учиться сдерживать свой характер, крестник. В следующий раз я могу и не успеть.

– Я вам обещаю, что больше такого не повторится, – клятвенно заверил Наполеон.

И он сдержал обещание. Кадет Бонапарт принял для себя тогда очень важное решение: он не будет больше драться с обидчиками, не будет вызывать их на дуэль. Он будет мстить им тайно, так, чтобы они не догадались, с какой стороны на них сыплются удары судьбы.

Чем ближе берега родной Корсики, тем чаще воспоминания кадета Бонапарта переключались на самого любимого человека: свою мать. Она единственная, кто любил Наполеона по-настоящему. Она любила его за двоих: за себя и за отца. Отцовской любви мальчику всегда не доставало. Он завидовал своему старшему брату Джузеппе, когда отец со счастливой улыбкой брал того на руки. Маленький Напи хотел, чтобы и ему отец также улыбался. Он просился на руки, а когда взлетал к лицу отца, то видел лишь оскал, изображающий улыбку, и глаза, смотрящие на него, как на насекомое. Обида захлестывала мальчика, пытаясь выдавить из него слезы, и он, едва их сдерживая, бежал к матери за утешением. Мать утешала его по-своему.

«Так уж устроен этот мир, – говорила она, – что самые сильные огорчения нам приносят самые близкие люди. И если на них держать обиду, то вскоре можно лишиться всех близких. Ты особенный, Напи. В будущем тебя ждут великие дела, но один ты с ними не справишься. Кто тебе поможет, кроме твоего отца и твоих братьев?».

Наполеону сразу становилось весело: он еще мог себе представить, как ему помогает отец или старший брат Джузеппе, но увидеть трехлетнего Люсьена в качестве помощника в великих делах мешал смех.

Когда впереди замаячили очертания скалистых берегов Корсики, воспоминания уступили место ожиданию встречи с близкими.

В начале октября 1786 года артиллерийский подпоручик Наполеон Бонапарт сошел с корабля в бухте родного города Аяччо и сразу же направился на виллу своей матери.

Синьора Летиция с тремя старшими детьми собирала остатки урожая яблок в саду, когда увидела спешащего к усадьбе французского офицера. «Это же Напи! – узнала она сына, когда он подошел к воротам поместья, – быстро он приехал. Я только третьего дня ему в письме сообщила о смерти графа де Марбо. Письмо, небось, еще до Валанса не дошло, а он уже здесь. Не случилось ли чего?».

– Мама! – Наполеон бросил на землю саквояж и очутился в объятьях матери.

– Напи! Что-то случилось? Я ждала тебя через неделю.

– Почему через неделю, мама?

– Потому что я только третьего дня отправила тебе письмо. Ты уже знаешь, что твой крестный умер?

– Да, знаю.

– Откуда?

– Мне сказал об этом один человек.

– Что за человек?

– Маркиз Монферрат.

Пока взрослые разговаривали, дети обступили старшего брата со всех сторон, дергали его за рейтузы, чтобы он и на них обратил внимание. И это им удалось, когда кто-то из троих ущипнул Наполеона за ляжку.

– Ах, вы разбойники! – изобразил рассерженный вид старший брат, – вот я вам устрою!

Дети бросились врассыпную, а мать с сыном направились в дом.

Обычная суета при встрече долгожданного гостя, ритуал с обязательной раздачей подарков, ужин – все это не давало матери поговорить с сыном о наболевшем. И главный вопрос: что делать теперь, когда иссяк единственный денежный источник существования семьи. Уложив детей спать, синьора Летиция решительно вошла в гостиную, где ее ждал Наполеон.

– Вот что я решила, сын: мы продадим эту усадьбу, а сами поселимся в доме Буонапартов. Это даст нам лет пять безбедного существования, а там, глядишь и у тебя все наладится.

– Ничего продавать не нужно, мама. Оказывается, крестный оставил мне небольшое наследство. Я и приехал, чтобы вступить в права на него.

– Что за наследство, Напи? Как ты узнал?

– Мне сказал маркиз Монферрат, а что за наследство, я и сам толком не знаю. Завтра схожу к поверенному и все выясню.

– Ты давно знаешь этого маркиза?

– Нет, мама. Он появился шесть дней назад в моих апартаментах в Валансе, рассказал про наследство и уехал. А еще он сказал, что будет ждать меня в Париже после того, как я улажу семейные дела.

– Как он выглядел?

– Он такой, лет сорок пять, невысокого роста, нос прямой, губы тонкие, лоб высокий. И еще взгляд у него какой-то… пронзительный.

Сердце Летиции вдруг затрепыхалось. Неужели это он?! А ведь все сходится: он все это время следил за делами своего сына через графа де Марбо. Он же говорил, что они знакомы. А когда графа не стало, то явился к сыну сам.

– Мама, что с тобой? – слова Наполеона вернули Летицию в реальность.

– Все хорошо, сын. Теперь все будет хорошо.

Хлопоты с наследством неожиданно затянулись. Причем, не с наследством крестного, там как раз все было в полном порядке. Правда денег оказалось не так много, как грезилось Наполеону. Потому он решил выставить на продажу отцовский дом, и здесь начались сложности. Из-за того, что отец не оставил завещания, его имущество делилось между девятью равноправными наследниками: женой и восемью детьми.

Пройдя все круги крючкотворного ада, Наполеон за полгода сумел стать единственным наследником Карло Буонапарте. Еще два месяца пришлось ждать покупателя. Лишь к концу июля он превратил наследство в банковский депозит и оформил доверенность на свою мать. Теперь можно и в Париж.

Летиция решила рассказать Наполеону, кто его настоящий отец, сразу, как только поняла, кто такой маркиз Монферрат. Но чем ближе был час расставания, тем быстрее таяла ее решимость. Как она ему скажет? Что он о ней подумает? Как ему объяснить тот порыв чувств, который охватил ее в охотничьем домике в ту памятную ночь? Она терзалась сомнениями вплоть до момента расставания. И когда она давала сыну традиционные напутствия у ворот усадьбы, неожиданно для себя, уже вслед уходящему Наполеону произнесла:

– И еще, запомни мои слова, сын: слушайся маркиза де Монферрат, как своего отца.

***

Лето 1787 года выдалось особенно сухим и жарким. От раскаленного солнцем воздуха не было спасенья нигде. Даже на узких тенистых улицах Парижа от нагретых стен домов исходило ненавистное тепло. Но что еще хуже, в тени от палящего солнца спасались мухи. Миллионы мух жужжали вокруг выброшенных на улицу объедков, а когда замечали редкого прохожего, решившего охладиться в тени, всем скопом набрасывались на него, пытаясь пролезть в рот, нос, уши и глаза. Лишь на солнцепеке мух не было, и парижане предпочитали передвигаться по солнечной стороне улиц. Лучше терпеть жару, чем нападение жутких маленьких чудовищ.

Наполеон неплохо знал Париж. Он целый год провел в военном училище на Марсовом поле. Для него не составило сложности наметить маршрут к отелю, указанному маркизом де Монферрат. Минуя опасные скопления надоедливых насекомых, промокший насквозь от собственного пота молодой корсиканец добрался до нужного адреса.

Отворивший двери отеля слуга быстро пропустил посетителя внутрь и захлопнул за ним дверь. В отеле царила неожиданная прохлада, и Наполеон, по своей привычке разбираться с необычными явлениями, начал размышлять откуда бы ей взяться. Но его размышления бесцеремонно прервал слуга:

– Вы что-то хотели, мсье?

– Меня ждет маркиз де Монферрат, – веско заявил молодой человек.

– Вы не хотели бы сначала умыться с дороги, мсье?

Нет, Наполеон не хотел умыться. Сначала он хотел выяснить о какой карьере намекал маркиз во время их последней встречи в Валансе, но перепираться со слугой, который лишь соблюдает установленные хозяином правила, посчитал ниже своего достоинства. Поэтому он согласился на предложение служителя отеля.

Его привели в роскошные апартаменты. Посреди большой спальной комнаты стояла деревянная ванна, наполненная горячей водой. Слуга показал гостю шкаф с чистым бельем, гардероб со множеством костюмов. А вот шнурок, который следует дернуть, когда мсье будет готов предстать пред светлые очи маркиза.

Нежась в горячей ванне, подпоручик Бонапарт дал себе клятву добиться таких карьерных высот, чтобы подобные апартаменты стали ему по карману. О чем еще может мечтать корсиканский юноша, не проживший ни одного дня без нужды в деньгах? Сегодня первый день, когда он познал, какое ощущение благоденствия дает роскошь. Когда-нибудь эти ощущения станут для него привычными.

Нахлынувшие мечты окутали сознание Наполеона, и он задремал, не заметив, когда вода остыла. Он проснулся, и ощутил озноб. Молодой человек выскочил из ванны и принялся быстро обтираться сухим мягким полотенцем. Еще час он примерял белье и одежду, пока, наконец, не увидел в зеркале молодого франта, одетого в зеленый фрак, такого же цвета панталоны, белоснежные чулки, утопающие в зеленых сафьяновых туфлях и кремовую сорочку, выглядывающую из-под фрака.

Теперь он готов для судьбоносной встречи. Наполеон, глубоко вздохнув, дернул за шнурок. Почти мгновенно двери апартаментов распахнулись, и слуга пригласил гостя проследовать за ним. Они долго шли по коридорам отеля, поднимались, потом спускались по лестницам и Бонапарту стало казаться, что его водят по кругу. Но в этот момент слуга остановился, открыл перед гостем дверь и пропустил внутрь.

Лишь мельком взглянув на обстановку апартаментов маркиза, молодой человек понял, что место, в котором он час назад принимал ванну, это жалкая конура. Несмотря на отвлекающую глаз роскошь, Наполеон сразу заметил маркиза. Хозяин этого бесподобного дворца утопал в кресле и критически осматривал вошедшего франта.

– Не хватает перламутрового банта, – заявил он.

– Что, простите? – не понял юноша.

– Я говорю, в Париже так не ходят. К вашей сорочке нужен бант.

– Простите… мсье маркиз…

– Обращайтесь ко мне «мессир», мсье Бонапарт. Мне так привычней.

– Да, мессир. Я не слежу за модой, а вкус к одежде мне некому было привить.

– Это хорошо. Одежда – лишь форма. Ей уделяют много внимания те, в ком нет содержания. Вам это не нужно. Однако в таком виде в светских салонах вы будете выглядеть смешным.

– Но я не собирался посещать светские салоны, мессир.

– Вам придется это делать. Где еще вы сможете приобрести навыки публичного общения?

– Зачем они мне?

– А как вы собираетесь делать карьеру? Вы планируете прорваться наверх за счет служебного рвения?

– Вообще-то, да, мессир.

– Не будьте таким наивным, Наполеон. Только связи и знакомства с влиятельными людьми откроют вам путь к вершинам карьеры. В этом обществе по-другому – никак.

– А вы, разве не влиятельный человек, мессир?

– Ха-ха, мое влияние другого рода, мальчик мой. Я не возьму тебя за ручку и не отведу туда, где тебя сделают генералом. Но я научу тебя, как ты сам сможешь этого добиться.

Это было не совсем то, о чем грезил Наполеон. Получается, помощь маркиза будет сводиться к советам, а советовать любой дурак сможет. С советчика спроса нет. Он всегда может сказать: ты действовал не строго в соответствии с советами. Несмотря на сомнения, Наполеон произнес те слова, которые, по его мнению, ждал маркиз.

– Я готов, мессир.

– Если ты в чем-то сомневаешься, скажи сразу. Неуверенность приводит к поражениям. Это закон, такой же, как закон Архимеда.

– Я готов, – повторил Бонапарт, отметив, насколько точно его наставник угадал его мысли.

– Тогда вот тебе первое задание: вечером отправишься в салон мадам Гельвеций. Там собираются ученые, артисты, философы. Прислушивайся к разговорам, если найдешь, что сказать, присоединяйся.

– И это все?

– Пока, да. Приглашение лежит на столе в твоих апартаментах. Мой камердинер подберет тебе одежду.

Задание оказалось не таким легким, каким оно сначала представлялось Наполеону. Он переходил от одной группы беседующих завсегдатаев салона к другой, но не мог вступить в разговор, хотя многие темы были ему знакомы. Просто, пока он готовил свою реплику, кто-то уже успевал высказать похожую мысль или беседа переключалась на другую тему. Так в первый свой выход в свет Наполеон не проронил ни слова.

На следующий день, отчитываясь перед маркизом, юный Бонапарт признал свою полную бездарность.

– Не нужно отчаиваться, мальчик мой. Так в первый раз бывает со всеми. К следующему своему выходу в свет ты подготовишься более тщательно. Почитай французскую беллетристику, обрати внимание на диалоги. Попробуй сам написать памфлет или рассказ на какую-нибудь тему.

– А какие книги, мессир?

– Подборку книг я тебе сделал. Они в твоей библиотеке.

***

Следующие полгода Наполеон читал, писал, учился говорить перед зеркалом, но больше всего ему запомнились уроки истории, которые преподавал ему сам маркиз Монферрат.

– Вся история последнего тысячелетия, – рассказывал он, – это история борьбы за контроль над торговым путем на восток. Ты думаешь крестовые походы устроили для освобождения гроба господня? Да кому нужен этот кусок дерева, чтобы тратить на его спасение огромные деньги. Как ты считаешь, на чьи деньги снаряжалась армия крестоносцев?

– Нам говорили, что деньги выделил Папа и какую-то часть короли.

– Вот именно, какую-то часть выделил Папа и короли. Основные же деньги шли от генуэзских купцов, а их, как ты понимаешь, меньше всего заботило, в чьих руках находятся атрибуты христианской веры. Крестовые походы на двести лет открыли для них путь на восток.

– Чем он был так важен, мессир?

– И был и есть. Вот, как ты думаешь: почему процветает торговля? Почему некоторые купцы богаче земельных баронов?

– Никогда над этим не задумывался.

– Да потому, что шелк, например, в Китае стоит 1 ливр, а в Европе уже 30. Один фунт черного перца в Индии стоит 4 фунта стерлингов, а в Англии уже 400. Но путь на Восток длинный и опасный. Сейчас он съедает больше половины дохода. Поэтому нет задачи важней, чем снизить затраты на перевозку. Александр Македонский отвоевал у персов контроль над самым коротким путем на Восток. После него Рим, Византия и тамплиеры его удерживали, но вот уже почти пятьсот лет, как его захватили магометане. Нам приходится возить товары по океанам вокруг Африки. Это огромные затраты. Четверть кораблей вообще тонет с товаром.

– Когда вы говорите «нам», мессир, вы имеете в виду европейцев?

– Их тоже.

– Тогда почему бы европейским государям не объединиться и не освободить путь?

– Государям? Не смеши меня мальчик мой. Если среди них даже недавно почивший прусский король Фридрих считался «великим», то кто же остальные? Почти пятьсот лет османы хозяйничают на юге Европы. И что делают европейские государи? Они норовят урвать друг у друга кусок пожирней. Они не способны объединяться. Династические конфликты, спорные территории – все это сплелось в такой узел, который распутать невозможно, можно только разрубить.

– Как разрубить, мессир?

– Просто смести все монархии на свалку истории, а на их месте построить единую Европейскую Империю.

– Но как это возможно, мессир? Вы так сказали, будто собираетесь смести фигуры с шахматной доски, а ведь монархии простояли больше тысячи лет. Они опираются на армию, полицию и церковь. Кто способен это поколебать?

– На этот счет не волнуйся, мальчик мой. План пьесы уже написан, почти все роли розданы и спектакль начался. Остается вакантной лишь одна роль – роль главного героя. Не исключено, что она достанется тебе.

– И … что это за роль, мессир? – боясь поверить в догадку, спросил Наполеон.

– Роль Императора Европы.

Это был самый невероятный урок истории в жизни Бонапарта. Он перевернул все представления молодого человека об устройстве мира. До сих пор он считал, что исторические события происходят сами по себе. Они, как реки, которые текут в разных направлениях независимо друг от друга. Человек может лишь пристроиться к какому-нибудь событию. Это, как выбрать свое место на реке: плыть в фарватере или забиться в тихую заводь, грести против течения или утонуть в омуте. Для себя Наполеон уже выбрал реку: военную карьеру. Ему осталось лишь выплыть на ее фарватер и стать генералом. Вполне достижимая мечта.

А что теперь? Стать Императором Европы… Как? Завоевать? Завоевать – мало, нужно еще удержать завоеванные народы в повиновении, а это еще никому не удавалось. Да и как завоевать, где взять армию?

Вопросы и сомнения одолевали молодого человека. И главный вопрос: кто он такой, маркиз де Монферрат, что собирается повелевать судьбами мира? Нет, пока он не ответит на все вопросы, не стоит предаваться недостижимым мечтам. С твердым намерением все прояснить Наполеон пришел на следующий урок.

– У тебя накопились вопросы, мой мальчик. Я готов ответить на все.

– Может я не прав, но объединить европейские государства можно только одним способом: завоевать их.

– Ты абсолютно прав.

– Но где взять армию, чтобы завоевать всю Европу?!

– У тебя будет самая сильная в мире армия – армия людей, воюющих за идею свободы и справедливости. Тебе вручат эту армию французы, которые вынуждены будут отбиваться от внешних врагов, когда обезглавят собственного короля.

– Откуда вы все это знаете, мессир? Кто вы?

– Я слежу за настоящим и вижу будущее. Пока этого достаточно.

– И когда, вы думаете, мне дадут армию?

– Еще не скоро. Через год или полтора в Париже начнется смута, и тебе ее нужно пережить подальше отсюда. Поедешь в Ливорно. Там сейчас русские набирают волонтеров в свою армию на войну с турками. Наберешься военного опыта, изучишь тактику русских, присмотришься, как действуют их командующие: Румянцев и Суворов.

– И… что такого особенного в этих генералах, мессир?

– Они знают, как надо побеждать. Оба с успехом применяют две главные составляющие военной стратегии: отвлекающий маневр и внезапность. Запомни это мальчик мой: отвлекающий маневр, внезапность и еще боевой дух – вот три столпа военного успеха.

– Если все так просто, мессир, то чему еще я могу научиться у русских?

– От меня ты услышал лишь слова. У русских ты научишься, как воплощать их в дела.

Такое задание было Наполеону по душе. Побеждать – вот смысл жизни. Победа над собой, над врагом, над обстоятельствами дают ощущения превосходства, а может, даже и величия. Он будет следовать советам своего наставника.

– Я готов, мессир.

***

Солнечные и теплые дни посреди зимы – не редкость в Ливорно. Таким был и день, когда подпоручик Бонапарт прибыл на виллу, которую снял генерал Заборовский на время выполнения своей миссии: вербовки волонтеров в русскую армию. Возле домика для гостей стояли в ожидании своей очереди несколько военных в разномастных мундирах. Они, разбившись на кучки, о чем-то негромко переговаривались между собой на разных языках. Когда Наполеон молча подошел, один из военных спросил:

– Вы уже подавали рапорт, мсье?

– Нет еще.

– Тогда проходите внутрь, пишите. Мы здесь уже все ждем решения.

Наполеон написал рапорт с просьбой принять его на службу в русскую армию в чине подпоручика, приложил патент офицера, и вышел на улицу в ожидании своей участи.

Очередь потихоньку таяла. Одного за другим военных приглашали внутрь волонтерского пункта, и они выходили радостные уже с патентами русских офицеров. Видя, что все происходит быстро и формально, подпоручик Бонапарт не ожидал никаких препятствий для начала своей «карьеры» или, лучше сказать, учебы у русских. Его пригласили последним. Майор, сидящий за столом, вернул ему патент подпоручика французской армии и объявил:

– Вам отказано, мсье Бонапарт. По высочайшему указу иностранные офицеры принимаются в русскую армию с понижением на один чин. Офицерского звания ниже подпоручика в нашей армии нет. Поэтому мы не можем выдать вам офицерский патент.

– Как же так? – Наполеон растерялся настолько, что не смог вытащить из памяти ни одного нужного слова.

– Вот так! Если хотите, то можете начать служить в звании капрала. Идет война и, поверьте моему опыту, вы очень быстро станете офицером.

– Это невозможно! – возмутился начавший приходить в себя Наполеон, – кто здесь главный? Мне нужно с ним поговорить.

– Возглавляет нашу миссию генерал Заборовский, но говорить с ним бесполезно. Он не сможет поступить вопреки указу императрицы.

Подпоручик Бонапарт выскочил из домика для гостей и бросился к главному зданию. На входе его остановил часовой. Напрасно Наполеон кричал и размахивал руками. Французской речи часовой не понимал. В воображении солдата она походила на птичью трель, а размахивающий руками иноземец напомнил задиристого воробья. Сходство показалось часовому настолько полным, что он не выдержал и расхохотался. Это привело француза в бешенство. Он бросился на солдата, пытаясь ухватиться за ружье, но силы оказались слишком неравными. Высокий широкоплечий гренадер, как мальчишку отбросил Наполеона от парадного крыльца. Бонапарт не удержался на ногах и упал. Вскочив, он вновь ринулся в атаку, но ее прервал вышедший на крыльцо генерал.

– Что здесь происходит? – строго осведомился он.

– Не могу знать, ваше превосходительство! Вот этот не по-нашему лопочет и в дом рвется, – вытянулся по струнке часовой.

– Что вам угодно, мсье? – обратился генерал к нарушителю спокойствия по-французски.

– Подпоручик, Бонапарт, господин генерал, – представился Наполеон, сразу отошедший от возбуждения, – мне нужно с вами поговорить.

– Говорите.

– Но я хотел бы поговорить наедине.

– Вы здесь видите еще кого-то, кто понимает по-французски?

– Но я думал…

– Говорите или уходите!

– Меня не приняли в вашу армию на офицерскую должность, и я хотел бы…

– Я вас даже рядовым не возьму. Вы не имеете никакого понятия ни о дисциплине, ни о субординации.

– Но мне нужно! Я умоляю вас…

– Кому, нужно, так себя не ведут, – отрезал генерал и вернулся в дом.

– Вы еще пожалеете! – с досадой выкрикнул Наполеон, но генерал его уже не слышал.

Что теперь делать? Как оправдаться перед маркизом? Какой из него Император Европы, если он не смог исполнить простейший урок: поступить на военную службу в иностранную армию? Сейчас он готов пойти хоть капралом, хоть рядовым, но ведь не возьмут! Снова его вспыльчивость сыграла с ним злую шутку. Хотя, с другой стороны, как он должен был реагировать? Безропотно согласиться на унтер-офицерскую должность? Для чего он тогда восемь лет грыз гранит военной науки? Для чего он родился дворянином?

С такой линией защиты подпоручик Бонапарт отправился обратно в Париж. Но чем ближе он оказывался к цели своей поездки, тем менее убедительными казались ему доводы в свое оправдание. Добравшись до отеля маркиза де Монферрат, Наполеон остановился у парадного крыльца, не решаясь войти. Холодный ветер насквозь продувал тонкую шинель, но молодой человек не обращал на это никакого внимания. Он около получаса топтался на месте, затем развернулся и решительно зашагал прочь.

Нет, он не явится к маркизу, как побитая собака. Сначала он вернет доверие своего благодетеля. Он должен доказать всем, а, в первую очередь самому себе, что способен на многое. Он сам, без всякой помощи, сделает военную карьеру, а уж потом предстанет перед маркизом победителем.

Целую неделю Наполеон находился под гнетом необходимости оправдываться перед благодетелем. Только теперь, приняв, как ему казалось, наилучшее решение, он почувствовал облегчение. В Валанс, в свой полк он возвращался уже не мучимый ни досадой на себя, ни угрызениями совести, что подвел маркиза де Монферрат.

Однако, пока подпоручик находился в длительном отпуске, его полк успел передислоцироваться в другое место. Бонапарту вновь пришлось возвращаться в Париж и выяснять в военном министерстве, где ему искать свой свою часть. Оказалось, что полк находится в небольшом городке Осон в Бургундии. Лишь к лету 1788 года Наполеон предстал перед командиром своего полка. Командир предложил написать молодому офицеру рапорт о причине столь долгого отсутствия на службе. В рапорте Бонапарт написал, что его задержали дела по вступлению в наследство, и командир, бегло взглянув на его писанину, кинул бумагу в ящик стола.

– Ну, что ж, возвращайтесь к своим обязанностям, подпоручик, – полковник махнул рукой, давая понять, что разговор окончен.

Наполеон неуклюже развернулся (со строевой подготовкой у него всегда были нелады) и шагнул к двери.

– Постойте, совсем забыл, – командир пошарил руками в том же ящике стола, куда недавно бросил рапорт Бонапарта и вынул оттуда запечатанный конверт, – на ваше имя пришло письмо от неизвестного адресата. Заберите.

Наполеон вернулся, принял письмо и покинул кабинет. В казарме он надломил печать, обратив внимание на странное изображение: глаза внутри кольца в виде змеи, кусающей себя за хвост, и развернул конверт. В письме было только два слова: «Вы ослушались».